Из жизни «реставраторов»
Из жизни «реставраторов»
Особенностями работы ремонтной базы Ленинградского фронта являлись относительная оторванность его армий и оперативных групп от остальной страны и наличие большого количества ремонтных предприятий, позволявших вернуть в строй даже самые архаичные и редкие танки. Тем более что основные операции Ленфронта с 1941 по 1944 год носили локальный характер.
Самым тяжелым периодом для ремонтных служб стал 1941 год. Сначала выяснилось, что ремонтные летучки типа «А» и «Б» с вольнонаемным составом не в состоянии эффективно были обслуживать и эвакуировать бронетанковую технику. Тем более что основным видом танка Ленфронта (из-за близости до эвакуации Ленинградского Кировского завода — ЛКЗ) с 1941 по начало 1943 года являлся тяжелый KB, а не средний Т-34, как на других фронтах. Для эффективного полевого ремонта создавались ПТРБ — подвижные (иногда пишут передвижные) танковые ремонтные батальоны (в 1941 году их было три).
Не хватало тягачей и специализированных кранов. К началу боевых действий во всех бронетанковых частях фронта насчитывалось 2 тяжелых трактора «Ворошиловец», 7 тракторов типа «Коминтерн», 17 тракторов ЧТЗ-60 и ЧТЗ-65, 7 тракторов СТЗ и 3 трактора ХТЗ.
Из-за недостатка эвакуационных средств только в июле 1941 года было оставлено и подорвано 12 танков Т-28, 22 танка семейства БТ-2–5–7 и 11 танков Т-26. Всего же в 1941 году под Ленинградом на оккупированной территории из-за невозможности эвакуации оставили или подорвали 204 боевых и 2630 вспомогательных машин, что вполне хватило бы на оснащение одной полноценной танковой дивизии.
Чтобы хоть что-то спасти, еще в июле 1941 было принято решение о формировании фронтовой внештатной эвакуационной группы. Она имела 8 «Ворошиловцев», 4 «Коминтерна», 7 тракторов ЧТЗ-60/65, автомобилей ГАЗ и ЗиС — 35 машин. Что интересно, автомобили ЗиС-5 были бронированы Ижорским заводом и использовались для подвоза боеприпасов действующим частям и вывоза с переднего края АБТ имущества. За пять месяцев 1941 года этой группой было эвакуировано: 49 тяжелых танков КВ-1 и КВ-2, 21 танк Т-28, 11 танков Т-34, 101 танк БТ-2–5–7, 15 танков Т-26, 2 трофейных танка, 2 бронемашины, 46 тракторов, 1233 колесные машины, 137 мотоциклов. Эвакогруппа перевезла 1850 тонн имущества[65].
Осенью 1941 года по инициативе заместителя командующего БТ и MB фронта инженер-полковника Шестопалова ремзаводом № 4 была произведена бронировка нескольких тяжелых тракторов «Ворошиловец». Теперь последние под огнем противника легко могли буксировать легкие и средние танки, что прекрасно проявилось в боях на Невской Дубровке. Однако тяжелые танки (особенно КВ) вытаскивать одному «Ворошиловцу» было затруднительно. Тогда по указанию того же Шестопалова из некондиционных корпусов танка KB завод ВТУЗ им. Сталина изготовил тяжелые тягачи КВ-Т, которые отличались от линейных танков KB отсутствием башни, несколько повышенным клиренсом, дополнительными боковыми люками лаза и специальными рымами[66].
Эта конструкция прекрасно показала себя при эвакуации танков в условиях лесисто-болотистой местности (впоследствии подобные машины, переделанные на ремонтных заводах и полевых мастерских из поврежденных танков KB, появились и на других фронтах. — Примеч. авт.), поэтому к началу 1944 года в каждой из эвакорот фронта находилось от 4 до б тяжелых тягачей КВ-Т.
