Замок, обстановка и нравы его обитателей
Замок, обстановка и нравы его обитателей
Замок — укрепленное жилище феодала, характерная примета средневековья. Давать очерк жизни в замке до XII в. смысла не имеет, поскольку недостаточно документальных материалов. То немногое, что осталось от жилищ X и XI вв., подтверждает, что жизнь там шла почти так же, как в укрепленном лагере. В центре обнесенного рвом и валом с частоколом пространства располагалась единственная долговременная постройка — донжон, представлявший собой вначале деревянную, затем каменную круглую или четырехугольную башню, двух- или трехэтажную. Кроме того, что донжон являлся ключевым оборонительным сооружением, он использовался как жилье: на каждом этаже имелось по одному-два зала, плохо отапливаемых и слабо освещенных. Остальные строения напоминали хутор или деревню, где люди селились как умели. Все эти постройки: склады для инвентаря и фуража, конюшня с кузницей, зал для пиршеств и кухня, а также расположенные вдоль стен жилые пристройки для гарнизона, — в случае серьезной опасности просто уничтожались, а все обитателя «замка» укрывались в донжоне, где имелся шанс выдержать долгую осаду. Лишь в XII в. замок теряет характерные черты укрепленного лагеря, обрастает более надежными каменными стенами и превращается в постоянное жилище своих владельцев, которые уже привыкли к комфорту и постарались создать для себя все бытовые удобства. Это хорошо видно на примере замка Арк (рис. 1), донжон которого был возведен еще в XI в. А в XII в., хотя ключевым оборонительным сооружением остался тот же донжон, на месте старого вала с частоколом были построены каменные стены, а все деревянные постройки внутри замка были заменены добротными строениями из камня.
Рис. 1
В конце XII в., после начала эпохи крестовых походов, дворяне заимствуют с Востока привычку к роскоши, следовательно, — к экзотическим тканям, предметам и мебели, что в корне должно было изменить внутреннюю обстановку замков. Клюнийская реформа16 середины XI в. и цистерцианское движение17 XI—XII вв. способствовали обогащению церкви. Прелаты отныне подавали пример изысканной роскоши, хотя полного представления об их жизни нельзя получить из письменных источников, несмотря на многочисленные в ту пору сетования на злоупотребления. Очевидно, сеньоры не могли согласиться, чтобы рядом с кичливым богатством аббатов и епископов их быт выглядел таким же грубым, как в Х и XI вв., когда достояние владельца замка состояло из доспехов, оружия и коня, оловянной посуды, нескольких драгоценностей, слитков драгоценных металлов, причем весь этот «капитал» рыцарь предпочитал всегда возить с собой.
Чтобы люди начали строить себе жилища, где со временем сосредоточатся необходимые для жизни вещи, припасы и где будут храниться и их богатства, необходим достаточно высокий уровень цивилизованности. Владельцу замка надо было быть уверенным не только в безопасности своего жилища, но и в надежности людей, его охраняющих. Человеку нужны были гарантии безопасности и извне: соседи должны были уважать его или бояться. У того, кто не поднялся до такого уровня, было не жилище, а логово.
Рис. 2
Следует признать, что в «окультуривании» феодальных нравов немало потрудилась «слабая половина человечества». Отношение германцев к женщине было иным, чем у римлян, которые проводили большую часть жизни за пределами дома и относились к своим женам, преданным домашнему очагу, не иначе, как к созданиям, которые должны служить лишь для развлечения. Римские женщины не могли влиять на общественную жизнь. у германских племен, расселившихся на завоеванной ими территории Римской империи, женщина, каким бы низким, близким к рабству ни являлось ее положение, все же в известной степени участвовала в делах семьи и всего племени. Христианство способствовало быстрому развитию этих тенденций: эмансипация стала почти полной. Духовенство сумело воспользоваться подобной особенностью варваров-завоевателей и сделало все, чтобы возвысить женщину в их глазах; с ее помощью было приобретено влияние на умы этих дикарей. Чем больше спутница вождя франков отходила от своего первоначального положения прислуги, тем эффективнее было это воздействие. Развитие феодальной системы вполне могло дать женщине ярко выраженное главенство в повседневном существовании. Как бы деятелен ни был сеньор, ему приходилось в течение многих дней оставаться у домашнего очага. Вынужденное уединение неизбежно приводило к такой общности интересов обоих супругов, о которой римляне не могли и помыслить. В этой изолированной, замкнутой жизни, где велась борьба всех против всех, женщине отводилась важная роль.
Сеньор вечно был настороже, не доверяя даже небольшому числу людей из своего окружения. Если он отправлялся в дальний поход, ему ничего не оставалось, как поручить самые неотложные дела кому-то, кто в его отсутствие мог бы так же, как и он сам, властно и рассудительно распоряжаться. Это могла быть только жена, которая почти всегда действовала преданно и разумно. Нравственная сила Женщины укреплялась в уединении. Коль скоро она не испытывала потребности в физической активности в той же степени, что и мужчина, и была наделена более живым воображением, то в оседлой жизни ум ее был очень к месту. И не удивительно, что во времена, когда феодализм был еще силен, роль Женщины стала значительной, и она имела больше власти и влияния на по вседневную жизнь замка, чем его владелец. Будучи больше, чем муж, привязана к дому, женщина, безусловно, не могла не беспокоиться о украшении жилища. К этому взывал и дух соперничества. Уже в XII в. многие замки были роскошно обставлены, и владельцы могли похвалиться обоями, коврами, резными деревянными панелями, драгоценностями, богатством тем более значительным, что его собирали непрестанно.
