ИМПЕРИЯ В КОНЦЕ «ДЛИННОГО XVIII ВЕКА»

ИМПЕРИЯ В КОНЦЕ «ДЛИННОГО XVIII ВЕКА»

В конце рассмотренного периода империя выглядела совсем иначе, чем в его начале. За это время большая часть французской заморской империи успела перейти к Великобритании, основные колонии Северной Америки, напротив, отделиться от нее, а торговая Ост-Индская компания превратиться в обширную территориальную державу в Индии. В корне изменился характер имперской власти. Если прежде основную часть населения империи составляли переселенцы с Британских островов, то теперь — азиатские народы, что потребовало принципиально иных методов управления.

В 1815 г. площадь Британской империи (без метрополии) равнялась 138 тыс. кв. миль, а численность населения (без метрополии) — 50 млн человек. Это значит, что за рассмотренный период ее земельные ресурсы выросли в семь раз, а людские — в 125. В империю входили владения Компании Гудзонова залива, Британская Северная Америка (Верхняя и Нижняя Канада, Морские провинции и Ньюфаундленд), островные и материковые территории в Вест-Индии (число которых выросло), Гибралтар, Мальта и Ионические острова, Гамбия, Сьерра-Леоне и Капская колония, Маврикий, владения Ост-Индской компании в Индии и Малайе (Пинанг), Цейлон, Новый Южный Уэльс и Земля Ван-Димена. Таким образом, если первая империя была региональной, то вторая — поистине мировой. Кроме того, уже намечалось то, что вслед за кембриджскими историками Дж. Галлахером и Р. Робинсоном именуют «неформальной империей», — зоны преобладающего политического и экономического влияния британцев. В начале XIX в. это были прежде всего американские колонии Испании и Португалии, торговое освоение которых британцами ускорилось с ослаблением их метрополий в войне с Наполеоном. Именно содействие мирового гегемона к середине 20-х годов XIX в. позволило этим колониям добиться независимости.

Вообще в результате Наполеоновских войн все остальные колониальные империи существенно ослабли. От Французской не осталось почти ничего, Испанская стояла на пороге войн за независимость, Голландская после пятилетней оккупации Явы британцами стала нуждаться в их поддержке, а от Португалии в 1822 г. отделится Бразилия. Таким образом, в Британской империи к этому времени преобладали центростремительные тенденции, тогда как во всех прочих — центробежные. Наиболее красноречивое свидетельство изменения расстановки сил в мире — численность военно-морских сил. В 1815 г. британский флот насчитывал 134 линейных корабля — впервые больше, чем у остальных держав Европы вместе взятых.

XVIII в. принес империи коренные демографические изменения — количественные и этнического состава. К моменту отделения североамериканских колоний их население уже составляло треть населения метрополии; за 1700–1776 гг. оно выросло в 10 раз — с 250 тыс. до 2,5 млн человек (из них 0,5 млн — чернокожие рабы). Именно в XVIII в. рост населения здесь стал обеспечиваться главным образом за счет естественного воспроизводства, а иммиграция отошла на второй план. Образование США привело к массовой миграции внутри Северной Америки: около 46 тыс. лоялистов переехали в Канаду. Так потеря обернулась приобретением: массовый въезд англосаксов во франкоязычный Квебек способствовал его интеграции в империю. К 1815 г. в Британской Северной Америке всего проживало 500 тыс. человек.

Население Британской Вест-Индии к 1815 г. составляло около 900 тыс. человек, из них чернокожие рабы — 750 тыс. Налицо тенденция к дальнейшему росту доли негритянского населения: климат Карибского моря был нездоровым для европейцев и по-прежнему не привлекал белых работников.

К концу рассматриваемого периода существенно изменился и расовый состав империи. Она перестала быть по преимуществу империей белых людей (даже если бы не отделилась Северная Америка): львиную долю подданных «британского льва» составили индийцы — около 40 млн жителей территорий Ост-Индской компании.

Вскоре после завершения Наполеоновских войн возобновилась массовая эмиграция из Соединенного Королевства (в 1801 г. Великобритания и Ирландия заключили парламентскую унию). Эмиграционная политика империи совершила полный круг: как в конце XVI в., в метрополии вновь заговорили о «лишнем населении» (теперь во многом под влиянием идей Т. Мальтуса, видевшего причину массовой бедности в опережении роста производительных сил ростом численности населения). В 1660–1815 г. власти, напротив, препятствовали эмиграции, так как в условиях противостояния с Нидерландами и Францией на рост населения смотрели скорее как на источник богатства и силы для страны, нежели как на угрозу ее стабильности. Выиграв борьбу за гегемонию, Великобритания могла позволить себе (и считала необходимым) снять ограничения на эмиграцию. Более того, стали появляться проекты выезда в «белые» колонии, субсидируемого государством, включая знаменитую идею «систематической колонизации» Э.Г. Уэйкфилда.

Экономическим каркасом империи по-прежнему служила меркантилистская система, хотя подъем британской промышленной буржуазии неизбежно вел к ее ослаблению. Роль империи в экономике метрополии неуклонно росла, а континентальная блокада Наполеона дала этому процессу дополнительный импульс. К 1773 г. на территории вне Европы приходился 51 % британского экспорта, в 1806 г. — две трети. Экономическая ценность разных частей империи на протяжении столетия менялась.

