ЛЕГЕНДЫ О ШОФЕРСКОМ «СПЕЦНАЗЕ», НЕИЗВЕСТНОМ ПОГРАНИЧНИКЕ И ПОСЛЕДНЕМ ПАТРОНЕ
ЛЕГЕНДЫ О ШОФЕРСКОМ «СПЕЦНАЗЕ», НЕИЗВЕСТНОМ ПОГРАНИЧНИКЕ И ПОСЛЕДНЕМ
ПАТРОНЕ
Владимир ТЫЛЕЦ (Беларусь, Минск)
В ранний предрассветный час 22 июня 1941 года — 140 линейных пограничных застав, 35 резервных пограничных застав, подразделения управления 35 пограничных комендатур, личный состав 40 застав маневренных групп и приштабных подразделений семи пограничных отрядов погранвойск НКВД Белорусской ССР — вступили в смертельную схватку с врагом.
Первыми приняли бой с немецкими захватчиками ночные наряды, которые охраняли западный рубеж Советского Союза. Всегда настороженная, относительно тихая граница сразу же превратилась в ревущую огненную линию фронта.
Наряду с боевыми подразделениями западной границы в бой с немецко–фашистскими захватчиками вступил и шоферский «спецназ», который оказался в гуще кровопролитных событий буквально в первые минуты Великой Отечественной войны.
Во второй половине сорок первого года планировалось значительное обеспечение застав и подразделений погранвойск НКВД Белорусской ССР автомобильной техникой. Но сама по себе техника без опытного водительского состава ничего не значила. В связи с этим руководством погранвойск было принято решение о массовой подготовке водительского состава.
Для подготовки водителей в Бресте, на базе Окружной школы младшего начсостава погранвойск НКВД Белорусской ССР, а не 17–го Брестского пограничного отряда, как упоминается в некоторых источниках, с марта 1941 года стали работать внештатные курсы шоферов.
Курсы возглавил старший помощник начальника отделения отдела тыла УПВ НКВД Белорусской ССР старший лейтенант Ф.М. Мельников. Его заместителем по политчасти был назначен старший политрук Г.И. Самусь, до этого времени служивший в 16–м Дзержинском пограничном отряде в должности заместителя начальника 38–й пограничной заставы по политчасти. Старшиной курсов стал старшина срочной службы Н.В. Голубев.
Курсы размещались в одном из зданий на Тереспольском укреплении (Западном острове) Брестской крепости, находившимся в северозападной части укрепления, возле передового вала, и сохранившимся до сих пор. Нынешнее неофициальное, но вполне заслуженное и вполне оправданное исторически название острова — «Пограничный».
Тереспольское укрепление полностью находилось за Бугом в пограничной полосе. Поэтому на острове дислоцировались только подразделения пограничных войск. Укрепление прикрывало Цитадель с запада. Перед ним был ров (обводной канал) с водой, непосредственно примыкающий к Германии. Посередине острова проходила дорога из Тересполя к Тереспольским воротам Цитадели, которая разделяла остров на две равные части, северную и южную. Тереспольское укрепление соединялось с Цитаделью мостом через Западный Буг.
Мост на обводном канале был разрушен в конце 1939 года. Тогда же были разрушены и перемычки, отделяющие обводной канал от Западного Буга, и граница стала проходить по обводному каналу. Немецкая сторона сделала вид, что не заметила данного факта.
Аналогичным образом действовала и советская сторона. Занимая участок границы в Белостокском выступе, отведённый под охрану 87–му Ломжинскому пограничному отряду, начальник отряда майор П.С. Шелымагин обнаруживает, что в одном месте немцы углубились на советскую территорию около двух километров и по протяженности участка до трех километров. Начальник отряда о данном факте немедленно докладывает в Минск начальнику погранвойск генералу
И.А. Богданову. Тот явился лично, и они вместе осуществили рекогносцировку спорного участка. Богданов долго молчал, а в конце буркнул: «…а мы у них ещё больше отхватили» — развернулся, сел в машину и уехал. Претензии немецкой стороне не были предъявлены.
Тогда, в октябре 1939 года, майор Шелымагин не понял, о чём речь. Значительно позже, уже перед самой войной, будучи начальником 107–го Мариампольского пограничного отряда, он узнал, что по условию соглашения с немцами граница должна была проходить по фарватеру реки Западный Буг, при этом часть Брестской крепости, а именно Тереспольское укрепление, оставалось на немецкой территории. Но перед укреплением проходил обводной канал. Советские сапёры, используя несколько торпед времён Первой мировой, взорвали перемычки, пустив воду Буга по обводному каналу. Таким образом, Брестская крепость оказалась полностью на нашей территории.
На Тереспольском укреплении к началу войны, кроме курсов шоферов, располагались подразделения 17–го Краснознаменного пограничного отряда: транспортная рота (80 человек); саперный взвод (29 человек); ветлазарет (4 человека); сборы кавалеристов (37 человек), ручных пулеметчиков (12 человек) и спортсменов (20 человек). Здесь же жили и семьи начсостава. Круглосуточно на острове несли службу несколько нарядов 9–й погранзаставы, около 10 человек.
Командовал транспортной ротой старший лейтенант А.С. Черный, заместителем по политчасти у него был политрук И.А. Шабров.
Сбор спортсменов возглавлял инструктор физподготовки отряда лейтенант А.П. Сергеев.
