Глава VII ГОАР — ЭТО ЗНАЧИТ «СОКРОВИЩЕ»
Глава VII
ГОАР — ЭТО ЗНАЧИТ «СОКРОВИЩЕ»
Со своим мужем Геворком Гоар сочеталась браком три раза: дважды — за рубежом, так нужно было для подкрепления легенды-биографии разведчиков-нелегалов, и даже венчалась в церкви; и один раз — дома, уже по советским законам.
В последние дни XX века Служба внешней разведки России рассекретила перед общественностью уникальную семью разведчиков-нелегалов: Гоар Левоновну и Геворка Андреевича Вартанян. Даже их имена долгие годы хранились в строжайшей тайне. Да и сейчас, в наши дни, большая часть их жизни и деятельности находится под грифом «совершенно секретно».
Разведка приоткрыла лишь первую страничку длившейся десятилетия работы нелегалов. В нашем рассказе мы коснемся только нескольких эпизодов иранской деятельности разведчиков: во многом именно благодаря им и их товарищам удалось предотвратить покушение на Сталина, Черчилля и Рузвельта во время Тегеранской конференции в далеком 1943 году.
В то время Гоар входила в возглавляемую Геворком оперативную группу тегеранской резидентуры советской разведки, получившую условное наименование «легкая кавалерия». Членами группы являлись молодые люди, почти подростки, которые самоотверженно, добровольно, бескорыстно и с энтузиазмом помогали тегеранской резидентуре в борьбе с фашистскими спецслужбами и с широкой сетью их агентуры.
Обстановка в Иране, в которой пришлось начинать работать в разведке «кавалеристам», была достаточно сложной.
Накануне Второй мировой войны в планах Гитлера Ирану отводилась важная роль. Иран — это прежде всего нефть и стратегические коммуникации. Через эту страну лежал путь в Афганистан и далее — в Индию, куда нацисты намеревались двинуть войска вермахта после поражения СССР.
Чем ближе была война, тем сильнее Реза-шах Пехлеви, диктатор Ирана, тяготел к сближению с Германией во всех областях, и в особенности в военной.
К началу Второй мировой войны в Иране находилось около 20 тысяч немецких граждан: военные инструкторы, разведчики и агентура под видом торговцев, бизнесменов, инженеров. Через резидентуры своей разведки и их агентурную сеть, включая многочисленных агентов влияния, гитлеровцы воздействовали на политические круги Ирана, на командование вооруженных сил, жандармерию и полицию. И хотя после начала Второй мировой войны правительство Ирана 4 сентября 1939 года заявило о своем нейтралитете, однако на деле оно открыто продолжало следовать прогерманскому курсу.
Шли месяцы, и Иран все дальше отходил от декларированного нейтралитета. В июне 1941 года Берлин потребовал от иранского правительства вступления в войну на стороне Германии. Несмотря на колебания Реза-шаха Пехлеви, созданный им Высший военный совет Ирана отверг это требование. Тоща гитлеровские спецслужбы начали подготовку государственного переворота с целью свержения иранского диктатора, не решившегося вступить в войну. Для этого в Тегеран в начале августа 1941 года тайно приезжал шеф германской военной разведки (абвера) адмирал Канарис. Одновременно на иранской территории резко активизировалась разведывательно-диверсионная деятельность фашистской агентуры.
Следует подчеркнуть, что с началом Второй мировой войны Иран стал играть ключевую роль не только на Ближнем и Среднем Востоке. Захват фашистской Германией Норвегии и Шпицбергена крайне осложнил возможность использования морских дорог, ведущих в северные порты СССР. И Иран с его незамерзающим Персидским заливом и пересекающей всю его территорию железнодорожной магистралью мог стать и стал стратегическим путем для осуществления поставок в нашу страну по ленд-лизу вооружений, боеприпасов, продовольствия, медикаментов и иных грузов, необходимых для ведения войны. Командование вермахта, конечно, учитывало это и пыталось всячески этому помешать.
Советское правительство не могло оставаться безучастным к развитию событий в Иране. Оно трижды предупреждало иранское правительство о создавшейся угрозе вовлечения Ирана в войну. Поскольку заявления СССР игнорировались, а обстановка продолжала ухудшаться, Москва на основании статьи шестой Советско-иранского договора от 26 февраля 1921 года и по согласованию с Лондоном и Вашингтоном приняла решение о вводе в Иран частей Красной армии, о чем уведомила иранское правительство нотой от 25 августа 1941 года.
