Чубайс, Гайдар и их команда

Чубайс, Гайдар и их команда

Откуда взялись эти существа на нашу голову, в каких лабораториях были они выращены? Как могло произойти, чтобы народ продолжал доверять правителям, которые пригрели рядом с собой само воплощение порока? Что это были за правители, при которых взращивались эти монстры?

Некоторым хочется считать, что виной всему папа с мамой. У Чубайса это были полковник Борис Матвеевич Чубайс (в войну – политрук, потом – преподаватель марксизма-ленинизма, диссертация: «Полная и окончательная победа социализма в СССР – главный итог деятельности партии и народа») и Раиса Хаимовна Сагал, которая числилась экономистом, но никогда не работала (в своих воспоминаниях Чубайс назвал свои родственные связи «еврейской анкетой»). Но что могли передать существу, имя которого стало нарицательным, эти давно ушедшие в небытие люди? Порченую кровь? Затаенную ненависть к стране, в которой они жили очень неплохо? Ничего подобного в среде, окружавшей Анатолия Чубайса, не было. Он был обычным советским инженером, доцентом – специалистом по планированию управления и науки. Ничто не предвещало обращения простого советского человека в изувера с ледышкой вместо сердца. Разве что создание в 1984 году, еще до первых признаков перестройки, некоего подпольного кружка экономистов, который просуществовал совсем недолго и наверняка находился под контролем КГБ.

Аналогична судьба Егора Гайдара. Вот только его «еврейская анкета» длиннее и изощреннее. Она говорит о какой-то скрытой закономерности. Гайдар числит себя потомком известного советского писателя Аркадия Гайдара, настоящая фамилия которого – Голиков. Юному Аркадию довелось пережить события, изломавшие его психику. Еще юношей ему довелось участвовать в подавлении Тамбовского крестьянского восстания, а потом командовать большевистским «эскадроном смерти» – ЧОН – в Сибири. В Хакасии он без суда расстреливал «диких инородцев», за что его в 1922 году самого чуть не расстреляли, но все же ограничились просто лишением всех должностей. Последовавший брак с писательницей Рахилью Лазаревной Соломянской закончился рождением Тимура Гайдара, разводом и психушкой в 1931 году. Аркадий Голиков сумел преодолеть помутнение рассудка, порожденного кровавой революцией, но ничего не смог сделать со своим сыном, который не обрел никаких черт своего литературного образа из известной повести «Тимур и его команда». Аркадий Голиков погиб в 1941 году и, как павший в боях за Родину, все свои грехи искупил. Тимур Гайдар попытался стать моряком-подводником, но в результате превратился в заурядного журналиста. Имя дало ему адмиральские погоны, но не славу писателя и не честь офицера. Брак с Ариадной Бажовой, дочерью известного писателя и сибирского красного партизана, дал миру Егора Гайдара, но не счастливую жизнь. Я помню нетрезвый лик Тимура Гайдара, который попытался на склоне лет войти в политику в адмиральском мундире. Он стал появляться на мероприятиях социал-демократической партии, которая в начале 90-х годов увяла, а с ней исчез из политики и Тимур. Зато в нее вошел Егор Гайдар, по семейной традиции женившийся на дочери писателя Аркадия Стругацкого, известного писателя-фантаста и сына комиссара продотряда. Писательский, комиссарский и еврейский корни, переплетаясь, дали тлетворный побег. Монстр внезапно появился у руля российской экономики, сбросив с себя коммунистическую личину.

Разгадка проблемы состоит в том, что простой советский человек Чубайс был мобилизован и подготовлен к своей миссии в недрах того режима, который он потом, как казалось, ненавидел. Нет, ненависть – слишком человеческое чувство. Он выполнял то, что было заложено в него как программа – без эмоций, без творчества. Механизм работал старательно, не позволяя посторонним возмущениям внедрять в него сомнения. Также и Гайдар был если не совсем простым, то почти незаметным человеком. И отвратительность его манер говорила скорее о бесхитростном устройстве его личности. Он был инструментом, а не творцом. Гайдар и Чубайс – только исполнители воли секты, взрастившей их и подготовившей к моменту, когда они смогли безжалостно расправиться со страной, которую никогда не любили.

Крах российской экономики в 90-х годах XX века, как теперь мы можем точно утверждать, обусловлен двумя главными факторами: во-первых, недееспособностью коммунистической партноменклатуры владеть страной как целостным социально-политическим и экономическим образованием (отчего произошла конвертация власти в собственность, а также расчленение страны); во-вторых, прямым заговором глобализировавшейся части этой номенклатуры (включая привилегированные научные кадры), имевшей целью получить статус в мировой политической и экономической элите (отсюда предательство спецслужб, «козыревщина» и прямой обман народа).

Уверенность в такого рода утверждениях появляется не только благодаря опыту прошедших лет и множеству частных наблюдений, дающих возможность делать косвенные выводы. Авторы либеральных реформ с годами стали цинично откровенными, почувствовав, что им не грозят ни репрессии и реквизиции, ни даже общественное порицание. Одним из рекордсменов циничной откровенности стал один из сподвижников Чубайса экономист Виталий Найшуль, решивший в 2004 году поделиться с публикой своими соображениями о генезисе либеральных реформаторов. Этот ультралиберал, приправляющий свои суждения философскими отвлечениями в пользу сильного государства, обнародовал данные о том заговоре, который гнездился в различных структурах партхозноменклатуры. Фактически, горбачевская перестройка прикрыла назревающий мятеж, продуманный до деталей.