Что касается сбора кавалеристов, ими руководил, по одним данным, старший лейтенант И.М. Чикишев, по другим данным, лейтенант Г.С. Жданов. Названные командиры в списках пограничного отряда к началу войны не значатся. Предполагаю, что сборами кавалеристов командовал лейтенант А.П. Жданов, помощник начальника 8–й пограничной заставы.
На вооружении пограничного гарнизона было только легкое оружие: винтовки, незначительная часть ручных пулеметов и противопехотных гранат.
Как утверждает советская пограничная историография, в первый день войны на острове находилось около 300 пограничников, а из них только пятнадцать человек остались в живых. На основании чего были сделаны эти подсчеты — неизвестно.
Возникает закономерный вопрос: насколько реальны данные цифры? К сожалению, на сегодняшний день, по причине отсутствия необходимого объема сохранившихся архивных документов, не представляется возможным составить полный поименный список бойцов и командиров, встретивших войну на Тереспольском укреплении, и прежде всего курсов шоферов.
Неизвестна ни организационно–штатная структура курсов, ни их численный состав. Предполагаю, что в состав курсов входили учебные заставы (взвода), которые возглавляли командиры и которые являлись одновременно преподавателями автодела. Неизвестно, были ли у них заместители по политчасти.
Доступные документы свидетельствуют, что с каждой линейной пограничной заставы на курсы было отправлено по одному–два пограничника призыва осени 1940 года, имеющих родственную гражданскую специальность.
Направлялись на курсы и пограничники с резервных застав и застав вновь сформированных маневренных групп, а также с других подразделений пограничных отрядов, охраняющих границу с Германией.
Несомненно, что было на курсах и незначительное количество пограничников с отрядов зоны заграждения и 10–й отдельной авиаэскадрильи. Некоторые косвенные данные говорят о том, что на курсы были направлены бойцы из 23–го мотострелкового полка оперативных войск НКВД СССР и 132–го отдельного батальона конвойных войск НКВД СССР.
По оценочным данным, только на курсах шоферов могло обучаться до 250 человек, а с учетом подразделений 17–го погранотряда на острове находилось около 450 пограничников.
Почему было принято решение о дислокации курсов и сборов именно на Западном острове, неизвестно. Предполагаю, что основной мотивацией данного решения являлось наличие необходимого казарменно–жилищного фонда для размещения личного состава и некоторой материально–технической базы для обучения.
В мае месяце 1941 года, по распоряжению командования пограничных войск НКВД БССР, окружная школа младшего начсостава во главе с майором Б.С. Зиновьевым в полном составе убыла в полевой лагерь «Пышки» под Гродно, где и встретила войну. Курсы шоферов остались в месте постоянной дислокации.
Практическое обучение шоферскому ремеслу и вождению проводилось на материальной базе транспортной роты 17–го Краснознаменного погранотряда, гаражи и автомастерская которой находились здесь же на острове.
Даже сегодня среди белорусских пограничников жива легенда о том, что остров оборонял какой–то особо «секретный пограничный спецназ».
Кто же они, эти «секретные спецназовцы», о многих из которых мы ничего не знаем и сегодня? Простые парни — россияне, белорусы, украинцы… Большинство из них, пограничники первого года службы, «технари) по гражданской специальности—шофёры, трактористы, слесари. А фактически новобранцы, 1920—1921 года рождения, только начинающие познавать азы пограничной службы и проходящие на курсах подготовку по воинской специальности. Таковыми были и пограничники, находящиеся на сборах кавалеристов и ручных пулеметчиков.
Гитлеровцам удалось ворваться на укрепление сразу же после начала военных действий. На Западный остров вслед за огневым валом наступала батальонная тактическая группа (около 520 человек) 3–го батальона 135–го пехотного полка 45–й пехотной дивизии 4–й армии группы армий «Центр». Переправу через обводной канал обеспечивал саперный взвод 133–го пехотного полка. Огневую поддержку наступающего батальона обеспечивал 1–й дивизион 98–го артиллерийского полка и 12–я рота 133–го пехотного полка этой же дивизии (Алиев Р.В., 2008).
Взгляд со стороны противника: «Когда в 3 часа 15 минут началась артиллерийская подготовка, 3–й батальон 135–го пехотного полка расположился в 30 метрах от реки Буг, непосредственно напротив Западного острова крепости. Земля дрожала. Небо заволокло черным дымом, вдали полыхал огонь. С артиллерийскими подразделениями, обстреливавшими крепость, все было обговорено: через 4 минуты огненный вал на Западном острове должен был продвинуться вперед на сотню метров». Ювелирная техника изуверов.
«Да там уже камня на камне не осталось», — полагали все те, кто лежал, прижавшись к земле, у берега Буга. Только на это и уповали. Если там остались живые — значит, будут отстреливаться.
По истечении первых четырех минут, показавшихся вечностью, ровно в 3.19 в воды Буга бросился первый эшелон атакующих. Подтаскивали резиновые лодки. Вскакивали в них. И под прикрытием дымовой завесы опасливо переправлялись на другой берег. В 3 часа 23 минуты последовал второй эшелон. Будто на маневрах, солдаты спокойно переправились на противоположный берег Буга. Быстро вскарабкались по откосу. Потом, пригнувшись, стали выжидать в высокой траве, когда над ними и впереди разверзнется ад.
