Глава пятидесятая Старые враги

Глава пятидесятая

Старые враги

Между 783 и 727 годами до н. э. происходит падение Ассирийской империи — но Тиглатпаласар III восстанавливает ее

В 783 году Саламанасар IV пришел на трон Ассирии и правил девять лет. Очень не по-ассирийски он похвастался всего несколькими триумфами. Лишь небольшая горсточка надписей о победах и покоренных врагах, которая сохранилась до нашего времени, заставляет предположить, что большую часть своего времени он проводил, пытаясь сдерживать вторжения в Ассирию.

Тем временем Дамаск вырос в столицу Арамейского царства, называвшегося в самых древних повествованиях «Сирия», и сирийцы были достаточно сильными, чтобы нападать на границы Ассирии, предпочитая этот способ действий другим.^‹551› В одной из таких последних битв с сирийцами Салманасар IV вынужден был даже заключить союз с царем Израиля Иеровоамом II, чтобы отбиться от них.^‹552›

Он также получил новую проблему в лице врага на севере. В горах над Ассирией хурриты, которые когда-то принадлежали к старой империи Митанни, построили маленькое племенное царство. После падения Митанни ассирийцы совершали рейды в лесные пограничные хурритские районы, добывая здесь металл, лес и рабов. За несколько веков до того Салманасар I хвастался, что разграбил пятьдесят одно хурритское поселение, украл товары и похитил юношей: «Их юношей я отобрал и взял на службу — самая тяжелая из всех дань за все время, что я налагал на них».^‹553›

^{Ассирия и ее противники}

Перед лицом этих постоянных вторжений с равнины люди гор были вынуждены организовать коалицию. Они заимствовали ассирийскую письменность для своих записей и ассирийские царские обычаи для своих царей; вражеская империя дала им образец для их собственной.^‹554› Ассирийцы называли их страну Урарту; имя это все еще сохраняется в названии высочайшей горы на древней территории этого народа — горы Арарат.

По сравнению с ассирийскими войсками солдаты Урарту были мошкарой, роящейся вокруг слона. Но ассирийские нападения на укрепления, охранявшие горные проходы в Урарту, оказались безуспешными.

Застряв на обоих фронтах, западном и северном, Салманасар IV испытывал все большие трудности, постепенно теряя власть над Вавилоном. Город изъявлял все меньше желания подчиняться ассирийскому правителю. Теперь кучка халдейских военачальников билась за его трон, а ассирийский наместник, похоже, сбежал.

В других провинциях на далеких флангах Ассирийской империи правители начали действовать самостоятельно, как мелкие царьки, не согласовываясь с Кальху; правитель Мари в своих анналах даже датирует события в его владениях годами своего правления, вовсе не упоминая «центрального» царя.^‹555› При правлении сына Салманасара IV несколько правителей поднимали мятежи, заставляя ассирийские войска выступать к своему городу. А во времена внука Салманасара царь Урарту хвастал в своих надписях, что он «завоевал землю… Ассирии».^‹556›

Урарту действительно сумел расширить свою власть не только на юг, в земли, когда-то удерживаемые Ассирией, но и далеко на запад. В этих землях жители строили свои укрепления на самых высоких вершинах — они были горцами, и не были счастливы, если не могли стоять высоко и видеть все вокруг. Теперь границы Урарту включали в себя большую часть древней хеттской территории, а Сардури I, царь Урарту, отправил послов на восток, чтобы заключить союз с племенами мада и парса против Ассирии.