Большие проблемы у наших ремонтных служб были со специальным подъемным оборудованием. В начале войны только крупные ПТРБ фронтового подчинения комплектовались промышленными кранами «Январец»[67]. Однако подобная конструкция являлась малоэффективной, так как башню танков Т-34 и KB она была поднять не в состоянии. Это сильно затрудняло ремонт боевых машин, особенно в прифронтовой полосе.
Но наши бойцы и командиры не были бы россиянами в философско-мировоззренческом смысле этого слова, если бы не начали искать оптимальное решение подобного вопроса. Сначала использовались «козлы», сделанные из бревен. К ним с помощью тягачей подгоняли танк и производили необходимый ремонт с подъемом башни или двигателя. Но вскоре «отечественные Архимеды» стали проектировать и создавать собственные конструкции самоходного 10-тонного крана.
21 ПТРБ разработала и реализовала авторскую конструкцию танкокрана, установив свое самодельное оборудование на шасси легкого танка Т-50. Когда выяснилось, что шасси слишком маломощно, кран переставили на базу от Т-34.
23 ПТРБ использовала два типа кранов: подъемное устройство, сделанное по чертежам 21 ПТРБ, и кран-лебедку с трофейного тягача. Эти системы монтировались на базе танков Т-34.
Не хватало сварочных аппаратов — по всему фронту собирали трофейные. И благодаря «немецкой помощи» количество сварочных постов к 1944 году стало в два раза больше штатных.
К 1 января 1943 года Ленфронтом эксплуатировались танки 23 марок. Такого положения больше не было ни в одном фронтовом объединении! Поэтому ремонт «танкостарины» осуществлялся не только на фронтовых ПТРБ (3 — в 1941, 4 — в 1942, 6 — в 1943–1944 гг.), стационарных ремонтных заводах № 4 и 27, рембазой № 72, но и на уцелевших после эвакуации и бомбежек предприятиях Ленинградского фронта. На основании постановления Военного совета Ленфронта завод ВТУЗ им. Сталина, Вагоноремонтный завод им. Егорова, Завод подъемных сооружений им. Кирова перешли на ремонт танков, а также на изготовление танковых деталей и запчастей.
Был произведен переучет всех танковых деталей на заводе № 174 им. Ворошилова и Кировском заводе, остальные детали поступали с Большой Земли через специальную систему баз и складов. В целях обеспечения запчастей из центра в декабре 1941 года в поселке Сясьстрой был сформирован склад АБТ имущества № 971 и два перевалочных отделения на причалах — «Коса» и «Гостинополье», которые имели задачу отгружать имущество попутными судами через Ладогу; на юго-западном берегу Ладожского озера были созданы два отделения склада № 101 — «Ладожское озеро» и «Марья», которые прибывавший груз отправляли железнодорожным и автомобильным транспортом в Ленинград. Также в поселке Бергардовка в целях удаления фронтовых запасов АБТ имущества от непосредственного воздействия артиллерии и авиации противника параллельно со складом № 101 был организован склад № 1706.
Для обеспечения войсковых частей были созданы отделения в поселке Шувалово, Рыбацком и Ораниенбауме. Доставка имущества в последний производилась водным путем через Каменный остров или Лисий Нос. Обеспечение в разные периоды приданных Ленфронту 8-й и 54-й армий производилось непосредственно со склада № 971 Сясьстроя, который находился на Большой Земле.
Стационарные предприятия и полевые ремонтные мастерские являлись частью сложной системы по ремонту разнообразной боевой техники Ленинградского фронта.
Разветвленная сеть ремонтных мастерских была необходима фронту как воздух, тем более что значительная часть выхода из строя боевой техники была обусловлена человеческим фактором — невнимательностью, ленью, безграмотностью, а порой и откровенной глупостью.
Первые «небоевые сложности» с эксплуатацией матчасти начались осенью 1941 года с понижением температуры воздуха. По далеко не полным данным, количество аварий и катастроф в ноябре 1941 года равнялось количеству аналогичных происшествий всего летнего периода, начиная с июня и по сентябрь включительно.