В 3 часа 27 минут во весь рост поднялся лейтенант Вильч, командир 1–го взвода. Нет нужды ни говорить, ни приказывать. Пригнувшись, он прошел через сад. Мимо фруктовых деревьев и конюшен. По валу. Потом миновали побитые снарядами Тереспольские ворота. И тут на тебе — ни артиллерийский обстрел, ни даже крупнокалиберные «гостинцы» 60–сантиметровых орудий не сумели разнести толстенные крепостные стены цитадели. Зато артподготовка подняла на ноги личный состав, заставив его действовать.
Полуодетые русские бойцы и командиры спешно занимали позиции.
Около полудня батальоны 135–го и 130–го пехотных полков с боями все же сумели прорваться довольно глубоко в крепость. Но замерев перед Восточным и Западным фортами, казармами Центрального острова, дальше немцам не удавалось пробиться ни на шаг — защитники крепости стояли насмерть. Советские снайперы и пулеметчики не давали пройти. Тяжелую артиллерию и авиацию вследствие близкого противостояния нападавших и защитников немцы применять не могли. Во второй половине дня на штурм крепости бросили резерв — 133–й пехотный полк. Тщетно! Призвали на помощь дивизион штурмовых орудий. «Самоходки» в упор стали расстреливать кольцевую казарму из 75–мм орудий. Безрезультатно.
«К вечеру потери немцев составили: 21 офицер и 290 унтер–офицеров и солдат. Среди них командир батальона гауптман Пракса и командир 1–го дивизиона 98–го артиллерийского полка гауптман Краус вместе с оперативной группой штаба в полном составе», — писал П. Карелл.
Пограничники с исключительным мужеством и стойкостью защищали эти первые метры советской земли, сдерживали противника и ослабляли его силы.
Это вынужден был впоследствии признать и генерал Блюментритт, бывший начальник штаба 4–й армии вермахта: «Начальная битва в июне 1941 года впервые показала нам Красную Армию. Наши потери доходили до 50 %. …ОПТУ (по–видимому, имеются в виду пограничники и бойцы конвойного батальона. — В. Т.) и женский батальон (очевидно, жёны начсостава. —В.Т.) защищали старую крепость в Бресте … до последнего, несмотря на тяжелейшие бомбёжки и обстрел из крупнокалиберных орудий. Там мы узнали, что значит сражаться по русскому способу» (Роковые решения, 1958)
Такое признание гитлеровского генерала дорогого стоит, если учитывать некоторое превосходство противника в личном составе, и прежде всего его боевой опыт, техническую оснащенность и превосходство в вооружении. Ко времени нападения на Советский Союз 45–я дивизия, штурмовавшая крепость, участвовала в боях во Франции и Польше. Как ни банально это звучит, но сказался и такой фактор, как внезапность нападения. Хотя начсостав погранвойск знал о том, что война начнется на рассвете 22 июня, меры по своевременному занятию оборонительных сооружений не были приняты.
Неожиданность атаки привела к тому, что единого скоординированного сопротивления гарнизон Западного острова оказать не смог и был разбит на несколько отдельных очагов. Как свидетельствуют выжившие участники боевых действий, появились три разрозненные группы обороны.
В северо–западной части острова в районе казармы курсов шоферов оборонялась группа старшего лейтенанта Мельникова.
На ее правом фланге, вдоль вала над обводным каналом сражалась группа под командованием лейтенанта Жданова — около 80 человек.
Старший лейтенант Черный и тридцать пограничников транспортной роты 17–го погранотряда оборонялись в районе гаражей. Как утверждает в своих работах А.И. Чугунов, часть личного состава роты около шести часов утра прорвалась из Тереспольского укрепления и прибыла в штаб отряда, бойцы рассказали о создавшейся тяжелой обстановке на острове.
Через несколько часов после начала боевых действий большая часть укрепления была очищена от врага. Под его контролем находилась только дорога, пересекающая остров. В последующем немцы несколько раз проводили зачистку острова.
Как утверждает пограничная историография, уже в первый день войны на Западном острове пограничниками был окружен и разгромлен штаб 1–го дивизиона 99–го артиллерийского полка, убит командир этого подразделения.
Несмотря на проводимые зачистки острова, активная оборона пограничников продолжалась в течение восьми суток с начала войны. Из–за недостатка боеприпасов вражеские атаки на отдельных участках им приходилось отражать штыковыми ударами.
25 июня объединенные группы А.С. Черного и Ф.М. Мельникова прорвались в Цитадель. Не сумев там закрепиться, они с боем стали продвигаться на Кобринское укрепление. Только 13 из 40 бойцов с большим трудом добрались до каземата в земляном валу между Северными и Восточными воротами.
Группа лейтенанта Жданова продолжала сражаться на Тереспольском укреплении. В ожесточенных боях погибло более половины бойцов. Оставшимся в живых лейтенант приказал под прикрытием темноты на рассвете 30 июня переправиться в Цитадель. Обнаруженные гитлеровцами, под вражеским огнем лишь 18 из 45 бойцов группы сумели достичь Центрального острова, где продолжали оборону совместно с бойцами других частей.
Имеется достаточное количество опубликованных материалов по боевым действиям пограничников на Тереспольском укреплении. Приведу наиболее значимый из документов, а именно воспоминания непосредственного участника тех далеких событий.
В отделе фондов Мемориального комплекса Брестской крепости–героя сохранилось письмо старшего лейтенанта Черного: «Проснувшись от взрывов, я увидел, что деревянные постройки уже объяты пламенем. Зарево освещало большую часть острова. Я дал несколько советов жене и, наскоро простившись с ней, отправился в расположение роты.
