IV
IV
Одна из глав книги Александра Колесника «Генерал Власов — предатель или герой?» называется — «Волховская трагедия». Это полностью применимо к судьбе 2-й Ударной армии. Но не совсем верно по отношению к Андрею Андреевичу Власову. Что есть трагедия отдельно взятого человека? Трагедия — удел слабого и нервного. Трагедия — удел загнанного в угол человека, но туда он всегда загоняет себя сам. Трагедия — это жалость к самому себе и… любование собой. К Власову это никак не приложимо, хотя бы потому, что был он человек глубоко верующий, и не просто верующий, а зряче верующий, православный. Немец-католик в этот мир приходит побеждать, русский православный в этот мир приходит терпеть. «Бог терпел, и нам велел». «Нас бьют, а мы крепчаем».
В «Очерках к истории освободительного движения народов России» рассказывается, какой эффект произвело на немцев «пленение» генерала Власова.
«…4 сентября 1942 года, поздно вечером. Гроте был вызван по телефону из штаба вермахта в Виннице. Он сразу же узнал голос, очевидно, очень сильно взволнованного полковника генерального штаба Рэне:
— Знаете, кого мы здесь имеем?
— Кого? — спросил Гроте.
Рэне намеренно сделал паузу, а затем, отчеканивая каждое слово, сообщил:
— Заместителя главнокомандующего советской армейской группы Волховского фронта!
— Кого? — затаив дыхание и не веря своим ушам, переспросил Гроте.
— Андрея Андреевича Власова, защитника Киева в 1941 году, главнокомандующего 20-й советской армией в зимних боях около Москвы…
Рэне не нужно было дальше продолжать! Власов! Его имя появлялось годами на страницах газет Красной Армии и в правительственной печати. Власов, отличнейший офицер — реорганизатор 99-й отсталой советской дивизии. Власов, советник Чан Кайши, который, после успехов своей армейской группы при обороне Москвы защитив ее от наступления с северного крыла немецкой армии, был награжден самим Сталиным и прославлен наравне с генералом Жуковым на страницах всей советской прессы…
Рэне продолжал:
— Мы вам будем чрезвычайно благодарны и обязаны, если вы или кто-либо другой от вас срочно прибудет сюда… — Внезапно он умолк, и пауза продолжалась несколько минут, затем снова послышался его голос: — Из первых разговоров с Власовым мы выяснили, что он стоит в оппозиции к Сталину. Его переживания в связи с поражением на Волховском фронте оставили глубокий след. При известных условиях, возможно, он согласится выступить на нашей стороне, но лучше всего, если вы сами его ознакомите с обстоятельствами дела.
Гроте постарался сразу же связаться с Мартином. Четыре раза он звонил в разные места и наконец нашел его. Мартин не терял слов и сразу же понял важность момента. Гроте предложил делегировать Дюрксена, на что получил согласие. Через короткое время избранный отбыл на военном самолете «Ю-52» для встречи с именитым пленным».
Майн Гот! Как здесь его ждали! Прямо заждались! Майн Гот! И он, наконец-то, появился! Тот самый — советник Чан Кайши, знаменитый комдив 99-й, тот, чьи портреты рядом с великим Жуковым! Майн Гот! Как вовремя он к нам пришел!
Про ГРУ только и можно сказать, качая в восхищении головой — дебют партии оно продумало и разыграло гроссмейстерски. Домашняя заготовка. Результат не менее чем десятилетней кропотливой работы многих блестящих умов и выдающихся талантов.
Однажды Маршала Советского Союза Александра Михайловича Василевского спросили: какой год войны был самым тяжелым, критическим и наиболее опасным для страны? И он сказал, что все висело буквально на волоске, но не в 1941-м, а в 1942-м. В 1942 году Василевский занимал пост начальника Генерального штаба и одновременно был заместителем наркома обороны СССР,
Волховский фронт был создан 10 декабря 1941 года. Ему ставилась задача: сорвать наступление немцев на Ленинград и разгромить их совместно с войсками Ленинградского фронта. На Волховский фронт Власов прибыл 9 марта 1942 года с должности заместителя командующего войсками Юго-Западного фронта по тылу — странная и, в общем-то, не очень понятная должность для боевого генерала. Хотя, если учесть, на какое «дело» ГРУ готовило Андрея Власова, то нахождение его на должности зам. командующего Юго-Западным фронтом по тылу понятно: тыловая служба такого огромного фронта, каким был Юго-Западный, по масштабам сопоставима с экономикой не менее чем экономика тогдашней Украины. Зам. командующего Юго-Западным фронтом по тылу по сегодняшним представлениям — это что-то вроде премьер-министра страны, а командующий — не менее чем президент.
На Волховском фронте Власова ждала должность заместителя командующего войсками фронта. Командующему и Военному совету фронта Власова представил маршал К.Е. Ворошилов, присутствовал при этом Г.М. Маленков. Представлялось, что Власов назначен на должность заместителя командующего для усиления руководства фронта
«как один из наиболее подготовленных генералов, имеющий опыт боевых действий в оборонительных и наступательных армейских операциях».
16 апреля 1942 года генерал армии К.А. Мерецков временно назначил генерал-лейтенанта А.А. Власова командующим 2-й Ударной армией, оставив его в должности заместителя командующего Волховским фронтом.
Что же это была за армия и в каком она находилась положении на день 16 апреля 1942 года? В одном из интервью маршал авиации А. Силантьев сказал напрямик: «…истина в том, что армия ему[96] досталась уже в катастрофическом состоянии».[97]
Вот что пишет о положении 2-й Ударной армии маршал К.А. Мерецков: «Чтобы разобраться в обстановке и установить, что же происходит в районе Красной Горки, 1 марта я выехал на командный пункт 2-й Ударной армии в Дубовик и оттуда вместе с генералом Клыковым[98] направился в войска ударной группировки армии. Везде войска топтались на месте. Наступательного порыва не было. Солдаты и командиры, с которыми мы встречались, жаловались на отсутствие поддержки со стороны нашей авиации, на недостаток снарядов и губительный артиллерийский огонь противника. Вражеская авиация буквально висела над нашими войсками, прижимая их к земле».
