Смерть Д. Ф. Устинова

Смерть Д. Ф. Устинова

23 октября 1984 г. A. C. Черняев записал в дневнике: «Был пленум ЦК. Ждали оргвопросов, их не последовало»[2110]. К сожалению, автор дневника не раскрыл содержания отмеченных им ожиданий. Однако имеются сведения, что в данном случае речь шла о Г. В. Романове[2111].

Существует мнение, будто бы отставка Н. В. Огаркова означала поражение Г. В. Романова и укрепление позиций Д. Ф. Устинова[2112].

Свидетельство этого некоторые увидели в том, что именно Д. Ф. Устинову, а не М. С. Горбачеву как фактически второму секретарю и не Н. А. Тихонову как премьеру было доверено поздравление К. У. Черненко по случаю дня рождения и вручение ему очередной Звезды Героя Социалистического Труда 27 сентября[2113], а также отсутствие Г. В. Романова на этом мероприятии[2114].

Действительно, после того, как в четверг 13 сентября Г. В. Романов вернулся из Эфиопии[2115], он исчез почти на целый месяц: 25 сентября его не было среди других членов Политбюро на юбилейном заседании Правления Союза писателей[2116], 27 сентября на чествовании К. У. Черненко[2117], 4 октября на подобном же чествовании В. В. Гришина, 5 октября на Всесоюзном совещании народных контролеров[2118]. Снова фамилия Г. В. Романова появилась на страницах «Правды» только 19 октября в сообщении о чествовании A. A. Громыко, имевшем место накануне[2119].

Однако объясняется это, по всей видимости, тем, что с понедельника 17 сентября и до воскресенья 15 октября он находился в отпуске.

Между тем пока Г. В. Романов отдыхал, заболел и попал в больницу Д. Ф. Устинов, оттуда уже не вышел.

«Смерть Устинова была в определенной степени нелепой», – пишет Е. И. Чазов, и вызвала «много вопросов в отношении причин и характера заболевания»[2120].

Что же произошло?

«Осенью 1984 года, – читаем мы в воспоминаниях Е. И. Чазова, – состоялись совместные учения советских и чехословацких войск на территории Чехословакии. В них принимал участие Устинов и министр обороны Чехословакии генерал Дзур. После возвращения с маневров Устинов почувствовал общее недомогание, появилась небольшая лихорадка и изменения в легких»[2121].

Таким образом, из воспоминаний Е. И. Чазова получается, что маршал простудился на учениях.

Однако генерал Л. Г. Ивашов, возглавлявший тогда секретариат Министерства обороны, вспоминает этот эпизод иначе: «Обычно Дмитрий Федорович уходил в отпуск в июле-августе. В этот раз – в конце сентября. Погода прохладная, но я тому свидетель: он ни в чем свой обычный режим не изменил – так же купался, гулял. В итоге простудился. Приехала медицинская бригада, Чазов и признали воспаление легких. Начали лечить – сначала на месте, потом в Москве, в ЦКБ»[2122].

Из этого явствует, что Дмитрий Федорович простудился не на учениях, а во время отдыха. Кто же прав?

Для ответа на этот вопрос следует учесть, что на военных учениях стран Варшавского Договора «Щит-84», которые проходили на территории Чехословакии, Д. Ф. Устинов был с 10 по 15 сентября[2123].

После этого 25 сентября Дмитрий Федорович принимал участие в Юбилейном пленуме Союза писателей СССР, 27 сентября вручал награды К. У. Черненко[2124], а в четверг 4 октября на чествовании В. В. Гришина его уже не было[2125].

Это дает основание думать, что он ушел в отпуск не ранее 28 сентября – не позднее 3 октября, т. е. по меньшей мере через две недели после окончания учений «Щит-84». А значит, никакого отношения к его заболеванию учения не имели.

Где же отдыхал министр обороны? «В последний в его жизни отпуск в 1984 г., – пишет Е. И. Чазов, – я долго был с ним в любимом им санатории «Волжский утес» в Жигулях»[2126]. Однако возглавлявший тогда Секретариат Министерства обороны генерал Л. Г. Ивашов утверждает, что осенью Д. Ф. Устинов отдыхал не на Волге, а на Черном море в Сочи[2127].

Здесь в воспоминаниях Е. И. Чазова мы видим ту же самую «гранитную скамейку» (и даже не одну, а две), как и в истории с болезнью Ю. В. Андропова. Понять главного кремлевского врача нетрудно. Одно дело заболеть на военных учениях, вне постоянного наблюдения врачей, другое дело – в правительственном доме отдыха. Одно дело на отдыхе под Жигулями, другое дело – в Сочи.

