ФЛОТ

Великий Новгород на протяжении всей своей истории был портом четырех морей: Балтийского, Черного, Белого и Каспийского. С ними его связывали речные пути. Новгородцы по рекам добирались до этих морей и на своих судах бороздили их воды. Иностранные купцы, используя те же речные пути, посещали Новгород. Новгородская республика являлась морской державой, имевшей свой торговый и военный флот.

По мнению прозападных историков, многие достижения цивилизации русские освоили только благодаря императору Петру I. В числе таких достижений значится и военно-морской флот. До сих пор экскурсоводы показывают школьникам жалкий ботик Петра I, именуя его первым русским кораблем. И им совсем невдомек, что русские за несколько столетий до рождения Петра I уже обладали на Балтике собственным военным флотом, который по мощности не уступал флотам соседних прибалтийских держав ^{158} .

«В области судостроения новгородцы следовали прежним навыкам, имевшимся на Руси, но их суда были уже более совершенными. Они обладали большей вместимостью, имели палубы и были более мореходными. При постройке своих судов новгородцы заимствовали все полезное у норвежцев, шведов и других народов. Речные суда, как правило, были плоскодонные, морские — и плоскодонные и остродонные» ^{159} . Новгородцы немало заимствовали из скандинавского судостроения. Однако некоторые новгородские корабли по своей конструкции и по технике производства не имели в мире аналогов. Оригинальное новгородское судостроение сохранялось до середины XVII века. Павел Алеппский, посетивший Новгород в 1656 году, писал: «В этой земле суда не сбиты деревянными гвоздями, а сшиты веревками из липовой коры, как шьют шелковые и иные одежды, — искусство, поражающее ум изумлением. Хвала Богу!» ^{160}

Новгородцы издревле совершали далекие морские походы. Достаточно вспомнить их знаменитую военную экспедицию под предводительством князя Олега на Константинополь. Или поход 1187 года в Швецию. Тогда новгородцы совместно с карелами пересекли Балтийское море, и их флотилия скрытно по шхерам приблизилась к древней шведской столице Сиггуне. Новгородцы взяли город штурмом и разрушили его до основания. Впоследствии шведы, видя бессмысленность восстановления Сиггуны, построили близь нее новую столицу — Стокгольм.

С богатой добычей новгородская флотилия благополучно вернулась домой. Среди трофеев новгородцы привезли серебряные церковные врата. Ими они украсили Святую Софию. Эти врата до сих пор напоминают туристам о морских подвигах древних новгородцев.

Разгром Сиггуны не менее, а может, даже более значителен, чем победа, одержанная над шведами на Неве благоверным князем Александром. Однако в русских летописях о походе новгородской флотилии не сказано ни слова. Об этом событии нам известно только благодаря шведской «Хроники Эрика». Как такое могло случиться? Почему удачная охота какого-нибудь удельного князя волновала наших летописцев порой больше, чем разрушение столицы Швеции? «Летописцы фиксировали буквально каждый шаг наших князей, а походы удалой новгородской вольницы предпочитали не замечать. Так было и потом. Много ли наши летописцы писали о победах ушкуйников над ордынцами? Обратим внимание, молодцы новгородские оказались не только смелыми воинами, но и опытными мореходами, хорошо знающими шведские шхеры» ^{161} . Такова ориентированность отечественного летописания. Ее можно назвать князецентричной. Вот если бы новгородцы взяли Сиггуну под предводительством какого-нибудь князя! Тогда бы придворные летописцы прославили его подвиг в веках.

Но почему о разгроме шведской столицы молчат местные новгородские летописцы? Ведь у них не было нужды ублажать княжеское самолюбие. По всей вероятности Сиггуна пала под натиском ушкуйников, которыми командовали собственные военачальники. Ушкуйники часто разведывали маршруты будущих походов под видом купцов. Поэтому не удивительно, что они прекрасно знали шведские шхеры. Ушкуйники, как правило, действовали без официального одобрения правительства Новгородской республики. Ввиду этого новгородские летописцы не упоминали об их удалых, но часто жестоких и вызывавших международные бури походах.

На крайнем севере новгородские мореходы не знали себе равных. Кроме них, мало кто отваживался плавать в студеных морях. «Проникновение новгородцев на север и северо-восток происходило в связи с развитием морских промыслов, рыбной ловли, охоты на морского зверя и поисками серебра и драгоценных камней. Имеются достоверные сведения о том, что в самые отдаленные времена новгородцы плавали не только у берегов Белого моря и Ледовитого океана, но и в открытом море. В XV веке они ходили на острова Колгуев, Новую землю, бывали на Шпицбергене, плавали к берегам Норвегии. Между новгородцами и норвежцами велась морская торговля, а иногда между ними происходили и боевые схватки, сопровождавшиеся набегами с моря. Торговые дела того времени нередко были сопряжены с военными. Иначе говоря, каждое торговое судно являлось одновременно и военным, приспособленным для обороны и нападения» ^{162} .

Новгородские купцы занимались не только торговлей, они были и хорошими воинами. Во время торговых путешествий купцы с оружием в руках защищали свои товары от разбойников, а свои торговые интересы от хищных конкурентов. При нападении иноземцев на Новгород купцы наравне с другими гражданами вставали в ряды новгородского войска.

Некоторая часть новгородцев занималась одновременно и торговлей, и ушкуйничеством: в зависимости от обстоятельств делала то, что было более выгодным.