Глава 1 500-е батальоны в новых условиях

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 1

500-е батальоны в новых условиях

Когда в сентябре 1944 года Генрих Гиммлер распорядился распустить 999-ю резервную бригаду, речь велась уже не о том, чтобы получить контроль над «недостойными несения службы», которые оказались в рядах Вермахта, а о том, чтобы перевести их в сферу деятельности СС. Обстановка вынудила Гиммлера самому прибегнуть к практике «Прохождения испытаний». В данной ситуации подразумевалось особое формирование Дирлевангера, которое стало «испытательной частью» в рамках Ваффен-СС. Предтечей приказа о роспуске 999-й бригады стало распоряжение о переводе около 20 тысяч заключенных не в состав 500-х батальонов, как это делалось ранее, а именно в бригаду Дирлевангера. Произошло это в конце августа 1944 года. А в начале сентября к Дирлевангеру потянулись транспорты с заключенными из тюрем Вермахта и эмсовских лагерей. Намеченная цель подробно излагалась в письме от 31 декабря 1944 года, которое эсэсовский судья штандартенфюрер СС Бендер адресовал начальнику главного управления по персоналу СС: «Направление военнослужащих в специальную часть Дирлевангера происходит на основании приказа рейхсфюрера СС, который гласит, что бригаду Дирлевангера надо рассматривать как «испытательную часть СС». Я исхожу из того, что, как было мною замечено во время переговоров с Верховным командованием Вермахта, испытательные армейские батальоны должны быть влиты в состав бригады Дирлевангера».

Но, судя по всему, эти переговоры не достигли намеченной цели. Затея о роспуске 500-х батальонов и вливании их состава в бригаду Дирлевангера закончилась провалом/Армейские круги весьма противились этой идее. В итоге Гиммлер должен был довольствоваться тем, что имеет доступ к осужденным военнослужащим из армии резерва и части 999-х, которые после роспуска бригады остались «недостойными несения службы». В целом это было около 400 человек, которые были направлены к Дирлевангеру в конце 1944 года. В единичных случаях в карательную бригаду попадали 999-е, которым; минуя Бухенвальд, удалось временно оказаться на свободе. Один из них был коммунист Эрнст Задовский из Шверте, который 1 сентября 1944 года оказался в Баумхольдере, но в сентябре того же года был направлен в концентрационный лагерь. Он вспоминал: «В октябре 1944 года я как солдат покинул Бухенвальд. Однако 27 декабря 1944 года я вместе с двумя жителями Шверте оказался на моравском полигоне СС, где был зачислен в боевую часть Дирлевангера. В марте 1945 года я был направлен в окрестности Нидерлаузитца к реке Нейсе».

Однако роспуск 999-й бригады не решил окончательно проблемы штрафников. В течение нескольких последующих месяцев был сформирован 999-й сборный пункт, куда попали многочисленные 999-е из полевых частей, кто в силу ранения был направлен на лечение обратно в Германию. Их не было смысла посылать обратно в 999-е батальоны, которые оказались отрезанными на островах Эгейского моря, либо не решались пробиваться в Германию через контролируемую партизанами Югославию. В этой ситуации армейские чины решили, что 999-й сборный пункт, который в феврале 1945 года был переведен из Баумхольдера в форт Торгау, надо влить в состав 500-х батальонов, которые в то время формировались в Брюнне и Ольмютце.

Постепенно в 500-е батальоны влилось около сотни 999-х. В штабе 500-го резервно-учебного полка такому пополнению отнюдь не обрадовались. В итоге 999-е были сосредоточены в Ольмютце в казармах Рихтхофена, причем командование пока было в большей степени обеспокоено, как оградить их от служащих 500-х батальонов. Очевидно, что напряженные отношения между двумя группами «испытуемых солдат» существовали еще со времен Фульды. На это указывал ряд сообщений. Вильгельм Лиц, прибывший в конце 1944 года в Ольмютц в качестве 999-го, вспоминал: «Там я повстречал моих старых приятелей. Между Вермахтом и партией наметились существенные разногласия. НСДАП требовала нашего боевого использования, в армии считали, что мы оказываем опасное разлагающее воздействие. В итоге до апреля 1945 года мы так и просидели в Ольмютце». Нечто подобное рассказывал в 1946 году Пауль Беринг, также 999-й из числа политических заключенных: «В Ольмютце нам явилась странная картина. Там пытались объединить 999-х и 500-х. Но поскольку 500-х посылали на опасные участки фронта, то 999-х становилось все больше и больше. Чтобы чем-то занять нас, были сформированы так называемые сводные роты. Эти роты несли службу и готовились к обороне Ольмютца. Время от времени мы должны были в окрестностях города рыть противотанковые рвы и котлованы. В итоге со временем вокруг Ольмютца возник достаточно обширный оборонный рубеж».

