Глава девятая МАРШАЛ ТИТО И ЮГОСЛАВИЯ
Глава девятая МАРШАЛ ТИТО И ЮГОСЛАВИЯ
Читатель должен вернуться теперь к рассказу о мрачных и грозных событиях, который на время заслонила основная нить повествования. С момента вторжения и завоевания Югославии гитлеровцами в апреле 1941 года эта страна стала ареной страшных событий. Смелый юноша-король нашел убежище в Англии вместе с теми министрами принца Павла[71] и другими лицами, которые не пожелали подчиниться немцам. В горах снова разгоралась свирепая партизанская война, какую сербы веками вели против турок. Генерал Михайлович одним из первых начал эту борьбу и скоро стал самым видным деятелем партизанского движения, а вокруг него сплотились уцелевшие представители югославской элиты. В вихре международных событий их борьба почти совсем не обращала на себя внимания. Михайловичу, как партизанскому вождю, очень мешало то, что многие из его сторонников были люди хорошо известные, имевшие родственников и друзей в Белграде, имущество и связи в разных местах. Немцы проводили политику кровавого шантажа. Они мстили за действия партизан, расстреливая в Белграде по 400-500 специально отобранных людей. Под давлением этого Михайлович постепенно занял такую позицию, что некоторые из его командиров договаривались с германскими и итальянскими войсками, что те оставят их в покое в тех или иных горных районах, они же в свою очередь почти ничего или вообще ничего не будут предпринимать против врага. Тот, кто остался непоколебим в подобных тяжелейших условиях, может клеймить Михайловича, однако история, более справедливая, не вычеркнет это имя из списка сербских патриотов. К осени 1941 года сопротивление сербов германскому террору стало чисто символическим. Национальная борьба могла продолжаться лишь благодаря врожденной доблести простого народа, а в ней недостатка не было.
Неистовая, ожесточенная война за существование, война против немцев пламенем разгорелась среди партизан. Среди них выдающуюся, а вскоре и доминирующую роль стал играть Тито. Тито, как он называл себя, был обученный в Советском Союзе коммунист, который, до того как Россия подверглась вторжению гитлеровцев и после нападения на Югославию, разжигал политические забастовки на далматинском побережье в соответствии с общей политикой Коминтерна. Но как только в его душе и мыслях коммунистическая доктрина слилась воедино со жгучей любовью к родной стране, переживавшей страшные муки, он стал вождем, и к нему примкнули люди, которым нечего было терять, кроме своей жизни, которые были готовы умереть, но умереть, уничтожая врага. Это поставило перед немцами проблему, которую нельзя было разрешить посредством массовых казней видных или состоятельных людей. Они оказались лицом к лицу с отчаянными людьми. Партизаны под командованием Тито вырывали оружие из рук немцев. Численность их быстро росла. Никакие самые кровавые репрессии против заложников или деревень не останавливали их. Для них речь шла о смерти или свободе. Вскоре они начали наносить тяжелый ущерб немцам и стали хозяевами обширных районов.
Движение партизан должно было неизбежно вступить в острейший конфликт с теми из их соотечественников, которые сопротивлялись кое-как или заключали сделки с общим врагом о неприкосновенности. Партизаны сознательно нарушали любые соглашения, которые заключали с врагом четники — так назывались сторонники генерала Михайловича. Тогда немцы стали расстреливать заложников из числа четников, а четники в отместку партизанам стали доставлять немцам сведения о партизанах. Все это происходило от случая к случаю и не поддавалось никакому контролю в этих диких гористых районах. Это была еще одна трагедия на фоне общей трагедии.
