Глава 8 Слухи о положении евреев
Глава 8
Слухи о положении евреев
Некоторые из немецких генералов пытались дать понять Гитлеру, что германские войска после потерь, понесенных минувшей зимой, не настолько сильны, чтобы развивать два мощных наступления в различных направлениях, на Сталинград и Кавказ одновременно. Генералы советовали ему сосредоточиться на одной главной цели. В частности, Франц Гальдер, начальник Генштаба, пытался указать на растущую опасность советского контрнаступления против германских войск на северном фланге, растянувшемся на сотни миль от Украины до Сталинграда. Этот растянувшийся фланг удерживался лишь итальянскими, румынскими и венгерскими дивизиями. (Автор дает несколько упрощенную картину. — Ред.)
Но фюрер при поддержке Бормана не внимал ни одному из советов. Гальдер отметил в своем дневнике, что «…его решения утратили всякую связь с принципами военной стратегии и оперативного искусства, которые признавались прежними поколениями. Они были продуктом сильной натуры, следующей кратковременным импульсам, натуры, которая не признавала границ возможного и которая принимала желаемое за действительное».
Группа армий «А» к 10 сентября все еще не заняла нефтяные месторождения Кавказа. (Немцы захватили только нефтяные скважины Майкопа, выведенные из строя советскими войсками (и советскими спецслужбами). — Ред.) Как раз в этот день Гитлер сметил ее командующего фельдмаршала Вильгельма Листа. Это встревожило фельдмаршала Кейтеля. «Я не мог понять, — писал он позднее, — кто интригует против Листа, командующего армиями высочайшего уровня, который особо проявил себя во Франции и на Балканах. Мне кажется, что эта охота на ведьм началась со стороны политиков, Гиммлера или Бормана. Другого объяснения найти не могу».
Сам Кейтель, начальник штаба Верховного главнокомандования вермахта (ОКВ), жаловался на то, что «не может никому отдать приказ… кроме моего шофера и денщика». Фюрер, по его мнению, страдал «патологическим заблуждением, что его генералы плетут против него заговоры и пытаются саботировать его приказы под жалкими, по его мнению, предлогами».
24 сентября Сталинград (значительная часть. — Ред.) все еще оставался под контролем русских. Гитлер отреагировал на это смещением начальника Генштаба Гальдера. «Вы и я страдаем нервным расстройством, — говорил фюрер генералу Гальдеру на их последней встрече. — Половиной своего нервного истощения я обязан вам. Так продолжаться не может. Нам нужен сейчас национал-социалистический задор, а не профессиональное мастерство. Я не могу ожидать его от офицера старой школы, каким вы являетесь».
Вскоре после этого фюрер отказался от прежней практики обедов со штабными офицерами за общим столом. Он принимал пищу либо в одиночку, либо с Борманом. Никаких записей разговоров, которые велись в это время, не сохранилось, но всем обитателям ставки «Вервольф» было очевидно, что Борман остался единственным человеком, которому доверял фюрер.
Битва за Сталинград продолжалась. Сражались за каждый квартал, каждый дом, в подвалах и канализации, на территории взорванных заводов, в клубах жгучего, ослепляющего дыма. К началу октября нацисты контролировали большую часть центра города, почти все южные его районы. Через развалины немцы штурмовали промышленные районы в северной части города.
Борман наблюдал за развитием боев по картам в ставке «Вервольф», но у него были там и другие дела. Одно из них касалось «процедуры», которую упоминал Геббельс в своем дневнике. Хотя мероприятие было секретным, слухи о нем стали распространяться по рейху. Чтобы устранить недопонимание и помочь партийному руководству бороться со слухами, Борман издал еще одну из своих многочисленных директив. Она была помечена 9 октября 1942 года и озаглавлена «Подготовительные меры для решения еврейской проблемы в Европе — слухи о положении евреев на востоке».
Борман писал:
«В ходе работы по окончательному решению еврейской проблемы имело место обсуждение населением различных районов рейха «весьма строгих мер», принятых против евреев, особенно на восточных территориях. Расследование показало, что такие разговоры — в большинстве своем основанные на искажениях и преувеличениях — возбуждались солдатами-отпускниками из различных подразделений, дислоцирующихся на востоке и имевших возможность видеть эти мероприятия воочию.
