Как Гайдар «остановил гражданскую войну»
Как Гайдар «остановил гражданскую войну»
«Люди напряженно всматривавшиеся и вслушивающиеся в передачи радио и телевидения… – вспоминает В. Л. Шейнис, – понимали: инициатива в руках белодомовских формирований, улицы Москвы пустынны, по ним беспрепятственно проносятся на захваченном транспорте боевики, откликнувшиеся на призыв Руцкого и Хасбулатова, милиция спряталась, войска где-то застряли»[2445].
Едва только вышла в эфир запасная телестудия, уже в 20.00 «прозвучало обращение Совета министров – Правительства РФ к москвичам и гражданам России»[2446].
Следует отметить невероятную лаконичность этого обращения и то, что оно во многом повторяло указ № 1575. Сравните:
Нетрудно заметить, что указ № 1575 и обращение премьера составлялись одним и тем же человеком. Поэтому свидетельство А. Б. Чубайса о том, что автором указа был С. Шахрай, а автором обращения Л. Пихоя[2447], вызывает сомнения. Сомнения вызывает и то, что обращение готовилось после 16.00–17.00. Очевидно, что оно появилось на свет одновременно с указом № 1575, то есть до падения мэрии, захвата гостиницы «Мир», призыва к захвату Останкино. И уж никак не после получения информации о том, что там начался «штурм».
А это значит, обращение было составлено заранее.
Характеризуя настроения того вечера, Е. Т. Гайдар писал: «Штурм «Останкино продолжается, боевики оппозиции захватывают новые объекты. Силы МВД деморализованы, армейские части на помощь не подходят. Оппозиции почти удалось убедить население в масштабности своего движения и в изоляции Президента… – Принимаю решение о необходимости обратиться к москвичам за поддержкой»[2448].
После 20.00 В. С. Черномырдин принял Е. Т. Гайдара. «Виктор Степанович спокоен, держится хорошо…, – вспоминал Егор Тимурович, – информирую премьера, что отправляюсь на Российское телевидение, буду просить москвичей о поддержке, потом поеду к Моссовету… Москва пустая – ни милиции, ни войск, ни прохожих»[2449].
Передавая настроения, получившие в ту ночь широкое распространение среди московской интеллегенции, журналист «Известий» Ю. Богомолов позднее писал: «Позвонивший мне в ночь на 4-е режиссер сказал: хотелось бы, наконец, услышать лязг танковых гусениц»[2450].
Какая же демократия без танков!
На экранах телевизоров Егор Гайдар появился в 20.40. Он заявил, что в столице складывается драматическая ситуация, дал понять, что милиция и армия выжидают, и призвал москвичей прийти к зданию Моссовета, чтобы как в 1991 г. поддержать российское правительство[2451].
Можно встретить мнение, что именно это выступление стало переломным в развитии событий. Откликнувшиеся на призыв вице-премьера москвичи стали собираться в центре столицы, и, как пишет В. Л. Шейнис, «многотысячный митинг у Моссовета, продолжавшийся всю ночь, помог политически выиграть решающую партию. Колеблющимся генералам и полковникам было наглядно продемонстрировано, что в стране есть другое «небелодомовское» активное меньшинство – демократы»[2452].
Однако, как утверждает А. Цыганок, «стихийный митинг» у Моссовета начался еще «с пяти часов дня», «люди выступали, взобравшись на подогнанную Крайником к мэрии пожарную машину – Руслан Мирошник, Лев Пономарев, Валерия Новодворская. Я с этой трибуны призвал людей записываться в народные дружины. Затем выступать стали с балкона мэрии»[2453]. «К 18 часам… уже было построено 25 баррикад по всему центру Москвы – вокруг мэрии, Центрального телеграфа, по улице Тверской»[2454].
Когда на следующее утро Т. И. Денисенко направилась к Никитским воротам, то обратила внимание: «все улицы, ведущие к Моссовету забиты баррикадами. А уж какова баррикада на Тверской, я видела еще утром. Два человеческих роста! Сплошное железо! Танки не пройдут, не то что невооруженные люди. Да эти баррикады не чета тем, что были на подходе к Дому Советов!»[2455].
