Глава 12 Глядеть – не значит видеть Куликовская битва

Глава 12

Глядеть – не значит видеть

Куликовская битва

Окончательное формирование самосознания русского народа произошло под влиянием победы на поле Куликовом.

В некоторых «исторических» трудах можно прочитать, что Дмитрий Донской отказался руководить Куликовской битвой, взял меч и ушел в первые ряды, чтобы биться как простой воин. Пишут даже, что он во время битвы спал, а после битвы его еле-еле разбудили.

Факты, конечно, интересные, однако их трактовка весьма «оригинальная». И в описании Куликовской битвы все больше пишут про героизм.

Да разве мало было героизма до того? А что толку?

Вот в 1237 г. князь Рязанский один вывел свою дружину встречать нашествие Батыя в чистом поле. Там, на реке Воронеж, и битвы-то не было, было простое избиение героического рязанского войска, после чего монголы без особых сложностей взяли героическую Рязань.

О Михаиле Тверском и говорить нечего – такой герой был. Только речи произносил о чести и патриотизме. До того договорился, что татары всю его Тверь три раза подряд сожгли, а тех, кто в лес не убежал, либо перебили, либо в Орду увели. А князья, которые с 90 тысячами русских в 1223 г. на Калке – «героически», но каждый отдельно – встретили 30 тыс. татар? От этого героизма половина русских была перебита.

История и жизнь показывают, что, как правило, героизм одних – это простое следствие идиотизма других. Расхлебывать идиотизм надо посылать не героев, а самих этих идиотов.

Победа русских войск, возглавляемых Дмитрием Донским, на поле Куликовом объясняется не героизмом, а гениальностью полководца. 8 сентября 1380 г. он выиграл Куликовскую битву еще до ее начала, так как готовил это сражение всю жизнь.

Так когда же Мамай проиграл битву? Момент этот определяется достаточно точно. Это произошло, когда, въехав на Красный Холм (Мамаев курган), хан отдал приказ разбить на нем свой шатер и развернуть знамя, а значит, и штаб. Этот приказ означал, что он принял план разгрома своего войска.

Это кажется маловероятным, но это так. Подтверждением служит то, что татары действовали точно по плану Дмитрия Донского. Приказ Дмитрия гласил: «Засадному полку сидеть до тех пор, пока не увидите спины татар». И ведь татары, будто по приказу Дмитрия, в конце битвы повернулись спиной (тылом) к русскому резерву, что и привело к их быстрому разгрому.

Так как же удалось Дмитрию навязать Мамаю свой план битвы, причем хан выполнял его пунктуально, вплоть до мелочей, от начала до конца сражения? Такую «шутку» с врагом мог сыграть только гениальный полководец.

Рассмотрим ряд стратегических, тактических, технических и психологических приемов Дмитрия Донского.

1. Стратегический обман хана.

Заключается в отдаче ему единственной высоты – Красного Холма, с которого, как казалось Мамаю, он видит русское войско целиком.

Во все времена любая армия, особенно обороняющаяся, старалась занять высоту или высоты, так как обороняться на высоте, особенно против конного войска, всегда выгоднее. Дмитрий первым вышел и расположился на Куликовом поле, однако высоту не занял, а отдал ее Мамаю. Хан принял эту «жертву» и в тот момент уже проиграл битву.

Несколько странно, что такой опытный полководец не задумался, зачем ему «подарили» господствующую высоту. А сделано это было для того, чтобы он глядел и был уверен, что видит. Но Мамай не увидел главного – оврагов перед русским правым крылом и Засадного полка на левом и не понял смысла асимметрии и слабости флангов русского войска.

2. Критическая масса.

Дмитрий, очевидно, хорошо понимал, что при высоком моральном духе войска есть предел численности, по достижении которого при плотном строе теряется преимущество врага в людях, коннице и вооружении. При достижении некоторой численности и плотности обороняющихся битва неизбежно превратится в свалку, которая не может быть закончена в один день.

Нам трудно сказать, по каким критериям Дмитрий определял эту критическую массу своего Головного полка и резервного Запасного полка, поставленных в центр, но мы знаем, что он определил ее достаточно точно. Перед выходом из Коломны он специально задержал войско на несколько дней, разослал дружинников во все концы земли русской и не тронулся с места, пока не убедился, что необходимая численная масса пешего войска набрана.

