Глава одиннадцатая. ДЕНЬ ГОСПОДА

Глава одиннадцатая. ДЕНЬ ГОСПОДА

В начале последнего тысячелетия до н. э. появление символа креста было предвестником Возвращения. Тогда же храм Иеговы в Иерусалиме навечно связал это священное место с ходом исторических событий и с мессианскими ожиданиями человечества. Время и место нельзя считать совпадениями — грядущее Возвращение определяло освящение бывшего центра управления миссией.

По сравнению с могущественными империями той эпохи — Вавилоном, Ассирией, Египтом — иудейское царство выглядело просто карликом. По сравнению с величием имперских столиц — Вавилона, Ниневии, Фив — с их священными территориями, зиккуратами, храмами, аллеями для процессий, резными воротами, грандиозными дворцами, священными прудами и речными гаванями, Иерусалим был маленьким городом с наскоро возведенными стенами и плохим водоснабжением. Тем не менее по прошествии нескольких тысяч лет именно Иерусалим все еще жив — в наших сердцах и в заголовках газет, — тогда как величие столиц других народов превратилось в пыль.

В чем же дело? В храме Иеговы, который был построен в Иерусалиме, и в его пророках, предсказания которых сбылись. Люди до сих пор верят, что их пророчества содержат ключ к будущему.

Связь евреев с Иерусалимом, и в особенности с горой Мория, уходит корнями в эпоху Авраама. После того как Авраам выполнил поручение и защитил космопорт во время «войны царей», его встретил Мельхиседек, царь Ир-Шалема (Иерусалима), «священник Бога Всевышнего». Здесь Авраам, в свою очередь, принес клятву «Господу Богу Всевышнему, Владыке неба и земли». На этом же месте Авраам заключил завет с Богом после того, как его вера выдержала испытание. Тем не менее прошла еще тысяча лет, прежде чем пришло подходящее время и сложились необходимые условия для строительства храма.

Библия говорит об уникальности Иерусалимского храма. И это соответствует действительности — он был задуман для сохранения «связи небо — земля», ДУР.АН.КИ шумерского Ниппура.

В четыреста восьмидесятом году по исшествии сынов Израилевых из земли Египетской, в четвертый год царствования Соломонова над Израилем, в месяц Зиф, который есть второй месяц, начал он строить храм Господу.

Так описывается в 3-й Книге Царств (6:1) памятное начало строительства храма Иеговы в Иерусалиме царем Соломоном с указанием точной даты этого события. Это был очень важный, судьбоносный шаг, последствия которого ощущаются и сегодня. Следует также отметить, что именно в это время в Вавилоне и Ассирии приняли крест как предвестник Возвращения…

Полная драматизма история Иерусалимского храма начинается не с Соломона, а с царя Давида, отца Соломона. История о том, как он стал царем Израиля, раскрывает божественный замысел: подготовить будущее, воскресив прошлое.

Давид, пробыв на троне 40 лет, оставил потомкам значительно расширившееся царство, которое простиралось на север до самого Дамаска (и включало Место Приземления!), сборник великолепных псалмов и площадку для храма Иеговы. Место в истории этому царю помогли занять три божественных вестника; Библия называет их по именам: провидец Самуил, пророк Нафан и прозорливец Гад. Именно Самуилу, жрецу-хранителю Ковчега Завета, было сказано Господом, чтобы он взял юного Давида, сына Иессея, потому что ему суждено быть не пастырем овец, а пастырем Израиля. «И взял Самуил рог с елеем и помазал его», чтобы он правил Израилем.

Выбор юного Давида, который пас отцовские стада, в качестве пастыря Израиля вдвойне символичен, поскольку он отсылает нас к золотому веку Шумера. Шумерские цари носили эпитет ЛУ.ГАЛЬ («великий человек»), но стремились получить титул ЭН.СИ, или «справедливый пастырь». Это, как мы вскоре убедимся, было лишь началом — связь Давида и храма с шумерским прошлым гораздо глубже.