Наступившие, как всегда для нас, внезапно, заморозки привели к большому количеству размораживаний. Первая пятидневка морозов дала сразу 6 случаев поломок водяных помп моторов В-2К, В-2В, М-17 и М-5; два случая расплавления подшипников и 3 пожара. В основном это стало результатом полной технической неграмотности экипажей танков.
Чрезвычайно характерный случай произошел в 118-м танковом батальоне с машиной № 057–24 (БТ-7) у которой был совершенно разморожен двигатель. Уроженец глухого украинского села механик-водитель Онещенко на вопрос специалистов-ремонтников, как же ему удалось так «убить агрегат», удивленно разведя руками, ответил: «Кто ее знает, чего она замерзла на анихфризе. Вчерась робил на ей, а сегодня поутру дивлюсь, а вона змерзла». На вопрос о том, когда же сей «доблестный» наследник трудовой славы Марьяны Бажан (фильм «Трактористы». — Примеч. авт.) заливал антифриз, он ответил: «Да я не помню, как-то поначалу». Его тут же спросили, не подтекает ли радиатор. Ответ поразил специалистов: «Не… Вин тек сначала помаленьку, а потом перестав». Хохоча сквозь слезы, механика стали спрашивать, доливает ли он воду в радиатор, и в каком количестве. Онещенко, после раздумья, ответил: «Перед заводкой всегда мало, ну и дольешь… Другой раз какую-нибудь литру-два зальешь, и все».
Как говорят одесситы, и не только они, — «картина маслом». В результате доливания воды от антифриза не осталось и следа, а механик-водитель с трехклассным образованием, веря в могущество этой чудесной незамерзающей жидкости, спокойно проспал всю ночь, а когда проснулся, то оказалось, что машина разморожена[68].
Уже через 2–3 месяца с проблемой эксплуатации в зимних условиях кое-как справились. Для этого механикам-водителям были прочитаны лекции об эксплуатации матчасти в холодное время, а ремонтники лично проверили состояние большинства танков Ленинградского фронта.
Самой главной труднопреодолимой «бедой» Красной армии были отцы-командиры: взводного, ротного, батальонного, а иногда полкового и дивизионного звена. В отличие от высшего командования Красной армии они здорово проигрывали немцам аналогичного уровня в компетентности и дисциплине, что, особенно в 1941–1943 годах, вело к большим потерям в различных условиях боевой деятельности. Эти «креативные» ребята иногда и себя-то не могли толком сберечь. Вот примеры.
13 сентября 1943 года командира взвода 51-го танкового батальона 220-й танковой бригады лейтенант Русскин без разрешения командира батальона, не имея на свои действия никаких оснований, вывел танк Т-34–76 в обкатку. Вопреки здравому смыслу товарищ Русскин переехал через Володарский мост, выехал на многолюдное одностороннее шоссе и «во весь опор помчался» по направлению к Ленинграду.
На обратном пути, проезжая на большой скорости мимо контрольно-пропускного пункта (уж не знаю, то ли девушек-регулировщиц они увидели, то ли решили покрасоваться перед боевыми товарищами. — Примеч. авт.), механик-водитель танка старшина Катосов потерял управление своей боевой машиной, сшиб металлический столб и врезался в угол дома № 15.
В результате «таких гонок» на танке Т-34 был погнут правый кривошип ленивца, погнут ствол пулемета ДТ и выведена из строя шаровая установка.