И действительно, Головной и Запасной (резервный) полки в середине битвы лоб в лоб выдержали напор главных сил монгольской конницы.

Это были плоды политики Александра Невского и Ивана Калиты, сохранивших для Руси мир и восстановление людского потенциала в течение 140 лет.

3. Физический эффект Передового полка.

Впервые в истории впереди основного Головного полка (30–40 тыс. человек) Дмитрий поставил на некотором расстоянии весьма сомнительную, с первого взгляда, защиту – Передовой полк (3–5 тыс. человек). Фактически это были смертники.

Так какую же роль мог выполнить этот небольшой Передовой полк, не лучше ли было просто присоединить его к Головному полку?

Тут приходится вспомнить некоторые цирковые номера и физические законы о взаимодействии масс, скоростей, энергий и структур.

Может быть, вы видели в цирке такие выступления. Богатырь огромным молотом бьет по большому камню. Камень раскалывается или трескается: его структура под действием удара нарушается. Далее кладут человека, покрывают его тонкой каменной плитой, и тот же богатырь-молотобоец бьет по этой плите. Плита разлетается в куски, а человек из-под нее встает цел и невредим. Плита, конечно, раскололась, но в момент удара она разменяла силу удара молота в одной точке на равномерно распределенное давление по всей своей большой площади. Вместо мощного удара в одной точке, разрушающего структуру, на человека было передано некоторое давление по большей площади.

Каким образом Дмитрий нашел решение превратить удар монгольской конницы в простое давление на Головной полк без нарушения его структуры, т. е. лишил монгольскую конницу ее основного преимущества, мы не знаем. Но мы знаем, что он применил этот технико-тактический прием, и битва в центре превратилась в свалку без каких-либо перспектив для обеих сторон.

4. Недопущение создания Мамаем войска с беспроигрышно-победной массой.

Войско Мамая (до 150 тыс. человек) по численности превосходило войско Дмитрия (до 120 тыс. человек), но это превосходство не было подавляющим и не могло решить исход сражения.[127] Такую «победную» массу войско Мамая приобрело бы при соединении с «союзниками»: Литовским князем Ягайло с армией в 30–40 тыс. человек и Рязанским князем Олегом с войском в 20–30 тыс. человек.

Сами по себе эти армии, особенно в отдельности, не представляли опасности для объединенных русских дружин. Однако, как добавление в 60 тыс. воинов к войску Мамая, они превращали его в фактически непобедимую для русских силу.

И Дмитрий принял одно из оптимальных решений. Он быстрым маневром навстречу Ягайло заставил того попятиться на запад. Затем стремительным маршем на юг, к Дону, отрезал от Мамая и Олега, расчленив «союзников» на три части, которые никак уже не могли соединиться для участия в Куликовской битве.

5. Выполнение Мамаем стратегического плана Дмитрия.

Как казалось Мамаю, с высоты холма он видит все, и он ясно углядел, что наиболее слабым является правый фланг – полк Правой руки русских, который был немногочисленен и растянут на большом пространстве.

В то же время в центре стояли массы Головного-Великого, за ним – Запасного и перед ними еще Передового и Сторожевого полков.

План битвы напрашивался сам собой: прорвать правый фланг русских, выйти в тыл их главным силам, окружить их, парализовать и уничтожить.

И Мамай бросил ударные полки своей конницы на русский полк Правой руки. Смять его, как казалось татарским военачальникам, возглавившим атаку, не представляло труда. Массы кавалерии ринулись вперед на большой скорости.

И вот проявились первые последствия «подарка» Дмитрия Мамаю. Перед позицией русских оказалось два ряда оврагов, не видных ни с холма, ни с близкого расстояния.

Теперь вы можете себе представить, что произошло: 30–40-тысячная масса кавалерии широким фронтом на огромной скорости влетает в овраг. Задние напирают на передних, уйти в сторону нельзя: атака идет широким фронтом, это вам не наскок кавалерийской дивизии в 4–5 тыс. сабель.

Овраг был завален телами, точнее трупами, людей и лошадей. Удар конницы превратился в медленное продвижение до… второго ряда оврагов.

Представьте себе картину: всадники на конях спускаются в овраг и затем медленно по одному поднимаются по противоположному крутому склону, а сверху стоит плотный строй русских воинов и спокойно избивает их.

Битва превратилась в избиение этих вылезавших из оврага.

