ВЯЧЕСЛАВ ТРУБНИКОВ. СЛУЖЕБНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ ПОКАЗАЛО
ВЯЧЕСЛАВ ТРУБНИКОВ. СЛУЖЕБНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ ПОКАЗАЛО
Офицеры Службы внешней разведки никогда не носят мундира. Они ходят в штатском и надевают форму только для того, чтобы сфотографироваться на служебное удостоверение.
Так что когда директору Службы внешней разведки Вячеславу Трубникову присвоили звание генерала армии, он был лишен главного для армейских генералов удовольствия — покрасоваться в новых погонах. Впрочем, судя по тому, что о нем известно, он свободен от таких мелких слабостей.
Впрочем, при Трубникове, 28 мая 1997 года, президент Ельцин подписал указ «Об установлении почетного звания „Заслуженный сотрудник органов внешней разведки Российской Федерации“. Так СВР получила ведомственную награду.
Вячеслав Иванович Трубников говорит ясно, четко, уверенно. По отзывам его коллег, он так же хорошо пишет и формулирует свои мысли. Прекрасно знает английский. У него аккуратный пробор, очки с большими стеклами.
Он почти не улыбается и осторожен в выражениях — еще осторожнее, чем Евгений Примаков. И сейчас даже трудно представить себе, что Трубников немалую часть жизни пользовался журналистским прикрытием — то есть в заграничных командировках выдавал себя за журналиста.
Ветераны считают Трубникова талантливым разведчиком, хотя элемент везения в его карьере сыграл большую роль.
«Индийская мафия»
Вячеслав Трубников профессиональный индолог, и вся его работа в разведке связана с этой страной. Он изучал хинди в МГИМО, после института его пригласили в КГБ и послали в разведшколу.
В первую заграничную командировку Трубников поехал в Индию. Дипломат, работник внешней торговли или журналист вряд ли сочли бы это большой удачей — ни с карьерной, ни с материальной точки зрения. Советские люди, приезжая в Индию с ее тяжелым климатом, быстро разочаровывались: «страна друзей», любимая Кремлем, пренебрежительно относится ко всем иностранцам. Это в Африке наши чувствуют себя белыми людьми, а индийцы на бытовом уровне ведут себя страшно бесцеремонно.
Но для начинающего разведчика это необыкновенно выигрышная точка. Индия — это место, где можно было развернуться и показать себя.
Нигде советская разведка не позволяла себе такие масштабные операции, как в Индии. И нигде не было такой благоприятной среды. Работу облегчало наличие большого слоя борцов за независимость Индии, которые ненавидели Англию и Соединенные Штаты, не принимали западную культуру и потому демонстрировали готовность к сотрудничеству с советскими людьми.
В нашей стране много писали об индийской экзотике, но главная экзотика этой страны состоит в том, что самостоятельная Индия появилась на свет подлинно демократическим государством. И с 1947 года, с момента основания, все свои проблемы Индия решает только демократическим путем.
В 1975 году премьер-министр Индира Ганди ввела в стране чрезвычайное положение. Такова была ситуация, и многие индийцы поняли тогда своего премьер-министра. И тем не менее на ближайших парламентских выборах Индира Ганди и ее партия — Индийский национальный конгресс — потерпели поражение. Индира Ганди потеряла власть. Страна не простила даже малейшего нарушения демократических приницпов.
Работавшие в Индии разведчики наслаждались не только преимуществами буржуазной демократии, что позволяло свободно встречаться с людьми и получать доступ к информации, но и извлекали большую пользу из распространенной в стране коррупции. Злые языки даже утверждают, что успехи наших разведчиков в Индии объясняются не столько мастерством разведки, сколько слабостью индийской рупии.
В партийных архивах найдены такие вот докладные записки Комитета госбезопасности:
«ЦК КПСС
КГБ СССР поддерживает контакт с сыном премьер-министра Индии Радживом Ганди (с согласия ЦК КПСС по записке КГБ СССР №1413-А/ОВ от 14.07.1980 г.).
Р. Ганди выражает большую признательность за помощь, которая поступает семье премьер-министра за счет коммерческих сделок контролируемой ею индийской фирмы с советскими внешнеторговыми организациями. В доверительном порядке Р. Ганди сообщил, что значительная часть средств, получаемых по этому каналу, используется для поддержки партии Р. Ганди.
Председатель Комитета В. Чебриков
12.02.1983 г.»
Раджив Ганди, о котором шла речь в докладной записке председателя КГБ, был не только сыном премьер-министра Индиры Ганди. На протяжении почти пяти лет — с 1984 по 1989 год — он сам возглавлял правительство Индии. Не всякая разведка могла похвастаться доверительными отношениями с премьер-министром крупнейшей державы.
Ветераны индийского направления полагают, что и Индира Ганди, и ее сын Раджив в определенном смысле манипулировались советской разведкой.
Много лет Советский Союз и Индия были большими друзьями. И мы все уверены, что прекрасно знаем индийцев, любителей танцев, музыки, поклонников ненасилия. Но на самом деле мы плохо представляем себе реальную жизнь Индии и индийцев.
Индия в определенном смысле похожа на бывший Советский Союз. Страна состоит из штатов, которые были созданы по национально-территориальному признаку. Индийские штаты уже достаточно самостоятельны, а хотят добиться еще большей независимости от центрального правительства.