Северная Америка все больше выпадала из системы Торговых актов, а кампании бойкота британских товаров накануне войны за независимость оказались достаточно эффективными. Поэтому после Американской революции многие англичане предрекали экономический упадок страны из-за потери рынков сбыта. Однако эти опасения диктовались жесткой схемой меркантилизма. Между тем в Великобритании уже давала о себе знать промышленная революция, которая сделает страну «мастерской мира». Символично, что принятие американскими колониями Декларации независимости (1776) практически совпало по времени с выходом знаменитого труда Адама Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов». Смит защищал принципы свободной торговли и утверждал, что в экономическом отношении Великобритания не нуждается в империи: ее фабричная продукция завоюет для нее любые рынки. Действительно, отделение колоний лишь подтолкнуло развитие англо-американской торговли. Если в 1771–1773 гг. ежегодный экспорт Великобритании в Северную Америку составлял около 3 млн ф. ст., то в 1798–1800 гг. — уже 6,5 млн. В XIX в. США станут основным источником сырья для хлопчатобумажной промышленности Великобритании и крупнейшим рынком сбыта ее фабричной продукции.

Вест-Индия еще оставалась ценнейшей группой колоний. Если в первой половине XVIII в. ее доля в британском экспорте и импорте составляла около 10 %, то к 1815 г. выросла до 20 % и лишь после этого стала неуклонно падать, во многом из-за конкуренции Кубы и Бразилии. Острые споры в связи с этим вызвали причины запрета парламентом работорговли в 1807 г. Сами аболиционисты (сторонники отмены рабства) объясняли свой успех улучшением общественной морали. По мнению вест-индского историка середины XX в. Э. Уильямса, причина крылась в упадке плантационного хозяйства Вест-Индии, начало которого он датировал еще второй половиной XVIII в. Однако приведенные выше новейшие данные опровергают этот тезис. С 80-х годов XVIII в. превышение смертности над рождаемостью среди рабов сокращалось, и стало казаться, что пополнение чернокожего населения Вест-Индии теперь будет обеспечиваться естественным воспроизводством. К тому же против аболиционизма не возражали многие плантаторы, так как он затормозил бы развитие недавно приобретенных колоний (которые могли бы составить конкуренцию внутри империи). Наконец, на последнем этапе войн с Францией главной опорой платежного баланса Великобритании служила уже не сахарная экономика Вест-Индии, а экспорт фабричных изделий.

Промышленная революция в корне изменила и структуру импорта Ост-Индской компании в Великобританию: к началу XIX в. его половину составлял китайский чай, а рынок сбыта индийских тканей в Европе постепенно сужался. Стремительный подъем торговли чаем был главным фактором «торговой революции» в индоокеанской экономике (термин специалиста по экономической истории X. Фербера), которую к 80-м годам XVIII в. произвели британские частные купцы Калькутты и Бомбея. Эта революция заключалась в занятии ими господствующего положения в морской торговле Индии, особенно с Китаем и Малайей.

Из новых территорий колонии Канады специализировались на экспорте зерна и корабельного леса, а Капская колония и Новый Южный Уэльс — на экспорте шерсти. Основной статьей вывоза метрополии в колонии по-прежнему служили готовые изделия.

Историки уделяли немало внимания роли империи в промышленной революции. В СССР и бывших колониальных странах Азии и Африки господствовала точка зрения, согласно которой эксплуатация колоний внесла весомый вклад в промышленный рывок Великобритании. Современные западные историки подходят к этому вопросу осторожнее: подчеркивая решающую роль внутренних факторов, вместе с тем они считают, что колониальная торговля действительно способствовала развитию фабричного производства. Именно рост совокупного спроса создал в британской промышленности «узкие места», что способствовало применению новых методов в прядении и металлургии. Однако стимулом промышленной революции послужил не только заокеанский спрос, но и заокеанское предложение: так, индийский специалист по экономической истории Ост-Индской компании К.Н. Чаудхари считает уместным взглянуть на механизацию британского производства как на создание импортзамещающей промышленности в ответ на ввоз Компанией дешевых хлопчатобумажных тканей из Индии.

Завершая тему экономики, следует подчеркнуть, что Британская империя никогда не была самодостаточным экономическим организмом, несмотря на усилия меркантилистов XVII–XVIII вв. и сторонников имперских преференций конца XIX — первой половины XX в. Империя всегда оставалась мозаичным скоплением территорий, которые британцы отхватывали то тут, то там, исходя из ситуации. Не надо забывать, что строители империи руководствовались отнюдь не только экономическими соображениями; в их расчетах присутствовали геополитика, державный престиж и административные нужды.

Сам процесс строительства империи не был выполнением какого-то грандиозного целенаправленного плана. Широко известна фраза Дж. Р. Сили: британцы «завоевали и заселили полмира по рассеянности». Империя действительно расширялась в зависимости от обстоятельств, поэтому и представляла собой набор слабо связанных друг с другом владений, приобретенных в разное время, разным способом и управляемых совершенно по-разному. Вместе с тем рост империи был вполне закономерным процессом.

Таким образом, «длинный XVIII век» стал решающим в образовании Британской империи. В этот период она одолела основного противника в борьбе за мировую гегемонию, сформировался ее территориальный каркас, были сформулированы или даже опробованы главные административные принципы, наметился тип экономических отношений метрополии с колониями (кроме Индии, которая превратится в рынок сбыта только в XIX в.), были заложены идейные основы империи, наметились три ее основные части: переселенческие белые колонии (в перспективе самоуправляющиеся доминионы), Индийская империя и коронные колонии в тропиках.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.