Итак, огромные потери лучших «батыров», снижение темпа и полная беспомощность конницы на местности, пересеченной оврагами. Таким образом, в самом начале битвы произошел разгром левого крыла татарского войска. На первом этапе сражения потери татар многократно превышали потери русских. Командующий полком Правой руки князь Андрей Ольгердович неоднократно переходил в наступление, возвращаясь на свои позиции только для того, чтобы не создавать разрыва со стоящим на месте Головным полком.

После почти часа такого избиения Мамай приступил к выполнению второго пункта стратегического плана Дмитрия: он решил все-таки «увязнуть» в критической массе в центре.

6. Психологические находки князя Дмитрия.

Никто толком не объясняет, зачем князь Дмитрий надел кольчугу простого воина, а свой великокняжеский плащ и знамя отдал одному из бояр – Михаилу Бренко. Из лжеделикатности историки не решаются обвинить Дмитрия в том, что он сознательно обрек своего друга, боярина Бренко, на верную смерть. Но это так. Война и сентиментальность несовместимы.

Этот прием и привел к психологическому эффекту, определившему первый перелом в битве, т. е. к полному уравновешиванию сил и к потере татарами наступательного порыва в центре.

Вместе с тем никто не может обвинить Дмитрия, что он сделал это из трусости. Вряд ли трус, спасающий свою жизнь, встал бы в первые ряды Передового полка в самом начале битвы.

Дмитрий очень хорошо знал ордынское войско, его полководцев и их способы ведения битв. Он знал, что весь тактический наступательный порыв каждого из татарских военачальников будет направлен на него, командующего русским войском, на его знамя.

Так и получилось. Все татарские мурзы с разных сторон, не жалея жизни, прорубались к знамени Великого князя. Остановить их оказалось невозможно, и боярина Михаила Бренко они изрубили, и знамя свалили, но это дало противоположный результат.

Во все времена потеря знамени и командующего, его гибель или бегство неизбежно вели к психологическому перелому, вслед за которым следовал и разгром армии. Вспомните, как успешно этот прием применяли спартанцы, Александр Македонский и Александр Суворов.

А тут получилось все наоборот: парализованы были сами татары. Свалив знамя и боярина, они подняли дикий «победный» крик. Считая, что битва выиграна, они даже рубиться на некоторое время перестали от радости, их напор прекратился.

Этот момент и был для них роковым: русские перешли в наступление, они-то знали, как ошибались татары, и «победный» крик татар мог их только развеселить.

Растерялись не русские, а татары, которые потеряли цель в сражении.

Битва в центре окончательно превратилась в свалку, «стенка на стенку» без каких-либо перспектив для обеих сторон. Это продолжалось более двух часов с огромными и почти равными потерями с обеих сторон. Однако татары и их кони, как непрерывно атаковавшие, были утомлены в гораздо большей степени, чем обороняющиеся русские.

Вот тут стал оказывать влияние и другой психологический пророческий фактор. Хотя в начале битвы Челубей и Пересвет и пронзили друг друга копьями и оба упали замертво, наш Пересвет был сверху, он упал на Челубея, и это видели оба войска.

7. Некоторые технические приемы.

Хотя Передовой полк и был обречен на уничтожение, но не на 100 %. Дело в том, что было применено его техническое оснащение против удара татарской конницы. Это достигалось созданием «стены» из наконечников копий. Несколько рядов дружинников держали копья разной длины и потому оканчивающиеся на одном расстоянии перед первым рядом. Этот прием хорошо изображен во многих исторических описаниях Куликовской битвы. Наступающий конник встречал не одно копье, которое он мог либо перерубить топором, либо отклонить щитом, он упирался в 3–4 копья, и одно из них неизбежно наносило роковой удар.

Достаточно хорошо описана голубая броня дружины из Великого Устюга, которая по качеству не уступала броне западноевропейских генуэзских рыцарей, находившихся в составе войск Орды.

Менее внятно описано техническое оснащение самого Великого князя. Фразы о том, что он был одет в кольчугу простого воина, могут удовлетворить только простаков. Если это так, то как же он остался жив и даже не ранен, хотя бился в первых рядах?

Очень просто! И уж, конечно, не из-за кольчуги простого воина.