Правление Давида началось в Хевроне, к югу от Иерусалима, и этот выбор также полон исторического символизма. В Библии неоднократно упоминается прежнее название Хеврона — Кириаф-Арба, «укрепленный город Арбы». Но кто такой Арба? Библия объясняет, что он «между сынами Енака один человек великий», — обратите внимание на два термина, которые являются эквивалентами шумерских АННУНАКИ и ЛУ.ГАЛЬ. В Книге Чисел, а затем в Книге Иисуса Навина, в Книге Судей и в Книге Царств Библия неоднократно сообщает, что Хеврон был центром «сынов Енаковых», которых также называли «нефилим», что связывает их с исполинами из главы 6 Книги Бытия, женившимися на дочерях человеческих. Во времена исхода в Хевроне жили три сына Арбы, и сын Иефонианина Халев по поручению Иисуса Навина захватил город и убил их. Выбрав Хеврон, где его помазали на царство, Давид утвердил себя как наследника царей, связанных с аннунаками из шумерских легенд.

Он правил в Хевроне семь лет, а затем перенес столицу в Иерусалим. Его резиденция — «город Давида» — была построена на горе Сион, к югу от которой, отделенная небольшой долиной, находилась гора Мория (где аннунаками была построена платформа, рис. 83). Давид соорудил милло, или «насыпь», чтобы заполнить долину между двумя горами, и это стало первым шагом строительства храма Иеговы. Однако ему было позволено поставить на горе Мория лишь алтарь. Бог через пророка Нафана сообщил Давиду, что он пролил слишком много крови в войнах и поэтому храм построит его сын Соломон.

Расстроенный словами пророка, Давид пошел к Ковчегу Завета (который все еще хранился в передвижном шатре) и «предстал пред лицем Господа». Примирившись с решением Бога, он попросил даровать ему одну милость: в награду за верность дать знак, что храм действительно будет построен и получит божественное благословение. В ту ночь перед Ковчегом Завета, посредством которого Моисей разговаривал с Богом, Давид получил божественньш знак: ему был дан тавнит — уменьшенная копия — будущего храма!

Можно было бы усомниться в достоверности этой истории, если бы то, что произошло с царем Давидом и проектом его храма, не совпадало с рассказом о «сумеречной зоне» шумерского царя Гудеа. За тысячу лет до Давида он точно таким же образом получил проект и форму для отливки кирпичей для сооружения храма бога Нинурты в Лагаше.

Умирающий царь Давид созвал в Иерусалим всех вождей Израиля, в том числе глав племен и военачальников, священников и сановников, и рассказал им об обещании Иеговы. Затем в присутствии всех он передал своему сыну Соломону «чертеж притвора и домов его… и чертеж всего, что было у него на душе». Более того, Давид передал Соломону «все сие в письмени от Господа… как Он вразумил меня на все дела постройки» — то есть письменные инструкции, составленные самим Богом (1 Паралипоменон, глава 28).

Древнееврейское слово тавнит обычно переводится как «чертеж», и поэтому предполагается, что Давиду был вручен некий чертеж здания. Но в древнееврейском языке слово «чертеж» звучит как токнит. С другой стороны, тавнит происходит от корня «сооружать, строить, возводить», и поэтому то, что Давид получил и передал своему сыну Соломону, было скорее всего макетом — сегодня мы назвали бы его «моделью в масштабе». При проведении раскопок на Ближнем Востоке археологи действительно нашли масштабные модели колесниц, повозок, кораблей, мастерских и даже многоэтажных храмов.

В библейских Книгах Царств и Паралипоменоне приводятся точные размеры и подробное описание конструкции храма. Его ось проходила с востока на запад, что делало его «вечным храмом», ориентированным на точку равноденствия. Храм был разделен на три части (см. рис. 64), что соответствовало планировке шумерских храмов, — передняя часть (Улам на древнееврейском), большой центральный зал (Экхал — это древнееврейское слово происходит от шумерского термина Э.ГАЛ, «великая обитель») и Святая Святых для Ковчега Завета. Эта внутренняя часть храма получила название Двир («говорящий») — поскольку именно через Ковчег Завета Бог говорил с Моисеем.