Уже к сентябрю 1941 года советская ударная группировка в составе двух армий заняла северные провинции Ирана. Этот шаг был предпринят для того, чтобы пресечь подрывную деятельность нацистской агентуры и предотвратить нападение гитлеровских войск с этого плацдарма на южные границы СССР. Одновременно, в соответствии с международным соглашением, в юго-западные провинции вошли подразделения английских войск. Советские и английские части соединились в районе Казвина, южнее Тегерана, а 17 сентября вошли в иранскую столицу.
Хотя советско-английская военная акция и переломила ситуацию в Иране, позиции гитлеровских спецслужб в стране и их иранских пособников сохранялись. Жесткое противоборство с абвером Канариса и политической разведкой Шелленберга (СД) на территории Ирана продолжалось до конца войны. Более того, Иран использовался гитлеровскими спецслужбами и для ведения шпионско-подрывной работы на территории СССР. Тегеранская резидентура сообщала в Центр в 1941 году: «Немцы из Ирана руководят разведкой, работающей в СССР, они «перелетают» из Ирана в СССР и обратно, как саранча».
В Тегеране действовала главная резидентура советской внешней разведки, которую возглавлял молодой, но достаточно опытный разведчик Иван Иванович Агаянц. Его резидентуре были подчинены периферийные резидентуры и разведпункты в различных иранских городах.
Перед главной и периферийными резидентурами советской внешней разведки в Иране руководством НКВД была поставлена приоритетная задача по «созданию агентурной сети в целях выявления сотрудников и агентов иностранных разведок, враждебных СССР организаций, предотвращения возможных диверсий и иной подрывной работы, направленной на срыв военно-хозяйственных мероприятий, проводимых СССР в Иране».
Активную помощь в решении стоящих перед советской разведкой задач в Иране оказывала группа Геворка Вартаняна.
Наша справка:
Геворк родился 17 февраля 1924 года в Ростове-на-Дону в семье Андрея Васильевича Вартаняна, иранского подданного, армянина по национальности, директора маслобойного завода, находившегося в станице Степной. В семье было два сына и две дочери. Когда в 1930 году семья выехала в Иран, Геворку было всего шесть лет.
Отец Геворка был связан с советской внешней разведкой и покинул СССР по ее заданию. Он прочно обосновался в Иране, став преуспевающим коммерсантом. Прожив шесть лет в Тавризе, семья переехала в Тегеран.
Положение отца — коммерсанта со связями и солидным положением в обществе, владельца кондитерской фабрики, известной на весь Иран своими сладостями, являлось для него надежным прикрытием. Используя это прикрытие, Андрей Васильевич вел активную разведывательную и агентурную работу: вербовки, поддержание связи с нелегалами, приобретение для них «железных» документов. Он почти никогда не пользовался финансовыми средствами Центра, обходился теми деньгами, которые зарабатывал сам. В грозные годы Великой Отечественной войны, когда над его Родиной нависла смертельная угроза, Андрей Васильевич Вартанян собрал значительную сумму денег, которые были переданы в Центр для постройки боевого танка. Призыв «Все для фронта, все для победы!» был для него не просто словами, а смыслом жизни.
В 1953 году Андрей Вартанян вернулся из Тегерана в Ереван, проработав на разведку в Иране 23 года. Он был настоящим патриотом и в таком же духе воспитывал своих детей. Именно под влиянием отца Геворк стал разведчиком.
Спустя многие годы Геворк Андреевич подчеркивал:
«В разведку меня привлекла не перспектива стать популярным и известным, а возможность приложить свои силы и способности на одном из жизненно важных для страны направлений. Я очень люблю свою работу, и пусть меня простят представители других профессий, но я считаю, что Разведка (именно с большой буквы) — это не только романтика, но и, прежде всего, один из самых эффективных путей защиты Отечества. Это работа для подлинных патриотов, людей убежденных и самоотверженных. В такую работу нельзя не влюбиться».
Геворк Вартанян связал свою судьбу с советской разведкой в 16 лет, когда в феврале 1940 года добровольно установил прямой контакт с тегеранской резидентурой.
* * *
Первым заданием, которое поручили Вартаняну, получившему оперативный псевдоним «Амир», было подобрать надежных ребят, своих сверстников, и организовать группу для оказания помощи старшим коллегам из резидентуры.