Воздух был настолько насыщен дымом и гарью, что затруднялось дыхание, появился мучительный кашель.
К моему приходу здание, где располагался личный состав роты, было значительно повреждено, среди бойцов оказались убитые и раненые, а кое–кто решил пробраться в Цитадель. В этой обстановке мне удалось собрать около тридцати военнослужащих своей роты: это были Васильев, Одинокий, Серебреников, Черкашин (Черкашин — начальник столовой), Кащев, Зотов, Юдин, Михайлов, Мещеряков, Степанов и другие.
Связь с отрядом была прервана с первыми вражескими выстрелами. Я считал, что основная наша задача заключается в том, чтобы немедленно вывести весь автомобильный транспорт и подать его в распоряжение командования пограничного отряда. С таким намерением мы поспешно отправились в гараж. В здании роты остались лишь Кащев для наведения соответствующего порядка в документации да Одинокий — для оказания помощи раненым.
В пути мы встретили начальника окружных курсов шоферов старшего лейтенанта Мельника, который направлялся в расположение казарм. Я сообщил ему о своем решении, а также разъяснил создавшуюся обстановку. Мельник обещал оказать нам необходимую помощь. При подходе к развилке дороги мы заметили, что гараж и здание курсов шоферов окружены вражескими автоматчиками. Как позже выяснилось, их было там 12—15 человек. Враг, по–видимому, еще до начала артиллерийской подготовки перебрался через Буг. Здание курсов шоферов с западной стороны прикрыто валом, и поразить его прямой наводкой невозможно. Гитлеровцы окружили его и начали безжалостно уничтожать выбегающих из казарм курсантов.
Оставить товарищей без помощи я не мог. Здесь же, в кустарнике, мы установили два ручных пулемета. Старшим этого пулеметного гнезда был назначен сержант не то Тютюник, не то Серебреников (сейчас уже не помню). А я с группой бойцов обошел здание с тыльной стороны. В это время, как было условлено, из кустов, находившихся между пулеметчиками и нашей группой, рядовой Васильев выстрелил из ракетницы. По этому сигналу пулеметчики открыли огонь по врагам. Гитлеровцы, как я и предполагал, все свое внимание сосредоточили на пулеметном гнезде. Мы не замедлили воспользоваться этим и в рукопашной схватке ликвидировали фашистов.
На эту операцию затратили порядочно времени. По прибытии в гараж выяснилось, что все ближайшие дороги усиленно простреливаются вражескими пулеметами и артиллерией. Поэтому автомашины, покинувшие гараж, тотчас же выходили из строя.
Оружия, с помощью которого мы могли бы подавить огневые точки, сковывавшие наши действия, не было. Противник почти на наших плечах ворвался в гараж, и мы встретили его не вполне подготовленными. Но, несмотря на это, непрошеные пришельцы были уничтожены. Приходилось отбиваться от беспрерывно наседавшего врага и одновременно производить те или иные улучшения в своих укрытиях. Неприятель настойчиво стремился овладеть гаражом. Были такие дни, когда гитлеровцы по нескольку раз врывались в него. Мы их отбивали, но за это расплачивались дорогой ценой.
В районе, где дорога от Тереспольских ворот подходит к рукаву (обводной канал. — В.Т.) Буга, оборонялась группа во главе со старшим лейтенантом Мельником. Натиск врага был силен, ибо гитлеровцы значительно превосходили эту группу в живой силе и технике. В результате фашистам удалось расчленить ее.
Между отдельными группами защитников непосредственной связи не было. По возможности мы старались друг друга поддерживать огнем. Каждый был убежден в том, что все это носит временный характер и очень скоро враг будет отброшен. Поэтому мы стремились продержаться как можно дольше, сковывая своими действиями вражеские силы и уничтожая их. А между тем положение становилось все труднее. Отсутствие продовольствия и недостаток боеприпасов отрицательно сказывались на ходе обороны. Приходилось экономить имевшиеся патроны, тщательно обыскивать ночью убитых гитлеровцев в надежде найти боеприпасы.
Стало ясно, что фронт значительно удалился от крепости, и придется длительное время находиться во вражеском окружении, а для этого необходимо было объединить силы оборонявшихся. Кроме того, мы думали, что у других лучше обстоят дела с продовольствием и боеприпасами. Решили прорываться к своим.
Вечером 24 или 25 июня к нам примкнул старший лейтенант Мельник с курсантами. Было назначено время и место сосредоточения бойцов для атаки. Перед отходом все уцелевшие машины облили бензином и подожгли. Богатая растительность на острове служила прекрасной маскировкой, что значительно облегчало наше передвижение. Энергично атакуя противника в направлении моста и дамбы, мы опрокинули и уничтожили находившихся там гитлеровцев. Тяжело был ранен в ногу старший лейтенант Мельник, он потерял возможность свободно передвигаться. Ползком я вернулся назад, отыскал его и вынес на обочину дороги. Поспешно наложили ему на ногу жгут и отправились в дальнейший путь. С большим трудом мы добрались до одного из казематов в земляном валу северо–восточной части крепости, хозяевами которого была группа защитников, руководимая старшим лейтенантом Смирновым (фамилию припоминаю неточно, в мирное время тов. Смирнов был начальником штаба одного из отдельных батальонов связи).