Как и в шумерских зиккуратах, которые традиционно строились с учетом шестидесятеричной системы счисления, в храме Соломона также использовалось число «шестьдесят»: длина главной части (зала) составляла 60 локтей, ширина 20 локтей (60:3), а высота 120 (60 х 2) локтей. Размеры Святая Святых составляли 20 на 20 локтей — достаточно, чтобы вместить Ковчег Завета с двумя золотыми херувимами (их крылья соприкасались). Легенды и текстологические свидетельства указывают, что Ковчег был установлен на той самой скале, где Авраам собирался принести в жертву своего сына Исаака; ее название Эбен Шетиях переводится с древнееврейского как «краеугольный камень», и, согласно еврейским легендам, от этого камня будет воссоздан мир. В настоящее время над камнем построен храм Скалы (рис. 84).[2]

Несмотря на то что по своим размерам храм не мог сравниться с возносящимися до небес зиккуратами, законченный, он представлял собой величественное зрелище; он не был похож ни на один храм в этой части света. При его строительстве не использовалось железо и железные инструменты (а также при проведении богослужений — вся утварь была медная или бронзовая), а само здание изнутри было облицовано золотом; даже гвозди, державшие золотые пластины, тоже были золотыми. Для украшения храма потребовалось огромное количество золота (только для Святая Святых 600 талантов, а для гвоздей 50 шекелей) — так много, что царь Соломон снарядил специальную флотилию, чтобы доставлять золото из Офира (считается, что это место на юго-востоке Африки).

Библия не приводит объяснений ни запрету использовать железо, ни золотой облицовке внутри храма. Можно лишь предполагать, что железо было отвергнуто из-за его магнитных свойств, а золото применялось потому, что это лучший проводник электричества.

Следует также отметить, что два других святилища, облицованных изнутри золотом, находятся в другой части света. Во-первых, главный храм в Куско, перуанской столице инков, где поклонялись Виракоче. великому богу Южной Америки. Храм носил название Кориканча («золотая ограда»), потому что его святая святых изнутри была полностью облицована золотом. Второй храм — это Пума-Пунку на берегу озера Титикака в Боливии, неподалеку от знаменитых руин Тиауанако. Развалины здесь представляют собой остатки четырех каменных зданий, каждое из которых (стены, пол и потолок) было вырезано из одного колоссального каменного блока. Четыре помещения изнутри были полностью облицованы золотыми пластинами, державшимися на золотых гвоздях. Описывая эти сооружения (и их разграбление испанцами) в книге «Потерянные царства», я предположил, что Пума-Пунку был построен для Ану и Анту, прибывших на Землю приблизительно в 4000 г. до н. э.

По свидетельству Библии, на строительстве храма в течение семи лет трудились десятки тысяч рабочих. Но каково же было назначение этого Дома Господа? Когда все было готово, священники торжественно внесли в храм Ковчег Завета и установили его в Святая Святых. После этого занавеси, отделявшие Святая Святых от большого зала, были подняты, и «дом Господень наполнило облако, и не могли священники стоять на служении». Затем Соломон обратился к Богу с благодарственной молитвой и сказал:

Господь сказал, что Он благоволит обитать во мгле; я построил храм в жилище Тебе, место, чтобы пребывать Тебе во веки…

Небо и небо небес не вмещают Тебя, тем менее сей храм, который я построил. Но призри на молитву раба Твоего и на прошение его.

«И явился Господь Соломону ночью и сказал ему: Я услышал молитву твою и избрал Себе место сие в дом жертвоприношения… Я услышу с неба и прощу грехи их… И ныне Я избрал и освятил дом сей, чтобы имя Мое было там во веки» (2 Паралипоменон, главы 6–7).

