Мормоны

Мормоны

Очень трудно было переправлять через реки непомерно груженные повозки, тем более что многие из них просто невозможно переправить вброд. В 1849 году для этой цели построили несколько мостов и паромных переправ. Многие «аргонавты» жаловались на то, что мормоны, единоправно держащие перевоз на Коу, Южной Плате, Северной Плате и Гринривер, заламывали безумные цены за переправу повозок и скота⁽³⁷⁾. Кое-кто утверждал, что эти «святоши» были «евреями» с Больших Равнин. За эту скаредность многие презирали мормонов, особенно миссурийцы. Вчитываясь в материалы о путешествиях иммигрантов, осознаешь, что «набожные» мормоны использовали положение, сложившееся в результате «золотой лихорадки» с выгодой для себя.

Так, летом 1849 года стоимость переправы через Гринривер резко возросла во время притока пришельцев, спешивших к побережью: мормоны установили грабительский тариф. В несколько пунктов они согнали огромное количество лошадей и выменивали их на коней «аргонавтов» из расчета одна лошадь за три. Истощенных животных тут же отправляли на пастбища и через две или три недели снова обменивали с той же прибылью⁽³⁸⁾.

Если даже путешественники переставали бояться индейских стрел, то их поджидало множество других опасностей, и можно лишь восхищаться выносливостью этих женщин и мужчин, многие из которых вовсе не были подготовлены к жизни, полной таких неожиданностей. Каждый день приносил свои радости и беды. На иммигрантов 1849 года обрушилась ужасная беда: холера. Она появилась сначала в Новом Орлеане, затем распространилась вверх по течению Миссисипи и докатилась до штата Миссури. Эта болезнь унесла 5 тысяч путешественников⁽³⁹⁾. Дороги через прерию были буквально усыпаны могилами.

Но убивала не только холера: люди тонули, переправляясь через реки, их косили дизентерия, горная лихорадка и просто несчастные случаи. Женщины умирали в родах, давая жизнь своим детям. Среди иммигрантов встречались слабые здоровьем люди и старики, умиравшие от истощения. Погибали люди и в ссорах.

Многие люди не признавали ни веры, ни закона, или просто были жестокие по натуре. Они с легкостью пускали в ход нож или револьвер по пустяковым поводам. В таких случаях караван создавал комитет для суда над виновным, которого обычно изгоняли из общества без оружия и продуктов либо просто вешали. Особенно много споров вызывало установившееся правило субботнего отдыха. Наиболее набожные настаивали на том, что по субботам продолжать движение нельзя. Менее истово соблюдавшие эту религиозную традицию и более осторожные хотели продолжать движение. А как их осуждать, если вспомнить о беде, постигшей конвой Доннера, застигнутый внезапной зимой на склонах Сьерра-Невады в 1846 году? Эта история стала одной из величайших трагедий миграции в Калифорнию. Из 87 иммигрантов 40 умерли от холода и голода, а уцелевшие выжили только потому, что стали людоедами. Дети ели своих родителей, родители — детей, мужья — своих жен. Выжившие указали на одного молодого испанца по имени Батист. Тот признался, что съел «Джейка Доннера и младенца: ребенка — сырым, а Джейка немного поварил, а голову его поджарил. Мясо не слишком вкусное, вроде немного подпорченной баранины; но от голода съешь что угодно…»⁽⁴⁰⁾.

По мере продолжения пути ссоры между участниками караванов становились столь частыми, что, еще не доходя до Сьерра-Невады, между бывшими товарищами происходил разрыв. В состоянии, близком к психологическому срыву, «аргонавты» говорили почему-то, что идут «посмотреть на слона». Некоторые с полпути возвращались, потеряв способность сопротивляться и утверждая, что «достаточно посмотрели на слона». Другие, уставшие от своих спутников, покидали караван и, предоставленные самим себе, пропадали в щелочных пустынях Большого Бассейна, где почти не растет трава, а вода ядовита для зверей и людей.