Антимонгольские выступления и крах господства Хулагуидов.

Политика завоевателей чем дальше, тем больше вызывала недовольство разных слоев сельджукского общества. Противниками монгольского владычества активно выступали три социальные силы: часть близких к султанскому двору эмиров, желавших восстановить сельджукскую государственность; туркменские и иные кочевники, чье стремление к самостоятельности вступало в противоречие с претензиями иноземных правителей на полновластное хозяйничание в Малой Азии; горожане, {86} экономическая деятельность которых страдала от произвола монгольских наместников и введенных ими новых поборов. Групповые интересы мешали объединению этих сил, зачастую они вступали во взаимную борьбу, что существенно снижало общие результаты антимонгольских выступлений.

Первоначально движение возглавлялось представителями султанской династии. Наиболее известным из них был Иззеддин Кейкавус II (ум. 1280). Старший сын Кейхюсрева II не был последовательным борцом за сохранение сильного Румского султаната, его поведение определялось в первую очередь обстоятельствами династийного соперничества. Но в ситуации, когда его брат и соправитель Кылыч-Арслан IV выступал за безусловное подчинение приказам монгольских предводителей, попытки Кейкавуса II отстоять свое право на отцовский престол воспринимались в Малой Азии как открытый вызов завоевателям.

Такие акции предпринимались им по крайней мере трижды: в 1254, 1256—1257, 1260 гг. Состав его сторонников был разнороден и переменчив. В поддержку Кейкавуса выступали то христиане-наемники из Никеи, то мусульманские фанатики, требовавшие объявить джихад (священную войну) монголам за их покровительство христианам и буддистам, то туркмены из пограничных уджей. В 1260 г. египетский султан послал ему в помощь отряд мамлюков в 300 человек. Однако всякий раз Иззеддин Кейкавус терпел поражение от монгольских войск.

После того, как в 1265 г. попытка Кылыч-Арслана IV занять более независимую позицию по отношению к своим покровителям завершилась его гибелью, сельджукская верхушка фактически отходит от активной борьбы. Ее представители предпочитают вступать в ряды последователей знаменитого поэта и философа Джалаледдина Руми, получившего в народе прозвище "Мевляна" (наш учитель). Мевляна проповедовал равенство всех людей перед Богом и веру в бессмертие человечества:

Мы, как вода, течем и протекаем,

Но, как вино, в крови мы у народа.

Пускай протянем ноги, в землю ляжем недвижимо,

Мы все равно в движении пребудем вечно,

Как те, которые лежат на корабле.

Что устремился вдаль под парусами.

Первоначально среди ближайшего окружения Руми были простые горожане — мастеровые, вольноотпущенники, художники, музыканты, затем круг его последователей стал расширяться за счет вельмож и эмиров, стремившихся авторитетом поэта-философа повысить свой престиж в обществе, очистить свое имя, запятнанное служением {87} монголам. После смерти Мевляны его ученики объединились в религиозное братство "мевлеви", которое канонизировало привычки поэта, его пляски и манеру одеваться, а его стихотворная эпопея "Месневи" ("Двустишия") стала частью религиозного обряда.

С начала 60-х годов наиболее активной оппозиционной силой становятся туркменские племена, обосновавшиеся в северных, западных и южных уджах и отказывавшиеся повиноваться приказам монгольских агентов. В 1256—1257 гг. и 1261 г. они поддержали выступления Иззеддина Кейкавуса. Несмотря на жестокие репрессии монголов, они еще долго продолжали нападать на противников Иззеддина в областях Денизли, Чанкыры, Анкара, Кастамону, Токат. Особой воинственностью отличались туркмены, разместившиеся в предгорьях Тавра в районе Эрменека. Их предводителем был Караман (ум. 1262), начинавший как горный разбойник и превратившийся затем в предводителя большого племенного ополчения. Его возвышению, вероятно, способствовал и духовный авторитет отца: судя по сообщениям некоторых хронистов, им был некий Нури Суфи, который прибыл из Азербайджана, чтобы встретиться с Баба Ильясом Хорасани. Одновременно с выступлениями против правителей Коньи, отряды Карамана совершали набеги на земли Киликийской Армении; в отражении этих атак принимал участие даже Хетум I.

