Глава 3 Изменения в системе наказаний

Глава 3

Изменения в системе наказаний

20 июля 1944 года непосредственно после провала покушения на Гитлера, организованного Клаусом фон Штауффенбергом, Генрих Гиммлер по приказу фюрера был назначен командующим армией резерва. В западной и отечественной историографии нередко подчеркивают, что назначение Гиммлера на пост командующего армией, на котором он сменил причастного к заговору генерал-полковника Фромма, было следствием провалившегося заговора, трагической ошибки, которая спасла жизнь Гитлеру. В этой связи делался акцент на утверждении, что интересы армейских кругов расходились с интересами НСДАП и подчиненных партии СС. Но почему-то никто не учитывал тот факт, что именно армейские круги настаивали задолго до покушения на Гитлера на новом назначении рейхсфюрера СС. Принимая во внимание неуклонно растущие потери на Восточном фронте, 30 июня 1944 года начальник генерального штаба Цайтцелер настоятельно рекомендовал фюреру назначить Гиммлера на должность «диктатора», в сферу деятельности которого входило командование армией резерва и проведение повальной мобилизации, которая, по мысли генерала, могла способствовать успеху «тотальной войны». Назначение Гиммлера на новый пост значительно расширяло возможности немецкого репрессивного аппарата. Это фактически означало стирание грани между тремя столпами Третьего рейха: НСДАП, СС и Вермахтом. Стоит напомнить, что одновременно с назначением Гиммлера новый пост получил и Геббельс, который стал Имперским уполномоченным по ведению тотального военного использования. В их задачи входила предельная мобилизация всех имеющихся в Германии сил.

Как и стоило предполагать, не обошли стороной изменения и в военной системе исполнения наказаний. Перемены произошли в сентябре 1944 года по личной инициативе Гиммлера. Первое мероприятие, касавшееся осужденных военными судами, относилось к управлению Эмсовскими лагерями. 5 сентября 1944 года Гиммлер отдал приказ военным судам армии резерва. В нем говорилось, что исполнение наказаний без каких-либо исключений должно быть ориентировано на ведение войны.

«1. Солдаты и военнослужащие, которые были приговорены к тюремному заключению или приравненному к нему наказанию, ведущему к потере гражданских прав, отныне не должны передаваться для приведения в исполнение наказания в руки общей юстиции. В будущем они должны передаваться

а) либо в арестантские роты полевых арестантских подразделений,

б) либо переводиться тайной государственной полицией в концентрационные лагеря для отбывания трудовой повинности.

Решение о виде приведения в исполнения наказания выносится соответствующим командующим или судьей.

Осужденные, ранее переданные в руки общих органов власти, должны безотлагательно вручаться командованию военных округов».

Хотя процитированный выше приказ поначалу относился только к частям армии резерва, постепенно его действие распространилось на все воюющие части сухопутных сил, а позже части Люфтваффе и военно-морского флота. Впредь все осужденные солдаты и офицеры направлялись не в Эмсовские лагеря, где у них была возможность завербоваться в 500-е батальоны, а в заново созданные полевые арестантские подразделения, которые, как видно из приказа, состояли из арестантских рот. Подобный шаг позволял с самого начала использовать арестантов в военных целях. Теперь у осужденных не было перспективы прохождения «испытания». Новый вид наказания в документах значился как «промежуточное заключение II». Это правило касалось фактически всех заключенных Эмсовских лагерей. «Задним числом» они могли быть зачисленными в арестантские роты или переведены в концентрационные лагеря. Чтобы выработать общие позиции у всех заинтересованных сторон: армии резерва, полевых частей, морского флота, военной авиации, военной промышленности и Министерства юстиции — в октябре 1944 года в Верховном командовании Вермахта было подписано соглашение. В нем значилось: «Чтобы ввести общие понятия относительно того, каких из осужденных солдат и военнослужащих полевых и резервных частей направлять в исправительные формирования, в арестантские роты полевых арестантских подразделений и концентрационные лагеря для трудовой повинности, Верховное командование Вермахта предполагает проверить всех находящихся в заключении в Эмсовских лагерях». Данную проверку должны были проводить на местах судьи, работники судов и органов юстиции. То есть Имперское министерство юстиции брало на себя ответственность «рассортировать» всех заключенных на три группы.

Данное согласие министра юстиции зависело, кроме всего прочего, оттого, нуждались ли в Эмсовских лагерях в «болотных солдатах», то есть требовались ли специальные арестантские команды для дальнейшего осушения болот и рытья каналов. В то же время Шпеер, имперский министр вооружений и военной промышленности воспользовался тем, чтобы в одночасье ему было предоставлено около 2000 заключенных, которых он «употребил в военных целях» на предприятиях авиапромышленности «военного назначения». Но в то же время Геринг и Дёниц оказались поначалу не готовы к выполнению гиммлеровского приказа. По этой причине Гиммлера ожидало некоторое разочарование, так как количество привлеченных к решению военных задач заключенных не соответствовало его ожиданиям.