В 1947 году язык хинди, на котором говорят на севере Индии, был провозглашен государственным языком. Но и по сей день в Мадрасе, столице одного из штатов, государственное телевидение отказывается передавать новости на хинди. В штате, где большинство населения составляют тамилы, во всех магазинах есть вывески на двух языках — на тамильском и английском, но не на государственном языке хинди.
Нет никаких признаков того, что этнические, кастовые, классовые и языковые различия исчезают. Разделение общества скорее усиливается, чем идет на убыль. Касты существуют по-прежнему. При всей своей кажущейся раздробленности Индия — единое государство, и индийцы ощущают себя единым и великим народом.
В жизни Индии сконцентрировались все проблемы современного мира. Потрясает фантастическое неравенство между различными социальными группами. Здесь богатейшие в мире люди живут рядом с такой нищетой, какой больше нигде нет.
Миллионы нищих и бездомных живут и спят просто на улицах. В стране серьезные проблемы со здравоохранением. Несколько сот миллионов человек живут в абсолютной нищете. Для них то, что обещал социализм — бесплатное образование, медицинское обслуживание, работа, жилье, — несбывшаяся мечта. Индийцы легко поверили в социализм, о котором говорили Индира Ганди и ее окружение, потому что они привыкли верить в чудеса. Нет другой страны, в которой бы так процветали колдуны, маги, волшебники, как в Индии.
Советский Союз и Индию всегда связывали формально прекрасные, а по сути довольно странные отношения, смесь голого расчета и безудержной сентиментальности.
Прежде всего это был стратегический союз.
СССР нуждался в политической поддержке Индии, которая пользовалась большим авторитетом в третьем мире.
Индия нуждалась в советском оружии и экономической помощи. У Индии неважные отношения с Соединенными Штатами и очень напряженные с соседями — Пакистаном и Китаем. Поэтому Индия чувствовала себя увереннее, когда Москва автоматически становилась на ее сторону во всех конфликтных ситуациях.
Индия, признанный лидер Движения неприсоединения, была чуть ли не единственным крупным государством, которое спокойно отнеслось к вводу советских войск в Афганистан.
На официальном уровне между нашими странами царили любовь и дружба. Одну из площадей в Москве назвали именем индийского премьер-министра Джавахар-лала Неру. В знак особой приязни в Звездном городке под Москвой подготовили первого индийского космонавта. Но за официальными здравицами часто сквозило некое пренебрежение индийскими друзьями.
Наши представления об Индии формировались в основном музыкальными фильмами, которые страшно далеки от реальности. Приезжая в Индию, многие наши люди быстро разочаровывались.
Несмотря на рассказы о вечной дружбе и душевном согласии, к советским людям индийцы относились равнодушно, как и вообще ко всем иностранцам. Индийцы слишком высоко ценят себя, чтобы расшаркиваться перед иностранцами.
Поработавшие в Индии разведчики — это люди, которые могут похвастаться реальными успехами и в вербовке, и в активных мероприятиях. Здесь удавалось вербовать не только индийцев, но и американцев. Здесь проще, чем в других странах, можно было запустить в прессу нужную информацию (то есть обычно дезинформацию), издать антиамериканскую книжку от имени индийского автора и даже провести массовое мероприятие, скажем, митинг протеста против американского империализма или организовать торжественную встречу Генерального секретаря ЦК КПСС, когда он приезжал в Индию.
В 1969 году в Иерусалиме загорелась мусульманская мечеть Аль-Акса. В мусульманском мире вину возложили на Израиль, советская пропаганда с радостью обличала преступления «сионистского режима».
Андропов написал секретную записку Брежневу:
«Резидентура КГБ в Индии располагает возможностями организовать в этой связи демонстрацию протеста перед зданием посольства США в Индии. Расходы на проведение демонстрации составят 5 тысяч индийских рупий и будут покрыты за счет средств, выделенных ЦК КПСС на проведение спецмероприятий в Индии в 1969 — 1971 годах.
Просим рассмотреть».
Генеральный секретарь написал: «Согласиться».
Через индийскую прессу успешно действовала служба «А», которая запускала слухи о том, что Соединенные Штаты используют во Вьетнаме биологическое оружие. Эта была старая и проверенная тема. Еще во время войны на Корейском полуострове в 1950 — 1953 годах советская госбезопасность провела массовую кампанию по обвинению американцев в использовании биологического оружия. В эту кампанию были вовлечены лучшие советские медики, которые послушно поставили свои подписи под грубо фальсифицированным докладом.
Индийские власти спокойно наблюдали за тем, как растет численность советских разведчиков. Индийская контрразведка не очень мешала им работать.
Те разведчики, которые, как Трубников, прошли через индийскую резидентуру, уверены в себе. Они не испытывают комплексов, свойственных некоторым работникам североамериканских и западноевропейских резидентур, где нелюбовь к ГП, главному противнику, то есть к Соединенным Штатам, порождена еще и скрытым комплексом неполноценности: трудно бороться с богатым и удачливым соперником.