Рис. 3
Мода тогда еще не менялась так стремительно, как это происходит в наш век. Впрочем, тогда, как и сегодня, заменить устаревшую мебель было непросто. Надо было заказать столяру резьбу по дереву, для исполнения которой требовалось немало времени; заказать слесарю врезные замки для мебели; закупить ткани в городе, находившемся довольно далеко от замка. Чтобы обить мебель, требовались и галантерейщик, и гвоздарь, и изготовитель сеток, а также чесальщик шерсти, торговец холстом для подкладки и, наконец, обойщик.
Кроме всех этих хлопот и времени нужны были еще и деньги, в которых феодальные сеньоры, владельцы замков, особенно нуждались, т. к. крестьянская повинность обычно сводилась к расчету натуральными продуктами, либо в счет ее крестьяне служили в хозяйстве феодала. Например, повинность крестьян в Нормандии называлась по-разному: regarda, regardamenta, regardationes, roarda и respectus; это был натуральный оброк, состоящий из кур, каплунов, гусей, речной птицы, яиц, а также разных видов хлеба, мучных лепешек и караваев. Иногда этот натуральный сбор дополнялся денежным сбором [24. Р. 57]. До конца XV в. разновидностью барщины были и внутренние работы в замке. В Нормандии крестьян, занятых ими, называли bordiers. Их посылали на самые тяжелые работы: чистку прудов, стоков и рвов; уборку помещения в замке, двора, конюшни; а также на переноску тяжестей и в помощь каменщикам при строительстве [24. Р. 15, 20, 79, 83; прим. Р. 709].
Не менее хлопотной была сама доставка изготовленной на стороне мебели в замок сеньора. Эта обременительная повинность ложилась на плечи мелких вассалов либо жителей деревень и хуторов. К примеру, для такой перевозки требовалась телега, запряженная несколькими парами волов, а вассал или деревня в целом обязаны были выставить лишь одну лошадь, либо одну двухколесную повозку, либо одно вьючное животное. Из источников известно множество таких повинностей.
Рис. 4
В картулярии Шез-Дьё записано: «...Реr servitiurn roncini ...Servicium ad sacum masculo equo (для подводной службы ...мешочная повинность со своим конем)...»; а ленная книга Сен-Флоселя говорит: «В мешочную и подводную повинности вилланов входила поставка лошадей, и в общем эти повинности назывались sommage» [24. Р. 78].
Трудности в получении кредита, сложность общения с поставщиками всех видов нередко приводили к решению, что разумнее сохранить прежнюю мебель: ее меняли или докупали к ней новые предметы только в особых случаях, для праздничных торжеств. Но поскольку уничтожать старую мебель было не принято, то в резиденциях феодалов со временем скапливалось ее так много, что часть приходилось убирать в подсобные помещения, на чердаки, где она истлевала под толстым слоем пыли.
Помещения в замке были просторными, и он мало походил на современные жилища. Нередко в коробке здания делались только большие залы и несколько тайных ходов. Такое несовершенство планировки частично устранялось тем, что залы разгораживали коврами, прикрепляя их к дверным и оконным рамам. Иногда драпировками создавали нечто вроде альковов; если использовали пологи, то в залах возникали клоте (clot?ts)18 и эспервьеры (esperviers),19 или шатры. В рукописях XI и XII вв., на фресках, витражах и барельефах XII и XIII вв. часто встречаются сделанные из ковров временные перегородки в больших залах. Иногда в этом видят античную традицию. При необходимости все эти выгородки можно было убрать, например, во время больших приемов, празднеств или в летнее время года. Так было вплоть до эпохи Возрождения.
Другим типом жилища рыцарей были маноры (memoir)— небольшие укрепленные дома-усадьбы без донжона, мощных оборонительных стен и башен. Они, как правило, имели два зала. На первом этаже располагались зал с невысоким потолком, рядом — кухня и подвал; на втором этаже был другой зал и гардеробная рядом с ним.
В основном замковые помещения сохраняли типовую планировку которая в разных замках отличалась лишь площадью залов и количеством комнат. В зале для общего собрания находилась спальня, выделенная как отдельное помещение. Обстановку зала составляли скамья с низкими спинками, подлокотниками и подушками, легкие передвижные стулья, ковры или камышовые циновки, занавески на окнах и дверях, большой стол, прикрепленный к полу, дрессуары (dressoirs),20 креденцы (cr?dences),21 складные стулья и кресло хозяина. Вечером зал освещался восковыми свечами в железных бра, вделанных в стены по обе стороны камина, а также канделябрами, стоящими на столе, и люстрами, состоящими из двух железных или дeревянныx перекладин. Это освещение усиливалось отблеском пламени, горящего в камине. В спальне с кроватью под балдахином и креслом было множество подушек, стояли сундуки, одновременно служившие скамьями. Стены обтягивали фламандскими шпалерами (рис. 5) либо расписными холстами, а на полу лежали «сарацинские» (ворсовые) ковры работы французских мастеров, парижских, в частности.
В гардеробной рядами стояли сундуки с бельем, летней и зимней одеждой, доспехами хозяина. Эта комната была довольно просторной, поскольку здесь работали мастера и мастерицы, шившие одежду. Некоторые ткани в то время можно было приобрести только на ярмарках, время от времени проводившихся в городах, поэтому приходилось заблаговременно на весь сезон закупать мех, сукно, шелковые ткани. К тому же большинство сеньоров брали на себя обеспечение своих домашних одеждой, и поэтому шилась она в замке. В гардеробной также хранили восточные пряности, стоившие тогда необычайно дорого.
Одинаковая планировка в большом и в маленьком замке объясняется тем, что в них должны были находиться один и те же службы, потому что феодальный строй делал каждого вассала короны маленьким государем. У каждого был свой двор, свои аудиенции, свои архивы, свой суд, свои воины, сенешаль, эконом, ловчий, конюх и т. д.
