Глава седьмая Центральноазиатская интеграция как битва под ковром

Глава седьмая

Центральноазиатская интеграция как битва под ковром

Гора – это гораздо больше, чем бескрайняя зеленая степь.

Омар Кабесас

Отношение к единству региона – это «лакмусовая бумажка» для проверки истинных намерений любых внешних геополитических игроков. Все за интеграцию, но все понимают ее по-своему. Интеграция стала священной коровой для государств Центральной Азии. Даже Туркмения, занявшая позицию нейтралитета, не отрицает необходимости интеграции. Все другие государства региона являются непременными участниками различных объединений.

Но так было не всегда. Идея создания Большого Туркестана была серьезным политическим обвинением в Советском государстве. Одним из главных инициаторов создания Туркестанской федерации был М. Султан-Галиев. В полемике со Сталиным он выступал за расширение прав автономий и повышение их статуса. «Чем, скажите, пожалуйста, отличается Туркестанская Советская Республика от Грузинской Республики? – спрашивал он. – Отличается тем, что там в несколько раз больше населения, территория в несколько раз больше, чем территория Грузинской Республики, и, кроме того, по своему стратегическому и политическому положению Туркестан занимает в отношении "независимости"… которая могла бы быть предоставлена Туркестану, гораздо более выгодное положение, чем Грузия». Создание Туркестанской Федерации с предоставлением ей «элементарнейших основ государственности» М. Султан-Галиев расценивал как фактор, способствующий ускоренному развитию производительных сил региона и привлечению трудящихся местных национальностей к советскому строительству… Он рассматривал возможность «образования Турана с тяготением к нему остальных прилегающих к нему тюркских территорий: Киргизии, Кашгарии, Хивы, Бухары, тюркских частей Афганистана и Персии».[146]

Интеграционные усилия в Центральной Азии напоминают поведение людей, сидящих за одним столом, но играющих в разные игры. При этом они стремятся не только получить дополнительные бонусы, но и определять исход партии.

Несмотря на двадцатилетние интеграционные усилия дело мало сдвинулось с мертвой точки. Единственная проблема, по которой достигнуты реальные результаты, – определение границ с Китаем. На этой основе выросла новая международная организация – Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). В состав ШОС даже вошел Узбекистан, не имеющий границ с КНР Важным событием стало вступление в состав организации Пакистана. Кроме всех прочих выгод, по словам премьер-министра Ш. Азиза, Пакистан получил в лице ШОС «трибуну, с которой он может объяснять свою позицию другим странам и преодолевать недопонимание по отношению к себе».[147]

Тем не менее в приграничных с Китаем государствах периодически раздаются голоса о несправедливом разделе спорных территорий.

Вопросы использования ресурсов трансграничных рек остаются болезненными. Надежды на то, что Китай сможет преодолеть собственный эгоцентризм и поделиться водой со своими центральноазиатскими соседями, иллюзорны. Широкомасштабная программа освоения Синьцзяна, основанная в том числе и на сельскохозяйственном развитии, не оставляет надежды на улучшение ситуации. Вердикт прост и безысходен: ШОС способна решить водную проблему, но только в пользу Китая.

Несогласованная транспортная политика также остается камнем преткновения для экономического развития региона. Попытки оказать давление и поиграть тем или иным «дефицитом» приводят к ответным шагам. На открытии газоконденсатного хранилища под Андижаном президент И. Каримов жаловался на высокие тарифы казахстанских железнодорожников, из-за которых оборудование приходилось завозить российскими самолетами. В свою очередь узбекские газовики систематически «играют» ценами на дефицитный для Южного Казахстана и Кыргызстана газ. В ответ кыргызские власти сбрасывают воду в зимний период, чтобы произвести электроэнергию. А от этого страдают земледельцы Узбекистана и Казахстана. Таджикские исследователи считают причиной обострения отношений между Узбекистаном и Таджикистаном желание Узбекистана быть региональным гегемоном. Для этого он использует в качестве рычага давления газ и транспортные пути.[148]

