Дружба, скрепленная кровью
Дружба, скрепленная кровью
Для ратификации советско-германского договора вновь собрали сессию Верховного Совета. 31 октября 1939 года Молотов произнес свою знаменитую речь в защиту гитлеровской идеологии:
— Английские, а вместе с ними и французские сторонники войны объявили против Германии что-то вроде идеологической войны, напоминающей старые религиозные войны… Такого рода война не имеет для себя никакого оправдания. Идеологию гитлеризма, как и всякую другую идеологическую систему, можно признавать или отрицать, это дело политических взглядов. Но любой человек поймет, что идеологию нельзя уничтожить силой, нельзя покончить с ней войной. Поэтому не только бессмысленно, но и преступно вести такую войну, как война за уничтожение гитлеризма, прикрываемая фальшивым флагом борьбы за демократию…
30 ноября 1939 года Сталин в интервью французскому информационному агентству «Гавас» назвал Францию страной, «выступающей за войну», а Германию — страной, «отстаивающей дело мира».
Отвечая на вопрос главного редактора «Правды», Сталин изложил свою оценку ситуации:
«Не Германия напала на Францию и Англию, а Франция и Англия напали на Германию, взяв на себя ответственность за нынешнюю войну… Правящие круги Англии и Франции грубо отклонили как мирные предложения Германии, так и попытки Советского Союза добиться скорейшего окончания войны».
В декабре 1939 года по случаю сталинского юбилея Адольф Гитлер прислал генсеку телеграмму:
«Ко дню Вашего шестидесятилетия прошу Вас принять мои самые сердечные поздравления. С этим я связываю свои наилучшие пожелания. Желаю доброго здоровья Вам лично, а также счастливого будущего народам дружественного Советского Союза».
Риббентроп поздравил Сталина отдельно:
«Памятуя об исторических часах в Кремле, положивших начало повороту в отношениях между обоими великими народами и тем самым создавших основу для длительной дружбы между ними, прошу Вас принять ко дню Вашего шестидесятилетия мои самые теплые поздравления».
Вождь ответил министру:
«Благодарю Вас, господин министр, за поздравление. Дружба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью, имеет все основания быть длительной и прочной».
Вся эта переписка была опубликована в «Правде».
Писатель Илья Григорьевич Эренбург писал, что эти слова рождали в нем возмущение:
«Это ли не кощунство! Можно ли сопоставлять кровь красноармейцев с кровью гитлеровцев? Да и как забыть о реках крови, пролитых фашистами в Испании, в Чехословакии, в Польше, в самой Германии…»
Но союз с Гитлером и с нацистами носил уже вполне идеологический характер.
Посол Шуленбург докладывал в Берлин:
«Советское правительство делает все возможное, чтобы изменить отношение населения к Германии. Прессу как подменили. Не только прекратились все выпады против Германии, но и преподносимые теперь события внешней политики основаны в подавляющем большинстве на германских сообщениях, а антигерманская литература изымается из книжной продажи».
2 октября 1940 года уполномоченный Совнаркома СССР по охране военных тайн в печати и начальник Главлита Николай Георгиевич Садчиков отправил в управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) список книг, подлежащих изъятию из продажи и из библиотек.
В списке значилась книга Э. Отвальта «Путь Гитлера к власти», изданная «Соцэкгизом» в 1933 году. «В книге, — сигнализировал начальник Главлита, — имеется ряд мест, которые сейчас, после заключения СССР договора о дружбе с Германией, нежелательны». Садчиков привел цитаты из книги: «“Теперь фашизм торжествует. Он справляет кровавые оргии по всей стране, истребляя коммунизм”. Плохо говорится о Гитлере (на многих страницах)».
Пакт с Адольфом Гитлером поверг советских людей в смятение. Хотя присутствовало и чувство облегчения: войны не будет. Посол Шуленбург был прав. Из газет начисто исчезла критика нацистской Германии. Вспомнили о благотворном воздействии германского духа на русскую культуру.
Писатель Евгений Петрович Петров (он погибнет в войну) жаловался:
— Я начал роман против немцев — и уже много написал, а теперь мой роман погорел: требуют, чтобы я восхвалял гитлеризм — нет, не гитлеризм, а германскую доблесть и величие германской культуры…
Запретили оперу выдающегося композитора Сергея Сергеевича Прокофьева «Семен Котко», написанную в 1939 году, из-за упоминания германской оккупации Украины в Гражданскую войну. Либретто переписали. Заместитель Молотова Андрей Януарьевич Вышинский отправился послушать оперу — хотел убедиться, что в ней больше нет ничего обидного для новых немецких друзей.
