III
III
В сентябре 1941 года Власова назначили командующим несуществующей 37-й армией. Ее надо было еще собрать. Власов собрал. Из числа тех, кто вышел из окружения. Из уцелевших после разгрома наших полков и дивизий. Из очень поредевшего местного населения. Учился? Как на крупном полигоне, в условиях, максимально приближенных к тем, которые потом будут у него при формировании так называемой РОА? В сентябре же 37-я армия уже обороняла позиции по линии Ново-Глыбов — Борки — Пирогово и далее на восток по Днепру до Гусеницы. Кроме этого, 37-я держала еще и киевский плацдарм.
Однако уже на 15 сентября 1941 года расклад сил был такой: 2-я и 1-я танковые группы противника, которые наступали навстречу друг другу, соединились в районе Лохвицы. В результате войска четырех армий Юго-западного фронта — 21-я (переданная из Брянского на Юго-Западный фронт 6 сентября), 5-я, 37-я и 26-я — оказались в плотном кольце окружения. А 37-я — это Власов. И он опять в эпицентре кошмара окружения. 17 сентября 1941 года Военный совет 37-й армии отстучал телеграмму главнокомандующему Юго-Западного направления. Связи с ним уже не было, телеграмма шла кружным путем через Москву, Генеральный штаб.
«37-я армия в оперативном окружении. На западном берегу оборона Киевского укрепленного района 16 сентября сего года в результате наступления противника южнее Фастова прорвана, резерв исчерпан, бой продолжается. На восточном берегу на фронте Русакове, Б. Бымерка, Сваровье, Нижняя Дубыня части, оказывая сопротивление, отходят на Бровары. На юге ударом в направлении Кобрино, Борисполь, Правей противник прорвал оборону разных мелких отрядов и народного ополчения.
Угроза переправ Киеву с востока. Части в течение двадцатидневных непрерывных боев малочисленны, сильно утомлены, нуждаются в отдыхе и большом свежем пополнении. Связи с соседями нет. Фронт с перерывами.
Восточный берег без сильных резервов не удержать. В дальнейшем с западного берега выйти из окружения будет невозможно. Скопилось большое количество транспорта в Киеве и Дарнице. Прошу указаний»
В этих словах страшные и трагические будни всех фронтов 1941 года. И все-таки из этих 4 армий 37-я армия Власова попала в наихудшее положение. В ночь на 18 сентября командующий фронтом М. П. Кир-понос отдал войскам приказ отходить с боями из окружения. 21-я армия должна была наносить удар в направлении Ромны — навстречу 2-му кавалерийскому корпусу. Кавалеристы готовились нанести удар с востока. 5-й армии приказывалось выходить вслед за 21-й армией, нанося удар на Лохвицу. 26-я армия прорывала окружение в направлении Лубны. Власову был приказ: вывести войска из Киевского укрепленного района, создать группу в составе двух-трех дивизий и утром следующего дня в направлении Яготин — Пирятин выйти из окружения строго за 5-й армией.
Александр Колесник в книге «Генерал Власов — предатель или герой?» пишет: «Приказ командующего получили все армии, кроме 37-й, не имевшей связи со штабом фронта. Ее главные силы с позиций начали сниматься только в ночь на 19 сентября».
В результате потери управления войсками Юго-западного фронта. только часть войск отдельными группами сумела пробиться на восток. В одной из таких групп находился и командарм-37 генерал-майор А.А. Власов. Это был подвиг, потому что враг бросил огромные силы для удержания, расчленения и уничтожения окруженных войск. Выходили сквозь рукопашные схватки. 20 сентября в бою, пробиваясь к своим, погибли командующий фронтом М.П. Кирпонос, член Военного совета М.А. Бурмистренко, начальник штаба фронта В.И. Тупиков. Хрущев не соврал и не выдумал, когда написал, что генерала Власова солдаты вынесли из окружения на носилках. Так он оказался в госпитале. На излечении генерал находился почти до самого назначения на новую должность.
Так по документам. Так было по жизни. Однако 7 марта 1943 года в своей газете «Доброволец» в № 8 Власов опубликует открытое письмо «ПОЧЕМУ Я СТАЛ НА ПУТЬ БОРЬБЫ С БОЛЬШЕВИЗМОМ?». В нем он события сентября 1941 года под Киевом изложит совсем по-другому.
«Я отводил войска к Киеву. Там я принял командование 37-й армией и трудный пост начальника гарнизона города Киева, Я видел, что война проигрывается по двум причинам: из-за нежелания Русского народа защищать большевистскую власть и созданную систему насилия и из-за безответственного руководства армией, вмешательства в ее действия больших и малых комиссаров.
