Торжествующие хамы семнадцатого…

Торжествующие хамы семнадцатого…

Земгор возник в 1915 году как объединённый комитет двух общественных организаций: Земского союза (вернее, Всероссийского земского союза помощи больным и раненым воинам) и Всероссийского союза городов. Во главе Земгора стоял князь Г. Львов, видный русский масон. Обладая разветвлённой структурой (губернскими и местными комитетами), Земгор занимался, по сути, государственными функциями: организацией военного производства и снабжением армии военным, тыловым и медицинским имуществом, снаряжением и продовольствием. Аппарат Земгора состоял из отраслевых отделов (военно-технические, инженерно-строительные, связи, транспорта и др.) и отделов функциональных: счётно-контрольного, справочного, заказов, юридического и др. Состоял он ещё из Технического совета, чертёжного бюро и редакции "Известий Главного по снабжению армии комитета". В помощь основным подразделениям Земгора образовали множество комиссий, секций, совещаний. Были, к примеру, Комиссия по закупке станков в Америке. Или вот – Правление текстильных предприятий. Местными органами Земгора выступали областные, губернские, уездные и городские комитеты по снабжению армии (военно-промышленные комитеты).

Словом, с одной стороны, то был аналог Российского союза промышленников и предпринимателей нынешней РФ и её Торгово-промышленной палаты. А с другой – настоящее параллельное правительство пополам с комитетом тогдашней олигархии. Это как если бы сегодня Абрамович, Вексельберг, Дерипаска, Потанин, Аликперов, Евтушенков и другие сколотили бы частный Комитет по экономическому развитию и торговле РФ, взяв на себя многие государственные функции.

Называли себя активисты и работники Земгора интересно: земгусарами. С виду, конечно, патриотическая суперорганизация русского частного предпринимательства и всяческой элиты. Ну а на деле – структура, где были и мастера по части наживы на военных заказах, что поставляли государству боеприпасы и прочие припасы с накруткой цены на 100-300%, и всякие элитные "прозападники"-либералы, вознамерившиеся переделать Россию по чужим шаблонам.

Параллельно с Земгором в том же 1915 году русская буржуазия учредила и систему военно-промышленных комитетов. Провозгласив своей целью создание правительства, ответственного не перед царём, а перед Госдумой, "вэпекэшники" создали 220 низовых комитетов, объединённых в 33 областных ВПК. Официально они создавались в помощь государству для планового распределения сырья и заказов по военным подрядам, своевременного их исполнения и установления цен. ВПК стали посредником между государством и частной промышленностью. До Февральской революции 1917 года ВПК получили от казны заказы на сумму около 400 млн руб., но выполнили менее половины. ВПК также участвовали в улаживании конфликтов между рабочими и предпринимателями (примирительные камеры).

Естественно, появился и Центральный ВПК, что расположился в Петрограде, на Литейном проспекте. Главой ЦВПК стал видный масон, лидер партии октябристов Александр Гучков. Во главе московского комитета уселся миллионер Рябушинский. Именно Гучков стал одним из организаторов заговора, имеющего целью дворцовый переворот. Гучков терпеть не мог царскую семью, особенно погрязших в показной роскоши и взяточничестве великих князей, требовал запрета на их вмешательство в работу государства.

Составляли все эти "земгоры" те же деятели, что до Первой мировой на каждом углу орали о взяточничестве и неэффективности государственных интендантов. Их аргументы точь-в-точь повторяют аргументы нынешних либерастов о том, что государство – плохой собственник, что нужно приватизировать и отдать на откуп частному бизнесу всё, что только можно. Но стоило либерастам начала XX века получить доступ к оборонным заказам, и они принялись работать ещё неэффективнее, чем государство, наладив схемы неописуемого воровства. Они, в тысячах газетных статей обличавшие воровство царских чиновников до войны, произносившие гневные речи с думской трибуны, начали мародёрствовать и наживаться так, что предшествующим чиновникам и не снилось. Масштабы воровства в Первую мировую превзошли воровство времён Крымской войны.

Современный историк Василий Каширин поведал, как в январе 1916 года глава Московского городского союза Челноков рассказывал, что его организация, выполняя заказ на пошив трёх миллионов солдатских папах, используя казённый отпуск сукна, получила прикрой в размере 30 вёрст сукна. То есть было украдено тридцать вёрст ценной ткани. Таким образом, вышеупомянутый приём с прикроем использовали далеко не только советские цеховики, но и представители оппозиционной и вполне либеральной общественности: те люди, которые потом осуществили Февральскую революцию.