Американская разведка подверглась серьезной критике за неспособность предсказать, что Индия в 1998 году проведет ядерные испытания. Этот промах стал предметом специального расследования. Комиссию возглавил адмирал Дэвид Иеремия, бывший заместитель председателя Комитета начальников штабов. Он пришел к выводу, что ЦРУ получает огромное количество снимков со спутников, но неопытные аналитики не в состоянии их правильно интерпретировать. Адмирал призвал приглашать в ЦРУ аналитиков со стороны, чтобы избавить агентство от интеллектуальной лени.
Такого рода комиссии обычно очень критически оценивают деятельность американских разведывательных ведомств. Это раздражает и обижает ЦРУ, но всякая разумная критика идет разведке на пользу. В России такие комиссии не создаются. Считается, что в них нет нужды.
Российская разведка гордо заявила, что она прекрасно знала об индийской ядерной программе.
Любимец двух президентов
Когда разведчика переводят на линию ПР — политическая разведка, то главным становится способность к политическому анализу, умение прогнозировать, осмыслять информацию. В принципе уже никого не интересует, как он провел вербовку или встречу с агентом. Но знатоки утверждают, что у Трубникова — редкий случай — были хорошие показатели и в аналитической, и в оперативной работе.
Трубников, как говорят ветераны, особенно преуспел в самостоятельной работе на посту резидента в Бангладеш. Это государство появилось в 1971 году в результате очередной войны между Индией и Пакистаном. Война закончилась полной победой Индии. Восточная часть Пакистана с помощью Индии превратилась в самостоятельное государство Бангладеш.
Трубников занимался не местными делами, которые в Москве мало кого интересовали, а работал против западных разведчиков и достиг успеха.
Но награда, как известно, не всегда находит героя. Попытки ввести в разведке объективные критерии оценки работы не удались. Как и в любой другой структуре, здесь есть большой балласт — людей случайных, неумелых или попавших на работу по протекции. Они строят карьеру на личных отношениях с начальством, а не на реальных достижениях.
Вячеславу Трубникову, как считают ветераны, повезло. Его быстро приметили и оценили два главных руководителя индийского направления. Один из них достаточно хорошо известен широкой публике, другого знают только профессионалы.
Эти двое — умерший несколько лет назад генерал Яков Медяник и генерал Леонид Шебаршин, последний начальник советской разведки.
Москва располагала в Индии настолько большим разведывательным аппаратом, что его подразделениям в различных городах придали самостоятельность.
Резидентура в Дели получила статус головной (как, скажем, вашингтонская резидентура в Соединенных Штатах). Ее руководители отвечали за работу всего аппарата КГБ на территории Индии. Они получали генеральские звания — редкость в те времена. Руководители трех важнейших направлений — политическая разведка, внешняя контрразведка и научно-техническая разведка — тоже имели высокий статус.
Кроме того существовали самостоятельные резидентуры в Бомбее, Калькутте и Мадриде — под прикрытием советских генеральных консульств. Каждую возглавлял резидент, имевший прямую шифросвязь с Москвой. Делийский резидент координировал их работу.
В 1970 году главным резидентом стал Яков Прокофьевич Медяник. Начинавший еще в пограничных войсках, он прослужил в разведке до семидесяти лет. Он дважды работал в резидентуре в Израиле, возглавлял резидентуру в Афганистане, ближневосточный отдел первого Главного управления КГБ. Долгие годы он был заместителем начальника разведки по Ближнему Востоку и Африке.
По словам генерала Кирпиченко, Яков Медяник обладал даром общения, мог договориться с кем угодно и при этом шутил:
— Я ведь хохол, значит, человек хитрый, и все равно вас обману.
Медяник вместе с генералом Вадимом Кирпиченко и начальником нелегальной разведки Юрием Дроздовым постоянно занимались Афганистаном. Кроме того, Медяник ведал в разведке ближневосточными делами. Сын Медяника Александр Яковлевич, китаист по образованию, со временем сам стал заместителем директора Службы внешней разведки — образовалась своего рода династия…
Но после ухода Трубникова Медяника-младшего тоже убрали из разведки. В августе 2000 года его назначили первым заместителем министра по делам Федерации, национальной и миграционной политики. Это было настолько неожиданное служебное перемещение, что министру пришлось объясняться с журналистами и говорить, что «у Александра Медяника мобильный подход к делам, и это меня устраивает. Он новый человек, а я считаю, что не стоит все время перебирать старую колоду. А в миграции нет ничего непостижимого для умного и опытного человека. Я сам за два месяца смог войти в курс дела».
Но Медяник-младший не продержался в министерстве и двух месяцев. Говорят, что он тяжело переживал превратности судьбы и не справился со своими эмоциями. Впрочем, и само министерство на следующий год упразднили…
Но все это произойдет в наши дни. А тогда Медяник-старший, получив генеральские погоны и назначение в Москву, позаботился о том, чтобы его место резидента в Индии занял Шебаршин, а тот, в свою очередь, сделал своим заместителем Трубникова.
Говорят, что если бы не Медяник и Шебаршин, то при всех своих заслугах Вячеслав Иванович мог так и остаться на среднем уровне. Мало ли блистательных разведчиков вышли на пенсию всего лишь полковниками!.. Но Трубникова рано приметили и в секретариате Владимира Крючкова, обратили на него внимание самого начальника разведки.