По утверждению Найшуля, у заговора было три идеологических куста, которые собрались в пучок уже в 1987 году, но оформились еще в 70-х годах, консолидировавшись на общем представлении о недееспособности проводимой экономической политики и ненависти к собственной стране. В состав коалиции заговорщиков вошли московско-питерский куст во главе с Гайдаром, Чубайсом и Кохом; новосибирский куст во главе с Симоном Кордонским, Широниным и Петром Авеном; третий куст, базировавшийся в Экономическом институте при Госплане, возглавил сам Найшуль. Гнезда заговора были вовсе не самодеятельными, а вполне известными начальству, уже прикидывавшему, как ему повторить для себя высокие стандарты потребления за счет отбрасывания выхолощенной и изжившей себя коммунистической идеи. Не случайно в 1989 году Чубайс легко получил разрешение выехать в Австрию, где он встретился на конференции с Гайдаром, Авеном, Кагаловским. Последний, кстати, еще тогда высказал идею о проведении реформ в каждой из союзных республик отдельно. В принятой тогда совместной декларации говорилось, что реформы невозможны, если СССР сохранится. Но еще за два года до того «кубло» обсуждало разрушение страны. Тогда же в качестве начала уже планировалась массовая остановка и перепрофилирование производств.

Найшуль прямиком пишет, что мировоззрение этих групп сформировалось во время поездок на Запад. Причем кругозор ее членов был крайне ограничен, выхватывая из западной экономической науки только «вершки» – стародавние высказывания фон Хайека и фон Мизеса. Найшуль говорит: «Мы сделали все по учебникам. Кстати, это было головное направление мысли в 91-м году – никаких собственных путей. Все делаем, как в учебнике написано». Продумывания будущих реформ просто не было – оказалась сформирована только идеологическая догма, время распада которой должно было быть достаточным, чтобы разрушить и ограбить страну. В деталях продумывался мятеж, но не реформы. Найшуль саморазоблачается: «Мы честно играли в западную политическую систему до 93 года, а с 93 года мы начинаем ее использовать как ширму».

Найшуль и его коллеги, вышедшие из праздношатающейся и безответственной «золотой молодежи», брошенной на укрепление экономических структур государства, но занятой совершенно иными делами, имели возможности верно оценить причины кризиса экономический системы. Они обнаружили, что упорное следование планам непродуктивно, с планированием система не справляется, Госплану приходится все снова и снова пересчитывать. Ясно, что речь должна была идти о децентрализации, по крайней мере, планирования. И люди «со свободной головой» (как характеризовал своих соратников В. Найшуль) придумали, что радикальным средством полного разрушения иерархии управления экономикой станут свободные цены. Они ждали момента, когда эту свободу можно будет ввести декларацией. И не желали даже в мечтах предположить, что масштабное распространение персональных компьютеров могло бы сделать любое планирование вполне возможным – оставалось лишь выбрать модель такого планирования.

Уже в середине 80-х годов российская промышленность была готова выпускать в массовом порядке отечественные модели персоналок. Но госплановских скептиков, среди которых гнездился заговор, ничто подобное не интересовало. Они искали мифическую модель саморегулирующейся экономики, в которой места для государства и рационального ведения хозяйства страны не было.

Второй вывод праздных коллег Найшуля по заговору состоял в том, что в стране уже действует административный рынок, а все управление строится на отношениях торговли как между неподчиненными друг другу субъектами, так и между подчиненными. Это наследие хрущевских реформ считалось в кружке заговорщиков большим завоеванием, подготовившим реформы Гайдара. Найшуль прямо говорит, что эта система полностью разрушила государственность. Точнее было бы сказать, что в стране, под прикрытием коммунистической пропаганды, производство социального капитала было заменено базарными отношениями «ты – мне, я – тебе», неформально признанными как общая норма поведения.

Найшуль заявил, что Гайдар себя поначалу к либералам не причислял, говоря на одном языке с коммунистами горбачевской выделки – на языке правых социалистов. Гайдар просто улучшал социализм. До той степени, пока он не стал либерализмом. Никакой четкой границы тут просто не существует. Гайдар, как говорит Найшуль, лишь «оденежил» то, что ранее подготовили коммунисты, опираясь на одну из ветвей европейского Просвещения.

Составившие идеологию заговора твердо поняли, что болезнь системы смертельна, и потирали руки, предвкушая славу могильщиков мощнейшей в мире страны. И затаились, выжидая своего часа. Причем вполне сознательно рассчитывая на административный ресурс, коим владели изменники внутри компартии. Они понимали, что система сама должна родить человека типа Ельцина и принять его как глашатая анархической справедливости. Они заранее считали, что хозрасчет, аренда и прочее – только временные меры, оттягивающие смерть системы. Оживлять систему и спасать страну они не намеревались.

Теперь Найшуль прямо говорит, что все это в Госплане считалось «туфтой» и «чепухой». Его единомышленники-празднодумцы знали, что только тотальное разрушение экономики позволит их группе и подобным же праздным мозгоблудам выйти на ключевые политические и экономические позиции, и ждали, пока не дождались Ельцина. Ельцина они встретили уже полностью сформированной командой, которая и стала идеологическим штабом мятежа, вталкивающим в скудный мозг Ельцина новые идеологические догмы, списанные со старых коммунистических и предназначенные к тому же – к заведению страны в тупик ради частного обогащения или ради эксперимента по внедрению утопии с заведомо провальным результатом.