Специально для генеральной битвы русские мастера выковали Дмитрию кольчугу из лучших сортов железа. На нее он надел броню-латы (т. е. кольчугу не из колец, а из металлических пластинок). И сверх всего, уже третьим рядом, накинул кольчугу простого воина. Его кололи, рубили, били, но ни один татарский богатырь так и не смог ни прорубить, ни проколоть эти три слоя защиты. Н. Карамзин так и пишет: «Шлем и латы его были иссечены», – именно латы, а не только внешняя кольчуга.

Но удары есть удары, и у Дмитрия даже шлем был помят в нескольких местах. Князь получил массу ударов и к концу битвы, как мы теперь формулируем, был в состоянии тяжелой контузии, которая потом и привела его к ранней смерти в 39 лет. Однако ни один из русских воинов не видел, чтобы командующего закололи или зарубили, такого дорогого психологического проигрыша Дмитрий не допустил.

8. Завершение выполнения Мамаем стратегического плана Дмитрия Донского.

Итак, битва идет уже 3–4 часа. В центре тупик. Живые наступают «стенка на стенку», а между ними стена из мертвых, которые не могут упасть – так давят на них с обеих сторон.

Критическая масса сработала, и это было хорошо видно с холма. Этому способствовала и узость оставшегося фронта битвы, т. е. невозможность для монгольской конницы быстрых обходных маневров, что привело к страшной тесноте и потере преимуществ конного войска в центре. И Мамай отдает приказ перенести главный удар на русский полк Левой руки, который до того почти бездействовал, направив на него свой Большой полк.

Начинает действовать фактор утомления: татары атакуют уже 3–4 часа. Кони и люди устали. Однако напор еще силен и численное преимущество действует. Левый фланг русских начал подаваться назад, загибаясь к Головному полку, отходя от дубовой рощи.

Численное преимущество сверху, с холма, казалось гораздо большим, чем было на самом деле. Ведь Мамай не видел Засадного полка, в котором было 30 тыс. человек – и каких! Это была отборная конница – кадровая дружина Великого князя Московского, которая уже изнывала от бездействия.

В летописях упоминается, сколько выдержки и твердости потребовалось воеводе Боброку для выполнения приказа Дмитрия Донского, для удержания от преждевременного наступления рвавшихся в битву воинов. Ведь они 4 часа «лежали на травке» под дубами и издали наблюдали за битвой.

Зато сверху Мамаю было хорошо видно, как подаются назад, отходят под напором татар, русские воины полка Левой руки, как появляется брешь, через которую легко обойти русских слева и ударить им в тыл. После прорыва фронта русских на левом фланге битва распалась на ряд отдельных схваток. Монгольская конница окружала и избивала отряды русской пехоты, кроме некоторых отрядов, создавших «ежики», т. е. занявших круговую оборону. На этом этапе битвы на левом фланге потери русских были значительно больше, чем потери татар.

Мамай делает последнюю роковую ошибку: он бросает на прорыв свои резервы и глядит сверху на свою «победу».

Итак, произошел разгром левого крыла русского войска, что и предвидел Дмитрий Донской. Этот этап битвы достаточно подробно описан в старых рукописях («Задонщина»).

Именно потому, что этот этап так хорошо изображен, наши историки дружно приняли разгром левого крыла, т. е. около 15 % (20 тыс. человек) русского войска, за разгром всего войска (90 тыс. человек), стоявшего на поле, и в таком духе начали описывать всю Куликовскую битву. Они совершенно забыли, что в самом начале битвы был разгромлен и почти полностью уничтожен в оврагах левый фланг татарского войска, а в конце битвы свежий Запасной полк вышел навстречу прорвавшимся татарам.

Некоторые наши историки, как и современные журналисты, полностью игнорируют фундаментальные науки, а точнее, даже арифметику.

Возьмем книгу А. Петрушевского «Рассказы про старое время на Руси». Он пишет: «Огромная татарская Орда в 300 тысяч человек под начальством Батыя появилась в 1237 г. в Рязанском княжестве».[128]

В настоящее время мы имеем документ от 1236 г., в котором точно определено, что у Батыя было 135 тыс. конного войска.[129] Этот документ – доклад папе римскому католического венгерского монаха Юлиана. Он в 1235 и 1236 гг. прошел по Волге до Булгара и оттуда по Каме и Белой до поселений своих сородичей, венгров-башкир. Он видел приготовления монголов к нашествию на Русь, точно разведал их численность и описал полную беспечность русских князей. Даже личный доклад этого монаха князю Владимирскому о разгроме в 1236 г. соседнего Булгарского царства никак его не потревожил, так же как и князя Рязанского. Не пробудили их и десятки тысяч беженцев булгар и буртасов. Они продолжали «дремать» целый год, пока зимой 1237 г. на них «внезапно» не обрушилось монгольское нашествие во главе с ханом Бату и одним из величайших полководцев всех времен – Сабудаем.[130]