Из 40 бойцов группы прорыва до каземата добралось 13 человек, из них только 9 были в строю, остальные имели тяжелые ранения. Оборонявшиеся товарищи рассказали нам об обстановке в этом районе крепости и сообщили, что вблизи от нас находятся другие оборонительные группы, в частности, группа, руководимая тов. Нестеренко.
Утром, после 2–х или 3–часового отдыха, я поднялся на выложенную из камня подставку и через окно над дверью стал уничтожать появляющегося врага. Через некоторое время фашист, подобравшийся с фланга, забросил в наш каземат гранату, которая упала возле лежавшего на полу Мельника. Мгновенно созрело решение выбросить эту гранату. Я прыгаю с подставки, но неудачно: нога попала на камень, я упал. Поднимаясь, решил, что время потеряно и граната может взорваться в руках. Толкаю ее ногой на выход; она на лету у входа взрывается, ее взрывом я и еще два или три товарища получили легкие ранения. Мельник остался невредим.
Медикаментов у нас уже не было. Поэтому раны залечивали с помощью сока из листьев растения, которое в народе называют раннином. Правда, доставали мы его с трудом.
Занимаемый нами каземат был мало пригоден для обороны. Посоветовавшись, я решил оставить в каземате раненых и двух товарищей для их защиты. Все остальные были выведены из каземата и расположены в развалинах, находившихся вблизи какого–то здания.
В завершение хочу сказать, что все время мы были твердо убеждены в том, что враг имеет временный успех и что дальше старой линии государственной границы ему не пройти. В Брестской крепости погибли моя жена, ждавшая ребенка, сестра, тяжелое нервное потрясение перенесла мать».
***
Из года в год к юбилейным датам пограничных войск и Дню пограничника в различных периодических изданиях неоднократно публиковалась легенда о неизвестном пограничнике 9–й пограничной заставы 17–го Краснознаменного Брестского пограничного отряда, встретившем войну часовым у камеры предварительного заключения, в которой находились два немецких диверсанта, задержанных накануне войны пограничным нарядом заставы. И якобы оставившим последний патрон для себя.
Начало легенде положило обнародование С.С. Смирновым, в 1956 году, данного факта в журнале «Пограничник» № 5, в очерке «Герои Брестской крепости», а затем и в известной книге «Брестская крепость».
В очерке он писал: «Западный остров защищали исключительно бойцы и командиры 2–й [3–й. —В.Т.] комендатуры и 9–й заставы. Конечно, тонкая цепочка пограничных нарядов и дозоров была не в состоянии остановить или задержать мощный вал немецкого штурма, но пограничники делали все, что они могли. Окопавшись на земляном валу над Бугом, укрываясь в зарослях кустарника, лежа в развалинах домов, они отстреливались до последнего патрона. Фашистские автоматчики, частью своих сил окружая и блокируя эти очаги сопротивления, все продвигались через остров к мосту, ведущему в центральную цитадель. Вскоре авангардный отряд гитлеровцев броском преодолел этот мост и через юго–западные, так называемые Тереспольские ворота вошел в центральный двор цитадели. И тут от этого отряда отделилась группа автоматчиков, бросившаяся к камере, где содержались пойманные накануне немецкие шпионы. Видимо, тайная агентура немцев уже успела сообщить гитлеровскому командованию о поимке шпионов и о том, где они содержатся, и противник сейчас спешил освободить их.
В момент начала войны часовым у дверей камеры стоял молодой пограничник Александр Шергалин. Неподалеку от него рвались снаряды и мины, но боец не покинул своего поста. Когда же появились автоматчики, Шергалин залег и открыл огонь. Изнутри в дверь камеры ломились запертые шпионы, призывая на помощь своих. Автоматчики наседали со всех сторон, но, поражая меткими выстрелами атакующих врагов, Шергалин удерживал их в отдалении. Потом у него осталась последняя обойма с патронами, и, видя, что ему не сдержать натиск противника, пограничник принял мужественное решение… Когда автоматчики ворвались в камеру, они нашли там три мертвых тела — Шергалин расстрелял шпионов, а последнюю пулю пустил себе в сердце».
В различных вариантах описание данного факта периодически появляется в новейшей белорусской и российской пограничной историографии.
Так, в Белгородской газете «Новая энергия» № 10, датированной маем 2007 года, автор пишет: «На службу в Брест, в 17–й отряд пограничных войск, в 9–ю заставу, был призван и валуйчанин Владимир Михайлович Худяков. Будучи приглашённым на занятие Валуйского историко–краеведческого общества, он рассказал студентам–педагогам о том, что в субботу 21 июня в их пограничной комендатуре находились задержанные в ночь два гитлеровских шпиона. При них были бумаги со схемами расположения наших военных объектов. Вечером шпионов заперли в камере для задержанных, чтобы утром отправить в штаб отряда. Об этом первом подвиге пограничников Сергей Смирнов тоже рассказал в своей книге. Дело в том, что когда началась война, пограничник, охранявший задержанных шпионов, не ушёл со своего поста. Как только первый отряд гитлеровцев ворвался через Тереспольские ворота в крепость, группа автоматчиков сразу устремилась к камере со шпионами. Те, услышав приближение своих, стали громко кричать по–немецки и усиленно ломиться в дверь камеры. Наш пограничник вступил в бой с этой группой автоматчиков. Когда патроны стали заканчиваться, этот мужественный часовой расстрелял обоих шпионов и застрелился сам».