Третий вывод Найшуль со своими соратниками почерпнули из риторики Пиночета – государство должно полностью исключить себя из экономики, дать зарабатывать прибыль только в результате обслуживания друг друга экономическими субъектами Ясно, что все это была только риторика. В действительности государство меняло власть на собственность, оставляя в тылах нового олигархического класса агентуру, действующую в госаппарате. Без коррупции содержать эту агентуру невозможно. Соответственно, за кулисами либерально-бюрократического мятежа коррупция предполагалась как естественный механизм монополизации рынков, подавления политических противников и самодеятельных предпринимателей, создававших производства «с нуля». Именно поэтому рывок Путина в 2000 году полностью захлебнулся – госаппарат оказался тотально коррумпированным. Отношения «ты – мне, я – тебе» «оденежились» благодаря Гайдару.

Четвертый вывод, следующий из поставленной празднодумцами задачи вписаться в мировую элиту, состоял в том, что границы государства должны быть взломаны. Один из инструментов этого взлома – разрушение государства как такового. Через неустоявшиеся новые границы (приватизированные в транспортных узлах) в страну должны были хлынуть колониальные товары и умертвить все, что не могло конкурировать с тотальным демпингом. Умерщвленные предприятия затем скупались за бесценок, а потом поднимались за счет очагового восстановления таможенного регулирования и перепрофилирования на выпуск аналогов зарубежного ширпотреба. Наукоемкие предприятия становились жертвой. Всё, чем страна была славна и что обеспечивало ее перспективу в технологической конкуренции с Западом, пошло под нож.

Четвертый вывод празднодумцев – о непригодности российских традиций для того, чтобы реформы были реализованы не только «вширь», но и «вглубь». Срастить либеральные реформы с русской традицией заговорщики не планировали, а когда противоречие стало для них очевидным, они предпочли реформы, отбросив традиции. В конце концов эти традиции были даже объявлены вредными во всех отношениях. Ведь они мешали внедрять либеральную догму!

Найшуль, пытающийся подверстать в очередную утопию либерализм и патриотизм, говорит о том, что открытая экономика просто испытывает человека: может ли он продать родину? На деле это было вовсе не испытание, но наделение правом продавать родину лиц, полностью лишенных нравственных самоограничений. Фигуры Козырева, Шеварднадзе вполне дополняют в этом отношении список соратников Найшуля. Родиной разрешено было торговать тем, кто готов был на такую торговлю. Как и на грабеж богатств родины. Большинство населения либо отшатнулось от такой возможности, либо сильно замешкалось.

Логика празднодумцев была достаточно проста: если довести децентрализацию до абсурда, если разрушить страну, возникает вопрос о собственности. Тогда автоматически речь должна идти о тотальной приватизации, а под шумок о создании класса собственников – о захвате этой собственности номенклатурными кланами и прибившимися к ним идеологами хаоса.

Приватизация в той форме, в которой она прошла в России (то есть, имитировалась, как признается Найшуль), была придумана в его кругу еще в 1981 году. Конечно, никто и не собирался проводить равноправное наделение людей собственностью – русские и так считали, что владеют государством и его экономическим потенциалом, а празднодумцы и изменническая политическая элиты – что собственности достойны только они сами, но не русский народ. Заговорщики рассчитывали на миг удачи, который потом можно будет закрепить пафосными мерами по усилению государства, встающего на защиту новых собственников, составивших капиталы на ворованном.

Русские в своей массе понимали, что общенародным достоянием плохо управляют, но знали, что они владеют им. Ваучерная приватизация давала им просто титул того владения, которое было для большинства населения бесспорным. Но потом этот титул должен был превратиться в акции предприятий – конкретизироваться. И вот здесь заговорщики придумали дьявольский обман – чековые аукционы, перед которыми за госкредиты скупали ваучеры у населения, а потом овладевали крупнейшими предприятиями в порядке приватизации. Кредиты отдавали почти мгновенно, поскольку прибыль от предприятий многократно перекрывала все затраты на скупку ваучеров. Теперь этот обман объявляется признанным на тот момент населением политическим решением о формировании класса собственников. Более того, теперь звучит мысль (например, в устах бывшего главы НТВ Киселева) о том, что в обществе будто бы было какое-то согласие на счет образования не какого-нибудь, а именно крупного собственника. То есть, олигарха-вора, укравшего у народа его достояние и распоряжающегося государствообразующими хозяйственными комплексами без всякого контроля со стороны государства (для чего это государство также подлежало приватизации группой олигархов).

Захватив власть и распоряжаясь бюджетом как собственным карманом, ставленники и надежда празднодумцев – олигархи и чинуши – потом без труда добивали мелких акционеров, умудрившихся-таки обменять ваучеры на акции. Их просто удушили нищетой, галопирующей инфляцией, обесценением вкладов, шантажом и вымогательством.

Вряд ли участники группы Чубайса-Найшуля полагали, что их совместная с партноменклатурой афера пройдет безболезненно для народа. Напротив, народ должен был стать страдательной стороной во всех замысленных этой группой мятежах и грабежах. Ведь либералами подрывались основы его жизнедеятельности, а экономическая жизнь прямо противопоставлялась нравственным нормам и традициям. В связи с этим был принят на вооружение лозунг «не отступать от курса реформ», будто только системное и последовательное введение либерализма позволит стране вздохнуть свободно и зажить в достатке. Любой удар по социальной сфере сопровождался пропагандистскими усилиями, чтобы доказать, что это ретрограды препятствуют установлению «светлого будущего» – либерализма. Ельцина двигали вперед голодные шахтеры, еще не понимая, что их грабят именно те, кому они прокладывают путь к власти своими забастовками.