Словом, работали Земгор и ЦВПК вовсю. Воровали так, что у царских властей глаза на лоб лезли от изумления. Государство попробовало навести порядок. С помощью генерала Дмитрия Шуваева стали наводить порядок в интендантском снабжении. Шуваев начал искоренять взятки при снабжении войск, его помощником стал сенатор Николай Гарин, который вскрыл огромные недостатки в армейском интендантстве в ходе ревизии 1908-1913 годов. "Земгусарам" прищемили хвосты. А тут ещё и Маниковский принялся громить "снарядную мафию".

И вот, когда государство попробовало в конце 1916 года прекратить грабёж казны всякими земгусарами-поставщиками, отобрав у них заказы на производство снарядов, начали твориться вещи весьма странные. Об этом здорово написал Игорь Миловидов в статье "Изюм, мякиш и корка" ("Профиль", 1 сентября 2008 г.). Что может вызвать революцию? Ну конечно, перебои в снабжении городов продовольствием! Массы можно выгнать бунтовать угрозой голода. Тем паче что в тогдашней воюющей России, в отличие от Германии, не было нормированного снабжения населения по карточкам, как в Германии тех же лет. То есть государство в царской России не гарантировало продовольственное обеспечение граждан, как это делали европейские державы и сталинский СССР.

Так вот: к февралю 1917 года Россия оказывается на грани продовольственного кризиса…

Как пишет Миловидов, легальной базой переворота стали Земгор и Государственная дума, а также газеты, что либо принадлежали частным монополиям, либо были аффилированы с ними. Материальные средства для революционного заговора оказались почти неограниченными, политические и пропагандистские технологии – довольно изощрёнными. Да и железные дороги России были в руках заговорщиков. Добавим к этому списку ещё одно действующее лицо – Военно-промышленный комитет во главе с Гучковым.

Почему-то именно в начале 1917 года железные дороги Российской империи стали работать так неважно, что продовольствие в города (и прежде всего в столичный Петроград) пошло с перебоями. Да так, что в феврале длинные очереди стали выстраиваться у магазинов в Петрограде, Москве и крупных промышленных центрах. Председатель Государственной думы монархист Родзянко отбил отчаянную телеграмму царю Николаю Второму.

"Ваше Императорское Величество.

…Положение России сейчас катастрофическое и вместе с тем глубоко трагическое… Со всех концов России приходят вести одна другой безотраднее, одна другой горше. Московский голова сообщает…

Москва скоро совсем не будет иметь никаких запасов муки. Не лучше положение Петрограда… О провинции, на которую внимание власти обращено, конечно, в меньшей степени, и говорить нечего. Вот несколько характерных иллюстраций. По заявлению Уральского областного военно-промышленного комитета, Пермская губ. обеспечена запасами зерна только до половины марта, после чего запасы будут все истощены, и Пермской губернии, работающей на оборону, в апреле грозит форменный голод, ибо на рынке в марте и апреле хлеба не будет. Аналогичная картина наблюдается на противоположном конце России. В совет съездов горнопромышленников Юга России поступают сообщения, что многие рудники и заводы остались почти совсем без муки и находятся под угрозой настоящего голода… Дело продовольствия страны находится в катастрофическом положении…"

* * *

Телеграмма опубликована в журнале "Красный архив", том III (10), Москва – Ленинград, 1925 г., с. 69-70. Но я цитирую её по воспоминаниям сталинского наркома торговли РСФСР Д.В. Павлова. "Стойкость. Хлеб и война. Хлеб и мир". Москва, "Политиздат", 1981 г., с. 34.

Примечательно, что сталинское руководство учло тот печальный опыт царской России. С началом войны 1941 года было сразу же организовано рациональное распределение продовольствия, с 18 июля введены карточки, систему коих создал нарком торговли СССР А.В. Любимов. (Над карточной системой и системой норм снабжения трудились две группы экономистов.) Повышенные нормы ввели для рабочих в металлургии, в добывающих отраслях, в химической и нефтяной промышленности, для работников паровозных бригад и т.д. С мая 1942 года вводится дополнительное питание для тех, кто перевыполняет нормы выработки – т.н. "второе горячее питание". Чтобы лучше обеспечить рабочих и инженеров, на заводах, шахтах и рудниках создали орсы – отделы рабочего снабжения. Орсы занимались подсобными хозяйствами, продукты от которых шли сверх снабжения по карточкам. При отраслевых наркоматах-министерствах создали управления рабочего снабжения – урсы…

* * *

Сегодняшние историки, как правило, – ярые антикоммунисты, убедительно доказывают, что на самом деле в феврале 1917-го провианта в стране хватало, особенно в глубоком тылу. В той же Сибири, к примеру. Мол, настоящий голод придёт в Россию только в 1918-м, уже при коммунистах. Так-то оно так – вот только почему-то подвоз по железным дорогам оказался из рук вон плохим. Крупные города и столица стали волноваться. Кто несёт за это ответственность? Земгор и, конечно, царский бюрократический аппарат. Судя по всему, крупный российский капитал и начал операцию саботажа, операцию по созданию продовольственной паники, каковая и должна была послужить началом революции.