Кандидат исторических наук Гребёнкина А.А. в своей книге сообщает: «На третий день [войны] лейтенант Кижеватов проводил с бойцами беседу о подвиге пограничника Николая Морозова, которому в ночь с 21 на 22 июня было поручено охранять немецких шпионов, задержанных на границе. Когда начался бой, Николай отстреливался, не подпускал врага к своему посту. Последними патронами он расстрелял шпионов и застрелился сам, но с поста так и не ушел» (Гребенкина А.А., 2008).
Факт задержания немецких диверсантов накануне войны, неоднократно упоминаемый в различных источниках, не вызывает особого сомнения, хотя и требует документального подтверждения.
Авторами, предполагаю, по незнанию реальной обстановки последних предвоенных суток, месту дислокации пограничных подразделений в Брестской крепости и задач, выполняемых подразделениями, допущено ряд неточностей.
Валуйчанин В.М. Худяков, как утверждает автор публикации в газете «Новая энергия», к началу войны служил на 9–й заставе, но это не совсем так. В соответствии с приказом начальника 17–го пограничного отряда от 11 февраля 1941 года, красноармеец Худяков был стрелком комендантского отделения 3–й пограничной комендатуры. Несомненно, боец Худяков знал о задержании немецких диверсантов накануне войны, возможно, и сам принимал участие в их охране.
Именно в обязанности личного состава комендантского отделения входила задача по охране задержанных нарушителей государственной границы на участке комендатуры, содержащихся в ДПЗ (доме предварительного заключения), который находился в здании Цитадели Брестской крепости, возле Тереспольских ворот.
Бойцами, посменно охраняющими задержанных диверсантов, могли быть: стрелки Х.И. Брикман, Н.П. Гришин, В.М. Худяков, Г.Ф. Цуркан, А.П. Шаргалин или А.И. Шугаев. Кто же из них с началом войны стоял часовым на посту?
Сам В.М. Худяков не причисляет себя к таковым. Маловероятно, но не исключено, что часовым на посту были и ручные пулеметчики В.Г. Галеев или Н.М. Петрик.
Как утверждал в своей книге «Слово о товарищах» Сергей Тихонович Бобренок, бывший младший сержант, командир отделения 3–й резервной заставы, часовым на посту был именно Н.П. Гришин.
«Война застала Николая Пахомовича Гришина, — пишет С.Т. Бобренок, — в нижнем помещении Тереспольских ворот. С трех часов утра он был часовым у камеры ДПЗ, где находились двое немецких шпионов, задержанных сержантом Тумановым. Первые же разрывы снарядов разрушили внешнюю стену дома. В дыму и грохоте все новых и новых взрывов оглушенный, избитый камнями Гришин ползком разыскал свою винтовку и залег у окна. Он оставался часовым на посту. Вскоре на мост через рукав Буга с Западного острова взбежали первые автоматчики врага. Расчетливо и спокойно, как на учении, встретил пограничник непрошеных гостей. Он бил на выбор. Ни одна его пуля не пропала даром. И все же около десятка автоматчиков прорвались через мост и бросились вдоль берега цитадели к Тереспольским воротам. За спиной Гришина, сотрясая решетки дверей камеры, исступленно кричали немецкие шпионы, призывая на помощь. И гитлеровцы, услышав эти крики, направились к ДПЗ. Гришин остановил их гранатой. Не успел рассеяться дым, как еще одна группа автоматчиков появилась в проломе дверей. И ее похоронил пограничник своей последней гранатой. А через мост волна за волной катились все новые и новые группы немцев, высаживались на берег из понтонных лодок. Казалось, все они бегут на помощь двум шпионам, которых охранял Гришин. Иногда один из заключенных на чистом русском языке начинал упрашивать пограничника помочь выбраться из камеры, не стрелять. Он был щедрым, этот враг, почуявший свободу, он обещал многое, очень многое за свое спасение. Он даже угрожал, требовал, распоряжался, как хозяин на уже завоеванной земле, предлагал часовому сдаться в плен.
Двумя выстрелами Гришин заставил навсегда замолчать бандитов. Последнюю пулю он решил оставить для себя. Но еще было несколько пуль перед заветной, последней! Они — для врага. И Гришин отбивался один против десятков гитлеровцев. Отбивался, считая каждый свой выстрел… И вдруг под своды разрушенной арки Тереспольских ворот ворвалось могучее, победное «ура!»: защитники цитадели гнали фашистских солдат.
Сменив винтовку на трофейный автомат, пограничник до позднего вечера сражался рядом с бойцами соседних подразделений. Кто–то сказал ему, что пограничники заставы и комендатуры перебрались в подвалы 333–го полка. И вот он здесь, среди товарищей родной заставы…»
Сергей Бобренок, книга его была издана в 1961 году, умалчивает о дальнейшей судьбе своего боевого побратима Николая Гришина.
Причиной полуправды стало то обстоятельство, что в те времена нельзя было писать о героизме оказавшихся в плену. В те годы действовала идеологическая установка «пограничников в плен не брать», тем более защитников Брестской крепости. А именно это произошло со многими пограничниками, и не только с защитниками Брестской крепости.
Николай Гришин еще двое суток сражался в составе героического гарнизона Брестской крепости, 24 июня 1941 года был захвачен в плен, прошел все ужасы гитлеровских лагерей. Освобожден из фашистской неволи в мае 1945 года и направлен для прохождения дальнейшей службы в 233–й Армейский запасной стрелковый полк. В послевоенные годы жил у себя на родине в Волгоградской области.