Крючков к любым попыткам своих подчиненных группироваться относился подозрительно. Но «индийская мафия», как говорили в разведке, была очень влиятельной. К ней принадлежал еще один заместитель начальника разведки — генерал Вячеслав Гургенов. Тот самый, который первым поддержал Примакова в присутствии президента Ельцина. Гургенов умер в 1994 году.
Примаков хотел отправить его резидентом в Англию, дать возможность поработать и на западном направлении, пожить в хорошей стране, но англичане этому воспротивились.
Первый заместитель
Леонид Владимирович Шебаршин, возглавив разведку, сделал еще одно доброе дело для Трубникова: понимая, что индийское направление не самое важное в разведке, назначил его начальником первого отдела, который занимался Соединенными Штатами.
Это назначение оказалось решающим в карьере Трубникова, когда Шебаршин вскоре после путча в августе 1991 года ушел и разведку возглавил Примаков.
Первым заместителем начальника разведки был назначенный Бакатиным полковник Владимир Михайлович Рожков. Это кадровое решение, собственно, и стало причиной ухода Шебаршина из Ясенева. Бакатин вскоре покинул Лубянку. Обходительный Примаков переместил Рожкова на должность простого заместителя, а потом отправил представителем Службы внешней разведки в Федеративную Республику Германию, где тот — уже в звании генерал-лейтенанта — служил до своей смерти в 1996 году.
Евгений Максимович первоначально предложил место первого заместителя Шебаршину. Леонид Владимирович отказался. Тогда Примаков назначил Трубникова своим первым заместителем прямо с должности начальника отдела, минуя промежуточные ступени должностной лестницы.
Примаков не волк-одиночка, который считает, что способен все сделать сам. Примаков всегда был человеком команды. В любом месте, куда он приходил, он формировал себе команду. С собой приводил минимум людей. Остальных собирал на месте.
Он вовсе не считал, что место, куда он пришел, находится в тяжелом состоянии и что там сидят глупые, ленивые и никчемные работники. Примаков исходил из того, что все нужные люди уже здесь работают, нужно просто посмотреть, на кого опереться.
Он подбирал на руководящие посты таких людей, что сам испытывал удовольствие от совместной работы, от возможности с ними посидеть, поговорить — когда те приходили на доклад. В разведке были люди, к которым Примаков питал особую слабость. Но в баню или на теннисный корт он с ними не ходил. Вообще, баня и корт как место, где формируется какая-то команда против другой команды, — для Примакова это исключено.
Благодаря Примакову Трубников быстро прошел путь от генерал-майора до генерала армии. Говорят, что, несмотря на стремительный служебный рост, он мало изменился и звездной болезни избежал.
Вячеслава Ивановича один из офицеров, который учился с ним на курсах переподготовки руководящего состава разведки, назвал человеком-компьютером:
— Он мгновенно соображает. Он кажется иногда как бы легкомысленным. На самом деле он уже все просчитал.
Он никогда не показывает своих чувств. Как и Примакова, его постигло ужасное несчастье. Несколько лет назад его семнадцатилетний сын Ваня вышел из дома и не вернулся. Кто убил юношу, тело которого нашли неподалеку от ближайшей станции метро, до сих пор неизвестно.
Трубников, как профессиональный разведчик, тащил на себе основной груз повседневной работы, которую приходилось перестраивать на новый лад. Тогда создавались резидентуры в странах, где их раньше не было, — прежде всего в бывших советских республиках.
В новых резидентурах поначалу испытывали даже проблемы со связью. В новых посольствах не было шифровальных систем. Установка такого оборудования — дорогое и сложное дело. От этого страдали и разведчики, и дипломаты. Первый посол в Литве Николай Обертышев рассказывал мне, как он поначалу вынужден был ездить на машине из Вильнюса в Калининград, когда ему надо было отправить шифровку в Москву или получить присланные на его имя телеграммы.
У наших послов в небольших государствах Африки были такие же проблемы — они раз в неделю ездили в соседнюю страну, где у коллеги-посла есть шифровальная служба, читали поступившие указания и отписывались за неделю. Телеграммы пишутся от руки в специальном шифровальном блокноте с нумерованными страницами и передаются шифровальщику — самому секретному человеку в посольстве.
Шифровальщик с семьей постоянно живет на территории посольства. Выходить в город в одиночку ему категорически запрещено. За ним бдительно присматривает офицер безопасности — сотрудник внешней контрразведки. Завербовать шифровальщика — мечта любой разведки. Иногда это удается. Служба у шифровальщика тоскливая, денег платят мало. Дипломаты получают удовольствие от зарубежной жизни, а он нет.
Трубников находился на хозяйстве 21 февраля 1994 года, когда стало известно об аресте важнейшего советского агента Олдрича Эймса, который работал в ЦРУ и выдал десять американских агентов в Москве.
Эймс проработал в оперативном директорате ЦРУ тридцать один год. Он был разочарован своей службой, остро нуждался в деньгах, хотел изменить свою жизнь.
В апреле 1985 года Эймс просто написал записку, адресованную резиденту советской внешней разведки генералу Станиславу Андреевичу Андросову, с предложением назвать имена трех агентов ЦРУ в Советском Союзе в обмен на пятьдесят тысяч долларов. И приложил ксерокопию страницы из внутреннего телефонного справочника ЦРУ, подчеркнув свою фамилию. Эймс приехал в советское посольство и отдал письмо дежурному. Своему начальству объяснил, что навестил сотрудника посольства, которого они пытались завербовать.