А вот как описывает баррикады в центре Москвы Э. З. Махайский: «Вышел на „Пушкинской“… Поперек улицы от магазина „Армения“ к сгоревшему зданию ВТО протянулась мощная баррикада. Над баррикадой бело-сине-красный флаг… На отрезке между Пушкинской площадью и Моссоветом было сооружено еще несколько баррикад, но „пожиже“: у „Елисеевского“, у магазина „Хрусталь“ и возле Моссовета. Баррикады виднелись и у Исторического музея, а также в переулках, выходящих на Тверскую»[2456].
С военной точки зрения значение баррикад и здесь было невелико. Они перекрывали не все выходы на Тверскую, поэтому их можно было обойти стороной. Это означает, что баррикады возводили не как оборонительные, а как театральные сооружения. Для журналистов.
«В 21.30, – вспоминает А. Цыганок, – с балкона мэрии Константин Боровой потребовал раздать оружие собравшимся на площади. Мы связались с Егором Гайдаром, он пообещал, что даст МЧС распоряжение выдать под мою ответственность несколько тысяч автоматов»[2457].
«Как и в 1991 году, – пишет А. Цыганок далее, – сотрудники „Мосфильма“ предложили подогнать к нам бронетехнику, которую они используют для съемок. Президент „Автолайна“ привел на Тверскую девять боевых разведывательно-дозорных машин, которые готовил к продаже. Мы посылали людей охранять газету „Известия“, радиостанцию „Эхо Москвы“ (она тогда помещалась на Пятницкой улице)»[2458].
Одновременно сторонники Б. Н. Ельцина, откликнувшиеся на обращение Е. Т. Гайдара, стали стекаться на Красную площадь. Когда их собралось уже достаточно много, А. В. Коржаков предложил В. Костикову направить их к «Белому дому». Предложение имело явно провокационный характер, так как его осуществление могло привести лишь к новым человеческим жертвам. Однако то ли кто-то остановил подобное развитие событие, то ли было решено объединиться с собравшимися у Моссовета, поэтому с Красной площади митингующих повели не к «Белому дому», а к Моссовету[2459].
В то время, когда Е. Т. Гайдар будил массы, В. С. Черномырдин созвал, наконец, совещание членов правительства. Оно продолжалось недолго: с 21.30 до 22.00. Был «создан оперативный штаб по поддержанию порядка во главе с заместителем министра обороны Константином Кобецем»[2460].
В состав этого «оперативного штаба» (С. А. Филатов называет его «военной группой»), на который была возложена «координация действий силовых структур по недопущению военного конфликта», вошли В. Б. Булгак, Д. А. Волкогонов, В. Б. Ефимов, О. И. Лобов, О. Н. Сосковец и Е. И. Шапошников. Военная группа разместилась в Штабе ОВС СНГ на Ленинградском проспекте[2461].
Еще перед тем, как Е. Т. Гайдар отправился на телевидение, В. С. Черномырдин обратился к нему с не совсем обычной просьбой. «Виктор Степанович…, – пишет Е. Т. Гайдар, – просит на случай блокады здания правительства получить наличные в Центральном банке»[2462].
Никакая блокада зданию правительства не угрожала, и Егор Тимурович великолепно это понимал. Однако он воспринял просьбу премьера как приказание. Поэтому сразу же передал ее первому заместителю министар финансов A. Вавилову[2463].
Толи А. Вавилов не пожелал участвовать в этой авантюре за спиной своего непосредственного начальника, то ли его авторитета оказалось для соответствующих финансовых учреждений недостаточно, поэтому пришлось задействовать министра финансов, которого около 22.00, уже после выступления Е. Т. Гайдара по телевизору, привезли на Старую площадь.