В первой половине марта началось затухание наступательных действий на всех направлениях. 2-я Ударная армия, вклинившись в глубину расположения противника на 60–70 км, захватила между дорогами Чудово — Новгород и Ленинград — Новгород большой лесисто-болотистый район. Ее передовые части стояли в 15 км юго-западнее Любани и в 30 км от 54-й армии Ленинградского фронта, наступавшей на Любань с северо-востока. Это был успех, не получивший развития.
2-я Ударная армия, проникнув глубоко в расположение противника и не имея сил для дальнейшего наступления, сама очутилась в тяжелом положении. Нависла угроза активизации противника, и прежде всего ударов его войск по флангам горловины прорыва и перехвата коммуникаций 2-й Ударной армии. Тяжесть ее положения усугублялась еще и тем, что приближалась весна, а с нею развал снежных дорог, распутица, нарушение снабжения.
Немецкое командование, стянув к участку прорыва свежие части, в том числе 58-ю пехотную дивизию и полицейскую дивизию СС, направило их против наших войск, обеспечивающих коммуникации 2-й Ударной армии в районе шоссейной и железной дорог Чудово — Новгород. Оборонявшиеся там части 59-й и 52-й армий, подавленные мощным артиллерийско-минометным огнем и авиацией, не смогли противостоять натиску врага. 19 марта ему удалось закрыть горловину вклинения в четырех километрах к западу от Мясного Бора и тем самым перерезать коммуникации 2-й Ударной армии.
Сведения из дивизий поступали с перебоями. Во всех донесениях командиров говорилось о сильном воздействии авиации противника. Иными словами, 19 марта 2-я Ударная армия оказалась запаянной в «котле», из которого иногда только случайно прорывался писк отдельных дивизий. 2-я Ударная попала в глухое и безнадежное окружение, и немцы приступили к ее планомерной ликвидации с воздуха. Все последующие события: временные, буквально на несколько часов, пробитые бреши к своим, групповые и одиночные прорывы из кольца окружения и даже непродолжительная частичная ликвидация окружения — были только агонией, конвульсией погибающей армии. Агония эта длится уже почти месяц, когда 16 апреля 1942 года своим приказом № 1604 Мерецков назначает Власова командующим, по сути дела, уже не существующей армии.
Да и само назначение совершается каким-то престранным образом. В момент, когда 2-я Ударная армия, истекая кровью, в условиях окружения отбивается от немцев со всех направлений — вдруг заболевает командующий генерал-лейтенант Н.К. Клыков. Какой такой болезнью надо заболеть, чтобы решиться увезти командующего гибнущей армии в госпиталь? А где же хваленое: «Был тяжело ранен, но поле боя не покинул»? Или это только для солдата? Для Ваньки-взводного? Но ведь так и было на самом деле. Тому примеров и с генералами тьма. Историю болезни Клыкова той поры пока никто не исследовал и… не видел.
Далее, Мерецков назначает Власова во 2-ю Ударную армию, но не освобождает его от должности заместителя командующего Волховским фронтом. Возможно такое? Вполне. Но только не в положении, в каком находится в этот момент 2-я Ударная. Новому командующему, по логике вещей, сейчас бы надо с головой уйти в дела только 2-й, в то, как вырвать ее из окружения, спасти, но у Власова продолжают висеть на шее еще и обязанности зам. командующего фронтом. Конечно, при надобности логику и здесь можно найти, мол, оставляя Власову должность зам. командующего фронтом, Мерецков тем самым поднимал статус его как командующего армией. Может быть. Однако скорее всего и здесь мы сталкиваемся с тем, с чем уже сталкивались, — идет накачка значимости Власова, работа на имя Власова как военачальника фронтового масштаба. Болезнь Клыкова — липовая. Он был прекрасным командующим. Снимать его как не справившегося было просто нельзя. Не было оснований. И ему «нашли» болезнь, чтобы он освободил место для Власова. Почему? Потому что и без Мерецкова Сталин хорошо знал, в каком положении оказалась 2-я Ударная армия, Мерецков лишь подтвердил Сталину о катастрофическом положении 2-й Ударной. Для Андрея Власова это прозвучало как приказ надеть парашют, приготовиться к прыжку… 15 июля 1942 года на одном из допросов в немецкой разведке на просьбу охарактеризовать командующего Волховским фронтом генерала Мерецкова допрашивающий запишет со слов Власова:
«Эгоист. Очень нервная, рассеянная личность.[99] Спокойная деловая беседа между командующим фронтом и командующими армиями была почти невозможна. Личные противоречия между Мерецковым и Власовым: Мерецков пытался отстранить Власова. Страдающие очень многими недостатками, неудовлетворительные приказы со стороны штаба фронта для 2-й Ударной армии».
К чему здесь эта «РАССЕЯННАЯ ЛИЧНОСТЬ»? Потому что Мерецков так и не понял ничего в отношении к Власову, ровным счетом ничего? Наверное, Власов чем-то не нравился ему как командующий армией, но у Власова была совсем другая «игра». А «неудовлетворительные приказы со стороны штаба фронта для 2-й Ударной армии» зачем? Не для того ли, чтобы сказать, что немцы не победили нас. Мы из-за своей разболтанности проигрываем? Что немцы не победят нас, если мы сами, своим головотяпством, безответственностью, глупостью не поможем им в этом?