Насколько это было возможно, я, занятый другими делами, следил и за этими событиями. Если не считать ничтожных количеств припасов, сброшенных с самолетов, мы ничем не могли помочь. Наш штаб на Среднем Востоке отвечал за все операции на этом театре военных действий и имел систему агентов и офицеров связи для поддержания контакта со сторонниками Михайловича. После того как летом 1943 года мы ворвались в Сицилию и Италию, мысль о Балканах и особенно о Югославии ни на минуту не покидала меня. До тех пор наши посланцы добирались лишь до отрядов под командованием Михайловича, который представлял официальное движение сопротивления немцам и югославское правительство, находившееся в Каире. В мае 1943 года мы предприняли новый ход. Было решено послать небольшие группы английских офицеров и военнослужащих сержантского состава для установления контакта с югославскими партизанами, несмотря на тот факт, что между ними и четниками шла ожесточенная борьба, и несмотря на то, что Тито вел войну как коммунист — не только против немецких захватчиков, но и против сербской монархии и Михайловича. В конце месяца капитан Дикин, преподаватель Оксфордского университета, который помогал мне в течение пяти лет перед войной в моей литературной работе, был переброшен из Каира и сброшен на парашюте, чтобы создать миссию при Тито. За этим последовали другие английские миссии, и к июню было собрано много данных. Комитет начальников штабов доложил 6 июня: «Из данных, имеющихся в военном министерстве, явствует, что четники безнадежно скомпрометировали себя своими связями с осью в Герцеговине и Черногории. Во время недавних боев в районе Черногории силы держав оси сдерживали организованные партизаны, а не четники».
К концу месяца мое внимание привлек вопрос о том, как достичь наилучших результатов с помощью местного сопротивления державам оси в Югославии. Затребовав полную информацию, я созвал под своим председательством 23 июня на Даунинг-стрит совещание начальников штабов. Во время обсуждения я подчеркнул, какое большое значение имеет оказание всемерной поддержки югославскому движению против держав оси, которые держали в этом районе около 33 дивизий. Этот вопрос имел такое значение, что я отдал распоряжение, чтобы то небольшое число дополнительных самолетов, которое было необходимо для увеличения нашей помощи, было выделено, если это нужно, за счет бомбардировок Германии и противолодочной войны.
7 июля, накануне нашей высадки в Сицилии, я обратил внимание генерала Александера на эти возможности.
Премьер-министр — генералу Александеру 7 июля 1943 года
"Я полагаю, что вы читали о недавних ожесточенных боях в Югославии и о широко распространенном саботаже и начале партизанской войны в Греции. Албания также должна быть благодатной почвой.
Все это образовалось без всякой поддержки со стороны Великобритании, если не считать нескольких посылок, сброшенных на парашютах. Если мы сможем захватить вход в Адриатику, чтобы иметь возможность посылать хотя бы небольшое число судов в порты Далмации или Греции, пламя пожара может охватить все Западные Балканы, и это поведет к далеко идущим последствиям. Все это, однако, еще дело будущего".
Две недели спустя я изложил свои мысли о том, как следует поддерживать необходимую связь между Балканским и Итальянским театрами военных действий, в следующей важной телеграмме:
Премьер-министр — генералу Александеру 22 июля 1943 года
"Я вместе с представителями комитета начальников штабов отправляюсь на встречу с президентом, которая состоится до 15 августа в Канаде. Таким образом, мы все будем на месте в момент, когда Сицилия, возможно, будет очищена…
Я посылаю вам с офицером полный отчет, который я подготовил, о чудесном сопротивлении, оказываемом так называемыми партизанами — сторонниками Тито в Боснии, и об энергичных хладнокровных маневрах Михайловича в Сербии. Кроме того, существует партизанское движение сопротивления в Албании, а в последнее время и в Греции. Немцы не только перебрасывают на Балканский полуостров новые дивизии, но и постоянно улучшают качество и подвижность этих дивизий и поддерживают местных итальянцев. Противник не может обойтись без этих сил, и, если Италия рухнет, немцы не смогут нести сами все бремя. Действуя в направлении Балкан, можно добиться очень многого.
Ничто по своему значению не может сравниться с захватом Рима, а, захватив Рим, мы позже получим возможность полностью использовать все преимущества, которые даст освобождение Балкан… Падение Италии, его влияние на других сателлитов Германии и, как следствие этого, полное одиночество Германии могут дать решающие результаты в Европе, особенно если учесть, какую огромную мощь обнаружили русские армии.