Многочисленные комиссии и саммиты не могут разрешить проблему водных ресурсов. В Кыргызстане 29 июня 2001 года был даже принят закон «О межгосударственном использовании водных объектов, водных ресурсов и водохозяйственных сооружений Кыргызской Республики», по которому вода объявлялась собственностью государства. Соседние государства, по мысли кыргызского правительства, должны были покупать эту воду. Зимний сброс воды в целях получения электроэнергии для отопления в Кыргызстане и Таджикистане приводил к сокращению набираемой воды на водохранилищах и их поставок для полива в Узбекистане и Казахстане. Координировать водную политику оказалось невозможным. Слишком разными были интересы стран. Планы строительства Коксарайского контррегулятора в Казахстане, внутреннего туркменского моря, являются большой и жирной точкой в попытках хоть как-то координировать водные вопросы. Несмотря на существующие проблемы, И. Каримов высказался против участия России в урегулировании водной проблемы. В пресс-релизе посольства Узбекистана в Душанбе от 28 февраля 2009 года по итогам встречи руководителей Туркменистана и Узбекистана приводится высказывание Ислама Каримова: «Есть даже одно толкование, прежде всего, которым отличаются российские политологи и печать. Делаются заявления, что эта проблема, якобы, – неразрешимая проблема региона. Это определение заключается в том, что государства и народы, которые живут в регионе, не договорятся между собой. Необходимо участие третьей стороны, располагающей большими ресурсами, чтобы разрешить эту проблему». Узбекистан считает такую постановку вопроса абсолютно недопустимой. Как подчеркнул Ислам Каримов: «Тысячелетиями на этой территории жили народы, были совершенно другие государства, и эти вопросы решались. Постановка вопроса, что эта проблема неразрешимая, преследует совершенно другие цели».[149]По сути это деликатный отвод России в качестве третейского судьи или посредника в переговорах. С этим согласились все лидеры Центральной Азии.

Многочисленные соглашения по вопросам миграции рабочей силы, подписанные в рамках Центральной Азии и СНГ, не работают. Положение гастарбайтеров остается незавидным.

Оценки деятельности лидеров сопредельных государств, экономического и политического состояния в прессе государств региона порой не отличаются деликатностью. Трудности соседей используются во внутренней пропаганде для выгодного сравнения с собственными успехами. Совсем не по-восточному выглядят оценки, например, деятельности Ислама Каримов таджикским политологом, который считает, что «президент Узбекистана Ислам Каримов, прикрываясь интересами узбекского народа, продолжает реализовывать свои бесперспективные амбиции – быть старше, авторитетнее всех. При этом не задумывается – несет ли это на самом деле пользу народу братского Узбекистана, региональному сотрудничеству? Не нужно быть большим специалистом, чтобы понять, что нет. Действия Ислама Абдуганиевича противоречат национальным интересам узбекистанцев».[150]

Еще одним важным фактором, влияющим на внутрирегиональные отношения, является вопрос государственных границ. В этом вопросе практически все страны пришли к мнению о необходимости соблюдать статус-кво – состояние границ сегодняшнего дня. Все понимают, что любое изменение или сомнение в этом вопросе может привести к конфликтам, а значит, изменить всю карту региона. Границы в Центральной Азии определены Алма-Атинской декларацией 1991 года, в которой говорится: «Прежние административные границы внутри бывшего СССР являются незыблемыми и не подлежат изменению». Это было подтверждено Казахстаном, Кыргызстаном и Узбекистаном созданием Центральноазиатского союза (ЦАС) в 1994 году.

Однако существующие границы между Кыргызстаном и его соседями имеют большое количество спорных участков. Специалисты насчитывают их около семидесяти пяти в Джалал-Абадской и Ошской областях Кыргызстана, граничащих с Узбекистаном. Спорные участки имеются и между Кыргызстаном и Таджикистаном. Только в Баткенской области их насчитывается около семидесяти.

Современные республики были сформированы в годы СССР.

Практически все исследователи отмечают их «искусственность» и вытекающую отсюда «конфликтность».[151] Конфликт, разгоревшийся по какой-либо причине, может быстро стать не только региональным. По мнению Н. А. Дьяковой, обострение «русского вопроса» в Казахстане приведет его на грань государственного распада. России «придется выступить в поддержку русского „меньшинства“ и как-то отреагировать на его стремление войти в состав России. В свою очередь другие тюркские народы Средней Азии могут оказать поддержку казахам».[152] Какова будет позиция тюркских народов и автономий России, автор не сочла необходимым прогнозировать.

Конечно, границы государств региона изменялись неоднократно. Чего стоит перекройка границы после монгольского нашествия. Тогда изменилась не только граница между владениями, но и появился принцип наследования власти между потомками Чингиз-хана. Не нужно забывать, что в Центральной Азии существовали оседлые и кочевые государства, возникали огромные империи. Через Центральную Азию прошло несколько волн завоевателей – гунны, тюрки, монголы, джунгары. Здесь появлялись армии Александра Македонского, римлян, китайцев. Древние государства, средневековые феодальные ханства имели иные границы, которые были проигнорированы в годы СССР. Тем более что в этот период границы «суверенных советских республик» менялись часто и без учета интересов населения.