Поразительные и «несуразные» вещи творятся в первый период нахождения Власова у немцев. Власов уже у них. Геббельсовская пропаганда по всем каналам раструбила об этом. На головы наших солдат сыплются с высоты листовки за подписью Власова, а Сталин молчит. У немцев Власов был уже 11 июля 1942 года, есть фотография, на которой запечатлена беседа возле карты Власова с немецким генерал-полковником Т. Линдеманном, командующим 18-й армией, в полосе которой и был «взят» Власов, фотография датирована 13 июля 1942 года. Она, безусловно, печаталась тогда же в открытых военных изданиях, в газетах для военнопленных. Однако только 5 октября 1942 года у нас издается приказ, по которому Власов была зачислен в без вести пропавшие. И в таковых он значился до 11.04.43 года, в этот день был издан приказ, который отменил приказ от 5.10.42 года. Какой смысл было так тянуть? В Берлине вовсю уже работал «штаб Власова». Власов открыто разъезжал по фронтам, выступал перед жителями оккупированного Белостока, Минска, Смоленска, личным составом воинских частей, вещал на радио, озвучивал свои «меморандумы» и «воззвания», рекрутировал по концлагерям военнопленных в РОА и в то же самое время числился у нас без вести пропавшим.
И все-таки странного тут ничего нет. Было бы странным, если бы Сталин, ГРУ в первый же день нахождения Власова у немцев начали бы раскручивать его в СМИ как «труса» и «предателя». Сталину и ГРУ надо было как раз изобразить «не верю», шок, разорвавшуюся бомбу — все, что угодно, только не «предателя Власова». И чем больше молчал Сталин, тем громче кричали о Власове немцы. Гитлер даже приказал использовать его только в «пропагандистских целях». Они кричали, а Сталин молчал, изображал страх перед Власовым. Немцы кричали, им казалось, что они выковыривают у Сталина какую-то страшную тайну, и… увязали в своем крике, создавая Власова, делая из него то, что было замышлено в ГРУ, — символ. Эту ситуацию, сам не ведая, откуда у нее «растут ноги», точно описал в своей книге Штрик:
«Стоит заметить, что в начале 1945 года, после официального признания КОНРа, Власов и Жиленное были все же у Геббельса. Об этом посещении несколько месяцев спустя мне рассказывал Жиленков, когда мы вместе сидели в американском плену. Геббельс был очень любезен и заявил, что с самого начала выступал за Русское Освободительное Движение. А потом прибавил, что всегда ведь можно было бы его распустить, если бы члены его вздумали повернуть против «третьего рейха». Жиленков как бы резко изменил тему разговора и спросил Геббельса: кто открыл Америку? И терпеливо ждал, пока Геббельс не сказал, что Колумб. Да, сказал тогда Жиленков, Колумб открыл Америку. И Америка существует. А попробуйте, господин министр, теперь закрыть Америку. То же и с Русским Освободительным Движением. Геббельс улыбнулся. Времена изменились».
Какой экспромт! Экспромт? Давняя домашняя заготовка. Идея всей операции. В ГРУ за такое, чреватое последствиями, бесшабашное «хамство» Жиленкова не похвалили бы. Тут только одно объяснение — ребята действительно «открыли Америку», почувствовали себя Колумбами и уже могли нахамить прямо в лицо самому Геббельсу.
На этом «поразительные» и «несуразные» вещи во время нахождения Власова у немцев не закончились. Начальник информационного отдела оперативного управления Генерального штаба Красной Армии генерал-майор С. Платонов передает нашим средствам массовой информации пространное разъяснение следующего содержания.
«28 июня германское информационное бюро передало сообщение ставки Гитлера об уничтожении 2-й Ударной, 52-й и 59-й армий Волховского фронта, якобы окруженных немецко-фашистскими войсками на западном берегу р. Волхов севернее озера Ильмень, и что якобы перечисленные армии потеряли только пленными свыше 30 000 человек, 649 орудий и 171 танк. Эта очередная лживая фальшивка германского командования ни в коей степени не соответствует действительным фактам. В первых числах июня текущего года, в одном месте, германским войскам действительно удалось прорваться на коммуникации 2-й Ударной армии, которая глубоко вклинилась в оборону немецко-фашистских войск. В последующие дни события на этом участке фронта развернулись так, что ударами 59-й и 52-й армий с востока и 2-й Ударной армии с запада части противника, прорвавшиеся на коммуникации 2-й Ударной армии, были большей частью уничтожены, а незначительные остатки их отброшены в исходное положение Выполняя план командования, 2-й Ударная армия отводила свои части на заранее подготовленный рубеж. Отвод частей происходил в обстановке непрекращающихся ожесточенных боев с наступавшими немецко-фашистскими частями. В ходе этих боев немцы понесли огромные потери в живой силе и технике. По далеко не полным данным, в этих боях немцы потеряли только убитыми до 40 000 человек. Особенно большие потери в этих боях понесли 1, 12 6, 254, 285, 291 пехотные дивизии, полицейская дивизия СС и иностранные легионы «Нидерланды» и «Фландрия», причем полицейская дивизия СС и иностранные легионы почти полностью уничтожены Части 2-й Ударной армии планомерно отошли в назначенный им район Наши потери в этих боях до 10 000 человек убитыми, около 10 000 пропавшими без вести, 100 орудий и 12 танков. Следовательно, ни о каком уничтожении 2-й Ударной армии не может быть и речи. 52-я и 59-я армии никогда в окружение не попадали, и на их коммуникацию противник не выходил Наоборот, эти армии наносили сокрушительные удары по частям противника, прорвавшимся на коммуникации 2-й Ударной армии, и успешно обеспечивали планомерный отвод ее частей».[100]
Зачем эта «липа»? К тому же не из отдела печати или пропаганды ГлавПура, а из самого Генштаба, который такими штучками, как опровержение тявканья какого-то вражьего «голоса», никогда не занимается. Это обязанность исключительно ГлавПура. Опровержение-разъяснение под флагом Генштаба — не «липа», а реклама. Все то же — «не верю». Все то же изображение «страха» Сталина перед Власовым, изображение страшной тайны — Власов, раззадоривание немцев на раскрутку Власова-Колумба, чью «Америку» — оккупированные территории СССР — уже закрыть нельзя. Все то же накачивание имени Власова.