В трудных условиях моя армия справилась с обороной Киева и два месяца успешно защищала столицу Украины. Однако неизлечимые болезни Красной Армии сделали свое дело. Киев был окружен. По приказу Верховного Командования я был вынужден оставить укрепленный район».
Конечно, здесь Власов очень упрощает трагические события, из которых его буквально вынесли солдаты на носилках. Упрощает зачем? Больше того, Власов разворачивает, что называется, фронт на сто восемьдесят градусов, он совершенно «беспардонно» отказывает немцам в победе под Киевом: «…моя армия справилась с обороной Киева… По приказу Верховного Командования я был вынужден оставить укрепленный район». Какой смысл? Если внимательно вчитаться в «открытое письмо» Власова, то получится не «открытое письмо», а приказ № 227 от 28 июля 1942 года, известный сегодня на весь мир как приказ Сталина «Ни шагу назад!». С грифом «Без публикации» он оставался до 1988 года, когда «Военно-исторический журнал» в № 8 впервые опубликовал его в Советском Союзе полностью, без купюр. Власов, как и немцы, к «марту 1943 г.», безусловно, хорошо знал этот приказ. «Открытое письмо» местами просто написано словами Сталина из приказа № 227.
«…Война проигрывается по двум причинам: из-за нежелания Русского народа защищать…[51] и из-за безответственного руководства армией, вмешательства в ее действия больших и малых комиссаров».
А как в приказе Сталина «Ни шагу назад!»?
«Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется в глубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население. Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа. Часть войск Южного фронта, идя за паникерами, оставила Ростов и Новочеркасск без серьезного сопротивления и без приказа Москвы, покрыв свои знамена позором.
Население нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Красной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Красную Армию, а многие из них и проклинают Красную Армию за то, что она отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток.
Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения и что хлеба у нас всегда будет в избытке. Этим они хотят оправдать свое позорное поведение на фронтах. Но такие разговоры являются насквозь фальшивыми и лживыми, выгодными лишь нашим врагам…
Наша Родина переживает тяжелые дни. Мы должны остановить, а затем отбросить и разгромить врага, чего бы это нам ни стоило. Немцы не так сильны, как это кажется паникерам. Они напрягают последние силы…
Чего же у нас не хватает?
Не хватает порядка и дисциплины в ротах, батальонах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток…
Нельзя терпеть дальше командиров, комиссаров, политработников, части и соединения которых самовольно оставляют боевые позиции. Нельзя терпеть, когда командиры, комиссары, политработники допускают, чтобы несколько паникеров определяли положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу.
Паникеры и трусы должны истребляться на месте…»
Так у Сталина, а как у Власова?
«Система комиссаров разлагала Красную Армию. Безответственность, слежка, шпионаж делали командира игрушкой в руках партийных чиновников в гражданском костюме или в военной форме».
Совершеннейшая правда. Но как об этом у Сталина? Покороче и покруче: 9 октября 1943 года был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об установлении полного единоначалия и упразднении института военных комиссаров в Красной Армии». 13 октября этот Указ Сталин распространил и на Военно-Морской Флот. Правда, комиссаров Сталин не тронул в партизанских отрядах, но то была «другая» армия и иная война.
Нет слов, «открытое письмо» Власова от 7 марта 1943 года — не его единоличный плод творчества. Без «соавторов», без «редакторов», без «цензоров», без «корректоров» оно просто не увидело бы света. Это — элементарно. И все-таки идея «открытого письма» принадлежит самому Власову. «Болванка» «письма» написана им же. Почему так? Бывшему «начальнику учебного отдела… разведывательного отдела ЛВО» Власову почему-то срочно потребовалось «объясниться» с Москвой, может быть, «развеять» какие-то возникшие в Москве сомнения, доложить Москве что-то очень важное, мог он воспользоваться «открытым текстом» в жанре «открытого письма»? Несомненно. Прочитаем «открытое письмо» Власова так, как если бы оно было предназначено, допустим, Сталину. В «письме» выделим то, что, по всей вероятности, принадлежит самому Власову и предназначено для Москвы. Это «открытое письмо», частично или полностью, используют все западные авторы, пишущие о нашем генерале, как свидетельство смертельной схватки Власова со Сталиным, русского народа со Сталиным. Повторюсь: большевизм для Сталина и Власова после 1938 года был синонимом троцкизма-бронштевизма, синонимом Тухачевского и его сионской банды, продавшейся гитлеровской Германии, синонимом старой, традиционной политики большевиков — за счет тотального запугивания русских внешней угрозой, за счет полного поражения России при уборке ли урожая, как в 1921 году, на полях ли сражения, как в 1941 году, удерживаться у власти, давить и давить русских. Поэтому для Сталина в «открытом письме» Власова слова «большевик», «большевизм» были понятным ему кодом.