И действительно: к 29 января 1917 года в Петрограде вдруг оказывается только десятидневный запас муки и трёхдневный – жиров. Как говорится, "вот оно, вот оно – хунта поработала".

Но одновременно продовольственные проблемы начались и в войсках! Они-то тоже снабжались нецентрализованно. Еду приходилось покупать за наличные на месте, у местных помещиков, крестьян и торговцев. Это приводило к тому, что армия буквально объедала прифронтовые губернии, тогда как в глубине страны продовольствие имелось.

С началом войны царское правительство было убеждено: боевые действия недолго продлятся. А потому для солдат установило такие нормы снабжения, каковые не снились советским воинам ни в 1941-м, ни в 1985-м. И нынешние солдаты той норме только позавидовать могут. Хлеба царскому солдату полагалось 1230 г в сутки, мяса – 615 г, жиров – 106 г, сахара – 68 г, овощей – 256 г. Но с начала 1916 года пришлось урезать паёк по мясу втрое, по жирам – в 2,5 раза. К концу 1916 года сокращаются нормы по хлебу, сахару и крупе. Но и этот паёк не гарантируется: на местах продуктов нет, а из глубины России, несмотря на всякие министерства, земгоры и викжели, продовольствие к фронтам подвозится из рук вон плохо.

Итак, продовольственные трудности к февралю 1917 года начались и в городах, и в войсках. Итог – трёхдневные перебои со снабжением Петрограда чёрным хлебом, и 8 марта (23 февраля по старому стилю) 1917 года в Петрограде вспыхнули забастовки. Начались погромы продуктовых лавок и магазинов. Стали возникать стихийные митинги, на которых вперемежку с лозунгом "Хлеба!" стали звучать и крики "Долой самодержавие!".

Современный историк В. Шамбаров, "повёрнутый" на антисоветчине, пишет: мол, первоначальные стачки были организованы на немецкие деньги. У таких людей на всё один ответ – "немецкие агенты". За каждым утлом и под каждым кустом. Если верить таким антисоветчикам, к 1917 году у немцев в России было миллионов этак пять агентов, причём каждый – с десятком килограммов золота. Господи, да не было у немцев в 1917-м денег, Германия сама уже голодала! А вот у англичан деньги водились. И у американских банкиров тоже. К тому же в 1905 году русские заводчики, выбивая из царя конституцию и парламент, сами организовывали забастовки на своих предприятиях. Скорее всего, так было и на сей раз: Земгор и ЦВПК работали.

Недавно молодой историк Куликов убедительно показал, что в ходе февральских событий 1917 года осуществлялся план, разработанный руководством Центрального военно-промышленного комитета во главе с Гучковым. Никакие не немецкие агенты, а они, круги абсолютно проанглийско-профранцузские, организовали "стихийные" волнения рабочих и солдат. Всё это планировалось ещё осенью 1915 года. Рабочих провоцировали на забастовки намеренным закрытием предприятий. Причём администрация занимала сочувственную позицию и даже платила рабочим вознаграждение за стачки. Каждому солдату, вовлечённому в военную организацию, платили хорошие денежки из "революционного фонда". Не туда ли пошли те самые 200 миллионов рублей, на которые недовыполнили военные заказы деятели гучковского ЦВПК? И денежки, что наварил на оборонных подрядах тот же Земгор? Их тоже прикажете считать немецкими агентами? Примечательно, что женские демонстрации 8 марта (по новому стилю), которые стали началом Февральской революции, начали не работницы с фабрик, а дамы из образованного общества, увлекая за собой простых фабрично-заводских баб.

* * *

"Эксперт", 3-9 ноября 2008 г., с. 78. Недавно я со смехом прочёл на интернет-форуме реплику одного идиота: "Все исторические шансы Россия потеряла в 1917 году, когда допустила торжество хамского отродья". Ну что ж, читатель, глядите, кто был главным хамским отродьем в те дни.

* * *

Уже на второй день умело спровоцированных русско-православными капиталистами и прочими "элитариями" волнений толпы стали нападать на городовых (полицию), переворачивать трамваи. Введённые в Петроград казаки не помогали полиции. Из толп стали звучать выстрелы по полицейским и по выведенным на улицы воинским частям. 26 февраля какие-то таинственные стрелки палили из гущи демонстраций по войскам. Провоцировали. В ответ по толпам открыли огонь солдаты Павловского и Волынского полков. Пролилась первая кровь, страсти накалились. А в казармы уже проникали агитаторы, которые упрекали шокированных произошедшим солдат одуматься и пойти вместе с народом…

Царь же, торча в Могилёве, в ставке верховного командования, узнал о беспорядках в столице только на третий день. До того министр внутренних дел Протопопов дезинформировал императора.