Сам командир взвода лейтенант Русскин и командир танка лейтенант Ивченко, по-молодецки сидевшие во время движения боевой машины на башне, при наезде получили ранения и были отправлены в госпиталь[69]. А танк снова отправился в ремонт…
Ночью с 10 на 11 июля 1944 года тяжелый танк ИС-2 тащил на буксире самоходное орудие СУ-76. Дело было в окрестностях Выборга в трех километрах от переднего края. Дорога, по которой двигался «этот состав», пересекала междуозерная река шириной в 200 метров и глубиной 9 метров. В районе моста через реку оба берега были заболочены и каменисты. Трудно сказать, в каком состоянии находились в этот период наши танкисты, но при проходе через мост буксируемая самоходка в 40 метрах от берега отцепилась от танка и упала в реку. На танке этого даже не заметили. Он промчался еще 60–70 метров и также рухнул с моста, причем башней вниз, затонув на глубине 8 метров. Мигом протрезвевшие экипажи, которые находились в танке и на самоходке, вплавь выбрались на берег и вызвали ремонтные службы 91-й эвакороты. В этот же день на берег водоема прибыла машина ГАЗ-АА с персоналом и необходимым оборудованием, а также 5 тягачей: 2 СТЗ-65 и 3 «Ворошиловца».
С самоходкой СУ-76 наши ремонтники справились быстро, а вот со злополучным буксиром — танком ИС-2 — пришлось повозиться.
Боевую машину решили вытаскивать при помощи полиспастов и тракторов, причем сначала ИС-2 нужно было перевернуть с башни на гусеницы. К месту эвакуации привезли 2 полиспаста: один мощностью в 120 тонн, другой в 50 тонн, а также нужное количество тросов, серег, роликов и другого необходимого специального оборудования.
На следующий день закипела работа. Полдня солдаты таскали бревна и мостили ими берег, чтобы тракторы могли как можно ближе спуститься к кромке воды. После этого требовалось 45-мм тросы зацепить за танк, находившийся на 8-метровой глубине. Из-за отсутствия специального водолазного костюма было принято решение «произвести прицепку путем привязывания одного конца веревки за трос, который должен быть прицеплен к танку и находился на лодках и на плотах, а другой конец веревки подводился хорошо плавающим красноармейцем под гусеницу поддерживающего катка, затем вытаскивается опять наверх в лодку, после чего пропускался трос и производилось соединение концов». Далее «производилась зарядка» полиспаста и зацепление его за точку опоры — «мертвяк». Точкой опоры для полиспаста служило дерево диаметром 80–90 см, которое было дополнительно усилено врытым в землю бревном. Когда все необходимые подготовительные работы были закончены, за выходной конец полиспаста прицепили 2 трактора С-65 и один трактор «Ворошиловец». После этого по установленному сигналу все тракторы одновременно пришли в движение и в результате полученного тягового усилия через полиспаст танк перевернули с башни на гусеницы. По окончании этой операции у затонувшего танка вновь была произведена перецепка, и процесс вытаскивания ИСа возобновился. После 40–50 метров буксировки один из полиспастов не выдержал нагрузки, а мощность другого в 120 тонн стала недостаточна. Тогда бригада ремонтников смонтировала двух роликовый полиспаст, что дало возможность все-таки вытащить танк из водоема[70]. Двое суток ушло у подразделения 91-й эвакороты на то, чтобы исправить «лихие подвиги» танкистов и самоходчиков. А ведь еще надо было ремонтировать эти боевые машины!
Незаметный труд л/с эвакорот подобен труду саперов. Приходится делать свою работу под огнем противника, нести потери, не нанося, в свою очередь, врагу никакого разрушительного урона. Это достаточно трудно психологически — у бойцов не происходит эмоциональной разрядки нервной системы. Однако, несмотря на все трудности, специалисты высокого класса у нас были, и делали они свою работу мастерски.
На подступах к Выборгу сражалась прославленная 30-я гвардейская танковая бригада (бывшая 61-я легкотанковая) Ленинградского фронта.
Ее 1-й батальон написал бойцам ремонтно-восстановительной роты боевой листок. В нем говорилось:
«Товарищи ремонтники! От вас зависит боеспособность машин, на которых мы бьем фашистов. Не жалейте сил, чтобы еще быстрее, еще лучше восстанавливать каждый танк, израненный в бою. Пусть ничто не помешает нашей боеспособности. Мы на вас надеемся…»
Ремонтники повесили у себя боевой листок с этим призывом, в ответ выпустили свой и передали его в батальон. Ответ состоял из трех слов, написанных красным карандашом: «Надейтесь, не подведем».
