11.1. Какая хронология на самом деле получается из «слоеного пирога» мостовых Новгорода на Волхове
11.1. Какая хронология на самом деле получается из «слоеного пирога» мостовых Новгорода на Волхове
В этом разделе использованы наблюдения о новгородской дендрохронологии, сделанные Е.А. Елисеевым.
Сегодня все мы наслышаны о том, что в Новгороде на Волхове, который был, по мнению историков, «тем самым летописным Великим Новгородом», — существует замечательное средство точного абсолютного датирования. Это известный «слоеный пирог» якобы древних новгородских мостовых. Все предметы, заключенные в слоях этого «пирога», уверенно датируются историками и археологами с точностью до 10–15 лет [993]. Причем эти датировки преподносятся как нечто НЕЗАВИСИМОЕ от скалигеровско-миллеровской хронологии русской истории. Считается, что дендрохронология Новгорода на Волхове является НЕЗАВИСИМЫМ ПОДТВЕРЖДЕНИЕМ романовской версии русской истории. На рис. 42 приведена фотография раскопа, где видны все двадцать восемь слоев старых новгородских мостовых. Они прекрасно сохранились. Таким образом, МАКСИМАЛЬНОЕ количество слоев мостовых, обнаруженных в городе, — двадцать восемь [993], с. 16. Академик В.Л. Янин пишет: «Итак, за 550 лет образования древнейшего культурного слоя… здесь… легли один на другой ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ ЯРУСОВ мостовых — гигантская поленница из ИДЕАЛЬНО СОХРАНИВШИХСЯ сосновых настилов» [993], с. 16. В.Л. Янин пишет далее: «БРЕВНА ВОСЕМЬСОТЛЕТНЕЙ ДАВНОСТИ (якобы — Авт.)… МОЖНО И СЕЙЧАС ИСПОЛЬЗОВАТЬ ДЛЯ ПОСТРОЕК» [993], с. 15.
Рис. 42. Фотография раскопа, где видны все двадцать восемь слоев старых волховских «новгородских» мостовых. Взято из [993], с.21.
Почему В.Л. Янин говорит выше о 550 годах? Дело в том, что промежуток времени между следующими друг за другом мостовыми можно определить, сравнив распределения толщины годичных колец бревен. Идея проста и понятна. Мы не проверяли, как это было сделано на практике. Но даже если допустить, что эта работа выполнена правильно, тут же возникает следующий вопрос.
Деревянные мостовые, скорее всего, настилались в волховском Новгороде до XX века. То есть до появления АСФАЛЬТА. Трудно представить себе причины, по которым волховские новгородцы вдруг неожиданно решили месить ногами грязь, вместо того чтобы продолжать стелить такие мостовые. Новгородские мостовые — это типичная ГАТЬ НА БОЛОТЕ. В болотистой местности без таких мостовых-гатей жить было нельзя не только в древности, но и в недавнем прошлом. Следовательно, мы получаем замечательную возможность установить дату основания Новгорода на Волхове. Вычтем из, условно говоря, 1940 года указанные выше 550 лет. Очевидно получим примерно 1400 год.
Но как же так? Станем на точку зрения скалигеровско-миллеровской истории. Она утверждает, что летописный Великий Новгород основан в X веке. И что это именно Новгород на ВОЛХОВЕ. А не Ярославль на Волге, как получается из нашей реконструкции. Но в таком случае ясно, что, как только на волховских болотах по тем или иным соображениям заложили город, тут же пришлось настилать мостовые-гати. Историки с этим и не спорят. ИДЕАЛЬНАЯ СОХРАННОСТЬ НИЖНЕГО СЛОЯ ВОЛХОВСКИХ МОСТОВЫХ ОЗНАЧАЕТ, ЧТО ЭТО — ПЕРВЫЙ СЛОИ. Иначе если бы предыдущие, более древние слои сгнили полностью, то первый сохранившийся слой был бы ПОЛУСГНИВШИМ. Но ничего такого нет. Следовательно, опираясь на «слоеный пирог», самое первое поселение на этом месте надо было бы датировать не ранее чем XV веком. А вовсе не X веком.
