Новый порядок наследования

Новый порядок наследования

Удельное княжение во Владимирской земле поначалу оглядывалось на старые киевские порядки. Владимиро-Суздальская Русь была точной копией Руси Днепровской, Владимир был таким общекняжеским достоянием, как и Киев для Юга. Территория была меньше, только и всего. Земли с городами передавались по старшинству. За пару поколений княжеская ветка так разрослась, что после старших владений появились младшие, а старшие владения именовались не иначе как великими княжествами – кроме великого Владимирского княжества были великое Тверское, великое Ярославское, великое Нижегородское. Эти великие князья в свою очередь установили порядок наследования на своих землях в более мелких уделах. Все эти большие и малые княжества стали уже личной собственностью князей, они их передавали потомкам своей линии, а не князьям по очередности и старшинству.

«Они правили свободным населением своих княжеств как государи и владели их территориями как частные собственники со всеми правами распоряжения, вытекающими из такой собственности», – говорит Ключевский. Особенности такого типа владения он видит в особенностях географии и заселения северо-востока. Тут не было единой реки, связующей все земли в единую экономическую сеть, население жило крайне разбросанно, не было, по сути, и единого центра – как экономического, так и политического. Хотя Владимир считался великокняжеским, но прочно удерживать за собой это положение он не мог: Суздаль, Ярославль, Тверь, Нижний Новгород в этом качестве были не хуже. Но всяческие боярские претензии на власть тут были подорваны в самом начале борьбой с Ростовом и Суздалем, так что боярство стремилось держаться своих князей, а не враждовать с ними. На памяти у каждого был пример, что случается, если попробовать указывать князю, как ему поступать. То есть князь решал все, пусть его удел и был невелик. Он был тут настоящий хозяин. Само собой такой хозяин не желал, чтобы соседние князья вмешивались в жизнь его мелкого владения. События в таких княжествах все имеют микроскопический масштаб, поэтому и летописные записи скудны. Временно оживляются эти записи только усобицами. А так, по словам историка Соловьева, «действующие лица действуют молча, воюют, мирятся, но ни сами не скажут, ни летописец от себя не прибавит, за что они воюют, вследствие чего мирятся; в городе, на дворе княжеском ничего не слышно, все тихо; все сидят запершись и думают думу про себя; отворяются двери, выходят люди на сцену, делают что-нибудь, но делают молча».

Такая вот это эпоха – удельная.

Насколько малы были княжеские уделы, судите сами. Процесс дробления детально приведен Ключевским:

«По смерти Всеволода его верхневолжская вотчина по числу его сыновей распалась на 5 частей. При старшем Владимирском княжестве, которое считалось общим достоянием Всеволодова племени, явилось 4 удела: Ростовский, Переяславский, Юрьевский (со стольным городом Юрьевом Польским) и Стародубский на Клязьме. Когда внуки Всеволода стали на место отцов, Суздальская земля разделилась на более мелкие части. Владимирское княжество продолжало наследоваться по очереди старшинства, но из него выделились 3 новых удела: Суздальский, Костромской и Московский. Ростовское княжество также распалось на части: из него выделились младшие уделы: Ярославский и Углицкий. Переяславский удел также распался на несколько частей: рядом со старшим уделом Переяславским возникли два младших, из него выделившихся, Тверской и Дмитрово-Галицкий. Только княжества Юрьевское и Стародубское остались нераздельны, ибо первые их князья оставили лишь по одному сыну. Итак, Суздальская земля, распавшаяся при детях Всеволода на 5 частей, при внуках его раздробилась на 12. В подобной прогрессии шло удельное дробление и в дальнейших поколениях Всеволодова племени. Для наглядности пересчитаю вам части, на какие последовательно дробилось старшее из первоначальных удельных княжеств – Ростовское. Из этого княжества сначала, как я сказал, выделились уделы Ярославский и Углицкий, но потом и остальное Ростовское княжество распалось еще на две половины, ростовскую, собственно, и белозерскую. В продолжение XIV и XV вв. белозерская половина, в свою очередь, распадается на такие уделы: Кемский, Сугорский, Ухтомский, Судской, Шелешпанский, Андожский, Вадбольский и другие. Ярославское княжество в продолжение XIV и XV вв. также подразделилось на уделы Моложский, Шехонский, Сицкой, Заозерский, Кубенский рядом с предыдущим, Курбский, Новленский, Юхотский, Бохтюжский и другие. Как вы можете видеть по названиям этих уделов, большая часть их состояла из небольших округов заволжских речек Сити, Суды, Мологи, Кемы, Ухтомы, Андоги, Бохтюги и т. д.».