«Игра» ГРУ, и только ГРУ. ГлавПур, и никто другой тут ни при чем — это не по их уму. Власов нужен «там» ГРУ не в образе разбитого вдребезги генерала, но в ореоле непобежденного русского генерала, случайно попавшего в плен. (А какой пленный не считает, что он героически сражался в бою, но совершенно случайно, совершенно против своей воли попал в плен?) «Опровержение» ГРУ руками Генерального штаба на этот раз адресовывалось не столько немцам, они в этом смысле уже были «готовы», сколько предназначалось для внутреннего пользования. «Опровержение», в котором 2-я Ударная армия, а значит, и ее командующий — герой, непобежденный русский генерал, адресовывалось своим: военнопленным, находившимся в концлагерях, людям на оккупированной территории — всем павшим духом, растерявшимся, опустившим руки, пошедшим в услужение к оккупантам или готовым сотрудничать с ними в той или иной форме. Задача была: чтобы завтра все они пошли за Власовым и ни за кем больше. «Опровержение» и немцам типа Штрик-Штрикфельдта очень помогало потом в «разработке Власова».
В том, что оно вышло из недр исключительно ГРУ, нет сомнения, иначе как объяснить в «Воспоминаниях» А.М. Василевского такое место:
«Как только выяснилось, что 2-я Ударная армия не может продолжать дальнейшее наступление на Любань, Ставка приказала М. С. Козину (это командующий фронтом) срочно вывести 2-ю Ударную армию из «мешка», но, как, ни печально, этот приказ не был выполнен… Командующий 2-й Ударной армией Власов, не выделяясь большими командирскими способностями, к тому же по натуре крайне неустойчивый и трусливый, совершенно бездействовал. Создавшаяся для армии сложная обстановка еще более деморализовала его, он не предпринял никаких попыток к быстрому и скрытному отводу войск. В результате всего войска 2-й Ударной армии оказались в окружении…
Положение 2-й Ударной армии еще более осложнилось тем, что ее командующий Власов оказался подлым предателем Родины, добровольно перешел на сторону врага…
Я занимал в период этих событий пост заместителя начальника Генерального штаба и могу ответственно подтвердить ту крайне серьезную озабоченность, которую проявлял изо дня в день Верховный Главнокомандующий о судьбе войск 2-й Ударной армии, о вопросах оказания всемерной помощи им…
После того как кольцо окружения войск 2-й Ударной армии замкнулось… к волховчанам был направлен я, как представитель Ставки. Основной задачей нам было поставлено вызволить 2-ю Ударную армию из окружения… и надо сказать, что нами были приняты, казалось бы, все возможные меры, чтобы спасти попавших в окружение, вызволить из кольца самого командарма Власова… За ходом этих боев непрерывно следил Верховный Главнокомандующий.
В итоге нашим войскам удалось пробить узкую брешь в немецком капкане и спасти значительную часть окруженной 2-й армии. Однако, несмотря на все принятые меры с привлечением партизан, специальных отрядов, парашютных групп и прочих мероприятий, изъять из кольца окружения Власова нам не удалось. И не удалось сделать прежде всего потому, что ЭТОГО НЕ ХОТЕЛ САМ ВЛАСОВ».[101]
Получается, что зам. начальника Генштаба Василевский не ведает, что написал его подчиненный генерал-майор Платонов летом 1942 года про то же самое, но с противоположным знаком? Нет, Василевский знает, что написал его подчиненный в 1942 году, ему лишь не дано знать, почему он так написал и писал ли вообще это именно Платонов. Василевский изложил сущую правду про положение 2-й Ударной армии, естественно, где-то выгораживая себя, пытаясь снять с себя ответственность за трагедию 2-й Ударной. Но он напрасно это делает, потому что ни в чем не виноват. Просто немцы на тот момент были сильнее. Даже про то, что «не хотел сам Власов» выходить из окружения — правда. Не для того ГРУ внедряло Власова в разгромленную армию, безнадежно сидящую в «немецком капкане», чтобы он потом вернулся в Москву, для этого хватило бы и «больного» Клыкова.
Во всей этой истории с назначениями есть и такая деталь. До Клыкова 2-й Ударной армией командовал некто Г. Г. Соколов — генерал-лейтенант. Хочешь познать командира — читай его приказы.
Приказ № 14 от 19.XI. 1941 г.:
«I. Хождение, как ползанье мух осенью, отменяю и приказываю впредь в армии ходить так: военный шаг — аршин, им и ходить. Ускоренный — полтора, так и нажимать.
2. С едой не ладен порядок. Среди боя обедают и марш прерывают на завтрак. На войне порядок такой: завтрак — затемно, перед рассветом, а обед — затемно, вечером. Днем удастся хлеба или сухарь с чаем пожевать — хорошо, а нет — и на том спасибо, благо день не особенно длинен.
3. Запомнить всем — и начальникам, и рядовым, и старым, и молодым, что днем колоннами больше роты ходить нельзя, а вообще на войне для похода — ночь, вот тогда и маршируй.
4. Холода не бояться, бабами рязанскими не обряжаться, быть молодцом и морозу не поддаваться. Уши и руки растирай снегом!»
Откуда взялся таков? А из НКВД. В командармы 2-й Ударной армии попал прямиком из заместителей наркома внутренних дел СССР. Как? По представлению Лаврентия Павловича Берии.
10 января 1942 года Г. Г. Соколов был изгнан из 2-й Ударной, на его место пришел Клыков. Однако 2-я Ударная армия с тех пор у Берии стала «пунктиком», потому что в глазах Сталина протеже Берии стал его, Берии, личным проколом — не умеет, мол, разбираться в людях. Берии надо было доказывать, доказать всем, а в первую очередь Сталину, что после его Соколова каждый будет хуже и только хуже Соколова. Это впоследствии очень будет мешать Власову и… ГРУ. Берия и его люди, после того как ГРУ забросило Власова к немцам, поднял дикую свистопляску вокруг «предательства» Власова. Нагнетание Берией страстей вокруг имени Андрея Власова в самых грязных и площадных формах, несомненно, выводило Власова из равновесия, заставляло писать те самые «открытые письма». Однажды Андрей Власов с отчаянием кричал в присутствии немцев:
— Что я такое? Что вы из меня сделали?