О произвольном характере границ говорит и наличие анклавов. На территории Кыргызстана имеется два узбекских анклава – Сох и Шахимардан – численностью, по разным данным, от 40 до 50 тыс. человек. В свою очередь и в Узбекистане имеется кыргызский анклав – село Барак, относящееся к сельской управе Ак-Таш Кара-Суйского района Ошской области, с населением 589 человек. Все вышеперечисленные анклавы оторваны от основной территории своих государств, что создает значительные трудности для их населения. В этой связи узбекским руководством была предпринята, в свое время, попытка заключить со своими кыргызскими коллегами соглашение об обмене территориями, с тем чтобы анклав Сох был присоединен широкой полосой земли к «материковой» части Узбекистана. В обмен Кыргызстану предлагалось передать южную часть Соха. Кыргызская сторона посчитала для себя невыгодным заключать подобное соглашение, так как в этом случае два района страны – Лейлекский и Баткенский – почти полностью будут отрезаны от остальной территории. Анклавы являются мощным инструментом давления Узбекистана на Кыргызстан. Известно, что в Сохе находились подразделения Вооруженных сил Республики Узбекистан, хотя в мировой практике содержание в анклавах какой-либо военной силы является недопустимым.

Все это является солидной основой для возникновения межгосударственных противоречий, а в особых случаях и конфликтов. Тем более что сепаратизм является болезнью всех государств региона и сопредельных держав.

Если официальные власти признают существующие границы, то практически в каждом государстве региона имеются сепаратистские организации или устремления значительного количества граждан.

Например, 6 марта 2009 года незарегистрированная партия национального возрождения «Еркин Каракалпакстан» («Свободный Каракалпакстан») призвала народ этой республики к проведению референдума и выходу автономии из состава Узбекистана. Авторы обращения, опубликованного в сети Интернет 6 марта, апеллируют к патриотическим чувствам каракалпаков и утверждают, что бедственное положение этой республики в составе Узбекистана обусловлено политикой геноцида, проводимой официальным Ташкентом в отношении каракалпаков и их республики.

На примере Каракалпакии видно, как стягивался узел территориальных проблем в регионе. Создание Каракалпакской АО было провозглашено и законодательно оформлено 1-м Учредительным съездом Советов (г. Турткуль, 12–19 февраля 1925 года). Каракалпакия сначала вошла в состав Казахской АССР, а 20-го июля 1930 года – непосредственно в состав РСФСР. 20 марта 1932 года АО преобразована в Каракалпакскую Автономную Советскую Социалистическую Республику (АССР), которая в 1936 году вошла в состав Узбекской ССР. 14-го декабря 1990 года на сессии Верховного Совета Каракалпакской АССР была подписана Декларация о государственном суверенитете, предполагавшая полную независимость государства. Таким образом, путем всенародного референдума автономия способна в любой момент стать действительно независимой. Конституция Каракалпакстана, подтвердившая это право, была принята 9 апреля 1993 года.

Легитимность или отсутствие таковой в вопросах о границах является важным элементом идентичности. Естественно, что существующие сегодня границы кому-то могут показаться случайными. До российского завоевания на этой территории существовали полиэтнические государства – Хивинское, Бухарское, Кокандское ханства, Казахское и Сибирское ханства, Каракалпакстан, попеременно входивший в состав соседних государств, независимые мелкие владения. После распада Российской империи возникла Туркестанская республика, Киргизская (Казахская) АССР, объявлена независимость протекторатов, было осуществлено территориально-национальное размежевание. Территории передавались от одной республики к другой, менялись границы, названия и статус республик. Это позволяет некоторым исследователям говорить об искусственности границ и отсутствии их легитимности. Но взглянем на карту современной Европы. В первой половине XX века несколько раз менялись границы Германии. Поляки всегда мечтали о границах «от моря до моря», но воссозданная после Второй мировой войны Польша имеет совсем другие пределы. Совещание в Хельсинки провозгласило нерушимость европейских границ. И что же? Вместо двух Германий возникла единая страна. Чехословакия разделилась на две части. На карте вновь появились независимые государства Балтии. Распалась Югославия. Молдавия и Румыния могут стать единым государством. Украина и Беларусь стали членами европейских организаций, хотя еще не порвали отношения с СНГ. Кипр разделился надвое.

Скептик вполне правомочен задать тот же вопрос – насколько легитимны европейские границы? Можно даже поставить вопрос о том, правомочно ли существование некоторых государств.

«Искусственность границ» может быть использована по отношению ко многим регионам. Достаточно вспомнить, что Индостан после ухода англичан был разделен на Индию и Пакистан. В свою очередь Пакистан распался, и возникло новое государство – Бангладеш. Сегодня эти страны, несмотря на существующие территориальные проблемы, считаются вполне легитимными членами мирового сообщества.