Что касается упомянутого погибшим на посту пограничника Н. Морозова, то он в действительности был стрелком 9–й пограничной заставы. В составе заставы сражался с врагом, 3 июля раненным был захвачен в плен. Около четырех лет находился в различных лагерях военнопленных в Германии. Освобожден весной 1945 года. После демобилизации Николай Михайлович Морозов жил и работал в городе Парижская Коммуна в Луганской области. Сохранились его воспоминания, где он подробно рассказывает о своем участии в боевых действиях, при этом указывая на то, что войну встретил спящим в помещении заставы.
Официально в списках пограничных войск значатся погибшими 23 июня 1941 года в районе города Бреста красноармейцы Брикман Хаскаль Ильич, Цуркан Григорий Филиппович и Шугаев Анатолий Иванович.
Имя пограничника Г.Ф. Цуркана увековечено на плитах мемориального комплекса «Брестская крепость–герой».
По некоторым, не вполне уточненным данным, А.И. Шугаев, тяжело раненным попал в плен. Содержался в шталаге № 307 в Бяло–Подляске, где и умер от ран и истощения в августе 1941 года.
Не установлена боевая судьба и пограничника Александра Петровича Шаргалина, но доподлинно известно, что он умер в 1986 году в городе Ленинграде.
Ничего не известно и о красноармейце Галееве Василии Григорьевиче. В Книге Памяти Тверской области увековечен полный его тезка, уроженец деревни Ореховка, умерший от ран в 1942 году. Однако произвести идентификацию их в настоящее время не представляется возможным по причине полного отсутствия на обоих биографических данных.
В Книге Памяти пограничников красноармеец Петрик Николай Михайлович значится погибшим 22 июня 1941 года и там же, как стрелок 89–го пограничного полка, пропавшим без вести 25 июля 1941 года. Увековечен он и в Книге Памяти города Бреста, и на плитах мемориального комплекса «Брестская крепость–герой» как Петрик Николай Михеевич.
Военный комиссар Акимовского РВК в 2006 году письмом в адрес автора данных строк сообщил: «На Ваш запрос о розыске, установлении судьбы, места захоронения военнослужащего Петрик (Петрин) Николай Михайлович (Михеевич, Минеевич) сообщаю, что по данным Книги Памяти Запорожской области по Акимовскому району значится Петрик Николай Михайлович, 1916 года рождения. Украинец. Призван в 1941 г. Красноармеец. Погиб 22.06.1941 г. Похоронен: г. Брест. Беларусь.
В архивных материалах райвоенкомата имеется извещение на пропавшего без вести военнослужащего Петрик Николая Михеевича. Извещение выдано Главным Управлением Войск НКВД по охране тыла Действующей Красной Армии в сентябре 1944 года за № 15/3—7118. В извещении значится: «Прошу известить гр–ку Петрик В.М, проживающую в Запорожской области, Акимовский район, ст. Сокологорное артель Тельмана о том, что её муж стрелок–красноармеец Петрик Николай Михеевич находясь на фронте пропал без вести 25 июля 1941 года». Других сведений по Петрик Н.М в Акимовском РВК нет.
Для получения дополнительных сведений по военнослужащему была проведена розыскная работа совместно с органами местной власти в Давыдовском и Розовском сельских советах, Акимовском районном совете ветеранов. Какую–либо информацию о военнослужащем или родственниках найти не удалось».
Непосредственно за организацию охраны задержанных немецких диверсантов отвечал сержант Николай Иванович Иванов, командир комендантского отделения. Дальнейшая его судьба неизвестна.
Упомянутый Туманов Владимир Васильевич, старший сержант, инструктор служебной собаки 3–й резервной заставы, официально значится погибшим 23 июня 1941 года в районе города Бреста. По свидетельству сослуживцев, тяжело раненным в июне месяце, в Брестской крепости попал в плен. Жизненный путь старшего сержанта Туманова оборвался в апреле 1942 года в шталаге 307 в Бяло–Подляске, по некоторым другим данным, в Демблинской крепости в Польше.
К сожалению, не сохранилось воспоминаний пограничников комендантского отделения 3–й пограничной комендатуры 17–го пограничного отряда, выживших в горниле той кровавой войны, которые окончательно пролили бы свет на данный исторический факт.
В послевоенные годы многое сделано для увековечивания памяти воинов–пограничников, погибших в годы Великой Отечественной войны, и в частности, пограничников, защищавших Брестскую крепость и город Брест.