Рис. 5
К концу XIII в. нравы стали более утонченными. Яркий пример этого — замок Куси (рис. 2).22 Донжон (рис. 3) перестает быть постоянным жилищем, хотя и остается самой высокой и мощной башней в системе укреплении. В замках вокруг центрального двора появились настоящие дома, среди которых выделяется дворец сеньора. Личные апартаменты начали отделять от помещений, предназначенных для аудиенций и залов, где размещались воины. Именно изменение феодальных нравов привело к модификации и частичной перестройке старинных замков XII и XIII вв. Сеньоры более не хотели жить вместе со своими слугами. Спальни отделили от апартаментов, где происходили приемы, при каждой спальне появилась гардеробная с отдельным входом. Нередко к ним примыкали кабинеты, или уединенные комнатки, как, например, в замках Куси, Пьерфон, Крей, Лош. В кабинетах стояла мебель из ценных пород дерева, стены были декорированы деревянными панелями. Как пишет Лебёф [62. Т. 9. Р. 272]: «В замке Маркуси в старину была мебель из дуба, из кедра и ароматического дерева, равно как длинные столы либо лари для выкармливания шелковичных червей, и даже мельницы и инструменты для производства шелка..» Прялки, ткацкие станки и пяльца также находились в кабинете, в то время как женские покои обособляли от комнат владельца замка, часто размещая их в отдельном жилом корпусе. Были и комнаты для гостей, которые чаще всего располагались близ наружных стен, к ним вели отдельные лестницы и входы.
Чтобы дать представление о жизни в замке XIV в., предлагаем отрывок из «Хроники графа дона Педро Ннньо»[26]:
«Жил близ Руана благородный рыцарь, прозывавшийся месье Рено де Три, адмирал Франции, и был он стар. И послал он гонца к капитану Педро Ниньо, дабы тот прибыл повидать его. Тогда выехал оный из Руана и приехал в Сирефонтен, где жительствовал адмирал. Тот принял его весьма любезно, пригласил отдохнуть и хорошо провести время после столь великих трудов на море. И действительно, отдыхал он там три дня. Адмирал же был рыцарь старый и недужный, израненный на службе, ведь прошла она в беспрерывных боях. Был он прежде рыцарь весьма грозный, но ныне уже негоден ни к придворной, ни к военной службе. Жил он уединенно в своем замке, где было много удобств и всевозможных вещей, необходимых для его персоны. И замок его был прост и крепок, но столь хорошо устроен и обставлен, словно стоял в самом Париже. Там жили его дворяне и слуги для всех служб, как подобает столь знатному сеньору В оном замке была весьма красиво украшенная часовня, где каждый день служили мессу Перед замком протекала река, вдоль которой росло немало деревьев и кустарников. С другой стороны замка был весьма богатый рыбой пруд со створами, что закрывались на замок, и в любой день в этом пруду можно было получить столько рыбы, чтоб насытить триста персон. И когда желали взять рыбу, спускали воду в питающем канале до такого уровня, чтобы она не могла поступать в пруд, и открывали канал, по которому вытекала вся вода из этого водоема. Тогда рыбу можно было легко выбирать, оставляя ненужное; затем канал снова наполнялся водой. И содержал старый рыцарь сорок или пятьдесят собак для охоты на дичь вместе со своими ловчими. Кроме собак было также до двадцати лошадей для верховой езды, среди них — боевые кони, скакуны и иноходцы. О мебели и припасах можно и не говорить. Замок окружали большие леса, где водились олеин, лани и кабаны. Владелец замка имел соколов neblis (сапсанов), которых французы называют gentils (благородные); соколы летали над рекой и как ловчие птицы были прекрасно выучены для охоты на цапель.
Женой старого рыцаря была прекраснейшая из дам, когда-либо живших во Франции, происходила она из стариннейшего рода Нормандии, была дочерью сеньора де Беланжа. И обладала она всеми достоинствами, надлежащими столь благородной даме: умом великим, и править домом умела лучше любой из дам своей страны, и богата была соответственно. Жила она в доме рядом с домом господина адмирала, и между домами находился подъемный мост. Окружала же оба дома одна стена. Мебель и обстановка в обоих домах были столь редкостны, что рассказ о них занял бы слишком много места. Держали в домах до десяти родовитых девиц, изрядно упитанных и одетых, не имевших никаких забот, кроме как о собственном теле и об угождении своей госпоже. Представьте, сколько же там было горничных.