Немцы, слушая эти крики отчаяния, естественно, не понимали, о чем речь. Немцы с ним ничего такого не делали, чего ГРУ и Власов не запланировали бы. Эти слова отчаяния были обращены к Москве. Там с Власовым «такое делал» Берия, что тому порой, видимо, казалось: мир перевернулся, все встало с ног на голову, его гадко зачем-то «подставили», обратной дороги домой нет, что кто-то из своих в Москве, неизвестно почему, уже поставил на него «капкан», приготовил «петлю».
И. Хоффманн в своем письме на имя авторов статьи о Власове, напечатанной в «Военно-историческом журнале», пишет: «Генерал Власов и его соратники предприняли попытку, не имея никаких гарантий». Под «попыткой» подразумевается все та же байка, вернее, клевета на Власова о его якобы «сопротивлении ненавистному, проклятому режиму Сталина в условиях Второй мировой войны». Все, доктор Йохим Хоффманн, научный директор, как раз обстоит наоборот. Генерал Власов и его соратники предприняли попытку, ИМЕЯ ПОЛНУЮ ГАРАНТИЮ со стороны СТАЛИНА и ГРУ. И если по неведению Берия «поливал» Власова и власовцев больше, чем было запланировано ГРУ, то это уже другая проблема, проблема Берии и ничья более. Согласен, что «поливы» Берии усложняли жизнь Андрею Власову, но судьбу Власова решал не Берия.
Среди тех, кто писал, пишет и будет еще долго писать о Власове, есть много всяких, но меньше всего лгунов, можно сказать, что их просто нет среди них. Почему? Лгать можно только тогда, когда знаешь правду. В деле Власова нет лгунов. Есть несведущие, фантазеры, версификаторы… Но основной контингент пишущих о Власове — это те, кто судит о нем по себе, в масштабе своего кругозора и в меру своей испорченности либо непорочности. Потому Андрей Власов у них либо «трус», либо «предатель», либо «враг Сталина», либо «Власов и его соратники в тяжелейших условиях стали достойными представителями интересов России и русских в сфере немецкого господства».[102]«Интересы России и русских в сфере немецкого господства», — пишет запросто Хоффманн и не краснеет, ему и в голову не приходит, что вот это — «Россия и русские в сфере немецкого господства» и есть самая что ни на есть зверская оккупация, русский саркофаг в Катыни, приговоренная к полному уничтожению Москва… Сколько же нам учить еще их? Сколько же нам нужно сотворить им «взятий Берлина», чтобы они наконец поняли, кто — мы, а кто — они? Хоффманну просто не дано понять, как это унизительно и оскорбительно слышать всякому русскому. Хоффманну просто не дано сообразить, как воспринимает эти слова каждый русский.
А ведь нагло самоуверенный, с ограниченным интеллектуальным козырьком в голове Хоффманн в июле 1990 года лепит открытым текстом то же, что выговаривал через губу Андрею Власову в 1942 году в Берлине тот же шеф СС Гиммлер, шишка в вермахте Кейтель и прочая фашистская сволочь. И я, русский, хорошо представляю, что чувствовал, какие мысли были у Андрея Власова, когда он выслушивал эти звериные сентенции по поводу «России и русских в сфере немецкого господства». Хоффманн даже не подозревает, что о России и русских в сфере немецкого господства он говорит в качестве надсмотрщика над «русским быдлом», как господин с унтерменшами — недочеловеками. Кстати, Гиммлер и самого Власова за глаза называет не иначе, как «свиньей» или «унтерменшем».
В одном месте своей книги Штрик пишет:
«Эрих-Эдвин Двингер привез нас в Мюнхен, а затем в свою усадьбу Гедвигсхоф в Баварии.
В Мюнхене, при входе в отель, Власов в киоске увидел журнал «Унтерменш» — бульварный листок, изображающий русских как преступников и кретинов. Госпожа Двингер тут же скупила все имевшиеся экземпляры с комментариями об этом идиотизме. Каково же было наше изумление, когда мы, час спустя выходя из отеля, на том же самом месте вновь увидели пятьдесят экземпляров «Унтерменша»! Брошюрка под названием «Унтерменш» была выпущена весной 1943 года по поручению Гиммлера. Она была очень популярна среди немцев. В этой брошюрке, между прочим, говорилось:
«Унтерменш биологически как будто бы совершенно одинаковое существо… является тем не менее совсем другим, ужасным созданием, приближающимся к человеку, с человекоподобными чертами лица, но в духовном отношении стоящим ниже, чем животное».
Брошюрка, по заданию самого Гиммлера, была выпущена в свет типографией Главного управления СС. Автор ее — некий хауптштурмфюрер Кениг.
«Но вы теперь не будете их скупать, — сказал Власов госпоже Двингер. — Вы видите, что эти любезные усилия бесплодны. Напрасно все, что вы делаете, и все, что я делал до сих пор».
Позже соглядатаи в окружении Власова запишут и такое его высказывание: «Мы не можем слепо перенимать все у немцев. Мы, конечно, не принимаем теорию, что все русские, поляки, евреи и цыгане — унтерменши».
Андрей Власов и все, что связано с ним, сегодня даже более актуально, чем это было в критическом, смертельно опасном для страны 1942 году. Тогда Москву отстояли сибирские, уральские полки и московские ополченцы. Этих московских ополченцев я видел, разговаривал с ними возле Белого дома — этого русского саркофага октября 1993 года, видел таких же безоружных, таких же бесшабашно отважных, не боящихся ни черта, ни дьявола. В 1941-м, в 1942 году Москву отстояли. В 1991 году, в 1993 году Москву не отстояли. И полки были не те, и ополченцев совершенно безоружных — горстка. Власова готовили к ситуации, когда падет Москва. Сегодня Москва пала, и каждый из нас должен быть как Власов, если бы она тогда пала под натиском оккупанта.