Имея против себя такие силы, внук Салманасара IV, Аш-шур-нирари V, мог лишь пытаться поддерживать безопасность высокогорья. И даже в этом он не преуспел. Внутренние стены Ашшура, последняя линия защиты города от вторжения, начали разрушаться и осыпаться из-за отсутствия надлежащего ухода. Ни один чиновник или правитель, даже царь, не издало приказа о восстановлении стен; население Ашшура собирало упавшие камни и строило из них собственные дома.^‹557›

Немногим лучше обстояли дела в Кальху, имперской столице: семь лет своего правления наместник Кальху, человек по имени Пул, организовывал мятежи против царя. Он, вероятно, приходился каким-то кузеном царю, так как ему доверили управлять самой столицей. Но если Ашшур-нирари V надеялся пользоваться его лояльностью благодаря кровному родству, то он просчитался. Пул использовал слабость венценосного родича, чтобы собрать собственных сторонников и убить не только Ашшур-нирари V, но и его семью. Он совершил переворот в начале мая 746 года. Взойдя на трон, он взял себе новое имя, которое напоминало о былой славе Ассирии: Тиглатпаласар, третий царь с таким именем.[162]

Почти одновременно новый и сильный царь взял трон в Вавилоне.

Набопаласар был халдеем. Однако он смог взять под контроль Вавилон, затем подавил мятежи и успокоил недовольства. Историческое предание, сохраненное греками, настаивает, что мощь Вавилона во время его правления позволила расцвести науке астрономии. На деле греки были настолько уверены в халдейских знаниях, лежащих в основании их собственной астрономической науки, что имели склонность использовать слова «халдейский» и «астрономия» как взаимозаменяемые — эта тенденция распространилась по всему древнему миру. Именно по этой причине библейская книга Даниила сообщает, что Навуходоносор II, правивший Вавилоном двести лет спустя, созывал своих «халдеев» вместе с другими мудрецами царства, когда ему требовался совет.

В течение всего его пребывания на троне вавилонские писцы составляли и хранили таблички, фиксировавшие астрономические наблюдения и соотносившие их с ежедневными данными о погоде, уровнем Тигра и Евфрата, с ценами на зерно и другими важными товарами: это было признаком не только мирного существования города, но также увеличения его богатства.^‹558›

Взяв Ассирию под свой контроль, Тиглатпаласар III сразу же направился на юг, к Вавилону, и предложил себя в союзники Набопаласару. У него были проблемы на севере, востоке и западе, и ему не нужен был враг еще и на юге. Набопаласар принял альянс, и Тиглатпаласар III послал ассирийских солдат, чтобы помочь новому царю Вавилона подавить халдейское и арамейское сопротивление его правлению.

Но вожди халдеев и арамеев перестали платить дань и Тиглат-паласару, и Набопаласару. «Города Вавилонии на берегу Нижнего моря я присоединил, — хвастался Тиглатпаласар в своих анналах, — я присоединил их к Ассирии, я поставил над ними своего евнуха в качестве правителя».^‹559› Севернее Вавилона, там, где арамеи были подавлены, Тиглатпаласар построил новый город и назвал его Кар-Ашшур, или «Стена Ашшура». Предполагалось, что этот город должен был помогать защищать Вавилон от кочевников, пытающихся проникнуть в земли Набопаласара. В действительности он стал ашшурским форпостом в Вавилонии, набитым ассирийским чиновниками, охраняемым ассирийскими солдатами и населенным ассирийскими переселенцами. «Я назвал его Кар-Ашгиур, — объясняют анналы Тиглатпаласара. — Я вселил туда людей из заграничных земель, завоеванных мною, я обложил их данью, и я стал считать их жителями Ассирии».^‹560› Когда Тиглатпаласар вернулся домой, он объявил себя (как Шамши-Адад V до него) «Царем Шумера и Аккада».

Набопаласар на юге держал свое слово. До тех пор, пока ассирийский царь не претендовал на его корону, он, похоже, не слишком беспокоился о том, какими титулами хвастает союзник.^‹561› Тиглатпаласар, в свою очередь, был склонен оставить прямое управление Вавилоном Набопаласару. У него было другое занятие.[163] Он намеревался заменить мятежных правителей далеких провинций вновь назначенными чиновниками, от которых требовалось высылать ему регулярные отчеты; он создал для этой цели прообраз «пони-экспресса», системы почтовых станций, через которые сменявшиеся всадники могли доставлять отчеты во дворец в должное время.