Древнееврейское слово шем — здесь и раньше, в первых строфах главы 6 Книги Бытия — обычно переводится как «имя». В книге «Двенадцатая планета» я высказал предположение, что изначально и в соответствующем контексте этот термин обозначал то, что египтяне называли «небесной лодкой», а шумеры МУ — «небесным кораблем» богов. Соответственно, Иерусалимский храм, построенный на каменной платформе, с Ковчегом Завета, установленным на священной скале, должен был служить земной связью с небесным божеством — как для коммуникации, так и для приземления его небесного корабля!

Во всем храме не было ни одной статуи, ни одного идола или изображения. Единственный почитаемый объект — это Ковчег Завета, и «не было в ковчеге ничего, кроме двух скрижалей, которые положил Моисей».

В отличие от месопотамских храмов-зиккуратов — от храма Энлиля в Ниппуре до храма Мардука в Вавилоне, — это здание не было обителью бога, где он жил, ел, спал и совершал омовения. Это был молитвенный дом, место контакта с божественным; это был храм божественного присутствия того, кто живет среди облаков.

Говорят, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать; особенно справедливо это изречение, когда в нашем распоряжении мало слов, но много убедительных изображений.

Примерно в то же время, когда в Иерусалиме был построен и освящен храм живущего в облаках бога, произошли заметные перемены в священной глиптике — изображении божественного — тех мест, где такие изображения были распространены и разрешены, в первую очередь в Ассирии. В них появляется изображение бога Ашура как «живущего в облаках» — вся фигура или только рука, держащая лук (рис. 85). Это изображение ассоциируется со словами Библии о появившемся в облаках луке — божественном знаке после окончания потопа.

Приблизительно через сто лет в ассирийской глиптике появился новый вариант бога в облаке. Они получили название «божества в крылатом диске» и представляли собой изображение бога, помещенного внутрь крылатого диска — отдельно (рис. 86а) или соединяющего Землю (семь точек) и Луну (полумесяц) (рис. 86b). Совершенно очевидно, что эти изображения отражали надежды на возвращение не только планеты, но и ее божественных обитателей, возможно, во главе с самим Ану.

Изменения в глифах и символах, начавшиеся со знака креста, были проявлением более глубоких ожиданий, серьезных изменений и масштабных приготовлений, обусловленных грядущим Возвращением. Однако ожидания и приготовления в Вавилоне отличались от ассирийских. В одном случае их центром стал бог (боги), которые уже были на земле, а в другом ожидания были связаны с богом (богами), которые должны были вернуться.

В Вавилоне ожидания носили по большей части религиозный характер — мессианское возрождение Мардука через его сына Набу. Прилагались серьезные усилия для возрождения — приблизительно в 9б0 г. до н. э. — священных церемоний Акиту, во время которых публично декламировалась поэма «Энума злиш», приписывавшая Мардуку сотворение земли, придание формы небесам (Солнечной системе) и создание человека. Прибытие бога Набу из его храма в Барсиппе (к югу от Вавилона) для того, чтобы принять участие в церемониях, стало одним из важных признаков возрождения. Соответственно, вавилонские цари, правившие в период 900–730 гг. до н. э., снова стали брать себе имена, связанные с Мардуком, а также с Набу.

Изменения в Ассирии носили скорее геополитический характер; историки считают это время — приблизительно 960 г. до н. э. — началом неоассирийского периода. Помимо надписей на памятниках и стенах храмов, основным источником сведений об Ассирии той эпохи служат царские анналы, в которых правители подробно, год за годом, описывали все свои деяния. Судя по этим записям, их главным занятием были завоевательные походы. Ассирийские цари отличались беспрецедентной агрессивностью и начинали одну военную кампанию за другой, стремясь утвердиться не только на землях древнего Шумера и Аккада, но также на территориях, которые они считали важными для Возвращения — захватить места, связанные с космосом.