Древние говорили: когда молчат свидетели, рождаются легенды. А за легенды, как известно, издатели хорошо платят. Беда в том, а может быть, как раз благо, что, натыкаясь на правду, как в случае с Василевским (Власов «не хотел сам» выходить из окружения к своим), они не знали, к чему ее приткнуть. Так случается, например, когда найдет человек, скажем, гайку, но не может знать, откуда она, с какого болта свернута, какому механизму-организму принадлежит. «Забугорные» штрикфельдты приваривают эту гайку к своей машине, наши василевские приваривали ее к своей. А гайка та совсем от другой машины-механизма.
Есть масса легенд о «сдаче» Власова немцам в плен. Как это ни странно, но самая достоверная — легенда Геббельса. У себя по радио и в газетах он злорадно вопил:
«Любимый генерал Сталина, орденоносец Власов перешел добровольно на сторону немцев».
Здесь все правда: и «любимец», и «орденоносец», и «добровольно», то есть — по заданию ГРУ. На такое под дулом пистолета не ходят. Александр Колесник цитирует некоторые письма, пришедшие к нему после первых его публикаций о Власове. «Известно, что во время Великой Отечественной войны было совершено огромное предательство. Генерал Власов предал и сдал в плен целую армию наших войск, — пишет Колеснику учащийся Светлогорского СПТУ И. Литон. — Если можно, то я убедительно прошу рассказать подробнее об этом, о целой армии, оказавшейся в плену, и о деяниях самого Власова».
Имеется в архиве документ.[103]
1. До 27.6.42 вышло 9322 чел.
2. До 28.6.42 вышло 13 чел.
3. До 29.6.42 вышло 7 чел.
4. До 30.6.42 вышло 31 чел.
5. До 1.7.42 вышло1 3 чел.
6. До 2.7.42 вышло 40 чел.
7. До 5.7.42 вышло 10 чел.
8. До 19.7.42 вышло 6 чел.
9. До 24.7.42 вышло 1 чел.
ВСЕГО 944 чел.
«Сведения о выходе 2 УА из окружения по 27.7.42
Из 9322 чел. вышло здоровыми 3824 чел.
Больных и раненых 5494 чел.
Вышло стар. и сред. ком. нач. сост. здоров. — 370, больн. — 213 чел.
Вышло стар. и средн. полит, сост. здоров. — 83 больн.
Вышло младш. ком. нач. сост. здоров. — 386 больн. -
ВСЕГО здоров. — 839, больн. 213 чел.
Составил — майор А. Кияницан».
«Говорят, что Власов армии не сдал, а сам сдался. А как же этому верить, если человек, который был на войне и живет со мной с 1981 года, говорит, что его сдал в плен Власов. Я ему говорю: наверное, сам сдался? А он говорит: нет. Командиры приказали сдать оружие, а когда сдали якобы для переформирования, налетели вооруженные немцы и погнали в концлагеря. Где же правда?» спрашивает В.К. Самарина из Кривого Рога.
«В романе писателя Аркадия Васильева «В час дня, ваше превосходительство!» подробно рассказано, как выскочка и карьерист Власов, только что назначенный командующим, поняв, что кончается не только его карьера, но, возможно, и жизнь (Сталин не простил бы ему отступление и окружение армии), добровольно перешел на сторону немцев и стал изменником», пишет Ф. Лекотин из Котласа. Еще более категоричен М.Т. Кашнов:
«Власов сдал две армии и с третьей ушел сам. Итого, Власов сдал три армии. Об этом нам говорили замполиты армии, дивизии, полка. Во время войны замполиты солдатам говорили только правду… За послевоенное время я слышал и читал, что Власов сдал одну армию. Кто-то утверждает, что он сдал две армии. А третий говорит, что Власов армий не сдавал».
Очень пространное письмо пришло из Киева от Е.П. Машкевича:
«О трагическом исходе Любанской операции по фронтам уже тогда «поползли» слухи и домыслы о Власове, о 2-й Ударной армии, о том, что Власов «сдал» две армии, что после первой «сдачи» он (Власов) выкрутился перед Сталиным и тот ему продолжал доверять. Имелись в виду 37-я армия, оборонявшая в 41-м Киев, и 2-я Ударная.
В действительности же ни одна из этих армий не была сдана врагу, так как практически никому, даже самому умному и хитрому «командующему», невозможно это осуществить.
В наших армиях прежде всего были советские люди, были в соединениях и частях партийные организации большевиков, были политотделы, политработники (не говоря уже о широкой сети осведомителей и всяких сексотов в органах и особых отделах)…
Другое дело, что трагедия 2-й Ударной армии осложнялась не только организованными ударами врага, но и бездействием (неумением вмешаться в ход событий) командарма… И слава богу, отрадно, что в последнее время в печати появляются материалы, защищающие честь и добрую память 2-й Ударной армии и показывающие настоящее лицо предателя-подонка Власова и его подручных».
А вот артиллерия покрупнее:
«Неблагоприятный исход Любанской операции в значительной степени был определен трусостью и бездействием командующего 2-й Ударной армией генерал-майора (?) А.А. Власова, который, боясь ответственности за поражение армии, изменил Родине и добровольно перешел к гитлеровцам…»[104]
19 июля 1942 года газета «Новое слово», издававшаяся в Берлине, под заголовком: «Как был взят в плен ген. Власов», писала:
«Среди пленных, взятых германскими войсками при окружении большевиков в районе реки Волхов, находился и сам командующий 2-й советской Ударной армией генерал — лейтенант Власов.