К сожалению, из нескольких сотен погибших в июне 1941 года при обороне Тереспольского укрепления на эпитафиях мемориального комплекса «Брестская крепость–герой» увековечены имена всего 13 защитников, это:
АРХАРОВ Петр Алексеевич. Родился в 1921 году в селе Никиткино Егорьевского района Московской области, красноармеец саперного взвода;
БЕЛЯКОВ Василий Павлович. Родился в 1918 году в деревне Афонинская Разинского сельского Совета Вологодской области, сержант, командир тракторного отделения саперного взвода;
ВОЛОВИК Василий Григорьевич. Родился в 1916 году в Сумской области, красноармеец, шофер транспортной роты;
ГАЛЯГИН Павел Васильевич. Родился в 1917 году в городе Ленинграде, красноармеец, слесарь транспортной роты;
ИВАНОВ Павел Дмитриевич. Родился в 1920 году в Калининской, ныне Тверской, области, красноармеец, шофер транспортной роты;
КРАМАРЕНКО Владимир Иванович. Родился в 1921 году в городе Харькове, красноармеец, курсант курсов шоферов;
ЛЕВИНЕЦ Николай Тимофеевич. Родился в 1920 году, красноармеец, курсант курсов шоферов;
МЕЛЬНИКОВ Федор Михайлович. Родился в 1908 году в городе Барнауле, старший лейтенант, начальник курсов шоферов;
ОСИПОВ Николай Николаевич. Родился в 1921 году в селе Н. — Изымбаево Яльчикского района Чувашии, красноармеец, повар транспортной роты;
ПОПОВИЧ Петр Макарович. Родился в 1917 году, красноармеец, шофер транспортной роты;
САМУСЬ Григорий Иванович. Родился в 1914 году в селе Грузское Кролевецкого района Сумской области, политрук, зам. начальника курсов шоферов;
ТКАЧЕНКО Тарас Иванович. Родился в 1918 году в городе Макеевка Донецкой области, красноармеец, шофер транспортной роты;
ЩЕРБИНА Иван Сидорович. Родился в 1920 году в Уплатновском сельском совете Близнюковского района Харьковской области, красноармеец, увековечен как курсант курсов шоферов, в действительности кавалерист 8–й пограничной заставы 17–го пограничного отряда.
Имя Мельникова Ф.М., уроженца города Барнаула Алтайского края, увековечено в Книге Памяти пограничников, погибших и без вести пропавших в годы Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. и в Книге «Память» города Бреста. Незаслуженно забытым он оказался на малой родине. К сожалению, имени Федора Михайловича нет ни в Книге Памяти Алтайского края, ни на стенах Мемориала погибшим барнаульцам в городе Барнауле.
Что касается красноармейца В.И. Крамаренко, то он де юро являлся стрелком 2–й пограничной заставы 107–го Мариампольского пограничного отряда. 22 июня 1941 года был захвачен в плен. В плену учтён как военнослужащий мифического 17–го автомобильного батальона. Умер 14 октября 1942 года от истощения и болезней в шталаге — 4 Б, находившемся в немецком городе Мюльберг (земля Бранденбург). Похоронен на лагерном кладбище.
Старший лейтенант Черный Аким Степанович 28 июня 1941 года контуженным попал в плен. Прошел фашистские лагеря в Бяла–Подляске, Хаммельбурге, Нюрнберге. Принимал участие в деятельности подпольного антифашистского комитета в лагере Нюрнберг. Освобожден из плена в апреле 1945 года. После войны жил в городе Сумы в Украинской ССР, где и скончался в середине 1970–х годов.
При пленении в Бресте некоторые пограничники курсов шоферов идентифицировали себя по тем пограничным отрядам, из которых прибыли на учебу, некоторые причисляли себя к 17–му пограничному отряду. Большинство же из них в плену были учтены, как бойцы безымянной пограничной части или же 17–го автомобильного батальона. На сегодняшний день известно о судьбе 83 пограничников, захваченных в плен при обороне Брестской крепости и города Бреста.
В 1991 году на острове был открыт памятник бойцам и командирам гарнизона Тереспольского укрепления, которые проявили невиданный героизм при защите государственной границы СССР.
Здесь все напоминает о далекой эпохе, нашей героической и трагической истории. Истории, прикосновение к которой оживляет память и заставляет учащенно биться сердца. И сейчас территория острова — это пограничная зона, где несут службу наследники пограничников сороковых — пограничники Краснознаменной Брестской пограничной группы.
И сегодня только воины в зеленых фуражках могут беспрепятственно ступить на эту землю, до сих пор хранящую следы той страшной и кровавой войны. О тех далеких временах напоминают уцелевшие здания казарм, учебных корпусов и полуразрушенные оборонительные сооружения. На острове можно найти обломки кирпичей с клеймом «КБЛ» (что означает «Крепость Брест–Литовск»), из которых в восемнадцатом столетии были возведены здания и укрепления.
Автор не раз бывал по служебным делам на острове, с уверенностью может сказать, что это, возможно, единственное место, оставшееся после войны нетронутым. Его можно назвать музеем под открытым небом, увековечивающим ратный подвиг наших дедов и прадедов не только в летописи Отечества, но и в благодарной памяти народа. Остров и сама крепость до сих пор хранят много нераскрытых секретов и тайн, которые предстоит раскрыть будущим поколениям.
Данный очерк не претендует на истину в последней инстанции и заполнение всех «белых пятен» в раскрытии темы. Он имеет более скромную цель: уточнить уже находящийся в обороте фактический материал о боевых свершениях пограничников, защищавших Тереспольское укрепление и Цитадель Брестской крепости, и по возможности расширить круг непосредственных участников тех далеких событий.
Несомненно, что найдутся еще неизвестные нам архивные документы героической обороны. Возможно, кто–то из ныне живущих потомков узнает в названных в очерке пограничниках своих родных и близких. А мы узнаем новые подробности боев и восстановим судьбы всех пограничников — участников обороны крепости.
И тогда величественная картина подвига героических защитников крепости еще ярче и шире раскроется перед потомками, которые свято чтят память своих предков, вписавших в историю Великой Отечественной войны одну из первых славных, героических ее страниц.