Следует отметить, что большая часть населения Ирана дружественно относилась к СССР, особенно прогрессивно настроенная молодежь. Поэтому «Амир» быстро справился с заданием. Ему удалось привлечь к сотрудничеству семерых друзей и единомышленников, готовых бороться с фашизмом. Они были примерно одного возраста: армяне, лезгины, ассирийцы, все выходцы из СССР. Всех членов группы «Амира» объединяла беззаветная любовь к Родине.
Никакой оперативной подготовки у ребят не было. Сотрудникам тегеранской резидентуры и самому резиденту приходилось учить их на ходу: грамотно вести наружное наблюдение, выполнять другие специальные задания. Именно Ивану Ивановичу Агаянцу «кавалеристы» были обязаны тем, что тяжелая и опасная работа в разведке в те суровые годы была окрашена для них в тона героического романтизма и приносила им глубокое удовлетворение, так как шла на пользу Отечеству.
Овладение основами разведки начиналось для молодых людей с элементарных на первый взгляд, но по сути своей эффективных приемов. На них отрабатывался профессионализм, приобретался первый боевой оперативный опыт. В военное время он приобретался достаточно быстро. Ошибиться означало поставить под удар интересы организации, да и свою собственную жизнь.
Перед группой «Амира» была поставлена задача по выявлению фашистских пособников в Тегеране и других городах. Члены группы вели визуальную разведку, наладили и успешно осуществляли наружное наблюдение, активно получали информацию втемную.
Сегодня уже можно рассказать о некоторых эпизодах самоотверженной деятельности членов группы.
…В тегеранской резидентуре НКВД не могли понять, чем занимается немецкий разведчик «Фармацевт». По агентурным сведениям, он якобы проводит регулярные встречи с высокопоставленными иранскими военными представителями, получает важную информацию, однако доказательств этому не было. Часами бродит по Тегерану, время проводит либо на базаре, либо в чайной.
Группа «Амира» начала работать по «Фармацевту» — никаких зацепок. А сведения о его активных встречах продолжали поступать. Ребята решили выяснить, чем занимается немец, когда бывает дома, особенно по утрам, еще до ухода в город. И вдруг однажды с чердака соседнего здания увидели: сидят за чаем два совершенно одинаковых человека, как две капли воды похожие друг на друга. Оказалось, что для прикрытия немцы использовали близнецов. Один брат-близнец водил наружку по городу, а второй брат — «Фармацевт» — спокойно встречался с агентурой. Ну а дальше все было делом техники, и «легкая кавалерия» быстро установила всю агентуру «Фармацевта».
«Амиру» и его товарищам приходилось выявлять не только германскую агентуру. На одной из встреч Агаянц поставил перед «Амиром» задачу срочно проверить одного иранского генерала. У резидента вызвали озабоченность следующие обстоятельства: завербованный генерал за большие деньги передавал оперработнику, который с ним поддерживал связь, документы с грифом «совершенно секретно». Но только уж очень много передавал. И не совсем все подтверждалось. «Легкая кавалерия» выставила за генералом плотное наружное наблюдение: никаких подозрительных контактов, в том числе — с немцами. Стали наблюдать за его поведением дома. Оказалось, что генерал по вечерам на чистых бланках с грифами секретности с помощью пишущей машинки сам изготовляет документы. Канал дезинформации был перекрыт.
О результативности «кавалеристов» свидетельствуют следующие данные: только за два года работы с ее помощью было выявлено около 400 человек, так или иначе связанных с германскими разведслужбами.
* * *
Одним из активных членов группы «Амира» с первых дней ее создания стал его близкий друг Оганес. Именно в доме Оганеса он впервые увидел свою будущую жену, а тогда 15-летнюю девочку, его сестру, чернобровую красавицу, чье имя Гоар переводится с армянского как «сокровище», «драгоценный камень».
Родилась Гоар 25 января 1926 года в армянском городе Ленинакане (ныне Гюмри). Ее отец Левон Пахлеванян принадлежал к известному большому и старинному роду («нахлеван» по-армянски — «борец», «победитель»). В 1931 году родители Гоар переехали в Иран, где у власти находился Реза-шах Пехлеви. Фамилия Левона Акоповича на фарси писалась так же, как и имя монарха, поэтому власти потребовали сменить ее. Вспомнив своего соседа и товарища по Лснинакану, Левон взял фамилию Кандарян. И только в 1951 году, вернувшись в Армению, семья восстановила свою родовую фамилию. Отец занимался в Тегеране мелким предпринимательством, мать, Маргарита Борисовна, вела домашнее хозяйство. С малых лет детей в семье воспитывали в духе уважения к своей родине — Армении и к Советскому Союзу.