Я посылаю эту телеграмму, чтобы полностью ознакомить вас с моей точкой зрения, которая, я полагаю, целиком совпадает с точкой зрения комитета начальников штабов".
Перед отъездом в Квебек я решил расчистить путь для дальнейших действий на Балканах, назначив старшего офицера для руководства более крупной миссией связи с партизанами на месте. Этому офицеру было дано право представлять непосредственно мне свои рекомендации насчет наших дальнейших действий в отношении этих партизан.
Премьер-министр — министру иностранных дел 28 июля 1943 года
«Член парламента Фицрой Маклин — человек смелый, обладающий парламентским статусом и опытом работы в министерстве иностранных дел. Он поедет в Югославию и будет работать с Тито. Мы посылаем его в звании бригадира. По-моему, мы должны остановиться на кандидатуре Маклина и поставить его во главе любой миссии, которую сейчас предполагается создать, дав в помощь ему хорошего штабного офицера. Мы хотим иметь смелого посла-руководителя при этих отважных и преследуемых партизанах».
Эта миссия была сброшена с парашютами в Югославии в сентябре 1943 года и обнаружила, что положение революционизировалось. Известие о капитуляции Италии дошло до Югославии лишь через официальные радиопередачи. Но, несмотря на полное отсутствие какого-либо предупреждения с нашей стороны, Тито предпринял быстрые и плодотворные действия. В течение нескольких недель шесть итальянских дивизий были разоружены партизанами, а две другие перешли на их сторону, чтобы вместе с ними сражаться против немцев. Получив итальянское снаряжение, югославы смогли вооружить еще 80 тысяч человек и оккупировать на время большую часть побережья Адриатического моря. Таким образом, возникла перспектива укрепления нашего общего положения в Адриатическом море по отношению к итальянскому фронту. Югославская партизанская армия, насчитывавшая к тому времени 200 тысяч человек, хотя и сохраняла в основном свой партизанский характер, вела теперь широкие действия против немцев, которые с возраставшей яростью продолжали свои жестокие репрессии.
Одним из результатов этой активизации действий в Югославии было обострение конфликта между Тито и Михайловичем. Растущая военная мощь Тито ставила во все более острой форме вопрос о дальнейшем положении югославской монархии и эмигрантского правительства. До самого конца войны в Лондоне и в Югославии прилагались искренние усилия с целью достичь рабочего компромисса между обеими сторонами. Я надеялся, что русские сыграют в этом отношении роль посредника. Когда в октябре 1943 года Иден приехал в Москву, вопрос о Югославии был поставлен на повестку дня конференции. На заседании 23 октября он сделал откровенное и честное заявление о нашей позиции в надежде добиться выработки общей политики союзников в отношении Югославии; но русские не проявили желания ни делиться информацией, ни обсуждать план действий.
Даже по истечении многих недель я не видел перспективы достижения какого бы то ни было рабочего соглашения между враждующими группировками в Югославии.
В конце ноября Тито созвал политический конгресс своего движения в Яйце, в Боснии, и не только создал временное правительство, «которому принадлежит исключительное право представлять югославскую нацию», но также официально лишил королевское югославское правительство, находившееся в Каире, всех его прав. Королю было запрещено возвращаться в страну до ее освобождения. Партизаны, вне всякого сомнения, заняли положение ведущего элемента сопротивления в Югославии, особенно со времени капитуляции Италии. Но было важно, чтобы в атмосфере оккупации, гражданской войны и эмигрантской политики не было принято никаких непоправимых политических решений по поводу будущего Югославии. Трагическая фигура Михайловича стала главным препятствием. Нам приходилось поддерживать тесную военную связь с партизанами, и поэтому требовалось убедить короля сместить Михайловича с его поста военного министра. В начале декабря мы перестали официально поддерживать Михайловича и отозвали английские миссии, действовавшие на контролируемой им территории.