Я перескажу вам распорядок и правила, которых придерживалась госпожа. Поднималась она утром одновременно со своими девицами, и шли они в ближайший лесок, каждая — с часословом и с четками, и усаживались в ряд и молились, раскрывая рты лишь для молитвы; затем собирали фиалки и другие цветы; вернувшись в замок, в часовне слушали короткую мессу По выходе же из часовня нм подносили серебряный таз, наполненный едой, — было много кур, и жаворонков, и других жареных птиц; и они их ели либо отказывались и оставляли по своему желанию, и подавали нм вино. Госпожа же редко ела по утрам, разве для того, чтобы доставить удовольствие тем, кто был с нею. Тотчас госпожа с девицами-фрейлинами садились верхом на иноходцев в самой добротной и красивейшей сбруе, какую только можно представить, а с ними — рыцари и дворяне, пребывавшие там, и все отправлялись на прогулку в поля, рассыпавшись, как четки по зелени. И слышалось там пение лэ, вирелэ, рондо, помпиент, баллад и песен всех видов, что известны труверам Франции, на разные и весьма созвучные голоса. Направлялся туда капитан Педро Ниньо со своими дворянами для участия во всех празднествах, и равным образом возвращались оттуда в замок в обеденный час; сходили все с коней и входили в пиршественный зал, где были расставлены столы. Старый рыцарь, который уже не мог ездить верхом, ждал и принимал их столь учтиво, что просто чудо, ибо был он рыцарь весьма учтивый, хоть и немощный телом. Когда адмирал, госпожа и Педро Ниньо садились за стол, дворецкий приглашал и остальных к столу и усаживал каждую девицу рядом с рыцарем или оруженосцем. Мясо было весьма разнообразное и в изобилии, с добрыми приправами; мясо же, и рыба, и фрукты различались в зависимости от дня недели. Во время обеда тот, кто умел говорить, мог, храня учтивость и скромность, толковать о сражениях и о любви, уверенный в том, что найдет уши, которые его услышат, и язык, который ответят ему и оставят его удовлетворенным. Были там и жонглеры, игравшие на славных струнных инструментах. Когда прочитывали ”Benedicite“ и снимали скатерти, прибывали менестрели, и госпожа танцевала с Педро Ниньо, и каждый из его рыцарей — с девицей, и длился этот танец около часа. После танца госпожа целовалась с капитаном, а рыцарь — с девицей, с которой танцевал. Потом подавали пряности и вино; после обеда все отправлялись спать. Капитан шел в свою комнату, что находилась в доме госпожи и называлась башенной (chambre touraine). Едва поднимались после сна, как все садились в седла, и пажи приносили соколов, заблаговременно же бывали выслежены цапли. Госпожа сажала благородного сокола себе на руку, пажи вспугивали цаплю, и дама выпускала сокола так ловко, что лучше и не бывает. И тут начиналась прекрасная охота и было великое веселье: плавали собаки, били барабаны, взлетали в воздух вабила, а девицы и дворяне столь радостно резвились на берегу реки, что и не описать. По окончании охоты госпожа сходила с коня, остальные спешивались и доставали из корзин цыплят, куропаток, холодное мясо и фрукты, и каждый ел, после расходились в разные стороны, — рассыпались, как четки по зелени, — и возвращались в замок, напевая веселые песенки. Вечером ужинали, и госпожа направлялась пешком в поле забавляться, и дотемна играли в мяч. При факелах возвращались в зал, потом приходили менестреля, и все танцевали до глубокой ночи. Тогда же приносили фрукты и вино, и, откланявшись, каждый уходил спать.
Таким образом проходили дни всякий раз, когда приезжал капитан либо другие гости. Всем этим управляла и распоряжалась госпожа: и своими землями, и прочим имуществом управляла она, ибо адмирал был богатым, имевшим земли и немалую ренту, но он ни во что не вмешивался, коль скоро его жена со всем справлялась. И, как принято у учтивых людей, Педро Ниньо столь полюбился госпоже за достоинства, которые она увидела в нем, что она, поговорив с ним о своих делах, пригласила его навестить ее отца, благородного рыцаря, что был известен как Беланж и жил в Нормандии».
Рис. 6
Среди изложенного в этом отрывке, конечно, наиболее интересны сведения о владелице замка, апартаменты которой отделялись от других жилых корпусов подъемным мостом. Она в точности играет роль, как сказали бы теперь, хозяйки дома, которая осуществляет и всю власть в домене. Таким образом, в XIV в. роль женщины в феодальном замке была немалой. Не только отрывок из романа о доне Педро Ниньо освещает это: и Фруассар, и другие авторы XV в. неоднократно говорят о владелицах замков, управлявших делами сеньора. Легко понять, что под влиянием женщин замки сеньоров не только наполнялись необходимыми вещами, но и становились средоточием предметов роскоши, которой окружает себя любой, живущий богато и праздно. За одни век нравы феодалов в корне изменялись. Романы XIII в. содержат истории о женщинах, чье положение далеко от независимости, какой располагали дамы в XIV в. И прежде к ним относились с вниманием и почтением, но все-таки они были в подвластном положении. Нет такой хитрости, которую бы поэты не придумали для дам, желающих избавиться от абсолютной власти супруга: эти хитрости, разумеется, всегда полностью удавались. Когда читаешь об этом во многих романах, написанных в XIII и XIV вв., то становится ясно, что нравы той эпохи были весьма далеки от варварства. В этих литературных произведениях ощутим аромат изысканной учтивости; в каждой странице видны утонченность обычаев, любовь к роскоши и комфорту. Как мало это похоже на дикие нравы, грубость, фанфаронство и бесцеремонность, которые большинство современных авторов считают уместным приписывать дворянам и бюргерам той эпохи. Скорее есть основание упрекнуть общество XIII и XIV вв. в чрезмерной изысканности, доходившей до жеманства.
Карл V (1364 — 1380) предоставил королеве Жанне Бурбонской, своей жене, великолепную свиту. он окружил ее самыми благородными дамами Франции: «...родовитыми, учтивыми, достойными и изрядно воспитанными, ибо в противном случае они не заслуживали бы такого места. И одеты они были в подобающие наряды, — каждая по своему вкусу и в соответствии с торжественностью праздника... Украшены были залы и комнаты для приезжих богатой вышивкой, выполненной шелком и крупным золотым бисером по разным тканям; золотая и серебряная посуда и прочая благородная утварь были не менее чудесны...» Дом королевы был прекрасно устроен и мог быть примером безукоризненного управления, «ибо иначе не потерпел бы мудрейший король, без указа и распоряжения коего не начинали никакого нового дела. И, как подобает учтивому государю, к радости баронов, счастливых государевым присутствием, пировал с ними в зале мудрый король Карл. Равным образом нравилось ему видеть королеву в окружении принцесс и дам, ежели тому не препятствовали ее беременность либо иные неудобства. Прислуживали же ей дворяне, королем назначенные, разумные, верные, добрые и учтивые. Во время же сей трапезы, по старинному королевскому обычаю, во избежание лишних и пустых слов и мыслей, в конце стола сидел достойный человек, который неустанно читал о добродетельных деяниях кого-либо из уважаемых усопших. Так мудрый король управлял своей верной супругой, с коей пребывал в добром мире и любви и в непрерывных забавах, посылая ей занятные и красивые вещи, приносившие радость, как и другие дары, которые он получал, либо, полагая, что эта вещь понравится королеве, сам приобретал и покупал ее. И лица вокруг него всегда были веселыми, и слышны были учтивые, забавные и острые слова...» [18. Сh. ХХ]
К началу XIII в. нравов дворянства уже коснулась романтическая и деланная галантность, что будет особенно почитаться в XIV в. От почтительности и уважения к женщине переходили к проявлению слепой преданности; это подлинный культ, о размахе и чрезмерности которого дают представление романы той эпохи. В повседневной жизни это выражается в непомерной роскоши одежд, украшений, оружия и мебели; в расходах на все это сеньоры старались превзойти друг друга. Постепенно искренность в желании нравиться женщинам вырождается в тщеславие; страсть начинают ценить по роскоши, выставленной на турнирах, на праздниках, пирах и в жилище.