11 июня 1940 года Вышинский доложил Молотову, что потребуются дополнительные поправки:
«Я прослушал в театре им. К. С. Станиславского (в закрытом спектакле) оперу С. С. Прокофьева “Семен Котко”. Считаю целесообразным внести в либретто изменения, устранив эпизоды с австро-германскими оккупантами… Тов. Прокофьев с этим предложением согласен».
Автором либретто был Валентин Петрович Катаев. 23 июня 1940 года состоялась премьера оперы в редакции, более приятной для новых германских друзей.
Будущий помощник Горбачева Анатолий Сергеевич Черняев, в те годы студент Московского университета, оказался свидетелем такого эпизода. Один из секретарей комсомольского бюро вдруг вскинул руку в нацистском приветствии и громко крикнул:
— Хайль Гитлер!
Все захохотали. Но тут же почувствовали, что в эскападе комсомольского вожака содержится внутренний протест. Его чуть не исключили из университета с формулировкой «за издевательство над политикой партии». Студенческий билет ему, правда, оставили, но дали выговор «за непонимание политики партии».
Оркестры в Москве разучивали нацистский гимн, который исполнялся вместе с «Интернационалом». На русский язык перевели книгу германского канцлера XIX века Отто фон Бисмарка, считавшего войну с Россией крайне опасной. В Большом театре ставили Рихарда Вагнера, любимого композитора Адольфа Гитлера. И мальчишки распевали частушку на злобу дня:
Спасибо Яше Риббентропу,
Что он открыл окно в Европу.
Сближение с нацистской Германией по-своему развращало советских людей, разрушая моральные ориентиры, заставляя забыть о преступном характере Третьего рейха…
После того как Сталин заключил союз с Гитлером, коммунистические партии получили из Москвы распоряжение прекратить антифашистскую пропаганду. Секретариат исполкома Коминтерна констатировал: «Англия и Франция стали агрессорами: они развязали войну против Германии и стараются расширить военный фронт с тем, чтобы превратить начатую ими войну в антисоветскую войну».
Европейским коммунистическим партиям было велено сотрудничать с немецкими оккупационными властями. Журнал голландской компартии «Политика и культура» опубликовал редакционную статью с призывом к населению «корректно относиться к немецким войскам». И это говорилось о нацистских оккупантах!..
Даже когда Германия напала на Францию, компартия оставалась пассивной. Когда немецкие войска входили в Париж, некоторые сотрудники советского полпредства приветственно махали им руками. Советские дипломаты сразу же вступили в дружественные отношения с немецким оккупационным командованием. Французские коммунисты обратились к немцам с просьбой разрешить выпуск газеты «Юманите». Но от позора французских коммунистов спасли сами немцы, которые отказались иметь с ними дело…
Министр народного просвещения и пропаганды Йозеф Геббельс записал в дневник: «Сталин твердо остается с нами». Имперский министр с восторгом отмечал каждое выступление Молотова: «Это лучшее, что Москва может сделать для Германии».
Сталин и Молотов разорвали дипломатические отношения с правительствами оккупированных европейских стран в изгнании. И признали марионеточные правительства, которые были созданы немцами в оккупированных странах. Это было фактическое одобрение всех завоеваний Гитлера.
21 декабря страна отмечала шестидесятилетие Сталина.
На «дружеской встрече», записал в дневнике генеральный секретарь исполкома Коминтерна Георгий Димитров, Сталин сказал о предстоящем включении в советскую сферу влияния Финляндии, Бессарабии и Северной Буковины. Объяснил причину территориальных приобретений:
— Тесновато стало.
Вечером в Екатерининском зале Кремля состоялся товарищеский ужин. Собралось человек семьдесят-восемьдесят. Многие пришли с женами. Сталин появился последним, со всеми поздоровался за руку. Начались поздравления.
Вячеслав Михайлович Молотов исполнял обязанности тамады. Он произнес пышный тост:
— Многие из нас долгие годы работали с товарищем Лениным, а теперь работают с товарищем Сталиным. Большего гиганта мысли, более великого вождя, чем Ленин, я не знаю. Но должен сказать, что товарищ Сталин имеет преимущество перед Лениным. Ленин долгие годы был оторван от своего народа, от своей страны и жил в эмиграции, а товарищ Сталин все время живет и жил в народе, в нашей стране. Это, конечно, позволило товарищу Сталину лучше знать народ, быть ближе к нему. Вот почему товарища Сталина можно по праву назвать народным вождем.
Званый ужин затянулся. Из Екатерининского зала перешли в Георгиевский — там был устроен концерт. Потом застолье продолжилось. Разошлись только в восемь утра.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.