Югославские дела рассматривались на Тегеранской конференции именно на этом фоне. Хотя три союзные державы решили оказать партизанам максимальную поддержку, Сталин заявил, что роль Югославии в войне является маловажной, и русские даже оспаривали наши данные относительно числа дивизий держав оси на Балканах. Однако в результате инициативы Идена Советское правительство согласилось послать к Тито русскую миссию. Оно также пожелало сохранять контакт с Михайловичем.
По возвращении из Тегерана в Каир я повидался с королем Петром и рассказал ему о силе и значении партизанского движения, сказав, что ему, возможно, придется вывести Михайловича из своего кабинета. Единственная надежда короля на возвращение в Югославию заключалась бы в достижении при нашем посредничестве какой-то временной договоренности с Тито — без всяких проволочек и прежде, чем партизаны расширят свою власть в стране. Русские также заявили о своей готовности добиваться какого-то компромисса. 21 декабря советский посол вручил Идену следующее послание[72].
«Советское правительство знает, что в настоящее время существуют весьма напряженные отношения между маршалом Тито и Национальным комитетом освобождения Югославии, с одной стороны, и королем Петром и его правительством — с другой. Взаимные нападки и резкие обвинения с обеих сторон, особенно за последнее время, привели к открытым военным действиям, которые вредят делу борьбы за освобождение Югославии. Советское правительство разделяет точку зрения английского правительства, что в интересах борьбы югославского народа против немецких захватчиков необходимо приложить усилия, чтобы найти основу для сотрудничества между обеими сторонами. Советское правительство видит, какие большие трудности стоят на пути осуществления этой задачи, но оно готово сделать все возможное, чтобы найти компромисс между двумя сторонами с целью объединить все силы югославского народа в интересах общей борьбы союзников».
Я получил почти единодушный совет насчет того, какого курса действий следует держаться в этом неприятном положении. Офицеры, служившие при Тито, и руководители миссий при Михайловиче нарисовали одинаковую картину. Английский посол при королевском югославском правительстве Стивенсон также поддерживал эту точку зрения. Он телеграфировал 25 декабря министерству иностранных дел:
«Наша политика должна основываться на трех новых факторах: Партизаны будут правителями Югославии. Они так важны для нас в военном отношении, что мы должны оказывать им полную поддержку, подчиняя политические соображения военным. Крайне сомнительно, сможем ли мы впредь рассматривать монархию как объединяющий элемент в Югославии».
Этот кризис в югославских делах давил на меня в то время, когда я лежал больной в Маракеше. Маклин, который был со мной в Каире, должен был теперь вернуться в Югославию. Он очень хотел, чтобы мой сын был с ним, и было решено, что Рандольф присоединится к миссии, спустившись на парашюте.
Премьер-министр — министру иностранных дел 29 декабря 1943 года
«Рандольф, который ждет сейчас, чтобы его сбросили в Югославии, оставил для меня следующую записку, датированную 25-м текущего месяца. Она кажется мне разумной и представляет в значительной мере Вашу и мою точку зрения. Несомненно, требуются две вещи: 1) Немедленный отказ правительства его величества от поддержки Михайловича, и по возможности это должен сделать король Петр. 2) Немедленное возвращение Маклина в штаб Тито, чтобы попытаться: а) добиться максимальных военных выгод из создавшегося положения и б) изучить, каких преимуществ можно добиться для короля в новой ситуации, которая создастся после отставки Михайловича».
Я высказал свои собственные взгляды и включил проект ответа Тито.
Премьер-министр — министру иностранных дел 30 декабря 1943 года
"Нет никакой возможности добиться сейчас, чтобы Тито признал короля Петра в обмен на отказ от Михайловича. Как только Михайловича не будет, шансы короля значительно увеличатся, и мы сможем отстаивать его дело в штабе Тито. Я считал, что в Каире мы все были согласны в том, чтобы посоветовать Петру уволить Михайловича до конца года. Все сказанное Дикином и Маклином и все полученные сообщения показывают, что он активно сотрудничает с немцами. Мы никогда не сведем эти стороны, пока не только мы, но и король не отмежуется от него.