Это теперь Найшуль брезгливо оценивает забюрократизированность ваучерной приватизации и демонстрирует понимание того, что никакой приватизации, собственно, не состоялось – экономика оторвали от государства, зато плотно привязали к бюрократии, к произволу разного рода постсоветских чинуш.

Да, теперь Найшуль вынужден признать, что раздача собственности олигархам не решила вопроса о пропорциональном распределении долгов – в зависимости от доли доставшейся собственникам части общенационального богатства. Не только внешних, но и внутренних. Государству, живущему только на налоги, оказалось не под силу обслуживать даже внешний долг, а от внутреннего пришлось просто поэтапно отказываться. Важнейшим условием того, что все это не вызывает восстания, стало разрушение общества, начатое еще в советские времена (ради ликвидации политики как таковой и монополии на власть геронтократии) и интенсивно проведенное либеральными фундаменталистами. Не случайно Найшуль объявляет либерализм сильнейшим орудием социального принуждения. Действительно, олигархия принуждает массы к повиновению тем, что постоянно уничтожает общество, коррумпируя не только госчиновников, но и любых общественных активистов, любые средства информации.

Найшуль пользуется для обоснования права либералов на издевательства над народом чудовищным по цинизму тезисом: «Если народу не больно – это значит, что реформы не идут». Остается только сетовать на систему пропаганды, которая недостаточно поработала над притуплением чувства боли.

Наше спасение от либерализма и всех прочих последышей Просвещения состоит в том, что его адепты – интеллектуально очень ограниченные люди. Они живут только догмой и догматически внедряют свои измышления. Найшуль в 2004 году говорил о том, что с 1992 года либералами ничего не придумано. Они продолжают действовать по разработанным идеям, лишь тиражируя их в официальной риторике властей всех уровней и в системе образования.

О «глубине» мысли говорят нынешние рассуждения Найшуля, которым стоило бы появиться на полтора десятка лет раньше: «Если есть рынок, значит – есть суд. Если нет суда, то вместо него будет работать административная система. Значит, у вас рынка уже не будет». Рынка – то бишь организации хозяйства не только как иерархической, но и как спонтанно складывающейся системы, – действительно не состоялось. Хозяйство страны было разрушено. И дело не в суде, а в том, что мы переживаем упадок государства, связанный с насильственным внедрением в нашу жизнь удивительных по идиотизму идеологем. Буквально каждая из них (и это можно видеть по первой части ельцинской Конституции) лжива и не имеет ничего общего ни с жизнью, ни с направлением деятельности властных институтов.

Если бы эти «институциональные аналитики» действительно задумывали реформы, укрепляющие Россию, они бы просчитали все последствия и исходили из того, что самоорганизация в экономике может допускаться только там, где имеется наработанная практика коммуникации, закрепляющая написанные правила. «Дикий капитализм» был прямо антигосударственной задумкой, организацией хаоса, в котором празднодумцы и их номенклатурные покровители крали собственность у России.

В первые годы перестройки Чубайс внешне ничем не отличался от простого советского человека. Тогда повсюду создавались всяческие дискуссионные клубы, особенно много их было в Москве и Ленинграде. Чубайс обсуждал проблемы демократизации, поставленные во главу угла Горбачевым, в клубе «Перестройка». И даже там он не был лидером и все время оставался в тени. Столь же скромна роль Чубайса и на первых выборах с альтернативными кандидатурами в 1989 году. Первый заметный поступок – авантюрное участие в выборах директора Ленинградского Института социально-экономических проблем (ИСЭП). Было тогда такое поветрие – избирать себе начальство по конкурсу. Затея гиблая, и она быстро была пресечена. Чубайс от нее тоже ничего не получил, кроме щелчка по носу: документы научись сначала оформлять, мальчишка!

Ничего заметного не совершил Чубайс и в КПСС, где состоял в «демплатформе» – невнятной, неорганизованной «оппозиции», которая была скорее модой на фрондерство. Анатолий Чубайс здесь пальму первенства уступил своему брату Игорю, который впоследствии переквалифицировался в философы и посвятил жизнь бесплодным попыткам совместить либерализм с патриотизмом. Уклонившись от политических баталий и от участия в выборах, Чубайс состоял в КПСС до августа 1991 года. Его экономическая активность не выходила за рамки «подработки» – он добывал себе хлеб насущный продажей цветов у станций метро, чем обычно занимаются старушки.

И вот из этого серого и никчемного существа вдруг образуется влиятельный чиновник, который из рядовых доцентов прыгает сразу на должность зампреда исполкома Ленсовета, а потом почти сразу – на должность первого заместителя. Бурное время – бурные перемены. После выборов в 1991 году мэром Петербурга Анатолия Собчака у Чубайса возникли какие-то свои виды на перспективы одного из лидеров «демократов», и он публично отказался от должности председателя Ленгорисполкома, которая была ему предложена Собчаком. Всё, чем тогда прославился Чубайс, было торопливое призвание в Петербург иностранного капитала и создание свободной экономической зоны. Тогда же Чубайс имитировал покровительство со стороны зарубежного русского экономиста Василия Леонтьева, чем повышал свой вес в глазах ориентированных на Запад «реформаторов».