Не было случая, чтобы ремонтники подвели. Однажды, после одного из боев на Карельском перешейке, танк 30-й гвардейской бригады, нарвавшись на засаду, был подбит и отрезан от основных сил. Экипажу удалось уйти к своим. Нацисты водрузили на покореженной башне свой флаг. Однако на рассвете группа наших смельчаков подтянула к подбитому танку стальной трос, и другая боевая машина стала оттаскивать его в наше расположение. Противник вынужден был открыть огонь по собственному флагу!
Когда бригада еще только начала свое продвижение к Выборгу, произошел случай совершенно исключительный. Кумулятивный снаряд угодил прямо в ствол пушки нашего танка и подбил его. Танк без пушки — не танк. И хотя все остальное в нем цело и невредимо, ничего не поделаешь, надо увозить в тыл менять вооружение.
Через полчаса к несчастной боевой машине подобралась ремонтная «летучка» — полевая ремонтная мастерская, смонтированная в кузове грузовика. Из нее выскочили два техника — Алексей Каратаев и Александр Королев… Осмотрели танк — все ясно, надо эвакуировать. Но члены экипажа взмолились:
— Братцы, как же так… Придумайте что-нибудь. Такое наступление разгорелось, все наши вперед рвутся, а мы…
Королев с Каратаевым еще раз осмотрели танк, изуродованную пушку, переглянулись. Вдруг Королев говорит:
— А что если мы… просто отпилим поврежденный конец ствола…
Водитель танка рот открыл от удивления и, опомнившись, спросил недоверчиво:
— А стрелять будет?
— Должна, — сказал Королев, — только дальность будет не та. Придется стрелять с самой ближней дистанции.
Танкист подумал и ответил:
— Это можно. Действуйте…
Действовать пришлось и ремонтникам, и танкистам рука об руку.
Когда все было готово, механик-водитель Игорь Лукин дал полный газ. Танк рванулся вперед, вскоре он уже был в боевых порядках и вел огонь по вражеским окопам и ДОТам[71]. Разумеется, точность огня была не ахти какой. Но важно, что танк оставался в строю, а еще важнее, что в этом необычном эпизоде сказался, на взгляд автора, тот российский подход к делу, который и дал возможность разбить германскую военную машину. Да, наш народ нередко ленив и нерасторопен. Но в пору суровых испытаний, объединенный общей целью, он, словно кризисный менеджер, показывает свои лучшие качества.
На Карельском перешейке в августе 1944 года в районе деревни Войпиала наш танк Т-34, достигнув противотанковых надолб, был подбит расчетом финской противотанковой пушки. Экипаж уцелел и эвакуировался из танка. Чтобы вытащить боевую машину с нейтральной полосы, к надолбам было направлено три линейных танка Т-34 и один спецтягач КВ-Т. Придвинувшись вплотную к надолбам, «тридцатьчетверки» открыли шквальный огонь по финским позициям. Под прикрытием взрывов и стрельбы к подбитому танку подполз прицепщик тягача красноармеец Зуев вместе с автоматчиком из группы прикрытия. Они подготовили и зацепили тросы, а к Т-34 рванулся тягач под управлением техника-лейтенанта Федорова, который, не разворачиваясь, передом подцепил танк. После прицепки мощный КВ-Т задом потянул Т-34 в укрытие, но финны заметили эвакуацию. Противник был не робкого десятка — с левой стороны дороги расчет врага выкатил противотанковое орудие и открыл огонь. Двумя попаданиями в тягач КВ-Т финны отбили поддерживающий каток и касательно сделали на броне вмятину. Затем расчет противника перенес огонь на буксируемую «тридцатьчетверку» и прямым попаданием в корму пробил бортовую передачу. Наши танки из группы прикрытия обнаружили пушку и открыли по ней огонь, после чего буксируемую машину переволокли в укрытие, где и была спокойно произведена пересцепка. Далее, уже «в стандартном положении», КВ-Т потащил «тридцатьчетверку» на ремонт[72].
