Эра длинного копья
Эра длинного копья
Как бы то ни было, во II веке нашей эры очередная волна восточногерманских народов вынуждена была оставить исчезающие под напором морских вод земли острова Скандза и высадиться на южном побережье Балтики. Готы, отправившиеся в поход одними из самых последних, дали новому месту имя Готискандзы (Готского берега). Вероятно, их десант случился где-то в районе устья реки Вислы.
По сведениям Иордана, одновременно с ними в эти края перебрались и гепиды. Согласно легенде, германцы плыли на трех «кораблях» (видимо, эскадрах). Тех, кто добрался до берега последними, задержавшись в пути, остальные прозвали «лентяями», на восточногерманском наречии — «гепидами». Отсюда якобы появилось затем общепринятое название данного племени. Впрочем, древние авторы отмечали, что имя это как нельзя лучше подходит гепидам — из всех пришельцев они были наиболее медлительны и ленивы.
В целом же у германцев частенько случалось так, что этнонимом становилось прозвище, порой даже обидное. Так, аллеманы в переводе значило «сброд», саксы — «ножовщики» (от длинных ножей саксов, которые те постоянно с собой носили), лангобарды — «длиннобородые», а свевы — «бродяги».
На новых для себя берегах готы поначалу покорили племя ульмеругов, «которые жили по берегам океана»{96}. «Ульме» по-восточногермански означает «остров». Отсюда выходит, что первой жертвой готов стали островные руги, германское племя, обитавшее на побережье и островах Балтики. До сих пор в этих местах имеется остров Рюген («Остров ругов»). Затем наступила очередь отведать силу готского оружия другому родственному племени — вандалам. Этот народ несколько раньше переселился на материк, занял междуречье Вислы и Эльбы, изгнав оттуда кельтов.
При пятом своем короле Филимере, если считать от легендарного Берига, готы двинулись на юго-восток, «в земли Скифии, которые называются на их языке Ойум». Эту страну, лежащую на берегах Днепра, Иордан называет «желанной» для восточных германцев. Именно там, как мы знаем, расположилось главное их племя — остготов или иначе — грейтунгов.
В самое короткое время новым хозяевам Восточной Европы были вынуждены подчиниться практически все восточноевропейские народы: от самоуверенных и гордых герулов, поставлявших всем соседям легковооруженных, ловких и быстрых воинов, до отдаленных и мирных предков современной мордвы. Возникла огромная держава готов, за власть в которой боролись два царских рода: Амалов, что значит «благородных», и Балтов — «отважных».
Наивысшего могущества Царство готов достигло в IV веке при мудром короле Германарихе из рода Амалов. Именно при нем были покорены славяне и прочие обитатели Восточной Европы.
«После поражения герулов Германарих двинул войско против венедов, которые хотя и были достойны презрения из-за слабости своего оружия, были, однако, могущественными благодаря своей многочисленности и пробовали вначале сопротивляться. Но ничего не стоит великое число негодных для войны, особенно если Бог попускает, и множество вооруженных подступает. Эти венеды исходят из одного корня и ныне известны под тремя именами: венетов, антов, склавенов. Хотя теперь, по грехам нашим, они и свирепствуют повсеместно, но тогда все они подчинялись власти Германариха. Умом своим и доблестью он подчинил также племя эстов, которые населяют отдаленнейшее побережье Германского океана»{96}.
Создав государство от Балтики до Черного моря, второе по территории и численности населения в Европе после Римской империи, готы на этом не успокоились. На берегах Черного моря они построили мощный флот и стали совершать морские набеги — в Малую Азию, Грецию и фракийские провинции.
Готские короли, предшественники Германариха (Острогота, Книва), собрав покоренные ими народы, порой переходили Дунай и грабили прилегающие провинции Римской империи: Мезию и Фракию. Богатства, накопленные готами, вызвали зависть У их соседей и родственников — гепидов, попытавшихся захватить власть в этом восточноевропейском государстве, но в битве У города Гальтис ленивцы-гепиды были наголову разбиты готским оружием.
Ибо не только сила духа и решимость создать великое государство помогали готам — на их стороне была и новая тактика ведения войны. Готские воины появились в Причерноморье, укрытые кольчугами и небольшими круглыми, типично германскими щитами, вооружены они были стальными мечами и, главное, длинными, почти трехметровыми копьями. Владение таким необычным оружием требует особой подготовки воина, но длинное готское копье оказалось чрезвычайно эффективным в борьбе как с пехотой, так и с конницей врага. Такое копье могло приподнять в воздух всадника вместе с лошадью, а выставленный из копий частокол — стать непреодолимым препятствием для любого противника.