Настоящий успех пришел к Чубайсу именно по причине формирования группы погромщиков, которых недруги России направляли в первое ельцинское правительство. И эта личность, напитавшись гонором и наглостью питерских «демократов», в ноябре 1991 года получила возможность распоряжаться всем госимуществом России в ранге министра, к которому приравнивался пост председателя Государственного комитета Российской Федерации по управлению государственным имуществом. Из человека с улицы за год – прямо в министры. Там-то в дело и пошли его заготовки, состряпанные в тайных группах, готовивших погром своей стране – приватизация, ваучеры, «разгосударствление» и проч. Еще полгода – и Чубайс уже зампред правительства России. Полнейший развал в хозяйстве страны послужил поводом для отставки Егора Гайдара, но Чубайс неизменно пользовался поддержкой Ельцина и продолжал свои гнусные дела, получив пост вице-премьера в правительстве Черномырдина (1992 г.).

Тогда Авен и Нечаев требовали, чтобы «команда Гайдара» ушла из правительства целиком. Но вопрос об участии в правительстве Черномырдина решился не в пользу «чистоты», а в пользу олигархических интересов.

С новым премьером Чубайс успел достаточно плотно поработать еще осенью 1992 года, когда формировались исходные пакеты документов на приватизацию «Газпрома» и РАО «ЕЭС». В январе 1993 года настала очередь нефтяной отрасли, где в тот момент царил жуткий хаос. Добывали нефть и производили нефтепродукты одни структуры и лица, продавали – другие, распоряжались выручкой, прежде всего валютной, – третьи. Неудивительно, что до 70 процентов валюты от экспорта энергоресурсов за 1992 год осело на зарубежных счетах, контролируемых оборотистыми дельцами и связанными с ними чиновниками.

У Чубайса с Черномырдиным сложились очень теплые отношения. Прежде всего, в связи с концентрацией капиталов в нефтегазовом секторе. Если раньше скупкой сырьевых предприятий мог заниматься кто угодно, то с 1993 года Чубайс и Черномырдин начали «наводить порядок», чтобы не допускать к кормушке «чужих». Минтопэнерго с черномырдинским руководителем Ю. Шафранником во главе должен был контролировать 45 % акций холдингов «Лукойл», «Юкос», «Сургутнефтегаз», а также госкомпании «Роснефть» и «Транснефть». Акции холдингов не были доступны для свободной скупки, и предназначались для «своих». Концентрацию капиталов «своих» проводил «ОНЭКСИМ-банк», фактически контролируемый узкой группой лиц, к которым относились Черномырдин, Чубайс, Кох, Сосковец и другие представители высшей бюрократии.

Общими усилиями нарождающейся олигархии, ельцинской бюрократии и аферистов из «МММ» или концерна «Тибет» хозяйство страны и ее финансовая система пришли в полный упадок, выразившийся в «черном вторнике» 11 октября 1994 года, когда курс рубля к инвалюте рухнул. Предприятия и люди потеряли колоссальные деньги. В этих условиях Черномырдин и Чубайс стали единой командой, боровшейся за власть с группировкой Сосковца-Коржакова. Чубайс был назначен первым заместителем председателя Правительства РФ, ответственным за макроэкономику и стратегию реформ.

Гайдар, Чубайс и весь их круг относятся к типу людей, для которых грани между правдой и ложью не существует. Поэтому они живут во лжи, будучи уверенными в своей нравственной непорочности.

Чубайс в начале 90-х годов убеждал всех, что главная проблема общества – создание собственника, а с ним – среднего класса, которого так не хватало нашей стране. Через десять лет он стал говорить, что он и его сподвижники выполняли важное задание по созданию слоя крупных собственников. Разница между собственником и крупным собственником состоит в том, что в условиях всеобщей нищеты последний образуется только одним способом – воровством. Чубайс был организатором тотального воровства. Он открыл ворота иностранным авантюристам, которые вместо инвестиций в машиностроение (в чем была заинтересована страна) бросились скупать активы энергетических предприятий. Которые потом и стали опорой олигархии, а Чубайсу предоставили статус неприкосновенного политического гаранта. Легальные иностранные инвестиции упали в 1994 году более чем втрое. Зато приватизация шла фантастическими темпами. Деньги появлялись на залоговых аукционах как из воздуха.

Шла скупка национального достояния за заемные средства, которые покрывали буквально месячной выручкой. Об источнике денег никто не спрашивал. Представим себе частное лицо, которое вдруг вываливает на конкурсе по продаже акций «Газпрома» 2 млрд рублей. Другое частное лицо тоже выступает как тайный миллиардер, скупая сразу 51 % «Уралмаша». Завод имени Лихачева со стоимостью основных фондов не менее 1 млрд долларов был продан за 4 млн долларов – примерно в 25 раз дешевле его реальной стоимости. Самарский металлургический завод оценили в 2,2 миллиона долларов, Челябинский металлургический завод (35 тыс. рабочих) продан за 3 миллиона 730 тысяч долларов. Ковровский механический завод, производящий оружие, – за 2 миллиона 700 тысяч долларов. Челябинский тракторный завод (54 тыс. рабочих) продан за 2 миллиона 200 тысяч долларов. Это была не приватизация, а грабеж страны. Здания и сооружения Московского института повышения квалификации руководящих работников и специалистов химической промышленности стоимостью не менее 100 миллионов долларов Чубайс продал за восемь миллионов рублей – фактически за «фантики». За предприятия платили в десятки и сотни раз меньше их реальной стоимости. При этом все крупные предприятия переставали работать. Их разграбляли торопливо – как разбойник обчищает карманы своей жертвы.