Пожалуйста, дайте мне знать, должен ли я отправить нижеследующее послание, или же я должен послать лишь дружеское выражение признательности[73] . В последнем случае я опасаюсь, что мы упустим благоприятную возможность для установления личных отношений между мной и этим человеком, имеющим для нас большое значение.
Я не хочу, чтобы это частное послание путешествовало между Соединенными Штатами и Сталиным, что к тому же приведет к задержке. Если только вы не возражаете, я намерен послать это в виде письма воздушной почтой в Бари Маклину, который доставит его по назначению. Он и Рандольф будут сброшены через несколько дней. Дайте мне также знать, в какой форме вы откажетесь от Михайловича, и попросите короля сделать это. На мой взгляд, это единственный шанс Петра".
Министр иностранных дел согласился, и я написал Тито, который прислал мне поздравление по случаю моего выздоровления.
Африка, 8 января 1944 года
"Очень благодарен вам за любезное письмо по поводу моего здоровья от вас лично и от героической патриотической партизанской Югославии.
… Перед нами стоит одна общая высшая цель, а именно — очистить землю Европы от грязного нацистско-фашистского пятна. Вы можете быть уверены, что у нас, англичан, нет никакого желания диктовать будущий образ правления Югославии. В то же время мы надеемся, что все сплотятся как можно теснее для разгрома общего врага, а потом решат вопрос о форме правления в соответствии с волей народа.
Я решил, что английское правительство не будет оказывать дальнейшей военной поддержки Михайловичу и будет помогать только вам, и мы будем рады, если королевское югославское правительство устранит его из своих органов. Король Петр II, однако, мальчиком вырвался из предательских когтей регента принца Павла и прибыл к нам как представитель Югославии и как юный принц в беде. Со стороны Великобритании было бы не по-рыцарски и нечестно отступиться от него. Не можем мы требовать от него и того, чтобы он порвал все связи со своей страной. Я надеюсь поэтому, вы поймете, что мы во всяком случае сохраним официальные отношения с ним, оказывая вам в то же время всю возможную военную помощь. Я надеюсь также, что полемика прекратится и с той и с другой стороны, так как она только помогает немцам. Вы можете быть уверены, что я буду действовать в самом тесном контакте с моими друзьями маршалом Сталиным и президентом Рузвельтом. И я искренне надеюсь, что военная миссия, которую Советское правительство посылает в ваш штаб, будет действовать в такой же гармонии с англо-американской миссией под командованием бригадира Маклина. Пожалуйста, переписывайтесь со мной через бригадира Маклина и сообщите мне, чем, по-вашему, я могу помочь, ибо я, конечно, сделаю все, что только смогу.
Я горячо надеюсь на то, что конец ваших страданий недалек и скоро вся Европа будет освобождена от тирании… "
Прошел почти месяц, прежде чем 3 февраля 1944 года я получил ответ.
Маршал Тито — премьер-министру
"Ваше превосходительство!
Ваше послание, доставленное бригадиром Маклином, служит ценным доказательством того, что наш народ имеет в своей сверхчеловеческой борьбе за свободу и независимость верного друга и союзника, который глубоко понимает наши нужды и наши чаяния. Для меня лично ваше послание особенно лестно, ибо оно говорит о том, что вы высоко цените нашу борьбу и усилия Народно-освободительной армии. Помощь, оказанная нашими союзниками, весьма помогает нам на поле боя. Мы надеемся также получить с вашей помощью тяжелое вооружение (танки и самолеты), которые необходимы нам на данном этапе войны и ввиду нынешней мощи Народно-освободительной армии.
Я вполне понимаю ваши обязательства по отношению к королю Петру II и его правительству, и я постараюсь, насколько это позволяют интересы нашего народа, избегать ненужной политики и не причинять неудобства нашим союзникам в этом вопросе. Я заверяю вас, однако, ваше превосходительство, что внутриполитическое положение, создавшееся в этой тяжелой борьбе за освобождение, это не только средство для осуществления домогательств отдельных лиц или какой-то политической группы, но и результат непреодолимого стремления всех патриотов, всех тех, кто борется и давно связан с этой борьбой, а они составляют огромное большинство народов Югославии. Поэтому народ поставил (перед собой) трудные задачи, и мы обязаны выполнить их.