Несколько иначе выглядело использование небольшой группы бывших 999-х, которая оказалась в Брюнне. Об этом сообщал Хайнц Хайсс: «Чтобы избежать конфликтов с 500-ми, я при первом же удобном случае вызвался добровольцем возводить противотанковые заграждения на склонах Моравской долины… Здесь я столкнулся с Антоном Комейрком, чешским каменщиком, который был освобожден после трех лет принудительных работ в Берлине. На пару мы начали с похищенного у фельдфебеля пистолета, моей собственной винтовки и украденного ящика гранат. Мы намеревались создать собственную группу красных партизан, в которую бы вошло около 70 человек. Тем временем фашистские части отступали из Словакии назад в Богемию. Некоторые из фронтовых частей продолжали вести арьергардные бои. Первым нам попался этапный штаб. С нашей колокольни на высоте мы заметили его задолго до того, как он приблизился к Моравской долине. Штабисты прибыли с грузовиком, набитым табаком, сахаром, спиртным и девицами. Теперь мы были обеспечены запасами продуктов. Мы заставили штабистов разгрузить продукты в каменоломню, а затем заперли их в подземелье старого замка. Неоднократно в нашу команду приходил старый солдат из ландсштурма. На вид ему было около 65 лет. Он сообщил, что на запад гонятся похищенные в Словакии стада. Копыта коров, которые шли по нескольку дней, были изранены. Мы распределяли скот по крестьянским дворам. Фронт обошел нас. Деревни, которые лежали на горных склонах восточнее Брюнна, в майские дни попали в котел. Красная Армия окружила боеспособную танковую дивизию Вермахта. Каждодневно кольцо сжималось. С 13 чешскими приятелями я смог вырваться из котла и перейти линию фронта на сторону Красной Армии. Но война не окончилась для меня. Я проклял ее и не мог дождаться, когда же она закончится. Я участвовал в штурме Брюнна на стороне Красной Армии. Мне было порученобыть пропагандистом, который вещал в динамик. Красноармейцы выдали мне пропуск, который я храню до сих пор. Он открывал мне беспрепятственный путь домой».

Опасения командования 500-х батальонов, заперших 999-х в казармах, не были беспочвенны. Тем не менее бывшим политическим заключенным удалось создать крупную антифашистскую организацию. Один из них гамбургский коммунист Оскар Мейер уже в мае 1945 года сообщал об этом в специальном письме, подготовленном Коммунистической партией Чехословакии для германских жителей: «Во время пребывания в 500-м резервном полку нам удавалось воспитать идейных борцов и установить связь с Коммунистической партией, наладить работу, конечной целью которой должно было стать вооруженное восстание в Ольмютце по мере приближения Красной Армии к Моравской долине».

Позже Оскар Мейер рассказывал: «В Ольмютце мы быстро установили контакты с бывшими политическими заключенными из числа 999-х. Нам удалось наладить нелегальную связь с чешскими антифашистами, от которых мы получали оперативные сводки и переведенные на немецкий язык листовки коммунистической партии. Наша конспиративная группа насчитывала 32 человека. Наши связи тянулись даже в охрану казарм. Группа имела пароль «Кашау», Кашау — это было местечко, где располагалось временное правительство освобожденных чешских территорий. Трое из этих людей поддерживали постоянную связь с чешскими коммунистами. Оскар Мейер был ответственным за работу с кадрами. Курт Кюлес возглавлял «Маппарат», то есть ведал всеми военными вопросами. Это следует из его сообщения, в котором сообщаются подробности подготовки вооруженного восстания»: «На военные вопросы был поставлен товарищ Кюлес. Связь с Коммунистической партией Республики Чехия была установлена после долгих усилий. После этого был разработан план, который надо было осуществить по мере приближения Красной Армии. Компартия поставила перед нами задачу по подготовке вооруженного восстания в городе Ольмютц. Было установлено, что казарма была окружена крепостным валом, в котором имелись многочисленные подвальные помещения, так называемые казематы. Именно в них был размещен весь арсенал и боезапасы гарнизона крепости. Охрану этих казематов нес специальный взвод, который состоял из 999-х. Товарищ Кюлес был назначен заместителем командира взвода. Благодаря этому у нас появилась возможность передать весь арсенал в руки восставших. В планы были посвящены некоторые солдаты 15-й усиленной батареи, которая располагалась на территории тех же казарм и примыкающего к ней авиазавода. Восстание должно было начаться с этого завода, с территории которого произошел бы захват казарм. Получив доступ к оружию, восставшие получили бы контроль над городом. Наш тогдашний связник был старшим преподавателем, который жил на Саарландштрассе. Мы договорились, что сигналом к восстанию станет белая полоса, наклеенная на стеклянную дверь банка, что располагался поблизости от городского рынка. Эта полоса значила, что все силы приводились в боевую готовность. Но для этого потребовалось, чтобы один из сослуживцев перешел на сторону Красной Армии. Посовещавшись, мы решили, что это будет товарищ Кюлес. Во-первых, у него не было семьи, во-вторых, он был сведущ в военных вопросах. Мы учитывали, что Гитлер отдал приказ расправляться с родственниками дезертиров и перебежчиков. В начале марта мы передали пароль «Кашау» в распоряжение Красной Армии». До начала апреля все шло идеально, но восстание пришлось отменить, так как 20 апреля 1945 года большинство 500-х и 999-х были внезапно сорваны с места. К этим драматическим событиям мы вернемся немного попозже.