Через неделю Эймс получил пятьдесят тысяч долларов и был потрясен, как легко, оказывается, можно раздобыть большие деньги! Эймс назвал всех завербованных американцами агентов, кроме того передал советским разведчикам большое количество секретных документов, которые выносил из здания ЦРУ в обычной сумке. Никто из охранников не проявил интереса к ее содержимому.
За вербовку Эймса Виктор Черкашин, заместитель вашингтонского резидента, отвечавший за линию внешней контрразведки (то есть за проникновение в спецслужбы главного противника), получил высший в советском государстве орден Ленина. Редко кто из разведчиков удостаивался такой почести. Черкашин сам разговаривал с Эймсом и принял окончательное решение вручить ему деньги и поверить в то, что он сказал.
Эймс сыграл важную роль в карьере Владимира Крючкова, который смог порадовать нового хозяина страны Михаила Сергеевича Горбачев фантастическими успехами своей службы.
Но и для наследников Крючкова на посту начальника разведки Эймс был важнейшим агентом. Ему заплатили в общей сложности больше двух миллионов долларов. Никто из разведчиков не получал таких денег.
Два руководителя российского направления ЦРУ после ареста Эймса примчались в Москву. Американцы требовали от российских коллег безоговорочно признать свою вину, представить материалы, которые Эймс передал Москве, и по доброй воле самим отозвать представителя Службы внешней разведки в Вашингтоне, легального резидента Александра Иосифовича Лысенко. Говорят, что даже Лысенко не знал подлинного имени своего важнейшего агента по кличке Людмила. Но когда он услышал об аресте сотрудника ЦРУ Олдрича Эймса, то сразу догадался, что это и есть Людмила, которой так дорожили в центре.
Руководители американской разведки нагрянули в Москву сюрпризом, без приглашения и в отсутствие Примакова. Беседовать с ними пришлось Вячеславу Ивановичу Трубникову. Разговор между разведчиками двух стран был тяжелым и неприятным.
Примаков в тот момент находился за границей. Впоследствии я имел возможность поговорить с человеком, который в те дни был рядом с Евгением Максимовичем:
— Что переживал Примаков, когда арестовали Эймса?
— Это произошло в тот момент, когда он находился в зарубежной командировке. Для него это был шок невероятный. Вся его переговорная деятельность была сокращена. Он не отходил от телефона, шел непрерывный обмен шифротелеграммами. Для него это была трагедия. Он был просто убит.
Именно тогда я видел Примакова по-настоящему расстроенным, если не сказать — злым. Это было в феврале 1994 года.
После ареста Эймса Примаков сам захотел встретиться с журналистами и даже привел с собой Вячеслава Трубникова. Встреча проходила в Колпачном переулке, где тогда находилось пресс-бюро Службы внешней разведки. Примаков был зол, строг и жесток.
Они оба — и Примаков, и Трубников — отказались тогда признать, что Эймс, обвиняемый в работе на Москву, агент Службы внешней разведки. Они говорили, что даже косвенное признание в сотрудничестве с Эймсом окажется для него роковым на предстоящем суде.
Но к тому времени начальник Генерального штаба Вооруженных сил России генерал-полковник Михаил Колесников уже заявил, что Эймс на военную разведку не работал. Таким образом начальник Генерального штаба недвусмысленно указал, что лавры вербовки такого агента принадлежат Службе внешней разведки. Эймс в любом случае был обречен — у обвинения были все доказательства его работы на российскую разведку, чего он сам не отрицал.
Примаков был, очевидно, огорчен тем, что арест Эймса вызвал такой шум и способствовал ухудшению российско-американских отношений. Они с Трубниковым убеждали журналистов, что и само ЦРУ, которому нанесена «тяжелая травма», не заинтересовано в этом скандале. Но арестовавшее Эймса Федеральное бюро расследований, а также конгресс и политические противники президента Билла Клинтона используют этот скандал в собственных интересах.
Примаков говорил тогда, что на переговорах с руководителями ЦРУ и ФБР он вовсе не обещал прекратить разведывательную деятельность на территории Соединенных Штатов.
Руководители российской разведки жаловались, что американцы сами расширили масштабы агентурной разведки на территории России:
— Мы как бы с пониманием относимся к естественному стремлению Соединенных Штатов знать, что происходит в России. Но в таком случае и в Вашингтоне должны проявить ответное понимание.
В Вашингтоне понимания не проявили и выслали из страны руководителя резидентуры российской разведки Александра Лысенко, который до этого был резидентом в Индии.
В ответ советника американского посольства Джеймса Морриса, возглавлявшего резидентуру ЦРУ, попросили в семидневный срок покинуть Москву. Как сказал нам тогда Примаков:
— Мы не пропустим ни одного удара.