Оставим на совести А. Петрушевского эту неточность. Но вот что он пишет дальше: «По одному русскому – рязанскому – ратнику приходилось на 100 татар». Получается, что у Великого князя Рязанского в дружине было всего 300 000: 100 = 3000 (три тысячи) воинов! Известно, что до нашествия Батыя Рязанское княжество было самым многочисленным и сильным среди русских княжеств, и его дружина состояла не менее чем из 30–40 тыс. воинов.

Еще занятнее считать по цифрам А. Петрушевского итоги потерь в Куликовской битве. Он пишет: «150 тысяч ратного народа стояло на поле Куликовом».[131] Мы знаем, что 30 тыс. из них были в Засадном полке. То есть на поле против татар стояло, по его данным, 110–120 тыс. русских.

Далее он последовательно, как словесно, так и на цифрах, доказывает, что все эти 110–120 тыс. полегли полностью: «Наконец, когда русским пришлось совсем худо, когда пешая русская рать лежала ВСЯ, как скошенная солома, Боброк сказал: “Теперь пора, и да поможет нам благодать Святого Духа”. И Засадное войско ударило на татар на левом крыле русского войска».

«Только 40 тысяч уцелело из всей русской силы». Т. е. уцелел только Засадный полк. Игнорирование арифметики полное. Пусть у Мамая было 200 тыс. воинов. В битве потери были примерно одинаковые. Получается, что до удара Засадного полка полегло 100 тыс. татар и на поле оставалось еще 100 тысяч. Возникает вопрос: как это 30–40-тысячному Засадному полку удалось так легко опрокинуть 100-тысячную победоносную армию Мамая?

Кроме того, в хрониках точно описано, что и центр, и правое крыло русского войска перешли в наступление. Центр опрокинул татар и захватил весь стан и обоз Мамая, а правое крыло гнало татар несколько верст. Так что же, это павшие, что ли, наступали?

По-другому оценивается этот этап битвы в «Сказании о Мамаевом побоище»: «А татары многие знамена великие подсекли, но божьей помощью не до конца были истреблены русские, и более укрепились».[132]

А. Н. Кирпичников в статье «Великое Донское побоище» пишет: «Источники указывают на первоочередное выдвижение не трех, а двух подразделений, а именно: Передового и Правой руки. О двух вступивших в бой полках сообщают Летописная, Распространенная и Киприановская редакции «Сказания о Мамаево побоище».[133]

На правом крыле князь Андрей Ольгердович неоднократно атаковал татар, «но не смеяше вдаль гнатися, вядя Больше полк недвижусчийся».[134]

В. Т. Пашуто также считает, что «правое крыло приступ отбило, а левое было смято и отходило к Непрядве, потеряв павшими всех воевод».[135]

Однако дальнейшее наступление татар в обход русского Головного полка остановил Запасной полк.

Один из наших крупнейших историков В. Н. Татищев так описывает контрнаступление Запасного полка на прорвавшихся татар: «А князь Дмитрий Ольгердович созади Большого полку вступи на то место, где оторвался Левый полк, и нападе северяны и псковичи на Большой полк татарский».[136]

Еще более интересны сопоставления русских потерь по А. Петрушевскому (110–120 тыс.) и татарских потерь по данным всех остальных историков. Все они (Н. Карамзин, А. Ишимова и др.) в один голос утверждают, что «павших татар было в 4 раза больше, чем русских». И если пали все 110–120 тыс. русских, то получается, что татар пало 110 000 ? 4 = 440 тысяч!

Если их было столько в начале битвы, то в момент удара Засадного полка на поле оставалось 300 тыс. татар. И вот 30–40-тысячное русское Засадное войско опрокинуло эту 300-тысячную татарскую армию, а затем всю ее порубило, а само осталось цело?

Читая эти алогизмы в первой главе книги А. Петрушевского «Откуда пошла и как стала Русская Земля», в которой каждая строчка противоречит предыдущей, приходишь к выводу, что такое мог написать только человек, совершенно не отвечающий за свои слова.