Так и трудились наши ремонтные службы ежедневно и еженощно, исправляя и ремонтируя разбитые танки, А ведь производилось не только восстановление разрушенных машин, но и осуществлялся мелкосерийный выпуск специального оборудования, на освоение которого в гигантской Красной армии всегда не хватало времени. Так, с осени 1941 по октябрь 1944 года ремонтными предприятиями Ленфронта[73] было налажено производство следующих единиц специальной продукции:
1. В 1942 году 72-й ремонтной базой была освоена зарядка тетрахлорных огнетушителей.
2. Было изготовлено 35 водомаслогреек, смонтированных на одноосных прицепах и санях.
3. 27-м ремзаводом на шасси ЗиС-5 был изготовлен один ВМЗ, работавший на твердом топливе (дровах).
4. Для обеспечения доставки ГСМ и боеприпасов действующим частям 4-м ремонтным заводом был создан бронетранспортер на шасси танка Т-26. Всего было изготовлено 20 таких бронетранспортеров, которые в период боев по прорыву блокады Ленинграда в 1944 году и освобождении Эстонии оправдали свое предназначение, доставляя боеприпасы и ГСМ танковым частям, далеко оторвавшимся от пехоты.
5. В 1941 году был создан тяжелый танковый тягач КВ-Т, также вполне оправдавший свое назначение. К середине 1944 года таких тягачей было построено 24 штуки (каждый десятый трак на гусенице такого тягача в 1944 году имел шип).
6. В 1942 году на шасси танка БТ-5 была смонтирована бронированная бензоцистерна емкостью 2,8 тонн.
7. За истекший период ПРБ и заводами промышленности было изготовлено 10 000 штук шпор для всех марок машин и отлито 2000 штук траков с шипами (причем траки со шпорами-шипами изготавливались на заводе «Большевик» даже для тяжелых танков KB и «Черчилль»).
8. Для эвакуации легких танков с поля боя 4-м ремонтным заводом в 1941 году было забронировано 2 трактора «Ворошиловец».
9. Смонтировано 45 ПЗС (пуско-зарядных станций).
11. Изготовлено 42 летучки типа «А» и «Б».
12. Смонтировано 2 компрессорных станции для накачки баллонов воздушного самопуска.
13. Изготовлено ПРБ и артелями 2500 печей для обогрева танков.
14. Изготовлено ПРБ и артелями 2000 комплектов светомаскировочных дисков для автомашин.
15. Изготовлено 200 штук снегоочистителей для танков KB и ИС.
16. Изготовлено 60 единиц 30–40-тонных полиспастов для обеспечения тяжелозастрявших танков.
17. Изготовлено 15 штук металлических и деревянных волокуш различных конструкций для десанта.
18. Изготовлено на ленинградских заводах 8779 аккумуляторов.
19. Изготовлено 2 крана на шасси Т-34 и Т-50 (грузоподъемностью 8–10 тонн), для монтажа башен и артсистем в полевых условиях и демонтажа машин, не подлежащих восстановлению.
20. На изготовление буксирных тросов для всех марок танков только в 1944 году было израсходовано 92 тонны тросов различного диаметра.
21. На ремонтных базах и 27-м ремзаводе было изготовлено более 1200 наиболее ходовых гаечных ключей для танков Т-34.
22. Отделом МТО изготовлялись и выдавались в воинские части воронки и мерная посуда.
23. Изготовлены и выданы войсковым частям чехлы для предохранения оптики от запотевания во время стоянки боевых машин на обогреве.
Подводя итог вышесказанному, следует сказать, что в период блокады ремонтные подразделения Ленинградского фронта «прыгнули» даже выше своих штатных возможностей и обеспечили бесперебойное функционирование пестрого гусеничного парка, частично представляющего собой бронетанковый музей. А уж в период наступлений 1944 года, когда фронт получил множество однотипной бронетехники современных конструкций, задачи ремонтников-реставраторов только упростились.