Через четыре с лишним года после ареста Эймса Примаков говорил мне:
— Когда я пришел в разведку, многие говорили: давайте заключать двусторонние соглашения о ликвидации разведывательной деятельности! Допустим, мы подписываем такое соглашение, скажем, с Великобританией. И что? Если бы такое соглашение можно было подписать в универсальном плане — со всеми, на это можно было бы пойти. А так что произойдет? Мы заключим соглашение с Великобританией, а она будет получать от других все материалы о России — это же ни в какие ворота не лезет. Мы окажемся в худшем положении.
Против нас, продолжал Примаков, ведут активную разведывательную деятельность, и растет число резидентур, которые нами занимаются. Работают против России с территории стран СНГ и Балтии, туда выводят на связь свои источники. Так что преждевременно говорить о прекращении разведывательной деятельности.
— А потом это не так уж плохо, — заключил Примаков, — потому что разведка часто предотвращает события, которые могли бы подорвать стабильность.
Почему провалился Эймс?
Под руководством Трубникова, как положено в таких случаях, все личное и рабочее дело Эймса разбиралось с того самого дня, как он начал работать на Москву, анализировался каждый шаг его и наших оперативных работников, вспоминали каждое слово.
Примаков не пошел по пути раздачи выговоров. Это больше для показухи делается. Если наверху будет задан вопрос, то смело можно ответить — виновные наказаны: такой-то уволен, такой-то понижен в должности, уроки извлечены.
Провал Эймса был не последним в цепи поражений российской разведки на американском и на европейском направлениях. Провалы агентурной сети были следствием не усиленной, авральной работы местных охотников за шпионами, а чаще всего результатом бегства российских разведчиков.
Результаты служебного расследования по делу Эймса, проведенного Службой внешней разведки, разумеется, не обнародовались. Судя по словам некоторых осведомленных лиц, комиссия пришла к выводу, что в провале больше всего виноват сам Олдрич Эймс. Он вел себя слишком неосторожно, нарушил правила конспирации, не прислушался к советам своих кураторов из Москвы… Но косвенно вина ложится и на бывшее руководство разведки и КГБ.
Главная заслуга Эймса состояла в том, что он назвал имена агентов американской разведки в Москве; их всех расстреляли. Поэтому после ареста его назвали в Америке «серийным убийцей». Разве удивительно, что после этого американцы стали искать, кто же выдал всех агентов?
— Если у вас десять агентов поймали, вы будете очень долго изучать возможных предателей, искать, у кого есть что-то подозрительное, пока не найдете, — говорили мне в Службе внешней разведки. — Вот Эймса и поймали.
В провале Эймса разведчики упрекают своего бывшего руководителя Владимира Крючкова. Ведь это он, демонстрируя успехи своей службы, положил на стол высшему руководству список американских агентов, переданный Эймсом. И он допустил, чтобы их всех разом арестовали и расстреляли. Хотя это был самый ясный сигнал американцам: ищите у себя предателя…
Но некоторые ветераны разведки подозревают, что Эймс сам стал жертвой предательства. Они не верят рассказам самих американцев о том, что они вычислили Эймса, потому что он явно жил не на одну зарплату.
Ветераны уверены, что в Ясеневе работает предатель, который продал Эймса, а затем и некоторых других российских агентов, просто за деньги. Конечно же, к материалам об агентах такого уровня допущено только несколько человек из высшего руководства разведки. Имя каждого, кто видел эти материалы, известно: нельзя взять папку или даже отдельную шифровку, не расписавшись. Неужели кто-то из них?..
Впрочем, есть еще технические работники — сотрудники архивов, секретари и курьеры, которые видят эти материалы, но за них не расписываются.
Страх перед «кротом», иностранным агентом, который работает в самом сердце разведки, живет в каждой спецслужбе. Время от времени подозрения оказываются правдой. Американцы убедились в этом, арестовав в 1994 году Олдрича Эймса.
Когда Трубников только-только вступил в руководство Службой внешней разведки, из Соединенных Штатов пришло еще одно неприятное для него известие.
В октябре 1998 года в Вашингтоне был арестован бывший агент российской разведки американец Дэвид Шелдон Бун. Он уже восемь лет как на пенсии, информацию в Москву не передавал. Практически российская разведка вроде бы ничего не потеряла. Но все равно это был провал, неприятный провал, который лишал уверенности действующих агентов российской разведки, а также тех, кто готов был бы предложить Москве свои услуги.
Дэвид Шелдон Бун служил в Агентстве национальной безопасности Соединенных Штатов. Это гигантское ведомство занимается электронной разведкой, аналог нашего ФАПСИ. Дэвид Бун был шифровальщиком и считал, что ему мало платят.
В 1988 году он пришел прямо в советское посольство в Вашингтоне и предложил свои услуги. Он показал свое удостоверение и секретные документы, к которым имел доступ. Ему сразу заплатили триста долларов, договорились о следующей встрече и с соблюдением правил конспирации вывезли из посольства, чтобы американская служба наблюдения за посольством не обратила на него внимания.
За вербовку шифровальщика дают ордена. Разведчики считают, что иметь в агентах толкового шифровальщика, может быть, лучше, чем завербовать самого президента страны. Президент-то секретов не знает, а шифровальщик знает.
Дэвид Бун проработал на советскую разведку всего три года и получил за свои услуги шестьдесят тысяч долларов. Это сравнительно немного. КГБ экономил на агентуре. Это только суперагент Эймс получал миллионы. В 1991 году американцы отправили Буна в отставку, и Москва с ним тоже распрощалась: пенсионеры разведку не интересуют.