Отдельные разрозненные группы этой армии блуждали в лесах и по болотам и, в поисках питания, нападали на мирных жителей окрестных деревень.
Из донесений стало известно, что и сам командующий скрывался в волховских лесах. Германским солдатам были сообщены приметы генерала Власова.
После одной стычки с бродячими большевистскими бандами разнесся слух, что Власов убит. Но слух этот не подтвердился. Германский офицер, выяснивший, что советский командующий жив, на обратном пути проезжал деревню, бургомистр которой сообщил ему, что в одном из домов скрывается большевистский командир и с ним какая-то женщина.
Офицер арестовал неизвестного. Последний был одет в длинную блузу, которую обычно носят чины советского командного состава. Германский офицер сразу узнал Власова по роговым очкам, но тот, не дожидаясь вопроса, на ломаном немецком языке сказал:
— Не стреляйте! Я — генерал Власов.
Предъявленными им документами, а также очной ставкой с другими пленными командирами личность Власова была точно установлена».
«Не стреляйте! Я — генерал Власов» — это всеми почему-то прочитывается как трусость Андрея Власова, как его добровольная сдача немцам в плен, как предательство и пр. Все как раз наоборот. Ни о смелости и ни о трусости здесь и речи быть не может. Власов выполняет задание. И он опасается, что при его «обнаружении», при его «захвате» какой-то шальной немец просто бездарно пристрелит «большевистского комиссара» — и вся операция, что называется, накроется. В 1942 году неукоснительно действовал приказ Гитлера «О комиссарах», по которому даже солдат обязан был пристреливать каждого комиссара на месте. Для немецкого же солдата и офицера каждый русский, «одетый в длинную блузу, которую обычно носят чины советского командования», — комиссар. О существовании других чинов среди наших немцы в то время даже не подозревали.
И вообще, все здесь как-то очень красиво получается. Ну, во-первых, женщина. Ищите женщину! С какого «боку» ни рассматривай, она в той ситуации совершенно не нужна. Допустим, Власов шел к своим, хотел прорваться к своим. Хорош был бы у него вид, когда бы он среди своих появился без боевого знамени 2-й Ударной армии, без своего штаба и… с женщиной. Допустим, Власов собрался сдаваться в плен, а женщину-то Зачем тащить с собой? Ну нет такой из женщин, с которой еще и ходят сдаваться в плен к врагу. Потому что не для этого она. К тому же после «сдачи» в плен женщина, которая была с Власовым, вдруг куда-то позадевалась. Потом снова появляется «при такой вот легенде», рассказанной все в тех же «Очерках к истории освободительного движения народов России по книге Юргена Торвальда».
«Власов обрадовался приходу Казанцева:
— А! — сказал он. — Это ты, Александр Степанович! Садись. Выпьешь? Маруся, принеси стакан.
Маруся, или Мария Игнатьевна Воронова, была интересной особой. Как сам Власов рассказывал, она ненавидела немцев и бежала от них к партизанам. Там она получила задание приблизиться к Власову и отравить его, но, хотя первая часть задачи была выполнена, вторую она не могла совершить. Она оставалась с Власовым до последней минуты, когда его взяли в плен немцы. Марусю от него отделили и отправили в Ригу, где ее нашел верный Сергей Фрелих и доставил в Далем.
Воронова принесла стакан, разлила водку и удалилась…»
Так какую роль играла эта женщина рядом с Власовым? Радистки? Вряд ли. Связной? Кто-то должен был знать только ее, но не ее спутника? Зачем? Вместо маяка? Как указатель, что рядом не кто иной, как сам Власов? И если что-то надо было передать Власову, то, чтобы его не засвечивать даже «гонцу», передавали женщине, через эту самую женщину?
Штрик-Штрикфельдт то же самое живописует на свой лад:
«Генерал Андрей Андреевич Власов — в 1941 году один из выдающихся защитников Москвы — попал в немецкий плен в июле 1942 года. Он боролся до конца и делил со своими солдатами все лишения. Но он не мог предотвратить крушения 2-й советской Ударной армии (на реке Волхов), которой он командовал. И это для Власова — как для любого советского командующего, — по существу, был смертный приговор (?!).
Когда не осталось никаких сомнений в безвыходности положения в волховском окружении, в расположение главной квартиры 2-й Ударной армии приземлилось несколько самолетов, чтобы вывезти генерала и его штаб. Власов отказался лететь: он хотел остаться со своими солдатами до конца, вместе с ними биться и погибнуть от руки врага. Мысль о самоубийстве была ему чужда.
Когда почти все части его армии были уничтожены, Власов с небольшой боевой группой отошел в дебри заболоченных лесов. Но вскоре погибла и эта группа, за исключением нескольких человек. Еще несколько недель Власов, без знаков различия на форменной одежде, скрывался в приволховских лесах, заходя по ночам в дерев — ни и получая от крестьян немного хлеба.
Но сельское население было тогда пассивно, а по отношению к скрывавшимся красноармейцам даже враждебно настроено, особенно если вблизи стояли немецкие части.
Вечером 13 июля 1942 года Власов уснул в каком-то сарае, где был взят в плен двумя сотрудниками штаба одной германской дивизии: видимо, о нем донесли крестьяне. Так Власов попал в плен».
…В 19 часов 45 минут 24 июня 1942 года, после того как в Генеральный штаб РККА и Военный совет Волховского фронта была отправлена подписанная Власовым, Зуевым и Виноградовым телеграмма:
«Всеми наличными средствами войск армии прорываемся с рубежа западного берега реки Полиста на восток, вдоль дорог и севернее узкоколейки. Начало атаки в 22 часа 30 минут. Прошу содействовать с востока живой силой, танками и артиллерией 52-й и 53-й армий и прикрыть авиацией войска с 3 часов 00 минут».
Связь с Власовым оборвалась.