Понятно, что не все немцы по крови могут продемонстрировать достаточное понимание относительно необходимости таких мероприятий, особенно те категории населения, которые не имели возможности видеть собственными глазами большевистские злодеяния.
Для противодействия формированию слухов в этой связи, которые часто носят преднамеренный и предосудительный характер, передаются для информации нижеследующие разъяснения нынешнего состояния дел.
Приблизительно 2000 лет ведется до сих пор безуспешная война против иудаизма. Лишь с 1933 года мы стали находить способы и средства полного отделения иудаизма от немецких масс…
Поскольку даже наше следующее поколение не будет достаточно близко знакомо с этой проблемой и не сможет больше видеть ее достаточно ясно на основе опыта прошлого и поскольку этот вопрос, который сейчас начали решать, требует прояснения, проблема в целом должна быть все-таки разрешена нынешним поколением.
Полное удаление или изъятие миллионов евреев, проживающих на европейском экономическом пространстве, является поэтому настоятельной необходимостью в борьбе за безопасное существование немецкого народа.
Начиная с территории рейха и кончая остальными европейскими странами, включенными в окончательное решение вопроса, евреи в настоящее время переселяются в большие лагеря, которые уже построены или будут построены на востоке, где они либо будут использованы на работах, либо отправлены дальше на восток. Старые евреи, так же как те из них, которые имеют высокие военные награды, такие как Железный крест 1-го класса или Золотая медаль доблести и т. д., в настоящее время расселяются в городе Терезинштадт (Терезин), расположенном в Протекторате Богемии и Моравии (крепость Терезин, построенная для защиты Австрийской империи Габсбургов в конце XVIII века, в годы Первой мировой войны уже была концлагерем для русинов из Закарпатья и русских пленных. В годы Второй мировой войны здесь создали лагерь для евреев, с жестким порядком и принудительным трудом. Более 150 тысяч евреев прошли через Терезин, примерно пятая часть их здесь попрощалась с жизнью. — Ред.).
Сама природа вопроса предполагает, что такие проблемы, которые отчасти весьма трудны, могут решаться лишь с беспощадной суровостью в интересах конечной безопасности народа».
Так Борман разъяснял «вопрос», о подлинной сути которого имел полное представление. Он понимал, что означают такие вводящие в заблуждение фразы, как «либо отправлены дальше на восток», и что предпринимается для «окончательного решения еврейской проблемы» по мере приближения Сталинградской битвы к кульминации.
Еще до войны большинство австрийских и немецких евреев были лишены нацистами гражданских прав и вынуждены были эмигрировать. После начала войны многие тысячи из них, которые не смогли эмигрировать, погибли в концентрационных лагерях. Но Восток, под которым нацисты подразумевали Польшу, Прибалтийские страны и оккупированную территорию России, был перед войной средоточием расселения евреев в Европе. Более трех миллионов евреев проживало в Польше, полтора миллиона — на оккупированной территории России. Массовые расстрелы восточных евреев эйнзацгруппами СС происходили начиная с завоевания Польши. В России применялась другая технология уничтожения: передвижные газовые камеры («душегубки» — машины-фургоны), в которые евреи загонялись и уничтожались выхлопными газами по дороге к коллективным захоронениям. (По иронии судьбы «душегубка» была изобретена евреем И. Бергом, начальником АХО управления НКВД по Москве tt Московской области.
С 1936 года такие машины с надписью «Хлеб» везли, например, с Лубянки в крематорий Донского монастыря «классово чуждых» людей, которых по прибытии оставалось только выгрузить и сжечь. В 1939 году Берга расстреляли. — Ред.) Но решение использовать геноцид в качестве активной и тщательно разработанной нацистской политики, очевидно было принято лишь летом 1941 года.
Обсуждение этого решения велось в строго секретной обстановке, очевидно, исключающей записи на бумаге. В нем, видимо, принимали участие лишь Гитлер, Геринг, Борман, Гиммлер и Рейнхард Гейдрих, руководитель Главного управления имперской безопасности (РСХА), которому предназначалась роль центральной фигуры в «окончательном решении» еврейского вопроса.