Итак, левый фланг русских отброшен. Однако навстречу прорвавшимся татарам начинает выдвигаться Запасной полк.

Татары прорываются вперед, группируются и разворачиваются для атаки во фланг и тыл Головного полка, но спиной к русскому Засадному полку. Они как бы выполнили приказ Дмитрия развернуться тылом к основной ударной силе русского войска, его кадровой свежей великокняжеской коннице. Это происходит в конце 4-часовой битвы, когда у татар введены в бой все резервы, сами они истомлены многочасовым бесплодным наступлением и держатся только миражом победы.

Совершенно неожиданно и по фронту они встретили свежие силы – русские резервные полки. В таких условиях удар в тыл Засадного войска во главе с Владимиром Серпуховским был для татар смертельным. Слишком пунктуально выполнял Мамай план Дмитрия.

Большой полк татар попал в клещи, а точнее в котел, между Резервным, Головным и Засадным русскими полками. Этот этап битвы был избиением попавших в окружение главных сил и резервов татарского войска, и оно побежало по всему полю битвы, по всему фронту.

На этом этапе битвы потери несет только бегущая сторона, которую просто избивает преследователь.

Русские смогли сразу же после атаки Засадного войска перейти в общее наступление по всему полю битвы, не дав татарам перестроиться для отпора Засадному полку, хотя Мамай и попытался начать такое перестроение. Именно поэтому и потери татар оказались столь высокими.

Анализ хода двух великих судьбоносных битв: Куликовской 1380 г. и на реке Ворскле 1399 г. – отчетливо выявляет военный гений Дмитрия Донского.

И у Дмитрия, и у князя Литовского Витовта на Ворскле были армии численностью около 120 тыс. человек. Войско Витовта было прекрасно оснащено и вооружено, оно включало даже тевтонских рыцарей с пушками. Более того, столкновение с татарами на Ворскле происходило после Куликовской битвы, и в составе войска Витовта находились полководцы, участвовавшие в Куликовском сражении. Это Андрей Ольгердович, командовавший правым крылом, и Дмитрий Ольгердович, командовавший русским Запасным полком. Таким образом, у Витовта были все возможности противостоять стандартной тактике татар – прорыву по одному из флангов вражеского войска.

Во время Куликовской битвы Дмитрий Донской предусмотрел эту тактику, предоставив татарам возможность встать спиной к Засадному полку.

На Ворскле войско Витовта храбро бросилось на татар хана Едигея по всему фронту. В ответ татары прорвали правое крыло и «навалились» на союзников не только с фланга, но и с тыла. Войско Витовта побежало и все было перебито татарской конницей. Получается, что Дмитрий и Андрей Ольгердовичи просто не поняли, почему и как они победили на поле Куликовом, потому они ничего и не смогли посоветовать Витовту и оба погибли на Ворскле.

Уроки истории учат только умных и ничему не могут научить дураков.

Дурак – это «личность», которая считает, что с ней никогда не случится то, что закономерно происходит с другими при тех же обстоятельствах. Другими словами, дурак – это по сути своей антиобучающаяся «персона».

Витовт не удосужился предусмотреть известную стандартную тактику татар – прорыв по одному из флангов. Странно, что он не изучил опыт Куликовской битвы с построением русских войск в глубину. Он растянул всю свою армию по фронту без резервов и тем обрек ее на полное уничтожение.

Для оценки итогов Куликовской битвы необходимо сопоставить потери обеих сторон. Потери русских были огромны. И все же они составили менее 50 % стоявших на поле 90 тыс. воинов. Дело в том, что армия, потерявшая половину или более половины своего состава, теряет способность к контрнаступлению. Однако русская армия сразу же после удара Засадного полка перешла в наступление на всех направлениях. Центр (Головной полк) опрокинул стоящих против него татар, погнал их и захватил лагерь со всеми стадами, имуществом и запасами продовольствия.

Правое крыло гнало татар несколько верст, затем отсекло и уничтожило часть бегущих. Засадный полк преследовал и избивал татар 40 верст. Поэтому, вероятнее всего, русское войско потеряло 1/3 своего состава, не считая Засадного полка, т. е. около 30 тыс. человек.

Оценку татарских потерь дают, например, А. Ишимова и Н. Карамзин, которые пишут, что «павших на поле татар было в 4 раза больше, чем русских».[137]

По нашему мнению, это несколько завышенная оценка, но тем не менее потери татар были, очевидно, в 2–3 раза выше, чем у русских и достигали 90–100 тыс. человек.

