Князь П. М. Волконский

Князь П. М. Волконский

Командирование Волконского в 1807 г. во Францию ? Роль Волконского как начальника штаба при российском императоре во время Заграничных походов ? Усовершенствование Волконским квартирмейстерской части ? Трения между Аракчеевым и Волконским и их последствия

В начале 1810 г. главным помощником императора в деле преобразования военной системы, вместе с М. Б. Барклай-де-Толли, является князь Петр Михайлович Волконский, приближенный Александра со дня его воцарения[70]. Кампании 1805, 1806/07 г. особенно ярко подчеркнули неустройство у нас штабной (квартирмейстерской) службы. После Тильзитской встречи, во время которой князь Волконский находился в свите императора, Александр I, придя к заключению о необходимости реорганизации всех наших штабных учреждений, сразу же командировал во Францию пользовавшегося большим его доверием князя Волконского, которому поставил целью соответственно изучение всех французских военных учреждений, чьи достоинства были оценены путем дорого стоившего нам боевого опыта.

Князь Волконский, пробыв во Франции около трех лет, добросовестно изучил французскую военную систему. Организация управления армией на высшем командном уровне была особенно тщательным предметом его изучения. Вернувшись, Волконский представил государю подробный отчет. Александр I остался вполне доволен собранными князем сведениями и назначил его в 1810 г. управляющим квартирмейстерской частью, одновременно с назначением Барклай-де-Толли военным министром. Император для крупных реформ в армии искал людей с широким кругозором и нашел таких.

Волконский горячо принялся за реформирование штабных учреждений. Трудно было за два года подготовить необходимые кадры офицеров квартирмейстерской службы; многое еще оставалось недоделанным, но боевой опыт 1812 г. подтвердил целесообразность начатых реформ Волконского.

Незадолго до этой войны, одновременно с «учреждением Военного министерства» 27 января 1812 г., было объявлено «учреждение для управления большой действующей армией», которое «от самого первоначальнаго плана оному до последней отделки каждой его части составлялось, обрабатывалось и исправлялось под непосредственным руководством и по замечаниям» самого государя, лично направлявшего деятельность специально для этого случая составленной комиссии, в которой заседали Бакрлай-де-Толли, в качестве председателя, и Волконский, в качестве члена[71].

Это учреждение устанавливало единую власть главнокомандующего армий, действующих на одном театре войны, давало стройную систему штабов и управлений для передачи распоряжений главнокомандующего и последующих начальников, а также предусматривала образование вспомогательных органов высшего военного управления и командования. Квартирмейстерская наша часть оказалась на высоте положения и во время войны 1812 г. выдвинула целый ряд деятельных и способных начальников (Ермолов, Дибич, Толь, Гардинг, Довре и др.), а в 1813 г. даже заняла фактически первое место в ряду генеральных штабов союзных армий, невзирая на видимое преобладание иноземного высшего командования (Шварценберг, Блюхер).

В конце 1812 г., с прибытием императора в армию, была образована главная квартира и начальником главного штаба Его Величества стал Волконский. На его долю выпало немало работы, особенно во время заграничных походов; кроме стратегических и тактических способностей приходилось проявлять и дипломатические. Умелым подбором помощников и неутомимой работой князь Волконский блистательно оправдал свое назначение; к тому же долгая служба при дворе чрезвычайно способствовала приобретению умения улаживать всякие трения, что так пригодилось в 1814 г., когда коалицию раздирали разногласия, устраняемые исключительно благодаря настойчивости Александра I и дипломатичности самого Волконского и членов его штаба (Толь, Дибич). Естественно, что по окончании войн Александр I пожелал сохранить ту организацию, которая способствовала успеху в борьбе с Наполеоном.

В именном указе Сенату от 12 декабря 1815 г. было объявлено, что для управления всем военным ведомством учреждается Главный штаб при Его Императорском Величестве в составе: а) начальника Главного штаба, б) военного министра, в) инспектора артиллерии и г) инспектора инженерного корпуса. Указом, в частности, предписывалось следующее: «Все дела военного управления разделяются на два рода: к первому принадлежит, так сказать, часть фронтовая, т. е. счисление людей в армии, предметы, в приказ входящие, и т. п.; а ко второму — без изъятия все то, где есть оборот денежных сумм, словом, часть экономическая. Дела первого рода производятся у начальника штаба, второго же рода у военного министра». Последний подчиняется начальнику главного штаба, который являлся единственным докладчиком государю о делах военного ведомства; он же ставил в известность военного министра о распоряжениях, отдаваемых государем по части экономической.

На должность начальника Главного штаба Его Императорского Величества был назначен, конечно, генерал-адъютант князь П. М. Волконский. Кроме чувства тесной дружбы, Александр I питал к нему особое уважение, как к своему боевому сподвижнику и большому знатоку военного дела; а главное, Волконский был человеком мягким, даже слабохарактерным, и не затмевал собой личности Александра I.

Военным министром был назначен генерал-адъютант Коновницын, герой 1812 г., человек ловкий, но способный и очень деятельный, однако характера своего резко не показывавший.

Князь Волконский усовершенствовал квартирмейстерскую часть и поставил ее очень высоко; она обладала прекрасной организацией, имела просвещенных и талантливых руководителей. Князю Волконскому наша армия и Генеральный штаб обязаны тем, что в рядах этого штаба (тогда называвшегося квартирмейстерской частью) выдвинулись такие деятели, как Дибич и Толь. Ему же главным образом обязана армия созданием военной литературы и особенно картографической части.