Готские копьеносцы сражались против конницы примерно так же, как русские мужики с рогатиной ходили на медведя — длинное копье выставлялось вперед под углом примерно 45 градусов, нижний конец со специальным штырем вонзался в землю и придерживался ногой. После чего ревущий зверь или мчащийся всадник губили себя сами, с размаху нарываясь на смертельное острие всем своим весом.
Нельзя сказать, что готы первыми изобрели тактику пехотного боя с длинными копьями. Отнюдь. Знаменитая македонская фаланга, создавшая империю Александра Великого, например, явилась ярким образцом использования этого же вида оружия — правда, несколько иным образом. Пехотинцы-копьеносцы входили в состав армий Персии, Ассирии, Египта. Просто в тех краях, где объявились готы, их соседям не нашлось, что противопоставить длинному копью и связанной с этим оружием новой тактике ведения войны.
В Северном Причерноморье, на Дону и Северном Кавказе жили в это время кочевые ираноязычные племена: савроматы, аланы, роксаланы, язиги. В отличие от своих предшественников скифов, основой армии которых были более легкие кавалеристы-лучники, сарматские племена делали ставку на тяжелую кавалерию — катафрактариев.
Однако в бою против пехоты с длинными копьями, как то водилось у готов, эти «прарыцари раннего средневековья» оказывались в затруднительном положении. Во-первых, лошади могли напороться на копье врага, во-вторых, пехотинцу, твердо стоящему на земле, сподручнее было владеть копьем, чем всаднику, сидящему в мягком седле и лишенному опоры на ноги. Поэтому сразу после первого ударного столкновения, в ближнем бою с таким противником катафрактарий, обладающий длинным мечом и бесполезным штурмовым копьем, оказывался весьма уязвим.
Но если аланы не могли сокрушить готов, то готы в свою очередь были не в состоянии своей пехотной армией угнаться за аланами. Может быть, из-за этого столкновений между этими двумя могущественнейшими племенами Восточной Европы вначале не было — обе стороны держали нейтралитет. Другие здешние народы — славяне и герулы — были вооружены всего лишь метательными дротиками, им было сложно противостоять мощному готскому натиску.
Наиболее опасной для готов с их боевыми навыками была знаменитая римская пехота. Некогда более маневренные легионы, хотя и с огромным трудом, но все же сокрушили вооруженную страшными длинными копьями македонскую фалангу, чей строй нарушался на пересеченной местности. Короткий меч — самый удобный воинский инструментарий против «фирменного» готского оружия. Им легко можно отсечь острие копья, после сблизиться с обезоруженным врагом и добить его в непосредственном столкновении.
Римские легионеры были одеты с ног до головы в железные доспехи, защищены большими квадратными щитами. Руки солдат сжимали короткие мечи и копья. Дисциплина этого войска в бою была выше всяких похвал. Полководцы опытны и мудры. Долгая победоносная история приучила армию потомков Ромула к успешным сражениям с любым врагом. Казалось бы, у готов, как бы ни были длинны их копья и мужественны их сердца, не было ни малейших шансов устоять против обученной военной машины. Но длинноволосым варварам удалось перехитрить капризную богиню воинского счастья Нику.
Вот как это было. Император Деций, бывший римский сенатор, которого восставшие легионы насильно принудили стать главой государства, угрожая в противном случае смертью, был разозлен очередным дерзким набегом восточных германцев на балканские провинции. Против зарвавшихся варваров он двинул регулярные войска. Ему удалось снять осаду города Никополя и обратить готскую армию в бегство. Но когда владыка римлян начал преследование врага в его землях небольшими силами и беспечно расположил уставших солдат на отдых, «беглецы» внезапно повернули вспять и напали на императорский авангард. Сам Деций с частью войска лишь чудом спасся и с трудом прорвался к границе на соединение с основной армией.
Готам, вновь вторгшимся в римские земли, удалось захватить город Филлипполь, в сражении у стен которого погиб сын императора. Говорят, что, узнав о смерти наследника, повелитель римлян воскликнул: «Пусть никто не печалится: потеря единственного воина — это не ущерб для государства»{150}.
Однако с той поры владыка и полководец потерял покой и осторожность, желая любой ценой отомстить дерзким варварам. Чем и не преминули воспользоваться последние.
В 251 году в Мезии (современная Болгария) недалеко от города Абритта готская армия сумела притворным отступлением заманить римскую пехоту в болотистую местность. Под тяжестью собственных доспехов легионеры где по щиколотку, а где и по колено стали проваливаться в вязкую жижу, потеряли скорость и возможность маневра. Не сближаясь с римлянами, более легкие готы окружили их и принялись поражать почти беззащитных воинов своими длинными копьями. Римская армия погибла, а с ней пал смертью храбрых император Деций.