Следующий всплеск туркменских мятежей связан с ожиданием прихода мамлюков во главе с Бейбарсом в Малую Азию. С ним уже вели переговоры не только некоторые лица из окружения Перване, но и вожди племенных ополчений во главе с сыном Карамана и его наследником Караманоглу Мехмед-беем. Видимо, предполагалось, что появление мамлюкского войска, только что нанесшего очередное поражение ильхану, станет толчком к широкому антимонгольскому выступлению. Однако эти ожидания не сбылись. Пока Бейбарс готовился к походу, монголы успели провести ряд карательных экспедиций против туркмен, а также перебросить в западный удж из-под Малатьи племя гермиян, дабы разжечь огонь взаимной вражды среди кочевников пограничной области. Весной 1276 г. египетский султан действительно появился в Малой Азии, в Кайсери он был торжественно возведен на сельджукский престол. Однако общего восстания не произошло, лишь туркмены Тавра поддержали Бейбарса. Узнав о приближении новой армии монголов во главе с ильханом, он вынужден был вернуться в Египет.

Тем временем Мехмед Караманоглу сумел заключить союз с другими предводителями тюркских племен, в том числе с Эшреф-беем и Ментеше. Их 20-тысячная армия взяла Конью. На престол был возведен самозванец, выдававший себя за Сиявуша, сына Иззеддина Кейкавуса, более известный под прозвищем "Джимри" (прокаженный). {88} Его везиром стал Караманоглу Мехмед-бей, поспешивший установить связи с самим Иззеддином. Однако осенью подошла армия Абаги и туркменским вождям пришлось отступить от столицы Румского султаната. Впрочем, зимой они еще дважды приступали к стенам города, и лишь благодаря усилиям местных ахи Конья не была взята. В условиях, когда султан и его окружение бежали из Коньи, именно лидеры ахи и их вооруженное ополчение — рунуд — возглавили оборону города. Весной 1277 г. монголам удалось окружить в горах предводителя караманцев. Мехмед-бей и его два брата погибли. Тем временем сельджукский везир с помощью гермиян сумел подавить восстание в западном удже, захватив Карахисар, куда бежал Джимри. Сам Джимри был вскоре пойман и казнен, жестокие репрессии обрушились на его сторонников.

Через несколько лет преемникам Абаги вновь пришлось иметь дело с мятежными туркменами, которые открыто демонстрировали свое неподчинение ставленникам ильхана на престоле в Конье. Такими выступлениями они смогли упрочить свое влияние в общественной жизни Малой Азии. Политическая дезинтеграция в Румском султанате способствовала также усилению роли организаций ахи. Особенно это заметно в событиях, связанных с восстанием Джимри. Но занимая явно враждебную позицию по отношению к караманцам, столичные ахи выражали столь же сильные антимонгольские настроения. Так, во время нового выступления туркмен в 1290—1291 гг., вызванного вымогательствами монгольского ставленника Фахреддина Казвини, они призывали очередного претендента на сельджукский престол расправиться с местным монгольским баскаком и поддерживали связи с мятежным Эшреф-беем. После прихода карательной экспедиции ильхана, когда многие районы Малой Азии подверглись разорению, пользовавшийся большим авторитетом лидер ахи спас Конью от разграбления, но затем он был убит одним из приближенных Алаеддина Кейкубада III. Султан, страшась взрыва возмущения жителей столицы, вынужден был казнить убийцу.

Начавшийся в 90-х годах политический кризис в державе Хулагуидов не позволил ильханам в дальнейшем уделять достаточное внимание событиям, происходившим в Малой Азии. В какой-то мере обращение монгольской правящей верхушки в ислам в период правления Газан-хана ослабило остроту антимонгольского движения. Правление хулагуидского наместника Чобана не было отмечено сколько-нибудь значительными выступлениями, хотя именно при нем окончательно пресеклась династия Сельджукидов (1307 г.). Чобану и его сыну Тимурташу еще удавалось удерживать власть над землями Рума, однако обострившаяся династическая борьба между наследниками Газан-хана существенно ослабила их позиции в Анатолии. В 1327 г., спасаясь от немилости Абу-Саид-хана, занявшего престол Хулагуидов, Тимурташ {89} вынужден был бежать в мамлюкский Египет. С его уходом фактически прекратилось монгольское владычество в Малой Азии.