А теперь посмотрим, какой выход из этого положения находят «новгородские дендрохронологи» во главе с академиком В.Л. Яниным. Они отодвинули хронологию Новгорода на пятьсот лет «вниз» и заявили, что весь 550-летний «слоеный пирог» волховских мостовых надо датировать эпохой X–XV веков [993], с. 16. Цитируем В. Л. Янина: «Итак, за 550 лет образования древнейшего культурного слоя с середины X века до конца XV века здесь… легли один на другой двадцать восемь ярусов мостовых» [993], с. 16. То есть, по их мнению, ВЕРХНИЙ СЛОЙ ВОЛХОВСКИХ МОСТОВЫХ ДАТИРУЕТСЯ XV ВЕКОМ. Но тогда спрашивается: куда же подевались многочисленные мостовые за последующую 500-летнюю эпоху XV–XX веков? Получается, что они-то, оказывается, ИСТЛЕЛИ, СГНИЛИ ПОЛНОСТЬЮ И БЕЗ СЛЕДА. В итоге возникает невероятно странная картина. «Древние» мостовые якобы X–XV веков, видите ли, СОВЕРШЕННО НЕ ГНИЮТ. А новые, начиная с XVI века, загадочным образом ИСТЛЕВАЮТ БЕЗ СЛЕДА.
Как пишет В.Л. Янин, «причиной прекрасной сохранности „органики“ является повышенная влажность нижних слоев новгородской почвы» [993], с. 16. Эту же мысль можно высказать проще. В БОЛОТЕ ОРГАНИКА НЕ ГНИЕТ. Или портится чрезвычайно медленно. Это хорошо известно. А поскольку волховский «Новгород» поставили в болотистой местности, то проблем с сохранностью органики тут действительно не было. Но снова спросим, почему же эта «прекрасная сохранность» действует лишь до XV века? В. Л. Янин пишет: «В слоях второй половины XV века органические вещества УЖЕ ПОЧТИ НЕ СОХРАНЯЮТСЯ» [993], с. 46. Что же за природный катаклизм произошел на Волхове в XVI веке? Почему здесь якобы сгнила вся органика эпохи XVI–XX веков? На этот вопрос вразумительного ответа у «волховских археологов» нет. Другими словами, как мы видим, все находки, выкапываемые из-под земли на Волхове, принудительно датируются эпохой ранее XV века. В результате в «волховской археологии и хронологии» возник странный провал размером ни много ни мало в ЧЕТЫРЕСТА ЛЕТ, от XV до XX века.
По-видимому, этот хронологический провал был замечен археологами. И сильно их беспокоил. О 400-летнем разрыве в волховской дендрохронологии академик В.Л. Янин упоминает, правда без каких-либо подробностей, в новом переиздании своей книги [993]. Он утверждает, что «провал был закрыт». Но никаких разъяснений, КАК ИМЕННО это было сделано, в его книге почему-то не дается.
Вернемся к вопросу об абсолютной датировке волховского «слоеного пирога» из мостовых. Почему он был датирован эпохой от X до XV века? Ответ содержится в книге академика В.Л. Янина. Он пишет: «Для начала… удалось получить относительную дендрохронологическую шкалу… потом удалось получить и АБСОЛЮТНЫЕ ДАТЫ. Для этого были изучены бревна, использованные в фундаментах новгородских церквей, ВРЕМЯ ПОСТРОЙКИ КОТОРЫХ БЫЛО ДОСТОВЕРНО ИЗВЕСТНО ИЗ ЛЕТОПИСЕЙ» [993], с. 20. Это же утверждение В.Л. Янин повторил и в новом переиздании своей книги, в 1998 году.
Картина становится совершенно ясной. В.Л. Янин прямым текстом сообщает нам, что ВСЯ ДЕНДРОХРОНОЛОГИЯ ВОЛХОВСКОГО НОВГОРОДА ЦЕЛИКОМ И ПОЛНОСТЬЮ ОСНОВАНА НА СКАЛИГЕРОВСКО-МИЛЛЕРОВСКОЙ ХРОНОЛОГИИ РУССКИХ ЛЕТОПИСЕЙ. Взяли летописи, извлекли из них даты постройки нескольких церквей. Тем самым «датировали» бревна, из которых они были построены, а затем «привязали» к этим бревнам бревна новгородских мостовых. Но, как мы уже знаем, используемые историками русские летописи являются подделками или редакциями XVII–XVIII веков, см. главу 1. ПОЭТОМУ НИ О КАКОМ НЕЗАВИСИМОМ «ДЕНДРОХРОНОЛОГИЧЕСКОМ» ДАТИРОВАНИИ НОВГОРОДСКИХ РАСКОПОК НА САМОМ ДЕЛЕ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ И РЕЧИ.
По-видимому, понимая это, В.Л. Янин пишет в издании своей книги 1965 года: «Сейчас Б.А. Колчин собирает образцы бревен XVI, XVII и XVIII веков, чтобы с их помощью довести шкалу до сегодняшнего дня и еще раз проверить ее, теперь уже с другого конца» [993], с. 20–21. К сожалению, в переиздании 1998 года О ПОДРОБНОСТЯХ этой «проверки» В.Л. Янин хранит полное молчание. Было бы очень интересно ознакомиться с тем, КАК ИМЕННО Б.А. Колчину удалось заполнить ЧЕТЫРЕХСОТЛЕТНИЙ ПРОВАЛ в «новгородской» дендрохронологии.