Если А. Ишимова и Н. Карамзин правы и на поле павших татар было в 4 раза больше, чем русских, то можно вычислить и предельно возможные потери русских.[138]

Мы определяем численность татарского войска как 150 тыс. человек, а русского – около 120 тыс., что соответствует данным, приводимым в других изданиях.[139]

Предположим, что полегли все 150 тыс. татар. Тогда число павших русских было бы равно: 150 000: 4 = 37 500 человек.

Однако татары не все погибли. Очевидно, их потери не превышали 2/3 войска, т. е. составили не более 100 тыс. человек.

Тогда потери русских должны быть 100 000: 4 = 25 000 человек.

Они опять-таки не превышали 30 тыс., т. е. 1/З от числа воинов, стоявших на поле.

Единственным абсолютно точным показателем потерь русских является дошедший до нас список погибших военачальников, составленный по приказу Дмитрия Донского. Этот список включает около 600 бояр, князей и воевод, т. е. приблизительно 1/3 всех военачальников. Это дает основание утверждать, что и общие потери войска составляли также около 1/3.[140]

Максимальные потери русских можно рассчитать по данным Н. М. Карамзина, который пишет: «На Куликовом поле легло множество россиян, но вчетверо более неприятелей, так что по сказанию некоторых источников число всех убитых простиралось до 200 тысяч».[141] Получается, что убитых русских было 200 000: 5 = 40 000 человек.

Однако в этом случае убитых татар должно быть 160 тысяч, что маловероятно, т. к. часть конных татар все-таки ушла с поля битвы. Что касается пеших союзников Мамая (приблизительно 5 тыс. армян; 5 тыс. генуэзцев; 5 тыс. кавказских евреев), то они, несомненно, полегли полностью.

Дмитрия нашли на поле боя спящим и еле-еле разбудили. А теперь представьте себя на месте Дмитрия. В более чем 100-тысячном русском войске, которое во время похода от Москвы до Дона непрерывно пополнялось отдельными дружинами различных удельных княжеств, не было ни сумятицы, ни беспорядков даже при переправах через Оку и Дон. Более того, это огромное скопление людей было в течение суток расположено в строгом порядке на поле Куликовом. В истории точно указывается: каждому отряду, каждому полку, каждой дружине место отводил и лично указывал Великий князь.

Он занимался этим во время похода, весь день, ночь и утро перед битвой. Князь лично поставил бронированную дружину из Великого Устюга против генуэзцев, расположил в дубовой роще Засадный полк, выбрав для них оптимальные места. По крайней мере двое суток перед битвой спать ему было некогда. Во время сражения сумятица с перестроением была в войске Мамая, но не в русском войске.

Всю битву Дмитрий «работал» топором и мечом в первых рядах сражающихся, был многократно контужен, и, увидев, что дело его жизни свершилось, что татары побежали, он мог уснуть. Это была естественная физическая и нервная разрядка переутомленного и контуженого человека.

Такой же была реакция другого гениального полководца после его великой победы в 1941 г. под Москвой. Вот что пишет Г. К. Жуков: «На последнем этапе оборонительного сражения 25/XI – 5/XII 1941 года я не спал одиннадцать суток, будучи в чрезвычайном нервном напряжении, но зато, когда наши богатыри погнали врага от Москвы, я свалился и проспал более двух суток подряд. Даже Сталин и тот не разрешил меня будить, когда звонил по телефону».[142]

Умный знает, что качество руководителя определяется только по результату, дураку это объяснять бесполезно.

Этапы Куликовской битвы

КУЛИКОВСКАЯ БИТВА

Первый, неудачный удар татарской конницы через овраги по правому крылу русского войска (1).

Контрудары русского правого крыла (2).

Контрнаступление русского правого крыла в конце битвы (3).

Второй удар главных сил татар (4), отбросивших Передовой полк (5) и завязших в массе Головного полка русских (6).

Третий удар главных сил (Большого полка) татар (7), смявших и раздробивших левое крыло русского войска (8) и вышедших во фланг русского Головного полка (6).

Наступление резервов Мамая во фланг и тыл Головного полка (9).

Перестройка и выход русского Запасного полка навстречу прорвавшимся татарам (10).

Удар русского Засадного полка в тыл главным силам татар (их головному полку и резервам) (11).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.