В любом случае меры, принятые в сентябре 1944 года, привели к увеличению численности 500-х «испытательных батальонов». Судьи, оказавшиеся в Эмсовских лагерях, в первую очередь обращали внимание на тех заключенных, которых можно было послать в «испытательные формирования». Далее шли потенциальные «обитатели» арестантских рот. И лишь в последнюю очередь дело доходило до будущих «трудовых заключенных» концентрационных лагерей. Этот очевидный рост численности «500-х испытательных формирований» привел не только к тому, что в 500-й, 540-й, 550-й, 560-й и 561 — й батальоны тут же потянулись эшелоны с пополнением, но и к тому, что новые служащие стали поступать и в другие «испытательные части». Согласно приказу Гиммлера от 5 сентября 1944 года многих солдат теперь отправляли в батальоны даже без какого-либо отбытия срока, что ранее было само собой разумеющейся нормой. Путь «испытуемого солдата»: суд — лагерь — батальон, сократился до двух обязательных «пунктов назначения» суда и собственно 500-го батальона. В частности, в приказе Гиммлера говорилось: «Если решение не будет иметь негативных последствий для дисциплины в воинской части, то судья вправе в качестве наказания сразу же назначить направление в испытательную часть». Верховное командование Вермахта решило не отставать от командующего армией резерва и 1 февраля 1945 года приняло схожий приказ. Теперь любые нарушители дисциплины, получавшие не более 6 недель заключения, автоматически посылались в 500-е батальоны. Подобные административные действия привели к фактическому отказу от критериев отбора «испытуемых солдат». С одной стороны, это положительно отразилось на численности батальонов, но с другой стороны, негативно сказалось на духе солдат и их готовности «проходить испытание». Об этом говорит хотя бы сообщение Курта Кольшеса, который в ноябре — декабре 1944 года находился в Ольмютце в казармах Гинденбурга. Кольшес в свою бытность был осужден за «самовольное оставление части». Причем он усугубил свою «вину» политическими заявлениями, за что в итоге получил три года тюрьмы. Срок он отбывал в форте Торгау, а затем в арестантской роте. Он так описывал те события: «В роту прибыло 2100 человек[23] Во время построений нам становилось известно, что каждый день кто-то пытался бежать на свободу. Командир роты каждый раз указывал на то, что при малейшем сопротивлении осужденный будет наказан тут же, в казармах. Но на следующий день снова кто-то пытался совершить побег. Ночью многие из криминальных элементов совершали из казарм разбойные набеги на окрестности. Это привело к тому, что на построения стали приводить чехов, которые должны были указывать на тех, кто совершал разбои». Не исключено, что упоминание ежедневных побегов является преувеличением, но в любом случае эти факты указывали на то, что попавшие в конце 1944 года в Ольмютц или Брюнн «испытуемые солдаты» были совершенно ненадежными.

Прежде чем мы вернемся к батальонам, надо остановиться на одной проблеме, а именно вопросе, в какой мере сентябрьские изменения 1944 года сказались на судьбе бывших солдат, попавших в концентрационные лагеря. Тот факт, что новая категория заключенных концлагерей в документах обозначалась аббревиатурой CAB, наводит на мысль о продолжении «традиций» особых подразделений Вермахта. Однако в данном случае речь шла об «особой акции Вермахта». В первой части книги мы рассказывали о том, что начиная с 1938 года по сентябрь 1944 года в лагеря попало от 600 до 1 ООО солдат. Причем почти две трети из них прибывали из особых подразделений и полевых штрафных лагерей. Однако из документов лагеря Заксенхаузен следует, что в начале 1945 года количество САВ-заключенных выросло втрое. В декабре 1944 года их насчитывалось всего 100 человек. В январе 1945 года их уже 357. У подобного роста может быть две причины. С одной стороны, само собой напрашивается, что это было последствием деятельности Гиммлера, а именно, его приказа. Но, с другой стороны, в лагерном журнале мы могли бы найти следующую запись: «Январь 1945 года. Быстрое продвижение Красной Армии и западных союзников привело к тому, что в Заксенхаузен постоянно прибывают эшелоны с заключенными из других лагерей». Не исключено, что в этих транспортах прибыли и другие САВ-за-ключенные, что и вызвало резкий рост в одном конкретном лагере.