31 июля 1941 года Геринг, получивший, несомненно, устные указания Гитлера, отослал Гейдриху письменную директиву: «В дополнение к заданию, порученному вам 24 января 1939 года, по разрешению еврейской проблемы посредством эмиграции и выселения… я настоящим приказываю вам осуществить все необходимые приготовления организационного, финансового и материального характера для полного разрешения еврейского вопроса в пределах немецкого влияния… Кроме того, приказываю вам передать мне, возможно скорее, генеральный план, содержащий организационные и практические меры, необходимые для реализации искомого окончательного решения еврейского вопроса».
Гейдрих взялся за выполнение директивы с присущими ему административной сноровкой, воображением и свирепым рвением. В течение шести месяцев были полностью задействованы организация и материальные возможности, необходимые для осуществления «искомого окончательного решения». На востоке было создано определенное число лагерей уничтожения. Самым большим из них был лагерь Аушвиц (Освенцим) в 37 милях (около 60 километров) к западу от Кракова. Евреев доставляли в сортировочные центры лагерей, где те из них, то не прошел отбора на подневольную работу, умерщвлялись, а их тела сжигались в крематориях. Комендант Аушвица, Рудольф Хёсс, был приятелем Бормана со времени существования организации Россбаха и убийства Кадова.
Гейдрих прекрасно справлялся со своей работой. Ему удавалось все, за что он брался. Тридцативосьмилетний Рейнхард Тристан Гейдрих представлял собой, в отличие от многих других нацистских лидеров, образец физически крепкого нордического типа. Он был высоким, стройным блондином с голубыми глазами, взгляд которых пронзал и гипнотизировал. Отличился как хороший летчик, атлет и опытный фехтовальщик. Его отец завоевал репутацию отличного преподавателя музыки, а Гейдрих, слывший отличником в школе, блестяще играл на скрипке.
Сначала Борман был одним из стойких приверженцев Гейдриха. Но энтузиазм вскоре пропал, когда он начал распознавать в хладнокровном, способном заместителе Гиммлера еще более опасного соперника, чем сам рейхсфюрер СС. 27 сентября 1941 года Гейдриха назначили исполняющим обязанности имперского протектора Богемии и Моравии (большая часть предвоенной Чехии в составе Чехословакии) в дополнение к его другим обязанностям. Это было еще одно назначение, сделанное не без влияния Бормана на Гитлера. Все сообщения Гейдриха из имперского Протектората Богемии и Моравии поступали к фюреру через его союзника Бормана. Однако Гейдрих настолько преуспел в претворении в жизнь «окончательного решения» и управлении протекторатом, что вызвал восхищение Гитлера, а следовательно, зависть и ревность Бормана. Последствия были обычными.
Гейдрих в сопровождении главы управления внешней разведки СС Вальтера Шелленберга прибыл в ставку «Вервольф», чтобы лично доложить фюреру об экономических проблемах Протектората. Им пришлось долго ждать перед бункером Гитлера. Наконец появился фюрер. Его сопровождал Борман. Гейдрих приветствовал Гитлера нацистским приветствием, затем подождал немного, готовясь спросить разрешение на доклад. Но Гитлер лишь бросил короткий взгляд на Гейдриха. Затем на его лице появилось выражение недовольства. Борман взял фюрера за руку и уверенно и непринужденно повел его обратно в бункер. Гейдрих подождал возвращения Гитлера, но тот больше не вышел.
На следующий день Борман встретился с Гейдрихом и сообщил ему, что фюрера его доклад больше не интересует. Наблюдая их встречу, Шелленберг подумал, что, в то время как Борман самым любезным тоном сообщал об отказе фюрера от встречи, «Гейдрих питал к нему невыразимую ненависть».
По возвращении в Прагу Гейдриха повезли теплым солнечным утром 27 мая 1942 года из его замка за городом через пригороды в аэропорт. Это был его обычный маршрут. Его низкий, зеленый, двухдверный «Мерседес-Бенц» легко узнавали. На каждом из его крыльев развивались вымпелы, один обозначал имперский протекторат, другой — СС. Гейдрих особо не заботился о мерах безопасности, ехал с открытым верхом машины. Он сидел на переднем сиденье рядом со своим шофером, сержантом Кляйном. Когда шофер сбавил скорость, чтобы сделать поворот, неожиданно возник человек и попытался обстрелять автомобиль из автомата «Стэн» через переднее стекло.