Государство усилиями Чубайса оставляли в дураках. Сеть чековых инвестиционных фондов скупала ваучеры за бесценок и передавала новым собственникам. Доходы в бюджеты всех уровней за первые два года приватизации составили 1 трлн рублей, в то время как в Москве, где Лужков добился решения о продаже 20 % предприятий, доход составил 1,8 трлн рублей. 500 крупнейших предприятий России стоимостью не менее 200 млрд долларов проданы всего-то за 7,2 млрд долларов.

За 1994 год приватизаторы с помощью Госкомимущества, возглавляемого Чубайсом, продали 46 тысяч предприятий. Это дало казне менее миллиона долларов.

Жулики, прорвавшиеся во власть, осуществили масштабную аферу, предоставив частным банкам свои «свободные валютные средства», а потом эти же банки дали государству кредит теми же деньгами. «Инкомбанк», «Онэксимбанк», банк «Империал», «Столичный банк сбережений», банк «Менатеп», банк «Международная финансовая компания» получили в залог под кредит в 650 миллионов долларов, крупнейшие предприятия: «ЮКОС», «Норильский никель», «Сибнефть», «Лукойл» и др. Банки кредитовали государство государственными же деньгами, а государство и не собиралось возвращать себе предприятия, превращая группу частных лиц в группу олигархов, укравших у государства самые прибыльные предприятия. Средства на возврат кредита в федеральном бюджете не предусматривались.

Среди группы новоявленных олигархов особую благодарность Чубайсу должен был питать Потанин, получивший в собственность «Норильский никель» – уникальное предприятие, имевшее на мировом рынке долю более 40 % метало-платиновой группы, производившее более 90 % никеля и 60 % меди России, золото, серебро с обеспеченными на десятилетия вперед богатыми месторождениями. Годовая прибыль – около полутора миллиардов долларов, рентабельность более 70 процентов, число работающих – 150 тысяч человек. Для проведения операции по захвату предприятия понадобилось всего-то 180 миллионов долларов, причем взятых из кармана государства.

Аналогичным образом «Онэксимбанк» получил нефтяную компанию «Сиданко» за 210 миллионов долларов, а за 10 % акций, тут же проданных, «Бритиш Петролеум» получила 570 миллионов долларов. При этом сделка принесла «Бритиш Петролеум» баснословные прибыли: ее акции выросли в стоимости на три миллиарда долларов. Не случайно мировая олигархия фактически сделала Чубайса своим представителем в России, который был защищен от любых колебаний политической конъюнктуры.

По данным Счетной палаты при продаже акций ОАО «Тюменская нефтяная компания» государство потеряло минимум 920 миллионов долларов, при продаже акций ОАО «Нефтегазовая компания «Славнефть» – 309,3 миллиона долларов.

Чубайс был прямым ставленником мировой олигархии. В 1991 году американское Агентство международного развития приняло решение о выделении в поддержку «петербургской группы» Чубайса (Васильев, Беляев, Кох, Буре, Бойко) 40,4 млн долларов. Когда Чубайс возглавил Госкомимущество, Всемирный банк выделил ему 90 миллионов долларов на «организационную поддержку российской приватизации», из них 20 млн долларов ушло на организацию «промывки мозгов». В начале 1995 года МВФ предоставил России заем в 6,4 млрд долл., обусловив его предоставлением Чубайсу полномочий для руководства экономической политикой («НГ», 28.08.97). Порядок приватизации разрабатывался непосредственно иностранными фирмами, которые определяли работу Госкомимущества: Европейского банка реконструкции и развития, где с благодарностью отмечается помощь фирм «Морган Гренфелд», «Бейкер энд Маккензи», «Клиффорд Чанс», «Кредит Комерсиаль де Франс», «Купер энд Лойбрэнд», «Дэлойд энд Туш», «Уайд энд Кэйс», «Сентрал Юропион».

В 1992 году в Госкомимуществе работали более 200 иностранных консультантов, среди которых – кадровый сотрудник ЦРУ Бойл, кадровые военные разведчики Христофер, Шаробель, Аккерман, Фишер, Хиктон, Камински, Уилсон, Бокая, Уаймен, Брус и другие («НГ», 28.08.97). Приказом № 141 по ГКИ А. Б. Чубайс назначил гражданина США Джонатана Хея (кадровый сотрудник ЦРУ) начальником отдела иностранной технической помощи и экспертизы. Хей стал инициатором создания в Госкомимуществе экспертной комиссии, которая фактически контролировала все проекты Указов президента, постановлений правительства, распоряжений председателя и заместителей председателя ГКИ в области приватизации и управления госсобственностью. Хей стал заместителем Чубайса в экспертной комиссии, а ее членами – иностранцы Аккерман, Андерсон, Де Гир, Гухуни. Гарвардские консультанты участвовали в подготовке более чем ста указов Президента РФ.

В руки гражданину США Хею в результате приватизации попал Московский электродный завод, технологии которого были задействованы при производстве ядерных боеголовок, стержней-замедлителей атомных двигателей, в ракетных технологиях, производстве стратегических вооружений, включая подводные лодки, самолеты-перехватчики, штурмовые самолеты, в том числе ракеты комплексов «Тополь», «Тополь М», «Искандер», «8 К14».

Еще одной диверсионной структурой, созданной Чубайсом, стало Федеральное управление по делам о несостоятельности при Госкомимуществе под руководством Петра Мостового. Формально управление должно было предотвращать банкротства. Но из 800 миллиардов рублей, заложенных в бюджете 1995 года, финансовую поддержку получил один лишь Саранский механический завод в сумме 11,5 миллиарда рублей на возвратной основе. Фактически же управление объявляло банкротами дееспособные предприятия. Под «самоликвидацию» подводились прежде всего военные заводы. 70 процентов предприятий, признанных неплатежеспособными, были исполнителями государственного оборонного заказа («РГ», 21.02.96).