Затем, приведя в порядок собственные владения, он повернул свой взгляд на север, где государство Урарту укрепляло свои провинции, которые некогда принадлежали Ассирии. Они проложили свои пути на юго-запад до Каркемиша. Даже город Арвад дальше на юге, официально связанный с Ассирией договором, теперь присоединился к Урарту в качестве союзника.^‹562›

Тиглатпаласар осадил Арвад. Борьба была продолжительной и кровавой с обеих сторон. Через два года город пал окончательно.

Записи Тиглатпаласара говорят, что он провел 740 год в Арваде — царь устроил в завоеванном городе временную резиденцию, используя его как базу для продолжения войны с Урарту. К 735 году ассирийцы достигли центра государства Урарту, и урартский царь Сардури I с его солдатами был оттеснен к своей столице. «Ущелья и кручи гор забил я [их телами], — хвастал Тиглатпаласар III на языке, который теперь известен как „правительственный диалект“. Он добавляет в описание и особую нотку: — Сардури, чтобы спасти свою жизнь, сбежал ночью, и больше его не видели… до моста через Евфрат, до границы его земель у преследовал я его».^‹563›

Тут Тиглатпаласар остановился. Сардури смог удержать оставшиеся земли и власть в области, которая когда-то была северной частью его царства. Юг остался в руках Ассирии.

Перекраивание Тиглатпаласаром III политической карты привело к созданию новой страны. Его новая провинция включила в себя земли восточных фригийских племен в центре Малой Азии. Теперь западные племена собрались в коалицию, объединившись перед лицом врага на востоке во Фригийское царство. Таким образом, Тиглатпаласар III совершенно непреднамеренно создал новую нацию, чей первый зафиксированный в надписях царь звался Мидасом.

Кем бы ни был Мидас, история о его вступлении на политическую арену стала известна лишь во времена Александра Великого, то есть на четыреста лет позднее. Прибыв во Фригию, Александр обнаружил там древнюю телегу с парой волов, привязанных к дышлу телеги огромным узлом. Это, сказали ему, была повозка первого царя Фригии. Фригийцы, не имея вождя, спросили оракула, кто должен стать их царем; оракул ответил, что первый человек, который приедет сюда на телеге, и будет избранником богов. В это время в деревне появился крестьянин по имени Мидас, прибывший именно на этой телеге.[164] Его немедленно короновали царем и в благодарность посвятили телегу Зевсу.^‹564›

Согласно Геродоту, Мидас послал предложение Дельфийскому оракулу занять его трон — один из нескольких негреческих правителей, которые поступили так.^‹565› Согласно другой легенде, Мидас женился на греческой женщине из Кимэ. Обе эти истории показывают, что фригийцы много торговали с ионическими городами и побережьем Малой Азии. Их столицей стал город Мидас, названный по имени царя, а само имя «Мидас» стало традиционным царским именем.

Эта торговля сделала Фригию очень богатой. Старое греческое предание о Мидасе, в котором ему даруется волшебное умение превращать в золото все, до чего он дотронется, хранит трепет ионических купцов перед богатством фригийских царей; ужасный финал, в котором золотое прикосновение Мида-са превращается в проклятие, отражает их зависть по поводу этого богатства.

Пока Фригия росла, Тиглатпаласар вел кампании против своих традиционных врагов. Он двинулся на восток и снова завоевал мятежные племена парса и мада. Одержав эту победу, он выступил против беспокойного Запада. Когда царь Израиля, некто Менахем, увидел на горизонте ассирийские войска, он выслал им навстречу сорок тонн серебра, чтобы купить уход врагов.^‹566› Иудея пошла на еще большее: царь Ахаз обобрал храм Соломона и отослал все священные предметы Тиглатпаласару в качестве жеста покорности, а затем предложил ассирийцам стать союзником против Израиля.

В битве, которая последовала вслед за этим, Израиль потерял большинство своих северных районов в пользу Ассирии. Теперь Тиглатпаласар правил Сирией и контролировал как Израиль, так и Иудею; Запад его больше не тревожил.