О том, что именно такова была цель военных кампаний, свидетельствуют не только их жертвы, но также грандиозные барельефы на стенах ассирийских дворцов, датируемых IX и VIII вв. до н. э. (их можно увидеть в крупнейших музеях мира). Как на одной из цилиндрических печатей, на них изображен царь и верховный жрец в сопровождении крылатых херувимов — «астронавтов»-аннунаков — по обе стороны от Дерева Жизни; они приветствуют бога, спускающегося в крылатом диске (рис. 87а, 87б). Ожидалось божественное прибытие!

Историки связывают начало неоассирийского периода с появлением новой царской династии, когда на престол Ниневии взошел Тиглат-Паласар II. Правление его сына и внука было отмечено улучшением положения внутри страны, а также завоеваниями и аннексиями. Интересно, что первой целью ассирийцев стал район реки Хабур с крупным торговым и религиозным центром Харраном.

Последующие правители этой династии начали завоевательные походы именно отсюда. Ассирийские цари, часто бравшие себе имена своих прославленных предшественников (отсюда нумерация I, II, III и так далее), расширили свою власть во всех направлениях, уделяя особое внимание прибрежным землям и горам Ла-ва-ан (Ливана). Приблизительно в 8б0 г. до н. э. Ашшурбанипал II — он носил изображение креста на груди (см. рис. 76) — хвастался тем, что захватил финикийские прибрежные города Тир, Сидон и Гевал (Библос), а также высокие Кедровые горы с их священным Местом Приземления аннунаков.

Его сын и наследник Салманасар III сообщал об установке здесь памятной стелы, называя это место Бит Ади-ни. Это название в буквальном переводе означает «древняя обитель» — именно под таким именем это место было известно библейским пророкам. Пророк Иезекииль обвинял царя Тира в том, что он возомнил себя богом, потому что владел священным местом и ходил по его «огненным камням». Пророк Амос упоминал это место, когда говорил о грядущем Дне Господа.

Как и следовало ожидать, затем внимание ассирийцев переключилось на второе место, связанное с космосом.

После смерти Соломона его царство распалось на два: Иудею (со столицей Иерусалим) на юге и Израиль на севере (там жили десять племен Израиля). На своем самом известном памятнике, «черном обелиске», ассирийский царь Салманасар III запечатлел сцену получения дани от израильского царя Иегу вассал изображен на коленях, а над всеми висит Крылатый Диск, символ Нибиру (рис. 88).

И Библия, и анналы ассирийских царей рассказывают о последующем вторжении в Израиль царя Тиглат-Паласара III (744–727 гг. до н. э.), что привело к утрате самых богатых провинций и частичной ссылке вождей Израиля. Затем, в 722 г. до н. э., его сын Салманасар IV завоевал все, что осталось от Израиля, и угнал в плен все население царства, заменив его пришельцами; десять племен Израиля исчезли, и их судьба так и осталась загадкой. (Еще одна загадка — история о том, как по возвращении из Израиля Салманасар был внезапно свергнут и его сменил другой сын Тиглат-Паласара.)

Ассирийцы, уже захватившие Место Приземления, теперь находились в двух шагах от своей конечной цели, Иерусалима. Но они медлили с решающим наступлением. Библия приписывает это воле Иеговы, а по версии ассирийцев, их действия в Иудее и Израиле отражали их действия по отношению к Вавилону и к Мардуку.

После захвата связанного с космосом места в Ливане — но еще до начала наступления на Иерусалим — ассирийцы предприняли беспрецедентную попытку примириться с Мардуком. В 729 г. до н. э. Тиглат-Паласар III прибыл в Вавилон, вошел на священную территорию и «взял Мардука за руки». Этот жест имел огромное религиозное и дипломатическое значение; жрецы Мардука одобрили примирение, пригласив Тиглат-Паласара разделить с богом таинство священной трапезы. После этого сын Тиглат-Паласара Саргон II предпринял поход на древние земли Шумера и Аккада и после захвата Ниппура вернулся в Вавилон. В 710 г. до н. э. он последовал примеру своего отца и «взял Мардука за руки» во время празднования нового года.