Автомат в руках нападавшего отказал — заклинило затвор. Вместо того чтобы увеличить скорость, Кляйн почти остановил машину, когда Гейдрих схватился за револьвер. Второй нападавший в это время закатил под багажник машины большой серый металлический шар. Шар оказался гранатой Миллса специальной конструкции. Взрыв разворотил заднюю часть «Мерседеса» и заставил его остановиться.
Кляйн выпрыгнул из дымящегося автомобиля и погнался за одним из нападавших, так и не догнав его. Гейдрих погнался за другим налетчиком, стреляя в него из своего револьвера, пока не расстрелял все патроны. Налетчик убежал, полагая, что имперский протектор успешно избежал смерти при покушении на его жизнь. Затем Гейдрих вернулся к машине и неожиданно повалился на ее капот. На самом деле он был тяжело ранен. От взрыва гранаты разлетелись осколки стали, частицы конского волоса и другого материала сиденья машины. Все это глубоко проникло в легкие и селезенку Гейдриха. Прибывшая полиция доставила его в госпиталь. Несмотря на тщательный уход, какой только могла позволить медицина Третьего рейха, Гейдрих через девять дней умер в сильной агонии. Он был единственным нацистским лидером, убитым за все двенадцать лет существования Третьего рейха.
Первой реакцией Вальтера Шелленберга на это событие была мысль о том, что убийство является следствием заговора Бормана. Это лишь подтверждает то, что даже информированные нацисты были готовы поверить в версию о способности Бормана уничтожать своих соперников. На самом деле покушение совершили два чешских агента-добровольца. Их обучили, оснастили и выбросили с парашютами англичане. Позднее они оказались среди 120 членов чешского сопротивления, укрывавшихся в церкви и обнаруженных службой СС. Эсэсовцы всех их уничтожили.
Гиммлер тянул восемь месяцев после гибели амбициозного Гейдриха с назначением преемника на пост руководителя Главного управления СС имперской безопасности, и наконец был найден посредственный функционер, которого можно было легко контролировать. Доктор Эрнст Кальтенбруннер, адвокат и ветеран нацистского движения в Австрии, был человеком пугающей наружности. Его рост составлял почти 7 футов (больше 2 метров). Его мощные, широкие плечи и могучие руки заканчивались маленькими, изящными ладонями, пожелтевшими от никотина. Его вытянутое бесстрастное лицо покрывали шрамы, полученные в результате студенческих дуэлей. Это был заядлый курильщик, начинавший принимать алкоголь рано утром и доходивший до невменяемого состояния, перед тем как упасть ночью в постель. Кальтенбруннер походил на хладнокровного интеллигента Гейдриха лишь в рвении, с которым осуществлял «окончательное решение» еврейского вопроса. Это был не тот человек, которого Борману следовало опасаться.
Дело Гейдриха пережило его самого. Он так эффективно проявил себя технологом «окончательного решения», что запущенный механизм уничтожения бесперебойно работал на полных оборотах даже тогда, когда Борман почувствовал необходимость издать директиву, направленную на противодействие слухам о «положении евреев на востоке».
Герда Борман, которая была столь же привержена нацизму, как и ее муж, однажды писала ему: «Каждый ребенок должен понимать, что евреи являются абсолютным злом в этом мире и что с ними следует бороться любыми средствами». На что Мартин Борман ответил: «Совершенно верно».
Однако Борман никогда не утруждал себя личной проверкой конечных результатов подобного образа мышления.
Мартин Борман в начале 1930-х гг.,
когда он был молодым нацистским функционером
Мартин Борман в 1935 г.,
когда он стал главой канцелярии нацистской партии. Он снят во время приема партийных функционеров в имперской канцелярии
Мартин Борман в 1944 г.
Он — глава канцелярии нацистской партии и секретарь фюрера
Женитьба Бормана в 1929 г.