12 декабря 1816 г. было увеличено жалованье офицерам, от прапорщика до полковника включительно, и велено сверх жалованья выдавать еще и столовые деньги полковым командирам, бригадным генералам, дивизионным и корпусным начальникам, начальникам штабов армий. Заслуга в этом принадлежит непосредственному помощнику князя Волконского, дежурному генералу Главного штаба генералу Закревскому.

Но кроме своей служебной деятельности Волконский имел очень большой вес и благодаря особенной близости к государю, так как князь, можно сказать, безотлучно находился при Александре I, одновременно исполняя обязанности и министра двора. Ежедневно утром, в половине девятого, он являлся к государю при окончании туалета; никто, кроме князя, в это время не имел права входить к императору, который обыкновенно отдавал Волконскому распоряжения относительно двора и обеденного стола. Лишь только государь заканчивал свой туалет, к нему опять призывался Волконский с докладом по военной части; после него являлся граф Аракчеев, делавший доклад о состоянии дел в империи («коей он был настоящий наместник», — замечает современник)[72], причем нередко Аракчеев обсуждал то, о чем только что докладывал князь Волконский. Они проводили в кабинете часа полтора. После них на полчаса принимали дипломатов, затем звали главнокомандующего или генерал-губернатора столицы, коменданта, ординарцев.

Данилевский-Михайловский отметил, что в 1819 г. только Волконский и Аракчеев имели ежедневный доступ к императору и пользовались его доверенностью; кроме них, никто при дворе ничего не значил[73]. В путешествиях по России государь всегда ездил в одной коляске с Волконским, но, если его сопровождал и Аракчеев, то, подъезжая к какому-нибудь большому городу, Александр брал к себе в коляску Аракчеева, этим как бы подчеркивая его первостепенное значение. И это Волконский сносил терпеливо.

Вообще Александр I обращался с Волконским гораздо резче, чем с Аракчеевым, отношения к которому в последние годы носили характер удивительной предупредительности; Волконскому же государь часто выговаривал по малозначащему поводу. Князь Волконский был предан императору беззаветно; больше всего думая о покое Александра I, он принимал к этому все меры, нисколько не заботясь о себе и не имея из-за этого личной жизни. Благодаря своей близости к государю он получал от высших начальников донесения, где сообщалось обыкновенно то, что было желательно довести до сведения государя, но сделать официальным путем нельзя. Волконский обыкновенно брал на себя такую миссию, а мнение или даже резолюцию государя отсылал писавшему.

Постоянно сопровождая императора во всех его поездках, он присутствовал на всех военных смотрах, а потому был отлично ознакомлен с состоянием войск. Однако благодаря осторожному и мягкому характеру, а главное, исключительной преданности Александру I он не считая возможным предлагать свои советы императору, чем умалял свое значение до типичного придворного; впрочем, вряд ли Александр I терпел бы так близко около себя человека, могущего иметь на него сильное влияние, а тем более проводившего через него свои идеи.

Прекрасно воспитанный, доброжелательный, умный и развитой, склонный к прогрессу, умевший найти и выдвинуть способных помощников, Волконский вызывал особые симпатии императора; однако такого значения, как Аракчеев, он отнюдь не имел, ибо был осторожен до робости.

Граф Аракчеев давно уже взирал с завистью и недовольством на исключительную близость Волконского к государю и прилагал все усилия к тому, чтобы оттереть его. При возрастающем с годами разочаровании государя в людях сделать это было не особенно трудно, даже в отношении Волконского, и в 1823 г., ввиду возникших недоразумений по поводу сокращения военной сметы (Волконский признал возможным сократить смету лишь на 800 тысяч руб., считая остальные расходы необходимыми, а граф Аракчеев сократил эти расходы на 18 млн. рублей), из-за сделанного по этому поводу Александром I обидного замечания, Волконский просил письмом государя уволить его и до излечения болезни пребывать за границей. Заграничный отпуск ему предоставили быстро, а на его должность назначили генерал-адъютанта Дибича, которому Александр I при первом же свидании дал такое наставление относительно будущих отношений с графом Аракчеевым: «Ты найдешь в нем человека необразованного, но единственного по усердию и трудолюбию ко мне; старайся с ним ладить и дружно жить: ты будешь иметь с ним часто дело, и оказывай ему возможную доверенность и уважение»[74]. Дибич усвоил это отлично и всегда оказывал Аракчееву подчеркнутое уважение.

Князь Волконский возвратился из-за границы в Петербург в начале 1824 г. Александр I пожаловал ему орден св. Андрея Первозванного при милостивом рескрипте, но не предложил прежнюю должность, поскольку этого не желал Аракчеев. Ему предложили стать главнокомандующим 2-й армии, но Волконский предпочел остаться адъютантом государя и исполнять высочайшие поручения, преимущественно придворные (например, сопровождать императрицу Елизавету Алексеевну в Таганрог)[75].

Естественно, что князь Волконский в своей переписке называл Аракчеева не иначе как «проклятый змей», «злодей», и выражал убеждение, что изверг сей губит Россию, погубит и государя.

Если такой осторожный человек, как князь Волконский, выражался столь резко об Аракчееве, то можно судить о том, с какой ненавистью относились к графу в армии, делами которой ему поручено было ведать. К этому времени во главе войск в большинстве случаев стояли лица, угодные или приятные графу.