Рассказывает Гоар Левоновна:
«Я родилась в Ленинакане, сегодня это город Гюмри. Мои родители выехали оттуда в Иран, коща мне было всего пять лет. Я, когда в Тегеран приехала, по-русски не знала ни слова. А Геворк, с которым я познакомилась, не говорил по-армянски. С ним мы общались на фарси, но вскоре выучили другие языки: он — армянский, я — русский. Жили мы в самом центре Тегерана, там, где в то время селились армяне. Перед войной в Иране была двухсотгысячная армянская колония. А мы были общительными ребятами, и знакомых у нас в армянской колонии, да и не только в ней, хватало».
Вскоре «Амир» привлек Гоар к работе в своей группе. И не ошибся. С первых же ее шагов в разведработе всем стало ясно, что Гоар не по годам отважная и стойкая. А природное чутье, прозорливость, ясный ум и дар конспиратора очень скоро стали привлекать к ней молодых бойцов для консультаций по вопросам безопасности и мерам предосторожности.
Строгий нрав Гоар и царившая в группе дисциплина не позволяли молодым разведчикам «замечать» ее красоту и тем более говорить об этом вслух. Для всех Гоар была верным боевым товарищем.
«Я к ней был неравнодушен с самого начала нашего знакомства, — признавался позже «Амир». — Меня поражали ее обостренное представление о чести, долге, ее требовательность и забота о товарищах по оружию».
«Постоянная готовность отдать жизнь за правое дело похвальна, — нередко предостерегала Гоар членов группы, — но она может превратиться в азартную игру, в которой легко забыть о цене жизни, и это самое опасное. Нельзя рисковать из-за пустяков или недостаточно продуманных шагов, безрассудного нарушения элементарных норм конспирации и безопасности. Потеря жизни — это потеря возможности защищать Родину, служить ей. Приносить себя в жертву можно только в исключительных случаях, и всегда осознанно, лишь в результате полной безысходности и как последний шаг во имя Отчизны».
Взгляды Гоар были близки и понятны молодым разведчикам, но они в глубине души все же считали, что погибнуть смертью храбрых за Родину — огромная честь. И нередко при удобном случае стремились похвастаться удалью, побравировать опасностью. За это им частенько доставалось от Гоар.
…Однажды «Амир» оказался на грани провала. Он был арестован сотрудниками Таминат — местной тайной полиции и не знал, чем это для него закончится. Двое ребят из его группы сильно «подсветились» на остром мероприятии (ликвидировали иранца-террориста). Их пришлось спрятать, а впоследствии даже вывести в Советский Союз. А «Амира», как приятеля этих ребят, бросили в тюрьму. Его били, допытывались, ще могут прятаться его друзья. Так продолжалось около трех месяцев.
Но «Амиру» повезло: Гоар была рядам. Она носила ему в тюрьму передачи, поддерживала связь с резидентурой и постоянно информировала об обстановке. Как только Гоар сообщила, что товарищи выведены в безопасное место, «Амир» стал придерживаться выработанной ранее легенды, на допросах все отрицал и требовал освобождения. Требовал отпустить невинно арестованного сына и известный в Тегеране коммерсант-кондитер Андрей Вартанян. Роптали богатые и бедные представители армянской колонии. Через три месяца «Амира» выпустили на свободу.
Сопереживание Гоар за судьбу боевого товарища, опасности и риск, перенесенные ради его спасения, переросли в особые чувства, которые она тщательно скрывала до самого окончания войны.
В 1942 году «Амиру» пришлось выполнять специальное разведывательное задание.
В годы Второй мировой войны Великобритания была союзницей СССР по антигитлеровской коалиции, и резидентуры двух стран в Тегеране сотрудничали друг с другом по ряду оперативных вопросов. Однако это не мешало англичанам вести подрывную работу и против СССР.
Советской резидентуре стало известно, что англичане создали в Тегеране разведывательную школу. В нее набирали молодых людей со знанием русского языка. Готовили их для заброски с разведывательными заданиями на территорию советских республик Средней Азии и Закавказья. Срок обучения — шесть месяцев. Конспирация — строжайшая. Обучение проводилось парами: армян готовили для заброски в Армению, таджиков — в Таджикистан.