В настоящий момент все наши усилия обращены в одном направлении, а именно:
1) сплотить все патриотические и честные элементы с тем, чтобы сделать нашу борьбу против захватчиков как можно более эффективной; 2) создать союз и братство югославских народов, которые не существовали до войны и отсутствие которых вызвало катастрофу в нашей стране; 3) установить условия для создания государства, в котором бы все народы Югославии чувствовали себя счастливыми, а таким государством является подлинно демократическая Югославия, федеративная Югославия. Я убежден, что вы понимаете нас и что эти устремления нашего народа найдут с вашей стороны ценную поддержку.
Искренне ваш
Тито.
Маршал Югославии"
Я немедленно ответил:
Премьер-министр — маршалу Тито, Югославия 5 февраля 1944 года
"Я очень рад, что мое письмо благополучно дошло до вас, и я с удовольствием получил ваше послание. Я буду очень обязан вам, если вы дадите мне знать, откроет ли увольнение королем Михайловича путь к установлению дружественных отношений с вами и вашим движением и к тому, чтобы позже он присоединился к вам там, на месте, при этом предполагается, что вопрос о будущем монархии будет отложен до полного освобождения Югославии. Нет никакого сомнения, что рабочее соглашение между вами и королем консолидировало бы многие силы, особенно сербские элементы, которые сейчас держатся отчужденно, что все это придало бы вашему правительству и движению дополнительный авторитет и дало бы им обильные ресурсы. Тогда Югославия могла бы говорить единым голосом в советах союзников во время этого переходного периода, когда столь многое еще не определилось. Я очень надеюсь, что вы сочтете возможным дать мне ответ, который, как вы можете видеть, я хочу получить…
Я просил верховного главнокомандующего вооруженными силами союзников в Средиземноморском районе немедленно создать комбинированные диверсионно-десантные силы, поддерживаемые авиацией и флотилиями, чтобы с вашей помощью нападать на гарнизоны, оставленные немцами на захваченных ими вдоль побережья Далмации островах. Ничто не мешает истребить эти гарнизоны с помощью сил, которыми мы вскоре будем располагать. Во-вторых, мы должны постараться организовать прямую линию связи с вами с моря, даже если нам придется время от времени передвигать ее. Только таким образом мы сможем снабжать вас танками, противотанковыми орудиями и другим тяжелым вооружением, а также необходимыми припасами в количествах, которых требуют ваши армии".
Маршал Тито — премьер-министру 9 февраля 1944 года
"Я был обязан проконсультироваться с членами Национального комитета освобождения Югославии и с членами Антифашистского вече народного освобождения по вопросам, поднятым в ваших посланиях. Рассмотрение этих вопросов привело к следующим выводам:
1) Антифашистское вече народного освобождения Югославии, как вы знаете, подтвердило на своей второй сессии 29 ноября 1943 года, что оно твердо стоит за союз югославских народов. Однако, покуда имеются два правительства, одно в Югославии и другое в Каире, не может быть полного союза. Поэтому правительство в Каире необходимо ликвидировать, а вместе с ним устранить и Драже Михайловича. Это правительство должно отчитаться перед правительством АВНОЮ за разбазаривание колоссальных сумм народных денег.
Национальный комитет освобождения Югославии должен быть признан союзниками как единственное правительство Югославии, и король Петр II должен в подкрепление этого подчиняться законам АВНОЮ.
Если король Петр примет все эти условия, Антифашистское вече народного освобождения не откажется сотрудничать с ним при том условии, что вопрос о монархии в Югославии будет решен после освобождения Югославии на основании свободно выраженной воли народа.
Король Петр II должен опубликовать декларацию о том, что он думает только об интересах отечества, которое он желает видеть свободным и организованным так, как это решит по своей свободной воле сам народ после окончания войны, а до тех пор он будет делать все, что в его силах, чтобы поддержать народы Югославии в их тяжелой борьбе… "
Премьер-министр — маршалу Тито 25 февраля 1944 года
"Я вполне понимаю стоящие перед вами трудности, и я приветствую мужество, с каким вы подходите к ним.