Вместе с тем в феврале и марте в Заксенхаузене мы могли бы наблюдать обратный процесс — количество САВ-арестантнтов столь же резко падало, как и росло в январе. К началу весны их осталось не более сотни. Их отнюдь не уничтожали и не посылали на фронт. Дело в том, что эсэсовское руководство приняло решение о сборе всех армейских «преступников» в Бухенвальде. Именно там должны были быть сконцентрированы все, кому предстояло отбывать «промежуточное заключение II». В феврале — марте это касалось тех, чей срок заключения не превышал одного года. В данной схеме Заксенхаузен был всего лишь промежуточной станцией, так сказать, «перевалочной базой». Именно в Бухенвальде «старые» САВ-заключенные стали отличаться от «промежуточных заключенных II». Из документов музея этого концентрационного лагеря следует, что первые «промежуточные» стали прибывать сюда поздней осенью 1944 года. К марту 1945 года их насчитывалось около 800 человек. Почти все они были расположены в Дора-Миттельбау.

Дора-Миттельбау был внешним лагерем Бухенвальда. Там существовало подземное производство, которое до 1 октября 1944 года было обществом с ограниченной ответственностью. Там производилось вооружение и боеприпасы. В нечеловеческих условиях труда здесь даже производились легендарные ракеты «Фау-2».0 положении «промежуточных» писал восточногерманский исследователь Гетц Дикманн, который ошибочно назвал их «заточенными в крепость»: «В конце 1944 года руководство СС решило направить на работу в лагерь Дора группу арестантов, от которых оно не ожидало никакого организованного сопротивления. Речь шла о «промежуточных заключенных II», которые в прошлом были военнослужащими Вермахта. Они носили на робе красный, «политический» треугольник, который был обращен вершиной кверху. Кроме этого, на нем была написана буква Z. По мнению эсэсовцев, они оптимально подходили для этой работы, так как она откладывала их заточение в крепости, к которому их приговорили военно-полевые суды. Свой срок они должны были отбывать после окончания войны. Им не грозило восстановление в рядах Вермахта или досрочное освобождение. При этом речь шла не только о немцах, но и о представителях иных наций, которые добровольно вызвались служить в Вермахте или СС. Первые Z-арестанты стали прибывать в Дору в ноябре 1944 года. Они располагались в особой зоне лагеря, поблизости от лазарета. Несмотря на то, что они носили арестантские робы, им не запрещалось отращивать волосы». Как видим, «промежуточным» в концентрационных лагерях предоставлялись некоторые «льготы».

Когда в конце марта 1945 года в лагерь Дора-Миттельбау перестали поступать «промежуточные заключенные», то это было в первую очередь связано с транспортными трудностями и хаосом, творившимся на железных дорогах Германии. Это подтверждается телеграммой, которая была направлена 22 марта 1945 года бременским гестапо в управление полиции Гамбурга: «Полученные от Вермахта арестанты должны быть направлены в Бухенвальд. Ввиду транспортных трудностей в настоящее время это невозможно. Запрашиваем концентрационный лагерь Нойенгамме, смогут ли они принять эту партию заключенных». В ответ 30 апреля 1945 года инспектор охранной полиции и СД Гамбурга запрашивал: «О каком количестве заключенных идет речь?»

Намерение во что бы то ни стало поставить исполнение наказаний на службу проигранной войне, вынудило Генриха Гиммлера ввести в практику «промежуточное заключение I». Под этим шифром скрывались приговоренные к смерти солдаты, но которые тем не менее еще могли выполнять полезную работу, для чего их переводили в концентрационный лагерь Маутхаузен. Прежде всего туда попадали солдаты, которые владели техническими профессиями. В большинстве случаев до войны они были слесарями, электриками, механиками. Поводом для этого шага стало состояние дел, когда приговоренные к смерти военнослужащие могли пройти «особое испытание» в 500-х батальонах, однако в силу ряда причин это не было возможно. Первая практика подобного рода была применена еще до того, как Гиммлер был назначен командующим армией резерва. 17 июля 1944 года Верховное командование сухопутных сил направляет запрос, нужно ли приводить в исполнение смертный приговор в тех случаях, когда возможно прохождение «особого испытания». Ответ из СС был следующим: «В случаях, когда отмена смертной казни не подрывает дисциплину воинской части, а сохранение самого солдата в силу своей работоспособности является целесообразным, тогда возможна его передача в руки местного СД».

Первые «промежуточные заключенные I» стали появляться уже в августе 1944 года. В основном это были дезертиры и солдаты, уличенные в «подрыве боеспособности части». В единичных случаях они все-таки попадали в 500-е батальоны, но в большинстве случаев применение им находили в Маутхаузене. В отношении заключенных из числа «рейхсдойче» статистика выглядела так: октябрь 1944 года — 45 человек, ноябрь 1944 года — 71 человек, декабрь 1944 года — 113. Если же брать общее количество «промежуточных первого класса», то соответственно эти цифры выглядели следующим образом: 93, 116,156. При этом надо исходить из того, что за последние семь месяцев войны в концентрационные лагеря было направлено около тысячи бывших военнослужащих Вермахта, то есть приблизительно столько, сколько за период с 1938 года по сентябрь 1944 года.