Самое захудалое княжество Днепровской Руси и даже в худшие времена было куда как значительнее и крупнее какого-нибудь Юхотского удела. И жизнь в этом уделе была дикая, скудная, часто почти нищая. Характерный пример приводит историк. Было такое княжество Заозерское. Располагалось оно в Ярославском княжестве на берегу Кубенского озера. В XV столетии княжеством владел Дмитрий Васильевич, князь. Сын этого князя ушел в монастырь на том же Кубенском озере, постригся и стал известен под именем Иосафа. Так вот благодаря монашескому облачению княжьего сына и сохранилось описание столицы его отца: представляла эта столица собой одинокий княжеский двор, рядом с которым стояла церковь Дмитрия Солунского, а чуть поодаль лежало маленькое село Чирково. Это были все владения рода князей Заозерских. Единственное развлечение в такой столице – охота да книги, а книги сугубо богоугодные, немудрено, что от нищеты и скуки княжичу была прямая дорога в монастырь. Да и плодиться дальше князьям Заозерским при таких доходах и такой столице как-то дальше и некуда… Что делить между сыновьями? Этот одинокий дом с церковкой да сельцом? Куда и за кого выдавать дочерей? На столь перспективную княжну решится разве что зажиточный крестьянин… может, ей в крестьянском доме и лучше бы жилось, чем в родной «столице». Теперь вы представляете, что такое удел? Хорошо еще, если с десяток деревень и свой пусть крошечный, но городок. А если как у бедняг Заозерских?

Выведенные в уделы князья хоть и были родичами, но жили между собой как совершенно чужие люди. Учитывая бедность этих князей, можно понять, что соседи их начинали интересовать только в крайнем случае, когда нарушали удельную границу и вытаптывали своими конями родные посевы. Или пытались оттяпать кусок земли, прирастив к своему уделу. В остальном удельного князя интересовало, только как сделать хозяйство более доходным, то есть как можно обдирать мужика, чтобы удельное княжество богатело. Мужика обдирать было сложно. Удельному князю принадлежала земля, но мужик ему не принадлежал. Мужик был человек свободный. У князя он выступал в качестве арендатора, то есть за то, что он живет на земле князя и кормится с его земли, он должен был выплачивать князю дань. Как правило, платил он эту дань натурой, то есть продуктами, которые выращивал или получал от скота. Деньги почти не водились в удельных землях. Если городской черный люд еще пользовался монетами, то уж в диких углах вроде Заозерского княжества мужики ничего такого не имели. У князя с достатком повыше были свои служилые люди, которые нанимались к князю. Были у князя еще и холопы или челядь, то есть рабы. Но тут уж в зависимости от степени богатства князя. У великого князя Владимирского было одно их количество, а у князя Дмитрия Васильевича Заозерского, боюсь, хорошо если имелась парочка. Да и власть князя Владимирского была тоже не столь уж всеобъемной. Он хотя и именовался государем, но только для собственной челяди, то есть бесправных рабов. Для всех остальных никаким государем он не был. Вот князем – был, а государем – нет. Существовала еще одна не самая приятная деталь при таком удельном образе жизни: границ между уделами фактически не было, то есть для самой земли они были, и, если кто-то посягнул на кусок чужой земли, начиналась страшная ссора. Но вот для людей, живущих на этой земле, границ не существовало. Любой служилый человек, разочаровавшись в своем князе, мог просто уйти от него к другому, и это было по правилам того времени. Князь никаких санкций к изменнику и беглецу применить не мог. Ведь служилый был свободным человеком – у кого хочет, у того и служит. И черные люди могли уйти от князя на другую землю. Так что драть с них три шкуры за пользование землей тоже было сложно, никак это не получалось. Князья и мечтали навсегда связать крестьянина с землей, чтобы никуда он с нее уходить права не имел, но пока что это были мечты. Мечтал князь и со своими служилыми разобраться, чтобы не бегали служить к соседям, а то и к прямым врагам. Ведь до чего доходило: приобретали эти служилые земли в личную собственность из земель князя, а служить отправлялись к княжескому врагу. И ведь ничего не сделать: даже этой честно приобретенной земли не отнять. Но хуже всего было тем князьям, которые теряли свой удел, а такое происходило и в силу дробления земель, и по ряду иных причин. Такой бедолага терял все свои княжеские права, теперь у него было два пути – либо наниматься на службу к более богатому родственнику, либо идти в Литву, служить великому князю литовскому.