Новые властители Рима — Галл и Волузиан — предпочли подписать с могучими варварами мирный договор. Но натиск готов на балканские провинции империи продолжился вплоть до 259 года, когда император Клавдий нанес готам поражение при городе Нисе. Победа была столь значительна, что Клавдий получил почетное прозвище Готского. Было захвачено множество пленных, часть из которых тут же приняли в состав римской армии, другую — поселили в качестве колонов (своеобразных крепостных крестьян раннего средневековья) в тех провинциях, которые обезлюдели из-за набегов германских варваров.
В дальнейшем отношения римлян и готов складывались в основном дружески. Да иначе и быть не могло. Империя римлян трещала по швам. Помимо обычного системного кризиса, который на определенном этапе развития подстерегает любое цивилизованное общество, в середине III века нашей эры невиданное ранее бедствие обрушилось на Римское государство. Это был некий мор или, как тогда говорили, «чума». Первая вспышка этой заразы произошла в египетском городе Александрии в годы правления Галла и его сына Волузиана (251–253), и оттуда эпидемия неумолимо распространилась по империи, повсюду свирепствуя на протяжении полутора десятка лет, разоряя провинции и опустошая целые города. Численность армии серьезно сократилась. С этого времени военные удачи оставляют ранее непобедимых наследников Ромула, их восточные провинции оказываются добычей персов, неспокойно становится и на северных рубежах.
Понятно, что великое государство в этих условиях явно нуждалось в притоке свежей крови. Готы же из всех окрестных варваров были наиболее сильны, отличались высокой культурой, легко впитывали в себя достижения цивилизации, их цари стремились к союзу с наследниками Ромула, рядовые воины охотно шли в римскую армию. Изнеженные потомки суровых легионеров Гая Мария и Юлия Цезаря предпочитали увиливать от военной службы. Для германцев же, с детства привыкших к войнам и суровому бытию, поступление в имперское войско означало приобщение к римской цивилизации и веселую жизнь — термы, гетеры, вино и зрелища.
С рубежа III–IV веков армии императоров состоят преимущественно из варваров, где римляне в лучшем случае занимают офицерские должности. «Было время, — пишет Иордан, — когдабез готов римское войско с трудом сражалось с любыми племенами»{96}. Готы активно воюют вместе с римлянами в Персии, помогают защитнику христианства Константину одолеть своего соперника — «старшего августа» Лициния.
Правда, не обходилось и без конфликтов. В 332 году восточные германцы напали на небольшое сарматское племя, обитавшее в Подунавье. Племя полагало себя подвластным императору и поэтому пожаловалось Константину. Тот направил против зарвавшихся союзников своего сына Констанция, который, разгромив варваров, взял в заложники сына готского царя.
Но в целом звезда Вечного Города непрестанно катилась к закату. Рим безнадежно дряхлел, и, пытаясь вдохнуть новую жизнь в империю, Константин Великий задумал перенести столицу на Восток. К 330-му году он превратил маленький городок Византий, расположенный в стратегически важном месте пересечения Европы с Азией, в блистательный Константинополь. Дабы раз и навсегда обезопасить Второй Рим от северных варваров, на Дунае, в районе Сучидавы был выстроен грандиозный каменный мост (328 год). Отныне имперская армия постоянно угрожала западному флангу Готского царства. Впрочем, понимая, что одним террором ничего не добиться, император, позже объявленный Святым за поддержку христианства, охотно шел и на уступки. Готским царям была отдана целая провинция — Дакия (Румыния), население которой организованно вывезли в Мезию (Болгарию).
Константин постарался сделать Готию своего рода буферным государством. С готскими царями был заключен договор, согласно которому готы становились «федератами» империи, обязанными защищать ее северные границы от остальных варваров и, кроме того, ежегодно поставлять 40 тысяч призывников в армию императора. В обмен они получали каждый год стипендию золотом, серебром и продуктами. Граница по Дунаю объявлялась открытой для торговли.
По сути дела, Готия в это время превратилась в составную часть великой Римской империи. Казалось, что восточные германцы прочно заняли освободившееся место скифов и с этой стороны потомкам Ромула и Рема уже ничего не угрожает.
Таков был мир и порядок на Востоке Европы, когда неожиданно для всех свирепое племя безбородых, косоглазых дикарей преодолело Меотиду и напало на соседей готов — аланов.