На заднем сиденье: отец невесты, майор Вальтер Бух; невеста, Герда Бух; жених, Мартин Борман. На переднем сиденье: рядом с шофером — свидетель (Гитлер)
Гитлер и Борман
на фоне дома Бормана в Оберзальцберге в предвоенное время
Мартин Борман и Рудольф Гесс в 1935 г.
Перерыв в ходе Мюнхенской конференции 1938 г.
Впереди: Гитлер и Борман. Позади в черной форме: Гиммлер
Борман, Гитлер и Иоахим фон Риббентроп, министр иностранных дел Третьего рейха, вероятно, во время войны
Борман, генерал от авиации Карл Боденшац, адъютант Гитлера, и Геринг в «Вольфшанце» («Волчьем логове») в Восточной Пруссии в 1944 г.
Геринг, Гитлер и Борман
в «Волчьем логове» в Восточной Пруссии в июле 1944 г., вскоре после неудачной попытки группы армейских офицеров уничтожить фюрера взрывом бомбы
Борман, фельдмаршал Вильгельм Кейтель, начальник штаба Верховного главнокомандования вермахта, и Гитлер
в «Волчьем логове» в Восточной Пруссии в 1944 г.
В Освенциме тысячи евреев (и неевреев. — Ред.) ежедневно отправлялись на тот свет.
Иногда заключенных подвергали «допросам с пристрастием» на «качелях Богера». Это был один из видов пыток. Жертве приказывали поместить связанные руки на согнутые колени. Затем между локтями и коленями вставляли стержень, концы которого помещали на столы. Пленник повисал беспомощно между столами, головой вниз и так раскачивался, пока по его ступням, ягодицам и гениталиям били кнутом.
Ни Гитлер, ни Борман не присутствовали во время таких сцен. Нет документированных свидетельств о том, что кто-нибудь из них посещал Освенцим или какой-нибудь другой концентрационный лагерь. Запустив план «окончательного решения», Гитлер поручил его выполнение подчиненным. Он был слишком озабочен своей ролью Верховного главнокомандующего и достижением решающей победы в Сталинграде, чтобы утруждаться инспекционными поездками туда, где еврейская проблема, видимо, успешно решалась. Борман же, как обычно, следовал примеру фюрера.
В последний день октября 1942 года Гитлер, Борман, личный состав Генштаба и Верховного главнокомандования вермахта оставили ставку «Вервольф» на Украине и перебрались в «Вольфшанце» в Восточной Пруссии. Девять десятых Сталинграда теперь находилось в руках немцев. Хотя Гитлер осознавал опасность, угрожающую северному флангу (а также южному флангу — и там и там позиции занимали румынские армии, хотя в тылу их размещались и немецкие соединения. — Ред.) немецкой 6-й армии, он убеждал себя, что русские не будут наступать здесь и что зимнее наступление русских, скорее всего, произойдет на северном и центральном участках Восточного фронта. Эту проблему ему удобнее было решать из Восточной Пруссии.
Гитлер был так невнимателен к разведывательным донесениям о действительной подготовке русскими контрнаступления через реку Дон в тыл 6-й армии, что 7 ноября отправился поездом в Мюнхен. Там, вечером 9 ноября, он намеревался выступить с ежегодным обращением к ветеранам нацистской партии в связи с очередной годовщиной пивного путча.
Гитлер, действительно, произнес зажигательную речь в пивном зале L wenbrau. Он убедительно говорил об обстановке в Сталинграде. Затем они с Борманом и генералами Верховного командования вермахта и Генштаба потянулись в Берхтесгаден. Это дало возможность Борману провести некоторое время с женой и детьми. Он мог также поразмышлять над сообщениями о высадке 7 ноября британских и американских войск под командованием генерала Эйзенхауэра во французской Северной Африке и их продвижении к границе с Тунисом. Под Эль-Аламейном в Египте британская 8-я армия под командованием генерала Монтгомери была близка к разгрому потрепанного Африканского корпуса Роммеля. (В ходе наступления 23 октября — 4 ноября 1942 года британские войска (10 дивизий и 4 отдельные бригады, всего 230 тысяч человек, 1440 танков, 2311 орудий и 1500 самолетов) прорвали фронт немцев и итальянцев (на 60 километров фронта 4 немецкие и 8 итальянских некомплектных дивизий, всего около 80 тысяч человек, 540 танков, 1219 оружий и 350 самолетов). Роммель был вынужден спешно отступать, бросив итальянцев, потеряв 55 тысяч убитыми, ранеными и пленными, 320 танков и около 1000 орудий. — Ред.) И, усиливая недовольство Гитлера и Бормана фельдмаршалом Герингом, люфтваффе оказались неспособными противодействовать бомбардировкам самолетами британских королевских и американских ВВС германских городов и промышленных центров, ежедневно наращивавших военное производство. Требование Гитлера напасть на Россию до уничтожения Британии теперь выглядело непоправимой ошибкой.