Тот важный факт, что В ОСНОВЕ истории и хронологии волховского Новгорода лежат ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ЛЕТОПИСИ, то есть письменные источники, признают сами историки.
Историк М. Каргер писал: «ДО НЕДАВНЕГО ВРЕМЕНИ эти сказания были ЕДИНСТВЕННЫМ ИСТОЧНИКОМ для изучения древнейшей поры истории города» [365], с. 8.
Наша реконструкция подлинной дендрохронологии волховского Новгорода такова. Примерно в XV веке, а возможно и позже, здесь возникло поселение. В XVII веке, во время войны со Швецией, здесь пришлось построить небольшую крепость. Место было болотистое. Улицы поселения необходимо было гатить. Со временем гати-мостовые опускались вниз, тонули в болоте. Приходилось класть новый слой плах, то есть половинок бревен. Так продолжалось, вероятно, до XX века. Никаких причин Прекращения этой деятельности, кроме появления асфальта, вроде бы не видно. Поэтому последние слои мостовых могут относиться к XIX или даже XX веку. Обратим внимание, что «новгородские раскопки» начались лишь в XX веке [365], с. 8. Спрашивается: почему в XIX веке археологам не пришло в голову откопать замечательные «древние мостовые Великого Новгорода»? Не потому ли, что по этим «древним» мостовым-гатям в XIX веке еще вовсю ходили и ездили? Тот самый верхний слой бревен, который историки относят сегодня к XV веку, лежал в XIX веке наверху, на виду у всех. И, как тогда все знали, БЫЛ ПОЛОЖЕН СОВСЕМ НЕДАВНО. Поэтому в то время «датировать его XV веком» было никак не возможно.
Раскопки знаменитого ныне «слоеного пирога» начались лишь в 1951 году на развалинах городских построек, уничтоженных во время войны 1941–1945 годов. В.Л. Янин пишет: «В 1951 году, когда археологи размечали сетку будущего раскопа, здесь был пустырь, заросший бузиной и лопухами. Сквозь бурьян торчали ржавые обрывки искореженной арматуры, трава кое-где пробивалась сквозь сплошные развалы кирпичной щебенки: одна двухсот пятидесятая часть бессмысленного пустыря, оставленного фашистскими факельщиками на месте цветущего города. Шел седьмой послевоенный год. Новгород с трудом поднимался из руин, разравнивая и застраивая пожарища» [993], с. 10.
Как затем пишет академик В.Л. Янин, «культурный слой» в волховском Новгороде поднялся с конца XV века на два метра [993], с 16. То есть верхний слой мостовых находился на двухметровой глубине. На такой глубине вполне могла оказаться волховская мостовая довоенного времени то есть десятилетней давности, — после того, как город был разрушен в 1941–1945 годах и здесь образовался пустырь.
Нам могут возразить. Ведь между бревнами мостовых нашли «древнейшие» берестяные грамоты, относящиеся якобы к XI–XV векам. И вообще, неужели еще в XIX веке могли писать на бересте? По поводу содержания найденных «волховских грамот» мы скажем ниже. Ничего такого, чего не могло быть написано в XIX веке, в них нет. А по поводу употребления бересты как писчего материала В СОВСЕМ НЕДАВНИЕ ВРЕМЕНА процитируем самого В.Л. Янина. «В музеях и архивах до нашего времени сохранилось довольно много документов, написанных на бересте. Это позднейшие рукописи, XVII–XIX веков, в их числе имеются и целые книги… Так, в 1715 году в Сибири в берестяную, сохранившуюся до наших дней книгу записывали ясак… Этнограф С. В. Максимов, видевший В СЕРЕДИНЕ XIX ВЕКА берестяную книгу у старообрядцев, на реке Мезени, даже восхищался этим необычным для нас писчим материалом… Известно также и о… употреблении (берестяных грамот — Авт.) шведами в XVII и XVIII веках» | [993], с. 27.
И далее: «Этнограф А.А, Дунин-Горчавич, который в начале НЫНЕШНЕГО СТОЛЕТИЯ (то есть уже в XX веке — Авт.) наблюдал подготовку БЕРЕСТЫ у хантов, писал, что для превращения ее в писчий материал бересту кипятят в воде» [993], с. 29.