После выхода на пенсию Дэвид Бун жил в Германии со своей немецкой женой. Можно представить себе его радость, когда спустя восемь лет, в сентябре 1998 года ему позвонил человек, прекрасно говоривший по-русски, и попросил о встрече.
Неизвестный назвался сотрудником российской разведки, предложил продолжить сотрудничество и даже вручил аванс — девять тысяч долларов. Бывший шифровальщик не только охотно и в деталях вспоминал прежние времена, но и сообщил, чем он мог бы быть полезен России в будущем.
Дэвида Буна выдал один из перебежчиков, бывших советских разведчиков. Но его рассказа было недостаточно для суда, поэтому ФБР нашла способ взять его с поличным. Под видом советского разведчика с ним связался агент ФБР. Обещанием денег Буна заманили на территорию Соединенных Штатов и арестовали.
Представители Службы внешней разведки России назвали методы ФБР нечистоплотными и заявили, что вербовка от имени России носит провокационный характер.
Огорчение российской разведки более чем понятно. Но, во-первых, советская разведка действовала таким же образом и весьма гордилась тем, что вербовала людей от имени другой разведки. Во-вторых, вербовка граждан чужой страны, которым дают деньги, чтобы они изменили своей родине, тоже, прямо скажем, весьма нечистоплотное занятие. Но это и составляет главное содержание работы всех разведок мира.
Сколько существует разведка, столько она и пользуется таким замечательным методом вербовки. Разведке приятно говорить, что агенты служат ей по идеологическим, идейным соображениям. Но идейные агенты большая редкость. В основном информацию продают. Иногда отдают по любви, если удачно влюбляются в сотрудника иностранной разведки. Иногда агентов вербуют с помощью шантажа.
Одного из лучших советских агентов в Англии Джона Вассэла, сотрудника адмиралтейства, завербовали, потому что он был гомосексуалист. Он приехал работать в посольство в Москве. Его сфотографировали в интимной ситуации. Путем шантажа и уговоров сделали из него первоклассного агента.
Он восемь лет снабжал советскую разведку информацией, прежде чем его арестовали и судили. В тюрьме Мэйдстоун его допрашивал главный обвинитель ее величества Гарольд Кент. Он допрашивал Вассела и рассказывал потом, что ему было не по себе, потому что обвиняемый испытывал на нем свое искусство соблазнения…
На время директорства Трубникова пришелся еще один громкий скандал. Хотя и в этом случае не было никакой его вины. Я имею в виду историю с отставным майором Митрохиным.
Служба внутренней безопасности первого Главного управления никогда не обращала на него внимания. Какую опасность мог представлять человек, который занимался не оперативной работой, а долгие годы работал в архиве и дослужился всего лишь до майора?
Майор был аккуратным и исполнительным служакой — радость кадровиков. Каждое утро он загодя приезжал на работу, получал в архиве очередное секретное дело и прилежно сидел над ним до вечера. Самое интересное он выписывал на стандартный листок бумаги. Некоторые документы первого Главного управления Комитета государственной безопасности СССР он копировал дословно.
Личные и оперативные дела агентуры — высший секрет разведки. Сотрудник разведки может получить для работы только то дело, которым он непосредственно занимается. Но для служащих архива возиться со старыми папками — это просто часть их служебных обязанностей.
Исписанные за день листочки майор перед уходом домой прятал в носках или в трусах. Никто и никогда его не остановил и не проверил. Он приносил копии секретных документов домой и вечерами перепечатывал их на машинке.
В пятницу вечером перепечатанное отвозил на дачу и прятал там под матрасом. Потом перекладывал в герметичную посуду и зарывал в саду.
Так продолжалось много лет. Потом Василий Никитич Митрохин вышел на пенсию и стал ждать. Наконец наступил момент, когда он решился. Он вырыл один из горшков, взял билет до Риги и там предложил свои сокровища американскому посольству. Американцы отнеслись к отставному майору недоверчиво; их не интересовали старые дела и пенсионеры. В начале девяностых желающих перебраться в США было слишком много, а средства ЦРУ по приему перебежчиков ограничены.
Тогда майор посетил британское посольство.
Англичане оценили его предложение. Молодого сотрудника британской контрразведки командировали в Москву. Он выкопал в саду Митрохина оставленные им материалы. Получилось шесть чемоданов. Отставной майор получил британский паспорт, новое имя и живет в страхе, что оперативники российской внешней контрразведки рано или поздно доберутся до него.
Говорят, что список майора Митрохина позволил англичанам не только разобраться в прошлых операциях советской разведки, но и выявить действующих агентов. Такую вот роль сыграл неприметный майор.
Оперативные работники не обращали внимания на Митрохина. Архив был местом для тех, кто не сумел себя проявить в оперативной работе или в аналитической службе.
Не очень понятно, какой реальный ущерб нанес Митрохин российской разведке. Он назвал имена уже очень пожилых людей, которые когда-то давно работали на советскую разведку.
Одного из них посадили — бывшего сотрудника Агентства национальной безопасности Соединенных Штатов Роберта Липку. Он получил восемнадцать лет тюрьмы.