Рис. 7
Мебель была не только ценна по обработке и материалам, по тканям, которыми ее обтягивали, она была необычайно разнообразна по форме. Дома просто заполнялись предметами, которые в том изысканном обществе считались необходимыми. Когда говорят о простоте нравов наших предков, то не следует искать эту черту в период от царствования святого Людовика (1226 — 1270) до Карла VI (1380 — 1422). Следует либо обратиться в глубь веков, либо не заходить далее конца XVI в., когда часть дворянства, проникнутая идеями Реформации, ввергнутая в гражданскую войну не имела ни досуга, чтобы предаваться роскоши, ни средств на ее приобретение. В конце XII в. большинство дворян побывало на Востоке, откуда они вынесли вкус к пышным одеяниям и драгоценной мебели. И по мере того, как ремесленники в царствование Людовика IX Святого делались все более искусны и их становилось все больше, замки заполнялись роскошными коврами, резной, инкрустированной, расписанной и позолоченной мебелью. Тяжелые сундуки, романские стулья и кровати уступили место более удобным и элегантным. Но этим не ограничились: теперь нужно было, чтобы комнаты лучше обогревались и надежнее запирались. Начали завешивать окна шторами, покрывать стены резными деревянными панелями и коврами. В XIII в. в просторных помещениях замка отгораживали дощатыми стенами или драпировками небольшие комнатки — клоте, где ставились кровати; «В комнате, хорошо проконопаченной, парчой и шелком прекрасно драпированной» [81. С. LXXXII].
Рис. 8
Перед скамьями и креслами делали ступеньки, ставили скамеечки для ног, чтоб не касаться холодного каменного пола. На полу расстилали шерстяные ковры, меха или циновки (иногда — надушенные), разбрасывали цветы и ароматные ветки: «Она идет впереди, и он за нею; так миновали они башню и вступили в большой зал, устланный мелким тростником; и так это все благоухало, будто здесь расстелили все пряности мира» [37].
В замках постоянно увеличивалось количество скамей, кресел и стульев: одни — массивные, обильно украшенные, оснащенные балдахинами, стоящие на одном месте (рис. 6);23 другие — переносные, отличавшиеся разнообразием размеров и форм. Сохранился и старинный обычай сидеть на полу, и, учитывая это, в комнатах было приготовлено много подушек, мехов, ковриков. В «Истории святого Людовика» Жуанвиля читаем: «Он (король) велел расстелить ковер, дабы усадить нас вокруг себя» [53].
Своеобразный вид апартаментам в замках ХIII-XIV вв. придавали перегородки — нечто вроде палаточного лагеря, по мере надобности устраиваемого в гигантских по размеру залах. Приехавшего гостя укладывали в комнате хозяев, куда ставилась кровать, завешанная так, что в большом помещении появлялся своеобразный маленький шатер. Поэтому в больших комнатах рядом с элегантной мебелью стоял сундук, в котором лежали сукно и шесты для подобных работ.
С предметами изысканной обстановки соседствовали обычные вещи, необходимые для домашнего обихода. Перекладины, на которые вешали белье или одежду, часто встречаются в тексте романов и хроник: «...Мантии беличьи и шубы серые, что на перекладины брошены...» [21. Т. 3. Р. 166] В «Романе о рыцаре Телеги», написанном в XII в., говорится [37. Р. 9]: «И когда прибыл туда рыцарь Телеги (Ланселот), поднялся он по ступеням в башню и нашел налево белую красивую комнату; и войдя в нее, обнаружил прекраснейшее в мире ложе, пребывавшее там. Закрыл он окна, которые открыли, дабы проветрить комнату; начал снимать с себя доспехи. Но тотчас вошли двое слуг, каковые его раздели. И увидел он плащ, висевший на перекладине, взял его и надел, и закутал голову, дабы его не узнали».
Изменение жизненного уклада привело к появлению новых типов мебели. С середины XIV до середины XV в. головные уборы знатных дам были замысловатыми, процесс надевания их требовал массу усилий и времени, поэтому было естественно иметь в гардеробной специальную утварь и мебель для этой цели. Таким предметом стали круглые столики с вращающимися на штыре деревянными или металлическими (иногда даже серебряными) подставками для зеркала, головного убора и других мелких предметов туалета (рис. 8). Название «барышня» (damoiselle) было дано этому предмету потому, что он имел две «руки» и венчался головкой, на которую вешали головной убор.
Рис. 9-10
Роскошь в XIV в. стала настолько привычной, что для дворянина среднего достатка жениться было делом нелегким. И Эсташ Дешан (ок. 1346 — ок. 1407), шталмейстер королей Карла V и Карла VI, бальи Санлиса и владелец замка Фим, дает сатирический перечень расходов на свадьбу дворянина. Начинает он следующими словами [256]:
Так знай, что почтенным матронам нужны
Роскошные троны, большие дворцы,
А те, что лишь замуж собрались идти,
Желанья свои слишком часто меняют, учти:
Им надо, чтоб было хозяйство у них,
Чтоб дом свой украсить не хуже других,
А знаешь ли, что это значит, бедняк?