Один из наших читателей, инженер-геолог Виталий Васильевич Козлов (Коми, г. Ухта) прислал нам данные о книге, посвященной печати в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 годов. В разделе, рассказывающем о партизанской печати, то есть об издании газет, листовок, плакатов и брошюр, сообщается, что партизанские газеты ПЕЧАТАЛИСЬ НА БЕРЕСТЕ. Речь шла, в частности, и о партизанах Северо-Западного фронта, то есть именно волховского новгородского района. В книге излагалась даже технология изготовления берестяных листов и оттисков.
Поэтому находки берестяных грамот в верхних слоях «волховского пирога» еще не означают, что эти слои — «древние». Они вполне могли быть настелены в XIX веке и даже в XX веке.
Могут спросить, зачем же было писать на бересте в XIX веке, когда уже существовала бумага? Дело в том, что вплоть до XX века бумага была совсем не дешевой. Береста, особенно на Севере, по-видимому, была гораздо дешевле бумаги. При этом писчая береста являлась не просто кусками коры, сорванной с березы. «Для письма бересту подготавливали, ее варили в воде, делавшей кору более эластичной, ее расслаивали, убирая наиболее грубые слои… Лист бересты чаще всего обрезался со всех сторон и имел аккуратные прямые углы» [993], с. 33. Поэтому береста при своей дешевизне вполне могла конкурировать с бумагой вплоть до XIX века.
На бересте в основном писали чернилами, а не царапали буквы. В.Л. Янин сообщает: «Все, без исключения, книги и грамоты на бересте, которыми наука располагала до 26 июля 1951 года, были написаны ЧЕРНИЛАМИ» [993], с. 30. Но на широко известных волховско-новгородских грамотах буквы процарапаны. Почему здесь не сохранилось чернильных записей? Дело, по-видимому, в следующем. Конечно, берестяные грамоты, найденные в болотистой земле, не сохранили на себе остатков чернил. Чернила попросту смылись. Текст сохранился лишь на тех редких грамотах, где буквы были процарапаны. Пример найденной археологами волховско-новгородской грамоты приведен на рис. 43.
Рис. 43. Берестяная волховско-«новгородская» грамота номер 109. Датируется якобы началом XII века. То есть, на самом деле, это грамота XVI–XVII веков. Отметим, что слова в ней уже разделены двоеточиями. Взято из [993], с. 172.
Вернемся к содержанию волховско-новгородских берестяных «древних» грамот. Практически все они, опубликованные академиком В. Л. Яниным в его книге «Я послал тебе бересту», имеют БЫТОВОЕ содержание. Их текст не несет в себе никаких признаков «глубокой древности». Конечно, сегодня историки пытаются усмотреть там «очень древний колорит». Однако с тем же успехом в них можно увидеть и колорит XIX века. Вот, например, грамота номер 288. Она датируется якобы XIV веком. То есть на самом деле, как мы начинаем понимать, XVIII–XIX веками (надо добавить 400 лет).
В грамоте написано: «…хаму 3 локти… золотнике зелоного шолку, другий церленого, третий зелоного жолтого, золотн(ик) белил на белку, МЫЛА на белку, бургалского, а на другую белку…» [993], с. 45–46. Академик В. А. Янин комментирует этот текст следующим образом: «Хотя это письмо не имеет ни начала, ни конца, можно с уверенностью говорить, что оно содержит в себе запись или расчет какого-то вышивальщика или вышивальщицы. Полотно, или по-древнерусски „хам“, нужно было выбелить МЫЛОМ и „белилами“» [993], с. 46. Нас уверяют, что данный текст безусловно свидетельствует о «глубочайшей древности» берестяной грамоты, поскольку в старом русском языке слово «хамовник» означало «ткач», «полотнянщик» [223], [224], [225]. Однако поскольку в цитированной грамоте речь идет о вышивании шелком, то не проще ли предположить, что «…хаму» — это конец оборванного слова БАРХАТУ. В котором буква Т записана «с тремя ножками», как она часто писалась, и ошибочно была принята за букву М. Естественно, что шелком скорее вышивали по бархату, чем по полотну. Вся картина в целом — БАРХАТ, МЫЛО, БЕЛИЛА, РАЗНОЦВЕТНЫЙ ШЕЛК — совершенно естественно вписывается в эпоху XIX века.
Подведем итог. Получается поразительная картина. Не успели деревянные мостовые волховского Новгорода и берестяные грамоты выйти из обыденного употребления, как через каких-нибудь 50–100 лет историки и археологи «открывают их» и объявляют предметами «глубочайшей древности». Эта странная картина — следствие того факта, что в исторической науке до сих пор отсутствуют методики объективного датирования. В историческом датировании в основном царит значительный субъективный произвол. С этим мы сталкивались уже много раз. Волховско-новгородские раскопки — всего лишь очередной пример такого рода.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.