Дачные дела
Примаков не просто сделал Трубникова первым заместителем, но и видел в нем своего сменщика.
— Как он его растил! — вспоминает Татьяна Самолис. — Он увидел в нем блестящего оперативного работника, умницу, образованного, а сделал из него еще и крупного политика. Не в том смысле, что Трубников стал участвовать в политической жизни, а в том, что он приобрел масштаб большого политика.
Если Евгений Максимович уезжал в командировку, а был день его доклада президенту, он старался, чтобы вместо него обязательно пошел Трубников. Другой бы иначе поступил — нет меня, и никто другой в Кремль не пойдет. А Примаков хотел, чтобы президент лишний раз сам посмотрел на Трубникова. И не упускал случая сказать президенту что-то хорошее о своем заместителе.
Однажды Примаков заметил:
— Знаете, время такое сложное, все так быстро меняется. Сегодня я есть, завтра меня нет. Я должен оставить вместо себя человека, которого буду рекомендовать.
Татьяна Самолис резонно возразила:
— Да кто же вас станет слушать, Евгений Максимович? Пришлют кого захотят, и все. Политического назначенца, человека, кому-то там глубоко преданного.
Примаков ответил:
— Ну, это уже их дело. Но у меня есть человек готовый, и президент должен об этом знать. Но мой человек должен быть готов принять на себя эти обязанности, чтобы я себя в этом не мог упрекнуть.
Вышло так, как и хотел Примаков. Когда он ушел в Министерство иностранных дел, то сумел добиться, чтобы президент подписал указ о назначении Трубникова директором Службы внешней разведки. Но руководителем разведки он был недолго.
Вячеслав Иванович был обязан своим взлетом Примакову. Но из-за Примакова же он потерял пост директора Службы внешней разведки. Став президентом, Путин из всех руководителей силовых ведомств сменил только одного генерала — в своем бывшем ведомстве, в Службе внешней разведки.
Почему перемены произошли именно в разведке? Федеральная служба безопасности не смогла предотвратить ни взрывов в Москве, ни нападения боевиков на Дагестан. Министерство обороны и Министерство внутренних дел не в состоянии были избежать больших потерь, которые несли федеральные силы в Чечне.
На этом фоне разведка казалась самым благополучным ведомством. Так отчего же убрали именно начальника разведки — генерала Трубникова? Потому что его считали человеком Примакова, а Путин хотел в Ясеневе своего назначенца — так все истолковали указ президента.
Общение между руководителями разведки продолжается и после рабочего дня, в воскресные и праздничные дни. Директор и его заместители живут в дачном поселке Службы внешней разведки в соседних домиках.
Когда Крючков освободил свою дачу, Примаков не захотел в нее переезжать — это был большой дом на большую семью. А Примаков в тот момент был один:
— Ну зачем мне такая большая дача? Отдайте тому, у кого семья большая.
И он занял другой, вовсе не директорский домик.
Одно из преимуществ поселка: там стоят мощные спутниковые антенны, и можно смотреть любой телевизионный канал, не только российский. Примаков любил там жить.
Покинув разведку, Евгений Максимович в определенном смысле остался в разведке. И после назначения министром иностранных дел Примаков продолжал жить в Ясеневе. Его вывезла оттуда Федеральная служба охраны уже тогда, когда он стал премьер-министром и ему полагалась совсем другая загородная резиденция.
Дачная жизнь в Ясеневе, кроме всего прочего, давала Примакову — министру иностранных дел — возможность работать в тесном контакте с разведкой. Примаков — в бытность его в МИДе — рассказывал:
— Мы неофициально собираемся — несколько человек, представители разных ведомств, занимающиеся внешней политикой, — и обсуждаем актуальные проблемы. Это необходимо. Так делается во всем мире.
Но за этими контактами Примакова с силовыми ведомствами ревниво и подозрительно следили в Кремле. Поэтому Евгений Максимович в бытность премьер-министром держался крайне осторожно в отношении Трубникова.
Сам Трубников активно поддержал Путина. Разведка выясняла, откуда, говоря его собственными словами, «идут деньги и добровольцы для Чечни, кто подпитывает сепаратизм».
Но это уже не помогло. В мае 2000 года Путин назначил нового директора внешней разведки, а Трубникова перевел в Министерство иностранных дел. Для него в МИДе ввели еще одну должность первого заместителя министра.
Трубникову поручили заниматься вопросами объединения с Белоруссией и всем комплексом отношений со странами СНГ. На его долю выпали не самые легкие и приятные задачи. Скажем, в мае 2002 года распоряжением главы правительства Михаила Михайловича Касьянова Трубников был назначен руководителем переговорной группы по вопросам правового стутуса Азовского моря и Керченского пролива и разграничения морских пространств в Черном море.
Специальным указом Вячеслав Иванович был назначен специальным представителем президента в ранге федерального министра. Этот высокий статус был компенсацией за увольнение из разведки — ведь личных претензий к нему не было, и убрали его из Ясенева вовсе не потому, что он плохо работал.
Среди высшего чиновничества немало людей, которым указами президента сохранили прежний оклад министра или даже члена президиума правительства. Владимир Путин, как и Брежнев, когда заменяет «чужих» людей «своими», старается без нужды никого не обижать, руководствуясь принципом: живи и давай жить другим.