До сих пор Тиглатпаласар обращал мало внимания на Вавилон, но теперь Набопаласар умер, и город погрузился в хаос гражданской войны. Тиглатпаласар, который только что завоевал Дамаск, обратил внимание на беспорядок и решил, что пришло время наконец-то сделать Вавилон частью своего царства.

Когда Тигларпаласар пересек северную границу земель Вавилона и направился вдоль Тигра к столице, страна разделилась надвое. Пока он продвигался, вавилонские города спорили друг с другом: должны ли они признать власть ассирийского монарха или же подняться на борьбу (возможно, бесполезную) за свою независимость? Северные города склонялись принять ассирийское владычество. Это был благоразумный шаг для тех, кто жил прямо возле южной границы Ассирии — но их готовность подчиниться Тиглатпаласару предполагает, что местные жители больше симпатизировали обычаям и богам ассирийцев, чем семитских халдеев, которые сражались за вавилонский трон.

Зная это, Тиглатпаласар послал перед собой в Вавилон чиновников с инструкцией добиться от горожан Вавилона изъявления покорности. Они отослали Тиглатпаласару свой отчет о ходе кампании в письме, обнаруженном в Кальху в 1952 году:

«Царю, моему господину, от его слуг Самас-бунаи и Набу-итера. Мы прибыли в Вавилон двадцать восьмого и остановились у ворот Мардука. Мы говорили с вавилонянами и сказали: „Почему вы действуете против нас, на пользу халдеям? Их место с их халдейскими соплеменниками. Вавилон, оказывающий честь халдеям! Наш царь утвердит ваши права как горожан Вавилона“. Горожане нам ответили: „Мы не верим царю, который далеко“, — но они покорятся прибывшему царю».^‹567›

Самас-буная и Набуитер разыграли национальную карту, и Вавилон предпочел Ассирию халдеям.

Халдейский царь, который занимал вавилонский трон, бежал, и Тиглатпаласар прошел мимо Вавилона дальше на юг. Он задержался только у Сапеа — города, укрытого тремя концентрическими стенами. Внешняя, самая низкая, была пятнадцати футов высотой, остальные поднималась выше и выше. Ассирийский рельеф изображает осаду и разграбление города. Лучники, стреляющие со стен города; штурм города ассирийцами; тела убитых, сваленные в окружающий город ров; рыдающие женщины и дети, которых угоняют в рабство.^‹568›

Затем Тиглатпаласар вернулся в Вавилон и с триумфом вступил в город. Он объявил себя царем и поклялся в верности великому вавилонскому богу Мардуку на праздновании Нового, 728 года. Халдеи со всей страны, пришедшие в ужас от падения Сапеа, поспешили в Вавилон приветствовать своего нового царя.

Среди них был местный военачальник по имени Меродах-баладан. Тиглатпаласар особо отмечает, что он являлся «царем прибрежных земель, который не подчинялся ни одному из царей, моих отцов, и не целовал их ноги». Но теперь он поклялся в верности ассирийскому владыке — и принес в качестве дани чудесные подарки: золотые ожерелья, драгоценные камни, бревна ценного дерева, разноцветные одеяния и домашний скот.^‹569›

Меродах-баладан поклялся в верности Ассирии, скрестив пальцы позади спины, но Тиглатпаласар III тогда этого не знал.^‹570› Он был переполнен эмоциями — царь Вавилона и Ассирии одновременно; чтобы продемонстрировать свою власть, он приносил жертвы богам Вавилона в каждом большом городе:

«В Сиппареу Ниппуре, Вавилоне, Борсиппе, Куту у Кише, Дилбате и Эрихе, — записал он, — я принес чистые жертвы…великим богам… и они приняли мои приношения. Широкую землю [Вавилонию] я принял под свою власть, и установил над ней свое управление».^‹571›

Он стал первым ассирийским монархом, который появился в списке собственно царей Вавилона — первым, кого жители Вавилона признали в качестве собственного царя. Однако все формулы приветствия монарху умудрились четко зафиксировать тот факт, что он не имеет права на трон.

Сравнительная хронология к главе 50

Данный текст является ознакомительным фрагментом.