Но предстояло узнать о вестях похуже, вестях достаточно скверных, чтобы поколебать веру в фюрера и нацистский «новый порядок» даже таких упертых его последователей, как Мартин Борман. В Бергхофе 19 ноября Гитлер узнал, что ударные группировки Красной армии, прорвав фронт, повели наступление к северу и югу от Сталинграда. 22 ноября он вернулся с Борманом в «Вольфшанце». Вечером того же дня Гитлер узнал, что Красная армия окружила двадцать немецких и две румынские дивизии между Волгой и Доном (кроме того, в окружение попали 100-й хорватский полк и 149 отдельных немецкие частей всех родов войск. — Ред.).
Имелся лишь один способ спасения 230-тысячной 6-й армии (в окружение попало 330 тысяч. — Ред.). Она должна была пробиться из Сталинграда и соединиться с 4-й танковой армией, располагавшейся в 30 милях (около 50 километров). Гитлер не пожелал этого, хотя наступала другая суровая русская зима. Он приказал голодным, измученным войскам, не имевшим зимней одежды (ко второй зиме немцы подготовились. — Ред.), оставаться на месте и сражаться до последнего человека. Трагический итог был неизбежен.
«Мы остались одни, без помощи извне. Гитлер оставил нас на произвол судьбы», — писал немецкий солдат в письме, доставленном на последнем самолете, вылетевшем из Сталинграда в январе 1943 года. Другой солдат писал: «Правда состоит в том, что это самая удручающая борьба в безнадежной обстановке. Страдания, голод, холод, отрешенность, сомнения, отчаяние и ужасная смерть». И еще письмо: «Я верил фюреру и его словам. Ужасно, что здесь сомневаются в нем, и стыдно слушать то, что говорят, не имея возможности возразить, потому что факты на их стороне».
3 февраля 1943 года младший лейтенант Герберт Кунц пролетел над Сталинградом на бомбардировщике «Хейнкель». Он был последним немецким пилотом, летавшим в небе над городом. Когда он опустился сквозь плотный туман на высоту 300 футов (чуть больше 9 метров от земли), дымка неожиданно рассеялась. Кунц ясно увидел разрушенный и заваленный обломками город, в котором сохранились лишь отдельные стены и трубы. Однако он не обнаружил где-либо признаков боев. (Все было кончено 2 февраля. Только за период с 24 января по 2 февраля погибло более 100 тысяч немцев. В нем сдалось 91 тысяча. — Ред.)
В тот же день немецкое радио прервало передачи продолжительной и приглушенной дробью барабанов. Диктор зачитал мрачным голосом специальное коммюнике Верховного главнокомандования вермахта:
«Битва за Сталинград завершилась. Верная присяге сражаться до последнего дыхания, 6-я армия под беспримерным командованием фельдмаршала Паулюса была побеждена превосходящими силами противника и неблагоприятным стечением обстоятельств».
За сообщением последовало исполнение второй части Пятой симфонии Бетховена и объявление четырехдневного траура.
Полный разгром 6-й армии произвел глубокое и удручающее впечатление на Гитлера. (Были разгромлены также 4-я танковая немецкая, 3-я и 4-я румынские и 8-я итальянская армии. Немцы и их союзники потеряли убитыми, ранеными, пленными и пропавшими без вести около 1,5 миллиона солдат и офицеров — 1/4 часть сил, действовавших на советско-германском фронте. — Ред.) Но эта катастрофа, как случилось прежде с неудачей первой фазы осуществления плана «Барбаросса», не поколебала веру Мартина Бормана в фюрера и снова произвела любопытный побочный эффект, усиливший влияние Бормана.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.