Захватить оставшийся космический объект выпало наследнику Саргона Синаххерибу. Наступление на Иерусалим в 704 г. до н. э. во времена правления царя Езекии, подробно описано и в анналах Синаххериба, и в Библии. Но если Синаххериб рассказывает лишь об успешном захвате небольших городов Иудеи, то в Библии представлен подробный рассказ об осаде Иерусалима сильной ассирийской армией, которую при помощи чуда уничтожил Иегова.

Окружив Иерусалим, ассирийцы предприняли психологическую атаку, пытаясь лишить мужества собравшихся на стенах защитников города и понося их бога Иегову. Услышав эти слова, царь Езекия разорвал на себе одежды, вошел в храм и обратился за помощью к богу «Господи Боже Израилев, сидящий на Херувимах!» Пророк Исайя передал ему божественное пророчество: ассирийский царь никогда не войдет в город, а вернется домой поверженный и там будет убит.

И случилось в ту ночь: пошел Ангел Господень и поразил в стане Ассирийском сто восемьдесят пять тысяч. И встали поутру, и вот все тела мертвые. И отправился, и пошел, и возвратился Сеннахирим, царь Ассирийский, и жил в Ниневии.

4-я Книга Царств 19: 35–36

Чтобы убедить читателя в исполнении всего пророчества, Библия продолжает рассказ об ассирийском царе: «И когда он поклонялся в доме Нисроха, бога своего, то Адрамелех и Шарецер, сыновья его, убили его мечом, а сами убежали в землю Араратскую. И воцарился Асардан, сын его, вместо него».

Этот библейский постскриптум удивительно точен: Синаххериб действительно был убит сыновьями в 681 г. до н. э. Во второй раз ассирийский царь, нападавший на Израиль или Иудею, умирал насильственной смертью после возвращения домой.

Пророчество — предсказание того, что должно случиться, — по определению является выражением ожиданий пророка, однако в случае библейских пророков этим дело не ограничивалось. С самого начала, как указывалось в Книге Левит, пророк был не «прорицатель, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, вызывающий духов, волшебник и вопрошающий мертвых» — довольно полный список разнообразных предсказателей судьбы соседних народов. Его миссия как набиха — «представителя» — состояла в том, чтобы передавать царям и народу слова Иеговы. Как прямо сказано в молитве Езекии, сыны Израиля были избранным народом, а сам Иегова — «один Бог всех царств земли».

В Библии упоминается много пророков, начиная с Моисея, но только книги пятнадцати из них вошли в состав Священного Писания. Среди них три «старших» — Исайя, Иеремия и Иезекииль — и двенадцать «младших». Их эпоха началась с Амоса в Иудее (приблизительно 760 г. до н. э.) и Осии в Израиле (750 г. до н. э.) и закончилась Малахией (приблизительно 450 г. до н. э.). По мере того как оформлялись ожидания Возвращения, геополитика, религия и реальные события объединялись и формировали основу библейского пророчества.

Библейские пророки выступали в качестве хранителей веры и были моральным и этическим компасом для царей и народа; они также наблюдали за международными событиями и предсказывали их, обладая удивительно точными сведениями о том, что происходит в далеких землях, а также глубоким знанием истории, географии, торговых путей и военных походов. Таким образом, они объединяли знания о настоящем с пониманием прошлого, чтобы предсказывать будущее.

Для еврейских пророков Иегова был не только Эл Элион — Всевышним — и не только богом богов, Эл Элоим, но и универсальным богом — богом всех народов, всей земли и всей Вселенной. Несмотря на то что его обитель находилась в вышине небес, он заботился о своем творении — Земле и населяющих ее людях. Все происходящее подчинялось его воле, которую он передавал через своих посланников — ангелов, царей или народов. Усвоив шумерский взгляд на разницу между предначертанным Роком и Судьбой, на которую можно повлиять, пророки верили в возможность предсказания будущего, поскольку оно уже предопределено, однако по пути к этому будущему кое-что можно изменить. Так, например, Ассирия иногда называлась орудием божьего гнева, служившим для наказания других народов, но если ассирийцы проявляли особую жестокость или преступали границы дозволенного, то они сами становились объектом наказания.