По заданию Центра «Амиру» удалось внедриться в разведшколу. Сразу же началась работа по установке ее курсантов, к которой подключилась вся «легкая кавалерия». Через некоторое время у резидентуры была подробная информация о самой школе и о ее курсантах. Заброшенные на территорию СССР «выпускники» школы обезвреживались или перевербовывались и работали «под колпаком» советской контрразведки.
Англичане заподозрили что-то неладное: школа работала на холостом ходу. В это время советский представитель встретился с официальным представителем английской разведки в Иране и заявил протест в связи с «несоюзническим поведением». Англичанин все отрицал. Однако в скором времени школа перестала существовать.
За полгода «Амир» прошел в английской разведшколе полный курс обучения. Полученная в ней от офицеров секретной службы
Его Величества добротная оперативная подготовка — вербовочная работа, тайниковые операции, шифровальное дело, поддержание двусторонней связи, выявление наружного наблюдения — очень пригодилась советскому разведчику впоследствии…
* * *
Активность советской разведки в Иране, по существу, парализовала деятельность подпольных профашистских организаций в стране, способствовала нанесению сокрушительного удара по немецким спецслужбам: они не смогли в полной мере раскрыть свой потенциал и решить многие из поставленных перед ними задач, в том числе и по подготовке покушения на руководителей стран «Большой тройки» в ходе работы Тегеранской конференции, которая проходила с 28 ноября по 1 декабря 1943 года. Свой весомый вклад в деятельность советской внешней разведки в Иране в тот период внесли и молодые разведчики «легкой кавалерии».
Из истории хорошо известно, что в 1943 году, в период работы Тегеранской конференции, гитлеровские спецслужбы планировали уничтожить лидеров «Большой тройки». Операцию по физическому устранению глав трех государств немцы назвали «Длинным прыжком». Почему же «Длинный прыжок» не удался?
Проведение операции было поручено любимцу Гитлера — опытнейшему парашютисту-диверсанту Отто Скорцени. Именно он руководил ранее операцией «Дуб» по освобождению из-под ареста Муссолини, захваченного итальянскими партизанами. Возглавляемые Скорцени 106 немецких диверсантов приземлились на 12 десантных планерах в районе высокогорного отеля «Спорт», расположенного в местечке Гран Сасо в Апеннинах, и отбили Муссолини у охранявших его 250 партизан, которые не успели сделать ни одного выстрела. Муссолини был вывезен на прилетевшем за ним двухместном самолете.
Но вернемся к событиям в Тегеране. Передовая группа подразделения Скорцени, состоявшая из шести немецких диверсантов, включая двух радистов, была сброшена на парашютах в районе города Кум, что в 70 километрах от иранской столицы. Группа должна была пробраться в Тегеран, наладить радиосвязь с Берлином и подготовить условия для высадки основного десанта во главе со Скорцени. Диверсию планировалось устроить 30 ноября, в день рождения английского премьера. Более двух недель добирались диверсанты с большим количеством оружия и снаряжения до Тегерана и разместились на конспиративной вилле, подготовленной для них немецкой агентурой. «Легкой кавалерии» удалось первой добыть информацию о десанте и обнаружить местонахождение группы. Все шесть немецких «коммандос» были арестованы. Когда немецким спецслужбам стало известно о провале передовой группы, в Берлине решили отказаться от направления в Тегеран главных исполнителей операции «Длинный прыжок».
В 1964 году проживавший в Мадриде бывший начальник секретной службы СС Отто Скорцени в беседе с корреспондентом парижской газеты «Экспресс» заявил, в частности, следующее: «Из всех забавных историй, которые рассказывают обо мне, самые забавные — это те, что написаны историками. Они утверждают, что я должен был со своей командой похитить Рузвельта во время Ялтинской конференции. Это глупость: никогда мне Гитлер не приказывал этого. Сейчас я вам скажу правду по поводу этой истории: в действительности Гитлер приказал мне похитить Рузвельта во время предыдущей конференции — той, что проходила в Тегеране. Но из-за различных причин это дело не удалось обделать с достаточным успехом…».
В газете «Правда» за 19 декабря 1943 года было помещено сообщение следующего содержания:
«Лондон, 17 декабря (ТАСС). По сообщению вашингтонского корреспондента агентства Рейтер, президент Рузвельт на пресс-конференции сообщил, что он остановился в русском посольстве в Тегеране, а не в американском, потому что Сталину стало известно о германском заговоре.