Служба внешней разведки и ФСБ в 1994 году зафиксировали, что Запад приобрел в России столь большой объем новых технологий, что НАТО учредило для их обработки специальную программу. Что изменило это знание? Ничего. Спецслужбы и сами все больше подпадали под влияние иностранных структур. Чубайс не был арестован, его команда не была разогнана. И установка «не допустить пересмотра приватизации» осталась принципом российских властей до настоящего времени.

Деятельность иностранной агентуры щедро финансировалась Российским центром приватизации (РЦП), работавшим на иностранный кредит в 116,6 млн долларов. Главой этой структуры стал Максим Бойко (на самом деле – сын американского полковника Шамберга). По стране для иностранцев собиралась информация обо всех предприятиях. Для РЦП не было никаких запретов на секретную информацию. Россия стала абсолютно прозрачной для потенциального противника, который для приватизаторов был вовсе не противником, а хозяином и заказчиком.

Захват российской собственности иностранцами был прикрыт появлением фигур «олигархов», которые формально представляли интересы российского бизнеса, но на самом деле обслуживали интересы мировой олигархии. В результате приватизации Красноярскго, Братского, Новокузнецкого, Саянского алюминиевых заводов, Ачинского, Николаевского глиноземного комбинатов в российском обществе узнали Олега Дерипаску – карикатурную фигуру, представлявшую в реальности иностранные компании Dilkor International, Galinton Investment LTD, Runicom Fort LTD, Paimtex Limited LTD, – владельцев 65,5 % акций БрАЗа, 55,42 % акций КрАЗа.

Стали зарубежной собственностью: Западно-Сибирский металлургический комбинат, Ковдорский горнообогатительный комбинат, Волжский трубный завод, Нижнетагильский металлургический комбинат, объединение «Прокопьевскуголь», Качканарский горнообогатительный комбинат, Кузнецкий металлургический комбинат, объединение «Кузнецкуголь», объединение «Междуреченскуголь», Орско-Халиловский металлургический комбинат…

Приватизацией уничтожали стратегически важные предприятия оборонной промышленности: Смоленский авиационный завод, Рыбинский моторостроительный завод, Рыбинское КБ моторостроения, Самарское госпредприятие «Старт», Уфимское моторостроительное производственное объединение, Уралмашзавод, ЛНПО «Пролетарский завод», производственное объединение «Знамя Октября», ЦНИИ «Румб», Балтийский завод, НТК «Союз», машиностроительное КБ «Гранит», Московский вертолетный завод им. Миля, Нижегородское госпредприятие «Гидромаш», Московский машиностроительный завод «Знамя», Таганрогское авиационно-производственное предприятие, Воронежский завод «Электроприбор», Вятско-Полянский машиностроительный завод «Молот»… Безвестная «Ник энд Си Корпорейшн» через подставных лиц скупила пакеты акций оборонных предприятий: АО «Курский прибор», «Авионика», Тушинский машиностроительный завод, МПО им. Румянцева, АО «Рубин».

Благодаря Чубайсу иностранные инвесторы через скупку акций оборонных предприятий получили доступ к российским секретам и блокировали работу многих предприятий оборонного комплекса. Американцы взяли под контроль конструкторское бюро «Авиадвигатель» и завод «Пермские моторы», фирма Brunsvocek приобрела четверть акций Иркутского авиационного производственного объединения (ИАПО), производящего истребители-перехватчики Су-30, многоцелевые истребители Су-30МК. Иностранцы получили блокирующие пакеты акций в ОАО «АНТК им. Туполева», Саратовском ОАО «Сигнал», в ЗАО «Евромиль». Американская «Nik and Si Corporation» скупила пакеты акций 19-ти предприятий оборонно-промышленного комплекса. Захвачен контрольный пакет акций курского АО «Кристалл», и сразу прекращен выпуск комплектующих изделий для систем наведения ракетного комплекса «Игла», уничтожена уникальная технологическая база. Американские и английские фирмы приобрели контрольные пакеты акций МАПО «МИГ», ОКБ «Сухой», ОКБ им. Яковлева, авиакомплекс им. Илюшина, ОКБ им. Антонова. Германская «Сименс» приобрела более 20 % акций Калужского турбинного завода, производящего оборудование для атомных подводных лодок, заблокировав модернизацию предприятия («НГ», № 52, 2000).

За пять лет – 1992–1996 гг. – доходы государства от приватизации составили 0,15 процента суммарных бюджетных поступлений. За бесценок были распроданы 145 000 предприятий с реальной стоимостью свыше триллиона долларов. Усилиями Госкомимущества под руководством А. Б. Чубайса выручка государства составила 7 миллиардов 200 миллионов долларов.

Азбучным примером эффективности приватизации стало сравнение выплат дивидендов крупнейшими предприятиями с государственным участием в бюджет. Крупнейшими плательщиками в 2000 году были «Газпром» (1271,8 млн руб.), «Лукойл» (356,8), РАО «ЕЭС «России» (300,3), ТНК (287,5), «Роснефть» (200), «Славнефть» (187,4), ТВЭЛ (151,9), «Алроса» (86), аэропорт «Шереметьево» (75) – итого 2 млрд 916 млн 700 тыс. руб. В то же время доход России от одного только совместного российско-вьетнамского государственного предприятия «Вьетсовпетро» составил за тот же год 12 млрд 10 млн руб. («Спецназ России», 06.06.05).