Но кто организовал этот бунт? "Интересно, что для революционных партий – эсеров, меньшевиков, большевиков – февральские события тоже явились неожиданностью…" (В. Шамбаров. "Белогвардейщина". Москва, ЭКСМО-"Алгоритм", 2004 г. С. 18). И вправду: Ленин торчал в Швейцарии, Троцкий – в Америке. Руководить действиями красных в России они физически не могли: не было тогда ещё ни Интернета, ни развитой телефонии, ни телевидения. Да и Ленин-то прибудет в Россию только 4 апреля.

Таким образом, к коммунистам и прочим левакам все эти таинственные организаторы стачек, агитаторы и стрелки-провокаторы Февраля отношения не имели. Не были они и еврейскими магнатами. Тогда кем же они были? Немецкими шпионами? Не смешите нас. Перед нами деятельность именно русских высокопоставленных заговорщиков, их наёмников. Земгора. Центрального ВПК. Русского высшего генералитета.

Только сами русские капиталисты, делая революцию и обладая миллионами, могли организовать всё это. Кому легче всего организовать забастовку на заводе? Да его хозяину! Благо опыт 1905 года уже имелся. И деньги у российских воротил были: они с бюджета на военных подрядах поимели сотни миллионов. Вот и резвились, сволочи. Очень, видать, им хотелось и власть захватить на волне революции и под конец войны самим себе дать жирные военные заказы. С рентабельностью в сотни процентов. Получается, что царское правительство само же профинансировало своих палачей – буржуазию, которая от прибылей на военных подрядах просто с ума посходила.

Они думали, что устроили маленький "управляемый взрыв". А оказалось, сорвали с места лавину, что затем сметёт к чёртовой маме их самих. Старая Россия моментально полетела вверх тормашками: началась вакханалия убийств и насилия.

Уже 27 февраля царское правительство попыталось распустить Государственную думу, но в тот день взбунтовались войска в Петрограде. Стали убивать офицеров. Вырвались на улицы. Хлынули в рабочие районы. Оказались разгромленными арсенал и оборонные заводы – рабочие добыли себе винтовки и патроны. Восставшие разбили семь тюрем и выпустили заключённых. Стали захватывать грузовики. Палили по чердакам, пугаясь якобы засевших там полицейских с пулемётами. Стали громить полицейские и жандармские участки. Начались поджоги зданий судов, Охранного отделения (жандармы), армейской контрразведки. Днём 27 февраля на защиту распускаемой Думы двинулись толпы мятежников, воинские части. Формируется двоевластие: Временный комитет по поддержанию порядка Думы и Петросовет. Царь вместо того, чтобы оперативно двинуться на столицу с верными войсками, перепоручает дело нерешительному старику Иванову, а сам на поезде едет в Царское Село – к семье. Он бросает ставку, выпускает все рычаги управления из рук. Но поезд с царём умело блокируется железнодорожниками – вплоть до опрокидывания вагонов.

28 февраля волнения перекинулись в окрестности столицы. В Кронштадте убит начальник порта, началось избиение офицеров матросами Балтийского флота. Ну а 2 марта под давлением генералов – командующего Северным фронтом Рузского и начальника штаба ставки верховного командования Алексеева – царь дал согласие на отречение. Накануне ночью Рузский своей властью распорядился прекратить отправку войск для подавления мятежа в Петрограде. Глава Госдумы Родзянко сказал, что революционеры в столице ставят вопрос об отречении. Слова Родзянко были немедленно подхвачены начальником штаба ставки Алексеевым. В 10 часов утра он по своей инициативе разослал циркулярную телеграмму всем командующим фронтами, в которой, изобразив положение в Петрограде в самых чёрных тонах, просил их, если они согласны с его мнением, срочно телеграфировать свою просьбу монарху об отречении. К 14 час. 30 мин. ответы всех высших начальников действующей армии были получены.

За отречение царя от престола высказались Рузский, великий князь Николай Николаевич, начштаба Алексеев, генералы Эверт, Брусилов и Сахаров, адмирал Непенин (Балтфлот). В этой компании, как вы понимаете, не было ни одного еврея и большевика. Зато масоны были. Например, Алексеев.

Полчаса спустя кадет (конституционный демократ) Милюков объявил в Таврическом дворце (резиденции Госдумы) перед сборищем случайных людей об образовании Временного правительства. На возгласы с мест: "Кто вас выбирал?" Милюков отвечал: "Нас выбрала русская революция". Поздно вечером в Псков прибыли представители думцы Гучков и Шульгин. Последний – руководитель фракции ярых монархистов и к тому же завзятый антисемит. В двенадцать часов ночи ничтожный царь передал этим самозванцам текст манифеста об отречении в пользу великого князя Михаила. Ну а потом отрёкся и Михаил, и началась долгая и кровавая смута.