Но Евгений Иванович попытался скрыть не только два этих факта. Отметив «общее недомогание», «небольшую лихорадку» и «изменения в легких», он таким образом обошел стороной то, что, находясь в тепличных условиях, министр обороны заболел воспалением легких, точно так же, как за три месяца до этого тоже на юге воспалением легких заболел К. У. Черненко.

И хотя воспаление легких сразу же дает знать о себе повышением температуры (а тут у больного появилась и «лихорадка», т. е. его стало бросать то в жар, то в холод), врачи опять, как и в случае с К. У. Черненко, допустили халатность и начали лечить министра обороны только тогда, когда болезнь была запущена настолько, что его пришлось госпитализировать и везти в Москву – в ЦКБ.

Причем в своих воспоминаниях Е. И. Чазов забыл упомянуть еще об этом важном факте. Из медицинского заключения: «Устинов Д. В., 1908 г. рождения, в конце октября 1984 г. заболел воспалением легких, осложнившимся сепсисом»[2128].

Сепсис – это «инфекционное заболевание – заражение крови болезнетворными микробами»[2129]. Обратите внимание, что именно от заражения крови умер Ю. В. Андропов.

Каким образом у министра обороны возникло «заражение крови болезнетворными микробами», медицинское заключение умалчивает. Умалчивает оно и о том, что последовало после обнаружения у министра обороны «воспаления легких, осложнившегося сепсисом». Но об этом мы узнаем из воспоминаний Л. Г. Ивашова.

«Дмитрий Федорович, – вспоминает он о пребывании Д. Ф. Устинова в ЦКБ, – немного полежал там и, не долечившись, вышел на службу. Надо было проводить большое совещание руководящего состава Вооруженных сил, на котором шла речь о серьезном повороте в их стратегическом развитии. Дмитрий Федорович был основным докладчиком»[2130].

Д. Ф. Устинов был членом Политбюро. При нем постоянно находился врач, который мог проводить амбулаторное лечение и каждодневно следить за своим единственным пациентом. Между тем, как говорится в воспоминаниях Е. И. Чазова, «несмотря на проводимую терапию, вялотекущий процесс у Устинова сохранялся, нарастала общая интоксикация»[2131].

Это продолжалось до тех пор, пока Д. Ф. Устинов в буквальном смысле этого слова не свалился с ног.

«В октябре 1984 года, – вспоминал В. И. Варенников, – в Министерстве обороны как обычно подводились итоги за текущий учебный год и ставились задачи на следующий. В Москву съехалось все руководство Вооруженных Сил страны… С докладом выступил министр обороны»[2132].

Первоначально, пишет В. И. Варенников, «все шло нормально. Но минут через тридцать мы заметили, что с Дмитрием Федоровичем творится что-то неладное: лицо побледнело, речь стала прерывистой, стоял на трибуне он неуверенно. Смотрю на помощников – те тоже насторожились. А еще через три-четыре минуты он вообще умолк и закачался. Помощники быстро подошли к министру, помогли ему сесть на ближайшее кресло. Был объявлен перерыв на двадцать минут. Устинова вывели в комнату отдыха»[2133].

После этого была вызвана жена маршала Вера Дмитриевна, которая уговорила мужа «поехать в ЦКБ»[2134].

«Первые дни лечения, – отмечает Л. Г. Ивашов, – дали улучшение, но затем обнаружилось, что на фоне недолеченного воспаления легких у Дмитрия Федоровича начала развиваться трещина на сердечной аорте: последствие инфаркта, перенесенного в командировке в Группе советских войск в Германии. Было решено делать операцию на сердце»[2135].

А вот что по этому поводу говорится в медицинском заключении: «Ситуация осложнилась тем, что на этом фоне начала прогрессивно расти аневризма брюшной аорты»[2136]

Это означает, или Л. Г. Ивашова подвела память, или он был неверно информирован врачами.

Аневримзма – это локальное расширение кровеносного сосуда, в связи с чем, во-первых, в области подобного расширения возникают болевые ощущения, во-вторых, происходит утончение стенок аорты, возникает опасность частичного или полного разрыва ее ткани[2137]. В результате разрыва аневризмы кровь начинает затекать между слоями стенок аорты и расслаивать их. Если этот процесс не остановить, он ведет к полному разрыву аорты и сильному внутреннему кровотечению, которое создает угрозу жизни человека[2138].

