Женщины и мужчины: виды или полы?
Женщины и мужчины: виды или полы?
Врачи и комедиографы близки в своих рассуждениях по поводу женского пола. Нимфоманам хватает нимф... Сексуальные распутства, раздвоение личности, потеря контроля над собой, истерия: все болезни проистекают из одного женского генитального механизма, все расстройства, жертвами которых одни они и становятся. Конечно, мы это предвидели: более полнокровны, более насыщенны спермой, более похотливы самки и самка из самок — женщина. «Болезни, называемые женскими: матка есть причина всех этих болезней» (Аристотель «Женские болезни», 4, 57). Аппарат воспроизводства принадлежит женщине, ее здоровье зависит от него. У нее в теле, в животе, находится любопытный орган, являющийся более чем органом — животным. Это известно всем, даже Платону.
«[...] у женщин та их часть, что именуется маткой, или утробой, есть не что иное, как поселившийся внутри них z?on [зверь], исполненный детородного вожделения».[55]
Итак, это изменчивое животное, над которым (редкий случай мужской снисходительности?) женщина практически не имеет власти. Матку наделяют всем набором органов, подтверждающих ее автономию: двумя ртами, одним внизу и одним сверху, шеей, губами. Это целая система.
«Когда зверь этот в поре, а ему долго нет случая зачать, он приходит в бешенство, рыщет по всему телу, стесняет дыхательные пути и не дает женщине вздохнуть, доводя ее до последней крайности и до всевозможных недугов».
За неимением успокаивающих ее сексуальных связей, в отсутствие беременности, нагружающей нижнюю часть тела, z?on страдает, он высыхает. Недостаток влажности приводит его в движение. В то время как сперма, увлажняя, исцеляет его.
«Если [женщины] имеют связь с мужчинами, они здоровее; если нет, им хуже. Потому что матка во время соединения становится влажной, а не сухой; когда же она сухая, она яростно сжимается и больше, чем следует; и яростно сжимаясь, она заставляет страдать все тело»
(«О размножении», 4, 3).
Истерия есть болезнь желания. Она вызывает состояние подавленности, характеризующееся молчанием (сжатые зубы), мертвенно-бледным оттенком кожи, частым дыханием, отупением, являющимся псевдопотерей сознания. Единственным желанием является стремление к смерти. «Задушенная снизу, женщина пытается найти путь наверх и вешается», — пишет Л. Бодиу[56]. Совокупление или беременность позволяют избавиться от этого желания повеситься, потому под угрозой оказываются именно девственницы и женщины, прекратившие регулярную сексуальную жизнь: юные вдовы, молодые матери. Врачи сходны в своих советах:
«Вот как лучше всего поступить со вдовой: лучше всего ей забеременеть. Что касается юных дев, им лучше всего выйти замуж»
(«Женские болезни», 2, 127).
«Юным девам я рекомендую во избежание подобных случаев как можно скорее выйти замуж; в самом деле, если они забеременеют, они выздоровеют»
(«Болезни юных девушек», L. VIII, 468).
Отдавая дань традиционному женоненавистничеству, комедиографы соглашаются с врачами. Достаточно послушать Лисистрату, одну из самых известных героинь Аристофана, которая, пытаясь заставить мужчин заключить мир, замышляет забастовку женщин. Однако она сомневается в стойкости своих сообщниц: справятся ли они с воздержанием, не спасуют ли они первыми перед своими либидо?
«Постыдный нрав ваш, женский, слабый!» И действительно, одна из заговорщиц жалуется: «Всего страшнее это, о Лисистрата!» Следовательно, женщин невозможно излечить от безумств! Эти охваченные огнем самки способны лишь утолить свои желания! Словарь комедиографа раскрывает, насколько сексуальное желание женщины отличается от желания мужчины.
Чтобы описать сексуальную привлекательность, если речь идет о мужчине, комедиограф использует глаголы, которые можно квалифицировать как «человеческие», например philein, «любить». И только в применении к женщине он использует более сильные выражения, например, anathian, первое значение которого — пылкость свиньи. То же относится к использованию терминов, производных от kaprios — «кабан»: kapria — «матка свиньи», kara?te — «быть во время гона, течки», о женщине говорится: kapra? — «свинья» или «развратная женщина». А вариации слова skuzao — «быть охваченным пылом» — употребляются как для собак и кобыл (Аристотель), так и для женщин (Кратион и Фринихос).
В комедии свинья — это женщина, чаще всего старая развратница, и выражение это использовали многие авторы старинной комедии: Ферекрат, Эрмиппос и Аристофан. Уже вошло в поговорку: «У старухи вновь началась течка». Когда это желание совокупления дополняется пьянством, мы получаем крайность: свинью в период течки, пьяницу и ведьму — таковы старухи, блудницы... Когда хотят сказать о женщине плохо, говорят: старуха и блудница. Параллельно в комедии высказывается мысль, уже отраженная медиками, что хотя мужчина тоже испытывает наслаждение от коитуса, он не должен им злоупотреблять, это иссушает. Злоупотребляют этим исключительно женщины, особенно зрелого возраста: молодой человек из «Женщин в народном собрании» вынужден день и ночь заниматься любовью со старухой: «Вот крепко присосалася / Старуха к юноше, как к камню устрица!» Очевидно, это непомерное либидо является следствием мужских страхов, уже упомянутых у Семонида и Гесиода, боязнью перед женской утробой, поглощающей мужчину. Послушаем двух старцев, изменивших свою точку зрения по поводу развития мира после того, как власть была захвачена женщинами:
БЛЕТТИР: Опасно лишь одно моим ровесникам:
А вдруг, кормилом завладевши города,
Они понудят нас насильно...
XPEMET: Что еще?
БЛЕТТИР: Их прижимать.
XPEMET: А что, когда не в силах ты?
БЛЕТТИР: Без завтрака оставит.
XPEMET: Постарайся же,
Сумей, дружок, и прижимать, и завтракать.
«Женщины в народном собрании». Пер. А Пиотровского.
Страх не насытить сплетниц, ужас голода; старые страхи, страхи голодных мужских и женских утроб, но мы знаем, что они похожи!