Пророки осуществляли двустороннюю связь в отношении не только текущих событий, но и будущего. Так, например, Исайя предсказывал, что человечеству следует готовиться к Дню Гнева, когда все народы (включая израильтян) будут судимы и наказаны, а также предвидел наступление идиллической эпохи, когда «волк будет жить вместе с ягненком», люди перекуют мечи на орала, а Сион станет светочем для всех народов.

На протяжении многих столетий это противоречие ставило в тупик библеистов и богословов, однако тщательное изучение слов пророка приводит к удивительному открытию: о Судном дне он говорит как о Дне Господа, а мессианская эпоха ожидалась в Конце Дней, и эти два понятия не были ни синонимами, ни одновременными событиями. Это два разных события, которые должны произойти в разное время:

Одно, или День Господа, или Судный день, уже грядет. Второе, возвещающее о начале эры благоденствия, случится в отдаленном будущем.

Может быть, слова, произнесенные в Иерусалиме, были эхом дискуссий в Ниневии и Вавилоне о том, какой из временных циклов следует применять для предсказания будущего богов и людей — Божественное Время орбиты Нибиру или зодиакальное Небесное Время? Вне всякого сомнения, к концу VIII века до н. э. во всех трех столицах поняли, что эти два временных цикла не совпадают. В Иерусалиме библейские пророки, предсказывавшие наступления Дня Господа, на самом деле говорили о возвращении Нибиру.

Библия с самого начала, с пересказа сокращенного варианта шумерского мифа о сотворении мира в главе 1 Книги Бытия, признавала существование Нибиру и периодического возвращения планеты в окрестности Земли, считая Нибиру еще одним — в данном случае небесным — проявлением Иеговы как бога всей Вселенной. В Псалтыре и Книге Иова говорится о Небесном Владыке, который совершает круг в небе. В них вспоминается первое появление этого небесного Владыки — когда он столкнулся с Тиамат (в Библии она носит имя Техом и прозвище Рахаб или Раба, что значит «великая»), сокрушил ее, создал небеса и «кованый браслет» (пояс астероидов) и «подвесил землю в пустоте», — а также время, когда Небесный Владыка вызвал потоп.

Появление Нибиру и небесная битва, результатом которой стала вытянутая орбита Нибиру, прославляются в величественном Псалме 19:

Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь…

Он выходит, как жених из брачного чертога своего, радуется, как исполин, пробежать поприще: от края небес исход его, и шествие его до края их…

Именно приближение Небесного Владыки в преддверии Великого потопа провозглашалось предвестником того, что произойдет во время следующего его возвращения (Псалом 77: 6, 17–19):

Буду вспоминать о делах Господа; буду вспоминать о чудесах Твоих древних…

Облака изливали воды, тучи издавали гром, и стрелы Твои летали. Глас грома Твоего в круге небесном; молнии освещали вселенную; земля содрогалась и тряслась.

Пророки считали эти древние события указанием, что следует ожидать в будущем. Они полагали, что в День Господень (цитата из пророка Иоиля) «потрясется земля, поколеблется небо; солнце и луна помрачатся, и звезды потеряют свой свет… велик День Господень и весьма страшен».

На протяжении трех столетий пророки доносили слово Господа до Израиля и всех других народов. Первым из пятнадцати пророков, книги которых вошли в Библию, был Амос; он стал представителем Бога (набихом) приблизительно в 760 г. до н. э. Его пророчества относятся к трем периодам, или фазам: он предсказал нападение ассирийцев в ближайшем будущем, грядущий Судный день, а также будущую эпоху мира и изобилия. Он говорит от имени Господа Бога, который открывает «тайны рабам Своим, пророкам», и описывает День Господень как день, когда бог произведет «закат солнца в полдень» и омрачит «землю среди светлого дня». Обращаясь к тем, кто поклоняется планетам и звездам своих богов, он сравнивает грядущий День Господень с событиями потопа, когда бог «день делает темным как ночь, призывает воды морские и разливает их по лицу земли», и предупреждает их при помощи риторических вопросов (Амос 5:18):

Горе желающим Дня Господня! для чего вам этот День Господень? он тьма, а не свет.

