«Италия не может оставаться в стороне»

«Италия не может оставаться в стороне»

Итальянцы не вступили в войну в сентябре 1939 г., хотя формально были союзником нацистской Германии. Итальянский диктатор Бенито Муссолини хотел сначала посмотреть, «как пойдут дела», а уже потом в нужный момент «урвать свой кусок добычи». В результате Италия объявила войну Англии и Франции только 10 июня 1940 г. В этот момент вторая была практически разгромлена, а первой в ожидании германского десанта было не до итальянцев. Впрочем, каких-либо согласованных действий между войсками т. н. «Оси» с самого начала не наблюдалось. Муссолини неоднократно заявлял, что будет вести свою «параллельную войну», смысл которой состоял в том, чтобы добиваться своих целей в районах «исторических интересов Италии», пользуясь победами Германии на главных направлениях. Посему он и выбрал момент, когда, на его взгляд, не опоздал к падению жертвы агрессии, но и не выступил раньше, пока еще не разбиты главные силы противника.

Надо отметить, что Гитлер с самого начала довольно скромно оценивал возможности итальянской армии, хотя дуче и уверял его, что ее состояние «превосходно». Правда, немецкий военный атташе в Риме генерал Ринтелен сообщал, что «от Италии не следует ждать многого, так как ее армия не готова к войне».

Вскоре события подтвердили правоту фюрера. Наступление в Альпах против французских войск, начатое 20 июня, позорно провалилось. Нападение на Грецию, начатое втайне от немцев в октябре 1940 г., в итоге привело не только к краху попытки оккупации этой страны, но и к потере значительной части ранее захваченной Албании. Лишь вмешательство Германии и ее победы спасли итальянцев от полного поражения на Балканах. Впоследствии им была доверена только оккупационная служба, с которой они тоже справлялись с переменным успехом.

Плохо складывались дела и в колониях. К маю 1941 г. Италия потеряла все владения в Восточной Африке, ситуация в Ливии тоже складывалась весьма критически. Таким образом, за первый год войны итальянской армии не только не удалось завоевать новых территорий, наоборот, она не могла даже удержать уже имевшиеся…

Гитлер был крайне недоволен дуче, так как позорные поражения того не только подрывали авторитет блока, но и создали реальные угрозы для самой Германии, заставив ее внести серьезные коррективы в свои планы военных кампаний. В отместку фюрер скрыл от Муссолини свое намерение начать войну против России. Последний год назад сам говорил о неизбежности столкновения стран «Оси» с СССР. Правда, он думал, что оно произойдет где-то в 1945–1950 гг. Однако 22 июня 1941 г. не застигло дуче врасплох. Весной 1941 г. в Рим приходила масса разведданных, говоривших о сосредоточении немецких войск на советской границе. Только слепой мог этого не заметить. Поэтому Муссолини втайне дал указание начальнику генштаба генералу Каваллеро подготовить три дивизии для отправки в Россию. «Италия не может оставаться в стороне», – говорил он.

В середине июня итальянский военный атташе в Берлине генерал Маррса сообщил, что, по его сведениям, нападение Германии на Россию – дело ближайшего времени. В ночь на 22 июня в Рим поступило послание Гитлера, в котором уже официально сообщалось о начале войны. Подобное пренебрежение к своему партнеру было неудивительно, так как к тому времени Италия из равноправного союзника превратилась в обычного сателлита, не способного проводить самостоятельную политику. Вскоре после начала боевых действий Муссолини верноподданнически предложил послать в Россию иальянский экспедиционный корпус.

Фюрер изначально был против этого, полагая, что от итальянских войск гораздо больше пользы будет на Средиземном море. Однако дуче упорно считал, что «в антибольшевистской войне Италия не может оставаться в стороне». Муссолини, безусловно, надеялся, что Красная Армия будет вскоре разгромлена, и хотел присоединиться к дележу трофеев и добычи. Так же считал и начальник итальянского генштаба генерал Каваллеро: «Немцы могут легко одержать решающую победу, а вооруженные силы большевиков рассеются».

30 июня от фюрера наконец пришло долгожданное письмо с разрешением послать на Восточный фронт итальянские войска. Он сообщил дуче, что «русские солдаты сражаются фанатически», и выразил свое согласие с «благородным предложением» итальянского диктатора послать на подмогу свой экспедиционный корпус. Окрыленный Муссолини 5 июля заявил на заседании совета министров о своем решении направить в Россию, «где решается судьба Европы и всего мира», три дивизии, за которыми последуют новые соединения.

И вот 10 июля «макаронники» в 216 железнодорожных составах двинулись на восток. Командиром корпуса, насчитывавшего 62 тысячи человек, был назначен генерал Мессе. Гитлер, по свидетельству Гальдера, рассматривал итальянские войска как вспомогательные для использования на определенных участках. Впрочем, на практике сразу все пошло не столь гладко. Несмотря на обещания Кейтеля использовать корпус как единое целое, дивизии нередко вводились в бой поодиночке, причем местные командиры ставили им явно невыполнимые задачи. Начались конфликты. Со стороны Мессе стали поступать упреки в плохом снабжении, осуществлявшемся, как ему казалось, по остаточному принципу.