«Мы, – вспоминает Б. Г. Федоров, – попросили часть коммерческих банков, в которых были тогда счета правительства, привезти наши деньги на Старую площадь, и некоторые (Мост-банк) быстро откликнулись… Мой заместитель А. Вавилов позвонил руководству Госзнака, но ему отказали. Учитывая прямое указание премьер-министра и ситуацию, я взял на себя ответственность и дал письменное приказание Госзнаку выдать 10 млрд. руб., за которыми поехал заместитель министра А. Вавилов на своих «Жигулях» с двумя автоматчиками. Деньги были сданы B. Квасову в аппарат В. Черномырдина»[2464].
«Сразу после окончания тех событий, – пишет Б. Г. Федоров далее, – все деньги до единой копейки были возвращены Госзнаку. Поэтому мне было смешно слышать на протяжении двух лет лживые домыслы коммунистов о том, что Е. Гайдар якобы взял деньги и раздавал их сторонникам исполнительной власти. Одновременно было документально подтверждено, что В. Геращенко по нескольким чекам (есть их номера) выдал Белому дому сотни миллионов наличных рублей. Деньги весьма патриотично раздавались «защитникам» парламента и использовались для поддержки политической напряженности»[2465].
Я надеюсь, что придет время, и станут доступны документы, в которых нашла отражение эта темная история. Однако поскольку никто Кремлю не угрожал, ясно, что несколько миллиардов рублей были доставлены премьеру вовсе не для того, чтобы подержать их в руках. Мне неизвестны обвинения В. С. Черномырдина в том, что он собирался раздавать эти деньги представителям исполнительной власти, но известны сведения, что деньги предназначались для финансирования штурма «Белого дома».
В 23.00, вскоре после того, как был создан «оперативный штаб по поддержанию порядка» в столице, Б. Н. Ельцин подписал указ о назначении заместителя министра внутренних дел России А. Н. Куликова на период чрезвычайного положения в столице комендантом Центрального района Москвы[2466].
Тогда ж П. С. Грачев встретился с корреспондентом газеты «Известия» и заявил ему, что правительство полностью контролирует положение в городе и «на час ночи» назначен штурм Белого дома[2467].
По одним данным, в 20.00 Кантемировской, Таманской и Тульской дивизиям ВДВ, а также в бригаде МВД в Теплом стане был отдан приказ о выдвижении к Москве. По другим данным, в 20.10. части Таманской и Кантемировской дивизий уже вошли в столицу[2468]. М. М. Мусин утверждает, что «бронегруппа» 27 Севастопольской отдельной мотострелькой бригады (бывшая особая бригада КГБ СССР) под командованием ее начальника штаба Якова Выродова появилась у стен Кремля в 21.20[2469]. По другим сведенимя, 30 БТР и 40 грузовиков этой бригады «проследовали по Ленинскому проспекту в сторону Садового кольца» в 22.40[2470].
«…Третьего числа, вечером, – вспоминает бывший командир «Альфы» генерал Г. Зайцев, – меня и командира “Вымпела” Дмитрия Михайловича Герасимова вызвали к министру обороны. Инициатива исходила от начальника Главного управления охраны Барсукова. Он дал указание, чтобы мы оговорили с Грачевым вопросы, касающиеся координации действий в ходе предстоящей операции». В тот же вечер личный состав двух элитных подразделений спецназа был поднят по тревоге и размещен в кремлевском Дворце Съездов[2471].
Однако в самую последнюю минуту, что-то произошло, и прежний план был изменен.
«Когда командиры спецназа, – свидетельствует Г. Зайцев, – явились в Министерство обороны, их провели в кабинет Грачева, где в это время находился он сам и его пресс-секретарь – элегантная дама в темно-зеленом костюме. Доложили, по чьему указанию и для чего прибыли. Грачев, поморщившись, ответил:
«Мужики, сейчас уже позднее время. Даже если я сейчас начну давать директивы в войска, раньше утра мы никого не соберем. Давайте, поезжайте спокойно к себе. Сегодня ночью ничего не будет»[2472].
Данный текст является ознакомительным фрагментом.