Доходов твоих ведь не хватит никак!
Далее идет перечень требований дамы к жениху. Ей необходимо огромное количество предметов туалета: одежды из парчи и шелка, диадема и пояс из золота, шпильки из серебра и т. д. Потом она требует повозку, иноходца, чтобы «не посрамить честь своего господина»; впрочем, разве она не из хорошего дома? Может ли она вовсе не иметь выезда, который есть и у обычных горожанок? Но этим ее требования не исчерпываются, она желает постоянного внимания...
Я, вижу, мой милый, она говорит,
Что если мужья ездят часто в Париж,
Иль в Реймс, иль в Руан, иль в Труа,
То женам они привозят всегда
Перчатки, шубы и пояса,
Кольца, аграфы, шелка и меха,
Чаши и кубки из серебра,
И огромные, роскошные головные уборы...
Невеста все же подчеркивает, что знает о своих обязанностях, но поскольку она настоящая дама, то для рукоделья ей нужны вещи изящные: расшитые каменьями кошельки, ножи, украшенные красивой резьбой, резные игольницы с эмалью. Дама напоминает будущему супругу, что когда она будет ждать ребенка, ей понадобится красивая занавешанная пологом кровать, убранная белым камлотом и парчой; а также:
Гребень получше мне нужен еще,
Зеркало, чтоб я смотрелась в него,
Из кости слоновой ты мне подари;
С футляром, красивым снаружи, внутри
И на цепочке из серебра...
В конце дама замечает, что ей нужен еще и часослов, с богатыми миниатюрами, в переплете из золотого сукна.
Далее идет перечисление необходимой домашней прислуги: прежде всего нужна камеристка, сопровождающая госпожу при выходах, и конюший, в обязанности которых входит идти сп^эеди и сзади от дамы и прокладывать ей дорогу в толпе; клирик и капеллан, чтобы служить по утрам мессу; горничная и повара. Но это еще не все...
Рис. 11-12
Когда в результате счастливой совместной жизни хозяйство супругов разрастется, то даме непременно понадобятся дворецкий и эконом. А уж какое это будет хозяйство! В подвалах дома должен быть огромный запас зерна, появятся птичники, хлева и амбары, заполненные овсом и сеном, в конюшнях будут стоять крепкие рабочие лошади, кони для выезда и иноходцы! Такой благополучный дом, конечно же, будет посещать множество гостей, а поэтому залы и покои в нем должны быть достойными:
Чтоб гостей принимать в них заморских;
А коль заночевать им захочется
Ложа добрые были чтоб в комнатах,
И пускай господам тем запомнятся
Наши скатерти и полотенца.
Ну и, конечно, не обойтись без добротной мебели: красивых кресел, длинных скамей с подлокотниками, столов, козел для столов, экранов каминных и шкафов для посуды. Посуды должно быть великое множество: блюда серебряные; миски лучше тоже серебряные, но если уж жених хочет сэкономить, то можно оловянные и свинцовые надо; кружки по пиите, горшки, кувшины для умывания, солонки; всякую утварь кухонную — котлы и горшки, обязательно сковороды, крюки для котлов, жаровни, соусники, вертела и железные и деревянные, «особые крючки для горшков» (ухваты), потому что:
Можно обжечь руку, вытаскивая
Мясо из горшка, если не подцепишь его крюком...
Как видно, кухня — предмет особого внимания будущей хозяйки, здесь она знает все до мелочей. Муженек должен побеспокоиться, чтобы на кухне были подставки в камни, шпиговальные иглы, ступка с пестиком, лук и чеснок, необходимы также сито волосяное и шумовка, чтобы ускорить готовку пюре, ложки большие и ложки маленькие и...
Нужен шпиг, чтобы противни смазывать.
Хозяйственная дама продолжает, что ей необходимы: печные лопаты, миски, кухонные ножи, дрова, уголь, соль, уксус, пряности разнообразные, доски для разделки мяса, сахарная пудра для добавления в ипокрас, белый сахар для пирожных, фрукты, консервы, драже, салфетки, полотенца и в конце:
Я еще не сказала тебе,
Что нужны сундуки и ларцы,
И они не должны быть пустыми.
Далее идет описание гардероба будущего мужа, потом — своего, дамского. По этому внушительному перечню различных одеяний можно сделать вывод, что туалеты современных дам не более причудливы и роскошны, чем те, что носили модницы XIV в.24 Автор заканчивает свое любопытное сочинение следующим трехстишием:
Каких расходов требует брак,
Я записал, чтоб тот прочел дурак,
Кто вдруг жениться вздумал.
С XIV в. роскошь проникла и в бюргерскую среду, теперь жилища богатых торговцев по излишествам и изысканности не уступали обстановке в домах дворян. Жены горожан, как и жены сеньоров, по мнению романистов и поэтов, тратили деньги, не считаясь с состоянием дел мужа.
Подлинная роскошь разорительна. Ткани были очень дороги; их тогда еще не научились делать дешевыми, обеспечивая и приемлемый внешний вид. Резьба, обильно украшавшая мебель, превращала каждый предмет в ценное произведение искусства, но средневековую мебель характеризует не столько роскошь, сколько вкус и здравомыслие в выборе форм, смело выраженное назначение предмета, нескончаемое разнообразие форм и отделки, внушительный внешний вид, а также умелое использование материала в зависимости от его качества и свойств.
Поэтому дерево, медь, железо сохраняли естественные для каждого материала формы; композиция всегда была достаточно определенна, как бы ни был сложен орнамент. Деревянная мебель внешне всегда в чем-то близка примитивным плотницким изделиям; но в XV в. это маскировали изощренными украшениями. До того времени мебель простых форм покрывали тканями, в основном для богатых дворян. Такой вывод напрашивается, если перелистать описи и рассмотреть миниатюры в рукописях.