К концу лета итальянский корпус особых успехов не достиг, но и больших потерь тоже не понес. 23 августа в «Волчье логово» прибыл Муссолини. Диктаторы обсудили обстановку, потом слетали на самолете на места недавних боев, в частности в Брестскую крепость, затем посетили итальянские дивизии, выдвигавшиеся к линии фронта в полосе группы армий «Зюд».

По окончании визита Гитлер высказал свое разочарование. Он уже тогда был твердо уверен, что итальянцы ничего не смогут сделать на Восточном фронте, и сомневался в боевых возможностях их войск.

Осенью 1941 г. итальянские дивизии месили грязь на дорогах Украины, проводя операции местного значения. Командир корпуса Мессе считал, что «немцы показали, что они не желают понять реальные возможности корпуса». Между тем к этому времени позиция фюрера относительно итальянского присутствия в России несколько изменилась. Он согласился, что «было бы полезным участие итальянских альпийских частей в боях за Кавказ». Наступление зимы сильно осложнило положение экспедиционного корпуса, но в его полосе обороны наступило длительное затишье, продолжавшееся вплоть до июля 1942 г. Лишь в марте – мае некоторые части участвовали в мелких стычках и перестрелках. Надо сказать, что дуче не хотел быстрой победы Германии, и об этом знали многие в его окружении. С одной стороны – из-за зависти, а с другой – боясь чрезмерного усиления авторитета Рейха. Этот факт еще раз показывает, что порой отношения между союзниками складывались весьма странно и напоминали отношения детей в семье, соперничающих между собой.

^{Гитлер, фон Рундштедт и Муссолини на вездеходе W31 G4, Восточный фронт, 28 августа 1941 г. Мимо них к фронту движутся итальянские части}

Поражение под Москвой заставило Гитлера кардинально изменить свою позицию по отношению к войскам сателлитов. В январе 1942 г. он не только согласился на увеличение итальянского контингента на Восточном фронте, но и просил ускорить присылку войск, обещая создать для них единое итальянское командование. Конечно, фюрер понимал, что использовать «макаронников» на острие главного удара вряд ли удастся, но прикрыть ими фланги было вполне возможно. Радости Муссолини не было конца, так как он считал, что «за столом мирной конференции 200 тысяч солдат будут весить намного больше, чем 60 тысяч».

По всей вероятности, в это время дуче и его начальник штаба Каваллеро уже не верили в победу Италии на Средиземноморье, либо этот театр боевых действий просто надоел им. Теперь они оба увлеклись Восточным фронтом, надеясь хотя бы тут поднять военный престиж итальянской армии. Несмотря на зимние неудачи, Муссолини продолжал верить в непобедимость Вермахта. Весной он планировал послать в Россию еще 20 дивизий, так как опасался «диспропорции между немецким и итальянским вкладом в дело “Оси”». Дуче боялся, что «если не приблизить наше военное усилие к немецкому», то «Германия станет нам диктовать свои условия точно так же, как побежденным странам». Впрочем, Каваллеро был более реалистичен и настаивал на отправке на Восточный фронт только шести дивизий.

В мае был отозван в Италию командир корпуса генерал Мессе, чьи антинемецкие настроения приобрели широкую известность. Министр иностранных дел Италии Чиано так определил взгляды Мессе, ставшие результатом его пребывания в России: «Как и все, кто имел дело с немцами, он их ненавидит и считает, что единственный способ разговаривать с ними – это пинок в живот». Подобные мысли генерала не соответствовали воинственному настроению, царившему в Риме, где дуче принял «историческое решение» послать на Восточный фронт целую армию. Сам фюрер в тот момент оценивал отношения между союзниками как образцовые. Причем доказывал это тем, что переговоры между ним и Муссолини всегда проходят быстро и тот со всем соглашается, в отличие от Черчилля с Рузвельтом, которые, дескать, заседают неделями и никак не могут прийти к согласию.

Новые итальянские дивизии в количестве семь единиц не успели прибыть на фронт к началу операции «Блау», как просил Гитлер. Большая часть их прибыла в Донбасс только в конце июля.

Что касается посвящения союзников в планы ведения войны, то командование группы армий «Зюд» получило секретный приказ фюрера «соблюдать максимум осторожности и вводить союзников только в курс непосредственных тактических задач, прямо их касающихся». Причем информировать следовало только в последнюю минуту.

Была сформирована 8-я итальянская армия, которая была включена в состав группы армий «Б». Уже 13 августа ее дивизии достигли реки Дон, где и остановились. Итальянское командование взяло на себя оборону полосы вдоль этой реки. Альпийский корпус, который изначально предназначался для штурма Кавказа, был также использован в качестве резерва на сталинградском направлении. Немецкое командование приняло меры по усилению 8-й армии, направив в ее состав три немецких пехотных дивизии, чьи подразделения были включены в боевые порядки. Это решение вызвало протест со стороны командующего армией генерала Гарибальди и острый конфликт между союзниками.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.