«Без помощи извне люди стали выходить из окружения, но среди них не было командующего, членов Военного совета и многих офицеров штаба» — пишет в своей книге А. Колесник
Генерал Власов во время пленения немцами, Волховский Фронт 1942.
25 июня руководство Волховского фронта дало указание принять все необходимые меры для их спасения. Командующий фронтом Мерецков послал танковую роту с десантом туда, где якобы видели командующего армией. По радио периодически передавались распоряжения о возможном направлении их выхода. К вечеру 25 июня были направлены на поиск разведывательные группы.
26 июня по просьбе Мерецкова Жданов передал распоряжение командиру Оредежского партизанского отряда Сазонову о розыске людей.
«Но прочесывание местности в районе Поддубья тремя группами партизан результатов не дало. О пленении Власова стало известно только 9 июля от вышедшего из окружения с группой в 12 человек заместителя начальника политотдела 46-й стрелковой дивизии майора Зубова Александра Ивановича», — пишет А. Колесник. Почему 9 июля? По Штрик-Штрикфельдту, 9 июля Власов ни в какой плен еще не попадал, он только «13 июля 1942 года… уснул в каком-то сарае, где был взят в плен двумя сотрудниками штаба одной германской дивизии».
О пленении Власова Зубов написал бумагу.
«Когда 46-я дивизия подошла к деревне Сенная Кересть 28 мая 1942 года, противник в районе Мясной Бор перерезал пути отхода и вся 2-я Ударная армия оказалась в окружении.
Командиру дивизии полковнику Черному было приказано прорвать вражеское кольцо, закрепить фланги и выйти на соединение с 59-й армией. Вся подготовка длилась очень долго, и только тогда, когда прорвалось шесть танков — вражеское кольцо было прорвано. Я находился на КП 176-го стрелкового полка с командиром дивизии полковником Черным, который доложил члену Военного совета тов. Зуеву, что можно дать команду раненым, госпиталям и штабам дивизий и бригад на выход из окружения. Когда была такая команда дана, полковник Черный попросил разрешения на выход штаба, так как дивизия уже была в прорыве. Командующий Власов запретил это сделать и заявил, что вы получите гвардейский полк и будете прикрывать отход 2-й Ударной армии. Таким образом, 22 июня в образованный прорыв шли части, раненые, штабы и одиночки, а 23 июня 1942 г. в 3 часа дня противник поставил сильный заградительный огонь и снова закрыл проход.
Вечером по приказу командующего был организован выход всех частей, соединив одиночек в роты, взводы, батальоны, и этот выход должен был закончиться в ночь с 24 на 25 июня. В 7 часов вечера началось наступление, и пошли все в огненный мешок. В 9 часов вечера полковому комиссару начальнику 7-го отдела 2-й Ударной армии Шабловскому оторвало руку. Я его затащил в 4 сосны, сделал перевязку; слышу, кричит лейтенант и просит оказать помощь — командующему Власову, который, как заявил капитан, погибает. Мы с командиром 176-го полка Соболем указали место, куда и где ему найти укрытие. В это время был доставлен командующий Власов. В 12 часов дня 25 июня штаб 2-й Ударной армии и штаб 46-й дивизии находились в лесу в одном месте.
Командир дивизии Черный мне сообщил, что мы сейчас идем в тыл противника, но командующий Власов предупредил, чтобы не брать лишних людей и лучше остаться одним. Таким образом, нас оказалось из штаба 2-й Ударной армии 28 человек и не менее было из штаба 46-й дивизии. Не имея питания, мы пошли в Замошеское болото и шли 25-го и 26-го. Вечером мы обнаружили убитого лося, поужинали, а утром 27-го начальник штаба 2-й Ударной армии, посоветовавшись с Власовым, принял решение разбиться на две группы, так как таким большим количеством ходить невозможно.
27 июня в 2 часа дня мы раскололись на две группы и разошлись в разные стороны.
В августе месяце я встретил генерал-майора, начальника управления связи 2-й Ударной армии, который находился в окружении вместе со мной. Он заявил, что между работниками штаба 2-й армии начался скандал и он бросил группу. В августе он вышел из окружения.
В 22-ю отдельную стрелковую бригаду прибыл заместитель командира отдельной разведывательной роты по политчасти Хонимко, который вышел из окружения в конце августа. Он рассказал, что с группой товарищей пошел искать питание в деревню Сенная Кересть. Когда они пришли в деревню, то им предложила старушка немедленно отсюда уйти, так как в деревню прибыло очень много немцев, которые вчера захватили командующего Власова.
Эту старушку пригласили в лес на опушку, где она рассказала, что пришла женщина, попросила покушать; когда ее кормили, она попросила накормить товарища. Хозяйка дома согласилась. Когда покушал Власов, в это время дом уже был окружен немцами. Подойдя к двери и открыв ее, Власову было предложено поднять руки вверх. Власов заявил: «Не стреляйте, я командующий 2-й Ударной армией Власов». Их забрали и повели вместе с женщиной…»
Вообще-то чисто внешне версия «заместителя командира отдельной разведывательной роты по политчасти Хонимко» ближе всех к истине, хотя бы потому, что Хонимко — офицер ГРУ и выкладывал он ту «легенду» сдачи Власова в плен, которую отработали в Москве, а ему дали, как говорится, озвучить — сугубо для немецких ушей, на всякий случай, для подстраховки. Сам же Власов в «обращении к воинам Красной Армии» сообщил, что он попал в плен не в момент, когда хлебал щи из миски той неведомой старушки, а непосредственно в бою, на поле боя. Но этому тоже есть свое объяснение: зачем нужно было Власову, чтобы немецкая контрразведка начала бы копаться в истории, которая приключилась в деревне Сенная Кересть, интересоваться той «бабушкой» и тем «дедушкой», который почему-то вдруг опознал командующего армии, будто дед — рядовой солдат, а Власов — его родной отделенный, к тому же дед успел сбегать за эсэсовцами, привести их в дом и сдать им Власова просто так, за спасибо.