Рис. 13-14
Завершая главу, предоставим читателям описания интерьеров замковых комнат XII, XIII, XIV и XV вв.
Архитектура середины XII в. (рис. 9) отличается простотой: ряд соединенных прогонов опирается на мощные столбы, на балки положены лаги, которые и служат опорой для перекрытия, выполненного из бруса. Камни круглый; его вытяжной колпак украшен росписью. Подобный камни сохранился в зале детской хоровой капеллы близ собора в Пюи-ан-Веле. Рядом с камином — статуя, изображающая покровителя хозяина комнаты; под ней прикреплен к стене железный подсвечник. Шторы крепятся на подвижных железных кронштейнах так, чтобы можно было днем закрывать окна В комнатах замков ХII и XIII вв. до сих пор встречаются вдоль окон железные скобы, куда вставлялись подвижные кронштейны. Кровать (рис. 10) покрывают два полога, которые держатся на железных штангах, прикрепленных к стене скобами, а к потолку — веревками. В ногах ночью зажигалась лампа. Мебель составляют скамеечки (escabeaux), складные и простые деревянные стулья, шкафы и скамьи (bancs), служащие также сундуками. Стены украшены простыми двух-трехцветными фресками, где доминируют желтый и коричнево-красный. Ткани побогаче украшены вышивкой либо аппликацией. Пол — из мелких поливных плиток.
В замках середины ХIII в. размер окон в комнатах значительно увеличился (рис. 11); оконные шторы прикреплены к штангам веревками, которые используются для перемещения их полотнищ; окна — со ставнями; потолок имитирует балочное перекрытие, он выполнен тщательно и элегантно, декорирован резьбой и украшениями. Обычные скамьи покрыты подушками и задвинуты в оконные проемы. Камни просторнее, вытяжной колпак украшает скульптура. Кровать (рис. 12) — за невысокой перегородкой, напоминающей стационарную ширму; над кроватью — балдахин, подвешенный к потолку, с пологами с трех сторон, передний днем обычно поднимают и подвязывают. Сбоку от кровати — массивное кресло (chaire), почетное место с двумя ступенями, покрытыми подушками. Стены обтянуты коврами, которые перед дверными проемами прорезаны. Всю мебель составляют: скамья со спинками либо скамьи-сундуки, маленькие скамеечки и складные стулья; шкаф, стоящий между окон, украшенный железными оковками, резьбой и росписью; на полу и сиденьях — подушки и ковры.
В комнатах замков начала ХIV в. можно было увидеть значительно больше мебели, и она стала гораздо роскошнее и удобнее, чем в предыдущие периоды. В углу у окна, на расстоянии от стен обычно стояла кровать (рис. 13), покрытая широкими пологами. На рисунке скамья со спинкой придвинута к кровати так, что спинка заменяет ширму. Обстановку также стал дополнять роскошный шкаф — дрессуар, с парадной дорогой посудой (ряс. 7). Вытяжной колпак камина (ряс. 14) украшен большим гербовым щитом с двумя щитодержателями. Балки и брусья на потолке покрыты искусной резьбой.
Стены комнаты начала XV в. (ряс. 15) облицованы деревянными резными панелями, даже постель помещена в клоте (ряс. 16), покрытом искусной резьбой. Окна широкие, и потолочные балки расположены так, что образуют ряд кессонов. Пол покрыт коврами. Мебель становится все более изящной.
В замке Пьерфон сохранялись остатки гардеробных XV в. с деревянными панелями и отделкой из плитки. В таких комнатах обычно был стул с отверстием, или стульчак (siege d’aisance), что не мешало принимать близких друзей в этой гардеробной, пристроенной к спальне. В гардеробных замка Пьерфон были камины и встроенные в стены стульчаки, с выходящими наружу сливными отверстиями. По периметру комнаты (ряс. 17) — шкафы и сундуки для одежды, оружия, украшений, тканей. В центре — низкий помост, за которым работают портные, швеи и т. д.
Главный — большой зал замка никогда не казался слишком просторным, хотя на планах замков, возведенных после XII в., видно, что залам отводилось больше места, чем другим комнатам. Это объясняется тем, что жизнь владельца замка и его воинов, если они не были в походе или на охоте, проходила в главном зале. Там сеньор творил суд, собирал своих вассалов, устраивал праздники и пиры. На рис. 4 изображен главный зал донжона замка Куси.
Рис. 15-16
Грандиозность дворцовых залов и залов в замках не удивляет, если помнить, сколько там должно было поместиться людей. Вильгельм I Завоеватель (1066—1087) по возвращении в Англию созывает весь двор [21. Т. 1. Р.39]:
Как в Англию воротился король,
Устроил в Вестминстере пир он большой;
В зале, что лишь недавно был построен,
Богатый, роскошный был праздник устроен.
Много там было графов, герцогов знатных гостей;
И тысяча и триста привратников у дверей,
Каждому мех был беличий дан
И доброе платье из дальних стран.
И чем знатней был норманнский барон,
Тем с большею свитой являлся он.
Пускали привратники в ход жезлы
Епископам путь расчищали они,
Чтобы слуга не лез вперед,
Покуда привратник не позовет.
Английский король Вильгельм Рыжий (1087—1100) велел построить зал рядом с Вестминстерским аббатством, где часто жили норманнские короли; этот зал был одним из роскошнейших в мире, как свидетельствует хроника [47. Р. 65]: «Когда был он (зал) готов, пришел (Вильгельм) и столь жестоко хулил (зал), что люди спросили, за что он порицает сделанную работу, не находит ли помещение чересчур большим. ”Клянусь Богом! — отвечал король. — Он (зал) ни на что негоден: он слишком велик для комнаты и слишком мал для зала“...»