Я обратился к королю Петру с предложением вернуться в Лондон, чтобы обсудить со мной эти вопросы. Я надеюсь поэтому, что, поразмыслив, вы будете готовы изменить ваши требования и, таким образом, дать нам обоим возможность трудиться над объединением Югославии в борьбе против общего врага".
Когда я получил возможность объяснить все это парламенту в феврале 1944 года, я рассказал ему следующее:
Партизаны во главе с искусным руководством, организованные в отряды, были одновременно неуловимой и смертоносной силой. Не только хорваты и словены, но и большое число сербов примкнуло к маршалу Тито, и сейчас у него более четверти миллиона человек и большое количество вооружения, отнятого у врага или у итальянцев, и эти люди организованы в значительное число дивизий и корпусов.
Все движение приняло определенную форму, не утратив своих партизанских качеств, без которых оно, возможно, не могло бы иметь успеха. Вокруг и внутри этих героических сил развивается национальное объединяющее движение. Коммунистическим элементам принадлежит честь зачинателей, но по мере того как это движение росло численно и крепло, произошел изменяющий и сплачивающий процесс и возобладали национальные концепции. В лице маршала Тито партизаны нашли выдающегося вождя, покрывшего себя славой в борьбе за свободу. К несчастью, — пожалуй, это было неизбежно, — эти новые силы пришли в столкновение с силами генерала Михайловича. В течение длительного времени в прошлом я с особым интересом относился к движению маршала Тито, старался и стараюсь оказывать ему всю возможную помощь".
Еще два месяца в эмигрантских кругах в Лондоне продолжались политические распри из-за югославских дел. Каждый потерянный день уменьшал шансы на какое-то уравновешенное соглашение.
Премьер-министр — министру иностранных дел 1 апреля 1944 года
"Я считаю, что следует всемерно настаивать перед королем, чтобы он избавился от своих роковых советников, которые тянут его ко дну. Как вам известно, я полагал, что это будет сделано до конца прошлого года. Я не знаю, чего можно достичь всеми этими проволочками… Я всегда считал, что король должен отмежеваться от Михайловича, что он должен принять отставку правительства Пурича[74] или сместить его и что не принесет никакого особого вреда, если на несколько недель он останется без правительства… Я согласен, что король Петр должен сделать соответствующее заявление. Боюсь, что пока мы не сможем добиться ничего большего… С тех пор как мы обсуждали эти вопросы в Каире, мы видели появление в штабе Тито многочисленной русской миссии, и не приходится сомневаться, что русские возьмут курс прямо на коммунистическую Югославию под управлением Тито.
Я надеюсь поэтому, что теперь вы будете действовать с максимальной быстротой, составите королю хорошую декларацию, уговорите его уволить Пурича и компанию, отмежеваться от всякой связи с Михайловичем и создать временное правительство, которое не было бы неприятным для Тито".
Премьер-министр — маршалу Тито, Югославия 17 мая 1944 года
"Сегодня утром по совету англичан король Петр II сместил правительство Пурича, в которое входил в качестве военного министра генерал Михайлович. Сейчас король собирается сформировать правительство или основать государственный совет во главе с баном[75] Хорватии (Иваном Шубашичем). Этот курс, конечно, горячо одобряется правительством его британского величества. Я бы очень сожалел, если бы вы поспешили публично отмежеваться от происшедших изменений. В Европе предстоят важнейшие события. Битва за Италию развивается благоприятно для нас. Генерал Вильсон заверяет меня в своей решимости помогать вам в максимальной степени. Я считаю поэтому, что имею право просить вас воздержаться от каких-либо высказываний, могущих неблагоприятно отразиться на этом новом событии, по крайней мере на несколько недель, пока мы не обменяемся телеграммами на этот счет".
Здесь мы можем оставить эти события и перейти к освещению других, не менее значительных и бурных и в то же время более крупных по масштабам.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.