Маршал Сталин, добавил Рузвельт, сообщил, что, возможно, будет организован заговор на жизнь всех участников конференции. Он просил президента Рузвельта остановиться в советском посольстве с тем, чтобы избежать необходимости поездок по городу. Черчилль находился в британском представительстве, примыкающем к советскому посольству. Президент заявил, что вокруг Тегерана находилась, возможно, сотня германских шпионов. Для немцев было бы довольно выгодным делом, добавил Рузвельт, если бы они могли разделаться с маршалом Сталиным, Черчиллем и со мной в то время, когда мы проезжали бы по улицам Тегерана.
Советское и американское посольства отделены друг от друга расстоянием примерно в полтора километра…»
В конце 2003 года, выступая перед журналистами в пресс-бюро СВР России на презентации книги Юрия Кузнеца «Теге-ран-43», главный консультант Службы внешней разведки генерал-лейтенант В.А. Кирпиченко следующим образом высказался о событиях 60-летней давности:
«Хочу ответить тем, кто продолжает бесконечную дискуссию, действительно ли готовилась операция по уничтожению лидеров «Большой тройки» 60 лет назад в столице Ирана. Первое секретное донесение о том, что такое покушение может быть совершено, пришло от советского разведчика Николая Кузнецова после доверительной беседы с ним штурмбаннфюрера СС фон Ортеля. Этот высокопоставленный немецкий контрразведчик фактически проговорился, что планируется уничтожение трех руководителей стран антигитлеровской коалиции. Именно Ортель был назначен начальником диверсионной школы в Копенгагене и готовил исполнителей для этой акции. Позднее Советский Союз и Великобритания получили другие подтверждения, что подготовка к покушению на Сталина, Черчилля и Рузвельта действительно велась.
Знание советскими и британскими разведчиками реальной обстановки в стране пребывания позволило заблаговременно сорвать планы гитлеровцев, в том числе подготовку к покушению на лидеров трех великих держав. Накануне Тегеранской конференции советской разведке удалось добыть достоверную информацию о десанте передовой группы из шести немецких «коммандос», сброшенных на парашютах в районе города Кум, откуда они направились на связь с руководителями предстоящей операции. Дневник унтершарфюрера СС Рокстрока, который был захвачен во время ареста этого радиста и сохранился в архивах СВР, подтверждает, что диверсанты добирались до Тегерана более двух недель: у них было много снаряжения и оружия. Все диверсанты были арестованы.
Советская разведка сорвала заговор гитлеровцев, как говорится, еще на дальних подступах к встрече глав великих держав. В предотвращении покушения на Сталина, Черчилля и Рузвельта и в сборе информации о немецких диверсантах важную роль сыграла группа молодых разведчиков, в составе которой действовал Г. Вартанян — ныне Герой Советского Союза».
Как же смогли молодые ребята найти в огромном Тегеране группу фашистских радистов-диверсантов?
«По улицам бегали день и ночь, по 14–16 часов, — рассказывала Гоар Левоновна. — Я домой уходила только коща совсем темно становилось. Холодно ли, жарко или страшно — все равно искали. И нашли».
Сама Гоар отличалась находчивостью и наблюдательностью, смело шла на риск, добиваясь четкого выполнения заданий, которые ей поручались. Благодаря ей были выявлены многие фашистские агенты, а также предатели. Ей было всего 16 лет, когда она сумела предотвратить переход на сторону врага двух советских летчиков, перелетевших на своих самолетах в Иран из Баку. Фашистская агентура постаралась их надежно укрыть, и немцы готовились тайно переправить летчиков в Германию. Однако их убежище было обнаружено и дезертиры арестованы.
… Однажды Гоар обратила внимание на необычное поведение двух незнакомых мужчин, которые периодически стали появляться во дворе ее дома в Тегеране: приносили с собой какие-то свертки, зачем-то лазили на крышу дома, сторонились жильцов, стараясь не сталкиваться с ними во дворе.