16 января 1996 года Ельцин отстранил Чубайса от исполнения обязанностей первого вице-премьера. Вору глобального масштаба были предъявлены смехотворные претензии за «низкую требовательность к подведомственным федеральным ведомствам, невыполнение ряда поручений президента РФ». Тогда же Ельцин сказал своим голосом многолетнего пропойцы фразу: «Во всем виноват Чубайс». Потом ее постоянно вспоминали либералы, усмехаясь на претензии со стороны патриотов. Мол, ну да, нашли козла отпущения – повторяете слова алкоголика! А Ельцин всего-то печалился, что тогдашняя «партия власти» «Наш дом Россия» получила на выборах 10 % голосов.

Несмотря на отставку, уже в феврале 1996 года в Давосе Владимир Гусинский, Борис Березовский и Владимир Потанин провели с Чубайсом переговоры по поводу финансирования предвыборной кампании Ельцина. Фактически Чубайс стал ключевой фигурой в фальсификации результатов выборов, а также масштабного воровства, обеспечившего деньгами кампанию Ельцина – более 300 млн долларов. Наличные из Дома правительства таскали большими сумками. Ельцин, все знавший и испугавшийся, что он сам сядет на скамью подсудимых вместе с Чубайсом, по указанию последнего отправил в отставку уличивших команду Чубайса в воровстве (дело о 538 тыс. долларов, в «коробке из под ксерокса») начальника своей службы безопасности президента Александра Коржакова, директора Федеральной службы безопасности Михаила Барсукова и вице-премьера Олега Сосковца.

Иногда говорят, что народ получил то, что хотел. Он хотел свободы обогащения, и он ее получил. Что свободой воспользовались преступные круги и прежняя коммунистическая номенклатура – другой вопрос. Каждый формально имел равные права на обогащение, но реальной никакого равенства не было, и никакой свободы тоже. Народ не хотел прежних порядков, но он не хотел и тех, которые сложились. Уже в 1993 году большинству граждан было ясно, что чубайсовская приватизация – это преступная афера. Опрос жителей Москвы, проведенный в феврале 1994 года, показал, что 78,9 % граждан назвали приватизацию «аферой и надувательством».

Чубайс был признан вором и в США. Уже в 1997 году американские оценки деятельности команды Чубайса были вполне однозначными: это деятельность преступная. В 2000 году Конгресс США опубликовал доклад о коррупции в России. Главными виновниками расцвета коррупции признаны вице-президент администрации Клинтона Альберт Гор, заместитель Госсекретаря Строуб Тэлбот и министр финансов Лоуренс Саммерс, с российской стороны – Анатолий Чубайс и Виктор Черномырдин, они же – крупнейшие коррупционеры.

Чубайса даже среди его врагов порой считают бессребренником. Это ложное представление. Конечно, Чубайс – убежденный враг России, но поживиться от общего грабежа, в организации которого он сыграл ключевую роль, главный приватизатор тоже был не прочь. В разных формах – и деньгами, и «борзыми щенками».

Анатолий Чубайс организовал для своих приватизационных структур еще и регулярные получения льготных западных кредитов на общую сумму более двух миллиардов долларов. Позже эти доллары не смогли найти ни Счетная палата РФ, ни Министерство финансов. Два миллиарда долларов испарились в ведомстве Чубайса. Есть сведения, что часть из них найдена иностранными спецслужбами на счетах «Бэнк оф Нью-Йорк».

После увольнения Чубайса из правительства Институт по международному развитию Гарвардского университета моментально внес фамилию Чубайса в свою платежную ведомость. Кроме того Чубайс получил грант для работы над одним из «проектов помощи» под руководством Гарвардского университета. На эти проекты американское правительство выделило 43,4 миллиона долларов.

В июле 1997 года Чубайс обнаружился в Дании под чужим именем. Иностранные бизнесмены с криминальной репутацией организовали для него отдых, арендовав за 50 тысяч долларов роскошную яхту «Грейс», принадлежавшую прежде мексиканскому президенту. Позднее один из устроителей шабаша Ян Бонде-Нильсен становится председателем совета директоров российской нефтяной компании «Тэбукнефть» со среднегодовым объемом добычи в миллион с лишним тонн нефти, девятью месторождениями и 2700 работниками.

В январе 1997 года в прессе опубликована сумма доходов Чубайса за первые 8 месяцев 1996 года – около 4 млрд руб. (710 тыс. долларов). В декларации о доходах Чубайс указал, что заработал эту сумму на «лекциях и консультациях» – 278 тысяч долларов, остальное – зарплата. В насмешку над Чубайсом журналисты прикинули, что при гонораре 500 долларов в час он должен был проговорить без перерыва всю предвыборную кампанию. Позднее был опубликован материал, согласно которому Столичный банк сбережений предоставил основанному Чубайсом Центру защиты частной собственности беспроцентный заем в 2,9 млн долларов сроком на пять лет, причем без гарантий обеспечения долга. Чубайс использовал эту сумму для спекуляций на рынке ГКО, который он сам и создал.

Команда Чубайса разработала и провела через ельцинское утверждение «Концепцию развития рынка ценных бумаг в Российской Федерации». В результате через участие государства в рынке ГКО была подготовлена катастрофа. Зато игры в ГКО принесли многим чиновникам значительный коррупционный доход. Генпрокуратура, весьма скованная в своих действиях, выявила 780 крупных государственных чиновников, не имеющих права играть ни в какую коммерцию.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.