Полвека спустя пророк Исайя связал пророчества Дня Господа с конкретным местом, «горой назначенного времени», местом на «северном склоне» и обратился к царю, который владел этим местом: «Вот, приходит День Господа лютый, с гневом и пылающею яростью, чтобы сделать землю пустынею и истребить с нее грешников ее». Он также сравнивает грядущие события с тем, что случилось во время потопа, вспоминая тот день, когда Господь пришел в виде разрушительных волн, и описывает (Исайя 13: 10, 13) ожидаемый День как небесное событие, которое окажет влияние на Землю:

Звезды небесные и светила не дают от себя света; солнце меркнет при восходе своем, и луна не сияет светом своим…

Для сего потрясу небо, и земля сдвинется с места своего от ярости Господа Саваофа, в день пылающего гнева Его.

Самое примечательное в этом пророчестве — это определение Дня Господа как дня, когда путь «Господа Саваофа» — небесного, планетарного бога — пересечется с Землей. Точно такими же словами в «Энума элиш» описывалось, как чужак, столкнувшийся с Тиамат, стал называться НИБИРУ: Пусть имя будет ей — «Пересекающая небо».

Вслед за Исайей пророк Осия также представлял День Господа как день, когда Небо и Земля «отвечают» друг другу — то есть когда небесные явления влияют на события на Земле.

Продолжая исследовать пророчества в хронологическом порядке, мы обнаруживаем, что в VII веке до н. э. предсказания становятся более тревожными и конкретными: День Господа станет днем суда над народами, включая народ Израиля, но в первую очередь над Ассирией (за то, что она сотворила) и над Вавилоном (за то, что он еще сотворит). Этот день приближается, он близок:

Близок великий День Господа, близок, и очень поспешает: уже слышен голос Дня Господня. День гнева — день сей, день скорби и тесноты, день опустошения и разорения, день тьмы и мрака, день облака и мглы.

Софония 1: 14–15

Приблизительно в 600 г. до н. э. пророк Аввакум молился Богу, который должен был прийти в ближайшие годы и который проявит милосердие, несмотря на свой гнев. Аввакум представлял ожидаемого Небесного Владыку как сияющую планету — точно так же в Шумере и Аккаде описывали Нибиру Он появится, предсказывал пророк, на южном небе:

Бог от Фемана грядет и Святый — от горы Фаран. Покрыло небеса величие Его, и славою Его наполнилась земля. Блеск ее — как солнечный свет; от руки Его лучи, и здесь тайник Его силы! Пред лицем Его идет язва, а по стопам Его — жгучий ветер. Он стал и поколебал землю; воззрел и в трепет привел народы.

Аввакум 3: 3–6

Ощущение близости Судного дня усилилось в VI веке до н. э. «День Господень близок!» — предупреждает пророк Иоиль. Ему вторит пророк Авдий: «Близок День Господень!» Приблизительно в 570 г. до н. э. пророк Иезекииль получил следующее божественное послание (Иезекииль 30: 2–3):

Сын человеческий! Изреки пророчество и скажи: так говорит Господь Бог: рыдайте! о, злосчастный день! Ибо близок день, так! близок День Господа.

В это время Иезекииль находился вдали от Иерусалима, угнанный в плен вместе с другими вождями Иудеи вавилонским царем Навуходоносором. Местом изгнания, где Иезекииль изрекал свои пророчества и где ему явилось знаменитое видение в виде Небесной Колесницы, находилось на берегах реки Хабур, в окрестностях Харрана.

И это не было случайным совпадением, потому что заключительное действие Дня Господня — а также Ассирии и Вавилона — должно было разыграться там, откуда началось путешествие Авраама.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.