В таких условиях, как говорится в медицинском заключении далее, «по жизненным показаниям была проведена хирургическая операция на аорте»[2139].

«Я, – вспоминает Л. Г. Ивашов, – видел, как Дмитрий Федорович вел себя перед ней. Он поговорил с Григорием Васильевичем Романовым, секретарем ЦК КПСС по военным вопросам, поставил перед ним задачи на тот случай, если не выйдет после операции живым. Определил себе преемника – маршала Сергея Леонидовича Соколова. Поговорил подробно с ним по телефону»[2140].

Операция на аорте, связанная с аневризмой, не относится к числу простых. Особенно если учесть возраст оперируемого. Как утверждает Е. И. Чазов, операция происходила «в экстремальных условиях» и «протекала тяжело», так как «в ходе ее началось массивное кровотечение в связи с так называемым состоянием фибринолиза»[2141].

Фибринолиз – это нарушение сворачиваемости крови[2142], что осложняет процесс заживания оперированных тканей. В таких условиях «больному пришлось делать переливание крови»[2143]. Несмотря на все это, операция прошла удачно. Д. Ф. Устинов остался жив.

В связи с этим обращает на себя внимание то, что в «Медицинском заключении» говорится не о разрыве аневризмы, а лишь о признаках такого разрыва: врачам удалось остановить воспалительный процесс, однако «в последующем, в период выздоровления, появились признаки разрыва атеросклеротической аневризмы брюшного отделения аорты»[2144].

Это дает основание предполагать, что тревога была ложной, а операция ненужной.

Из интервью Л. Г. Ивашова: «Операция прошла без осложнений, но приезжая после нее к Дмитрию Федоровичу с документами, я видел, что бинты у него на груди всегда пропитаны кровью. Леча от воспаления легких, врачи применяли лекарства, разжижающие кровь, что привело к ее несвертываемости. Началось отторжение печени. Итог был предрешен»[2145].

Из «Медицинского заключения»: «в послеоперационный период возникли нарушения функций печени, почек, системы свертывания крови. Интенсивная терапия эффекта не дала»[2146].

К сожалению, о пребывании Д. Ф. Устинова в больнице мы пока почти ничего не знаем. Можно лишь отметить, что «за несколько дней до смерти, видимо, чувствуя ее приближение, Д. Ф. Устинов попросил, чтобы к нему приехал К. У. Черненко. А поскольку в это время М. С. Горбачев был в Лондоне, указанная встреча могла состояться не ранее 15 – не позднее 19 ноября[2147].

Имеются также сведения, что за четыре дня до смерти, т. е. около 16 декабря Д. Ф. Устинов разговаривал по телефону с маршалом В. Петровым: речь шла о его поездке во Вьетнам[2148].

Это означает, что за несколько дней до смерти Дмитрий Федорович находился в сознании.

А затем, как говорится в «Медицинском заключении», «в условиях нарастания печеночной и почечной недостаточности, выраженных обменных и дистрофических изменений в органах 20 декабря в 19 часов 35 минут наступила смерть от остановки сердца»[2149].

Завершая свой рассказ о болезни Д. Ф. Устинова, Л. Г. Ивашов делает такой вывод: «Трудно говорить, было ли это несчастным стечением обстоятельств или закамуфлированным устранением с политической арены руководителя сталинской школы». Считая подозрительной смерть маршала, Л. Г. Ивашов отмечает: «В Чехословакии в это же время с таким же примерно диагнозом умер министр обороны Дзур, которого мы знали как верного коммуниста»[2150].

Этот факт нашел отражение и в воспоминаниях Е. И. Чазова: «Удивительное совпадение – приблизительно в то же время, с такой же клинической картиной заболевает и генерал Дзур»[2151].

Хоронили Д. Ф. Устинова 24 декабря[2152]. К. У. Черненко побывал на прощании с покойным[2153], но на похоронах не присутствовал[2154]. Некоторые зарубежные журналисты объяснили это тем, что в день похорон был сильный мороз, температура воздуха опустилась до 24 градусов[2155].

27 декабря К. У Черненко принял участие во вручении наград некоторым советским писателям[2156] и вскоре после этого снова оказался в больнице. Это, по всей видимости, был второй раз, когда его, по словам Н. Дебилова, выносили из рабочего кабинета на носилках. «С декабря, – констатировал его помощник В. Печенев, – он находился в больнице почти безвыездно»[2157].