Вильгельм задумал устроить пир в новом зале, но помещение еще не было подведено под крышу. «И слушайте, что он сказал: велел собрать в Лондоне все шелка и покрыть ими зал; и пока длилось празднество, зал находился под шелковыми тканями».
В XIII в. еще случалось, что для многолюдных собраний с трудом подыскивали помещение; именно тогда и начали при строительстве замков и резиденций сеньоров предусматривать огромные залы. Когда Людовик IX незадолго до восстания графа де ла Марша прибыл в Пуатье, он созвал большое собрание дворян в Сомюре. Жуанвиль [54. Par. I], очевидец этого, оставил подробное описание многочисленного общества, собравшегося там. Празднество проводилось в залах крытого рынка Сомюра; «...и говорили о нем, что великий король Генрих Английский (1154 — 1189) построил его для больших празднеств. И был рынок построен на манер монастыря белых монахов; но я полагаю, что не был он для них слишком велик». Король и королева-мать Бланка Кастильская поместились на одной из галерей вместе с двадцатью епископами и архиепископами, окруженные большим числом рыцарей и оруженосцев. В противоположной галерее находились кухни, хлебохранилища, склады бутылок и кладовые. Два других крыла и внутренний двор были заполнены сотрапезниками; «и говорят, что было там добрых три тысячи рыцарей».
Фруассар подробно описывает пир [34. L. 3. Ch. XLI], который в 1386 г. дал герцог Джон Ланкастерский (1351 — 1399) в честь короля Португалия Жоана I (1357 — 1433): «И были во дворце герцога все палаты и залы украшены гербами и шпалерами и герцогским шитьем, столь богато и столь обильно, словно бы в Лондоне». Столы были расставлены следующим образом: высокий стол, за которым сидел король Португалии, четыре епископа и архиепископа, герцог Ланкастерский, «...один прислужник подле короля и один подле герцога — это были соответственно граф де Новарр и граф Ангусский, португальцы». Два стола, вероятно, расположенные П-образно, для великих магистров орденов, знатных баронов, сановников, аббатов и послов. Остальные — по отдельности — столы предназначались «...для рыцарей и оруженосцев португальских, ибо ни один англичанин не сидел в тот день за столом в зале, где про исходила трапеза; служили же за столом лишь рыцари и оруженосцы английские, а мессир Джон Холленд сидел за королевским столом; и подавали в тот день вино: королю Португалия — Галоп Ферранд Персек, португалец, а герцогу Ланкастерскому — Тьерри де Сумен из Эно. Трапеза была обильна и прекрасна, и было там все необходимое в избытке; и великое множество менестрелей показывало свое искусство. И дал нм герцог сто ноблей и герольдам тоже, когда во все горло они стали взывать к его щедрости...» После трапезы: «Вы увидели бы слуг, спешащих снять сукна и унести их, и не прекращали они это всю ночь; и в воскресенье все было увезено...»
Рис. 17
Во время пиров место государя обычно находилось под балдахином (рис. 6), а его стол ставился выше, чем другие. Сотрапезники, как правило, сидели только с одной стороны стола, довольно узкого, чтобы удобнее было обслуживать сидящих. Но в XV в. имелись уже двойные столы, очень широкие, — на них даже можно было разыгрывать сценки. Церемониал праздничных трапез целиком описай Оливье де ла Маршем (ок. 1426 — 1502) в «Журнале дома герцога Карла Бургундского» [60. Р. 579]. Когда сидящих за столом возглавлял сюзерен, прислуживали дворяне, часто — конные. В перерывах между блюдами разыгрывались представления на сюжеты басен (fables) — диалоги в стихах либо пантомимы; их называли интермедиями (entremets). Все присутствовавшие, кроме сюзеренов, сидели на скамьях (или bancs, откуда происходит французское слово «banquet» —пиршество), покрытых коврами и подушками, на полу лежали листья и цветы. Мягкими скатертями, т. е. сложенными вдвое, накрывали стол. Основное освещение составляли свечи, которые держали в руках слуги. В пиршественном зале специально выставляли напоказ дрессуары, заполненные посудой из чистого и позолоченного серебра, стеклянной посудой и изделиями, покрытыми эмалями. Для каждого вида посуды был свой отдельный шкаф. По старинному обычаю на столах лежали цветы, и пирующие надевали венки из цветов и увенчивали ими чаши, из которых пили. О начале трапезы возвещали, протрубив в рог; это называлось «позвать воду» (corner l’еаu): перед трапезой слуги вносили кувшины с водой и специальные тазики для мытья рук (рис. 18 и 19). После еды скатерти снимали; начинались игры, и в это время подавали пряности, которые не входили в трапезу, а воспринимались подобно современному кофе. Фрукты после мяса стали подавать пирующим только в XVI в.; прежде их нередко приносили в начале трапезы. Легран д’Осси в «Истории частной жизни французов» [65] описал это, приводя массу подробностей, которые здесь не имеет смысла воспроизводить.
Рис. 18
На рис. 20 изображен большой пир принца второй половины XIV в. В центре под балдахином — кресло сюзерена, более высокое, чем у других. оно стоит у особого стола, за которым восседают члены семьи хозяина и люди, которым он оказывает эту честь. Позади стола — дрессуары, где выставлена лучшая посуда; вина в сосудах также расставлены вне стола — на креденцах. Конные дворяне привозят блюда, которые сначала один из дворян, преклонив колено, показывает пирующим, а затем передает их стольнику (eсuуеr trancbant), прислуживающему сеньору. Перед столом принца разыгрывают интермедию.
На переднем плане в центре зала установлены два больших буфета (buffets),25 на которые ставятся принесенные из кухни блюда — здесь разрезают мясо, расставляют тарелки и приборы. Слуги, взяв нарезанные кушанья с буфетов, подают пирующим; те выбирают и кладут себе на серебряные и оловянные тарелки. Подачей блюд распоряжается дворецкий.
Рис. 19