Незнакомцы показались девушке подозрительными, и она сообщила о своих наблюдениях старшим товарищам. В резидентуре к информации Гоар отнеслись с должным вниманием. Было принято решение установить место жительства этих мужчин и произвести на их квартире негласный обыск. Изготовили ключи и в отсутствие хозяев проникли в жилое помещение. В нем были обнаружены радиоприемник, радиопередатчик, наушники и другие принадлежности для радиосвязи…
* * *
30 июня 1946 года в Тегеране Гоар и Геворк сьпрали свадьбу и еще шесть лет работали в Иране.
«Мой выбор зависел только от меня, — рассказывала Гоар Левоновна. — Мне никто не навязывал, не утверждал “кандидатуру мужа”. Замуж я выходила по большой любви.
За годы работы за границей я действительно трижды выходила замуж. Первый раз — в Тегеране, а потом в законный брак пришлось вступать еще дважды. Как-то я рассказала об этом на встрече с молодыми разведчиками, и зал вдруг застыл: ничего себе работенка, три раза менять мужей. Пришлось добавить, что все три раза сочеталась браком с одним и тем же человеком — с Геворком. Только под разными именами и в разных странах. Зал встретил эти слова овацией. А единственное, о чем мы жалели, это то, что из-за сложной работы за рубежом, которая в общей сложности продолжалась сорок лет, мы так и не завели детей».
Группа «легкой кавалерии» продолжала успешно действовать до апреля 1949 года. А в 1951 году молодые супруги попросили Центр предоставить им возможность получить высшее образование. Выбор пал на факультет иностранных языков Ереванского университета.
Затем последовала многолетняя жизнь под прикрытием вымышленных имен и фамилий, работа в экстремальных условиях и сложной обстановке в различных странах мира — этапы разведывательной деятельности, о которой еще не пришло время рассказывать, да и вряд ли оно наступит в ближайшие 30–50 лет. Операции, блестяще проведенные Геворком Вартаняном, могли бы войти в учебные пособия спецслужб многих стран как образец того, каких успехов может достичь разведчик. Его очередная загранкомандировка длилась более 30 лет. И всегда рядом была Гоар — женщина его судьбы, боевая подруга, прошедшая вместе с ним долгий путь в разведке, жена разведчика, разведчик-нелегал, кавалер ордена Красного Знамени и многих других наград.
Работая в нелегальной разведке, супругам Вартанян пришлось выполнять многие сложные и опасные задания Центра.
«Вспоминая те тяжелые годы, — подчеркивала Гоар Левоновна, — испытываешь чувство настоящего счастья от сознания того, что ты была нужна и полезна Родине, а время, трансформируя воспоминания, стирает тяготы минувших лет.
Считаю себя очень счастливой, что проработала всю жизнь рядом с мужем, в разведке. Я счастлива, что мой труд пригодился Родине. Все мы перед Родиной в долгу. Все мы — никто без нее. Надо побывать вдали от нее, чтобы понять, что она для тебя значит».
О присвоении Геворку Андреевичу звания Героя Советского Союза и о награждении Гоар Левоновны орденом Красного Знамени им сообщили в 1984 году. Геворк Вартанян стал первым советским разведчиком-нелегалом, получившим это высокое звание за работу в мирное время. Но супруги находились тогда еще вдалеке от Москвы.
Рассказывает Гоар Левоновна:
«Мы действительно долго работали за границей: сорок лет— не шутка! Помню, муж получил шифровку по радио. Расшифровал и побледнел. Протянул мне текст. А там — сообщение о том, что ему присвоено звание Героя Советского Союза. И еще — про мой орден. Наверное, это был самый счастливый день в нашей жизни».
Из последней командировки разведчики вернулись осенью 1986 года. Через несколько месяцев Гоар Левоновна вышла на пенсию. А полковник Геворк Вартанян вышел в отставку в 1992 году. Но до конца своих дней он продолжал активно трудиться в СВР: встречался с молодыми сотрудниками внешней разведки, которым передавал свой богатый оперативный опыт.
10 января 2012 года выдающегося разведчика-нелегала, человека удивительной судьбы Геворка Андреевича Вартаняна не стало. Похоронен он в Москве на Троекуровском кладбище.
* * *
В отличие от своего мужа и резидента полковника Вартаняна Гоар так и не была аттестована. Правда, в 1986 году, когда она оформлялась на пенсию, тогдашний председатель КГБ СССР Виктор Михайлович Чебриков назначил ей пенсию полковника — 250 рублей. По тем временам это были немалые деньги. Сейчас Гоар Левоновна получает обыкновенную пенсию, как и все гражданские лица, отработавшие свое на производстве.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.