Позитивный взгляд заключается в том, что современные границы в Центральной Азии закреплены межгосударственными актами без принуждения и на равноправной основе. Установление границ – результат усилий правительств всех стран региона. До настоящего времени не возникло ни одного территориального конфликта. Осуществлена делимитация и демаркация границ. Поколение узбеков, казахов, кыргызов, туркмен, таджиков, родившихся после распада СССР, считает государства и их атрибуты вполне легитимными. Для них история их страны начинается не с 1991 года, а гораздо раньше, едва ли не с возникновения самого человечества. И в этом им активно помогает официальная пропаганда, в том числе новые учебники истории. Возникла новая легитимность.

Идея центральноазиатской интеграции постепенно тонет в песках времени. Наряду с дискуссиями об укреплении интеграции идет процесс укрепления национального возрождения, определения внешнеполитической ориентации, дальнейшей легитимизации новых государств. И это доминирующий вектор развития. Если в 90-е годы XX века считалось, что интеграция возможна только или преимущественно в рамках СНГ, то теперь в Центральной Азии понимают, что есть другой, более притягательный мир. Поэтому вовсе не обязательно замыкаться в СНГ. Можно даже не интегрироваться, а сохранять идентичность, независимость и сотрудничать с ближними и дальними соседями.

Новая реальность привела к тому, что интеграционные объединения Центральной Азии повторяют судьбу своего старшего брата – СНГ, о котором говорят уже как о покойнике. Например, многолетний глава внешнеполитического ведомства Казахстана Касым-Жомарт Токаев так оценивал эволюцию СНГ: «Это объединение, на которое возлагались столь большие надежды, постепенно превращалось в клуб президентов и руководителей правительств. Представители постсоветских стран много говорили о сотрудничестве, интеграции, но реальных сдвигов в этом направлении не было. Содружество стояло на распутье, было принято на различных уровнях более тысячи документов, которые так и остались на бумаге, потому что крайне неудовлетворительно шел процесс их утверждения (ратификации) в странах – участницах СНГ. Поразительно, но факт: в числе отстающих государств числилась и Россия, призванная в силу своего потенциала играть роль локомотива в Содружестве».[153]

Интеграционные усилия России в пространстве СНГ носят во многом ритуальный характер. Практически страна, идеология которой носит характер противостояния со всем остальным миром, занимается отталкиванием своих естественных союзников и поиском все новых врагов. Практически все мировые и региональные события оцениваются с позиций противостояния, конфронтации. Поэтому навязчивая идея о многочисленных врагах не позволяет современной России иметь постоянных и верных союзников. Об этом, в частности, пишет Л. Владимирова: «… Мы просто дошли до абсурда мирового масштаба, объявив, например, среди своих врагов крошечную по территории и по населению Грузию. Эта маленькая страна, где все говорят по-русски, в одночасье стала врагом стапятидесятимиллионной России, раскинувшейся на 1/7 части планеты, не говоря уже о нашей армии, равной по численности немного менее половины населения "врага", оснащенной тысячами танков, ракетами, авиацией».[154]

Для российских политиков и обозревателей вовсе не обязательно иметь повод для выражения сомнений не только в легитимности границ ближних соседей, но даже в существовании самих этих стран. Такие оценки в отношении Грузии и Украины стали своего рода заклинанием. Но и Центральная Азия не обойдена вниманием. «Оранжевая» революция в Кыргызстане стала поводом для рассуждений о вероятном распаде государства. 28 марта 2005 года в программе В. Познера «Времена» Виталий Третьяков уверенно рассуждал о том, что юг Кыргызстана станет узбекским, а север – казахским. Андроник Мигранян также счел, что лучшим вариантом для России был бы раздел Кыргызстана между Казахстаном и Узбекистаном.[155] Эти же доводы приводились и после изгнания Курманбека Бакиева. Хотя даже пришедшее временное правительство заявило о своей приверженности идее дружбы с Россией.

В отличие от СНГ в Центральноазиатском союзе два государства претендуют на лидерство – Казахстан и Узбекистан, – но дело так и не сдвинулось с мертвой точки. На мой взгляд, проблема заключалась в разном понимании интеграции. Россия считала, что интеграция является процессом восстановления единого пространства под ее двуглавым орлом. Конечно, союз должен был быть обновленным, но все-таки союзом государств с Россией, а не между собой. Президенты Центральной Азии считали интеграцией объединение усилий во имя решения общих проблем на условиях сохранения суверенитета и равенства. Кстати, попытки Турции занять лидирующие позиции в регионе не удались потому, что новый старший брат им был вовсе не нужен. По мере роста суверенитета под интеграцией стали понимать любой совместный шаг в разрешении даже частных проблем. При этом никто не хотел главного – соединения частей бывшего СССР в целое. В чем собственно и заключается смысл интеграции. Поэтому все говорили об углублении интеграции, подписали немыслимое количество документов, но события шли в обратном направлении.

В XX веке существовало два типа экономической интеграции. Советский, социалистический, воплощенный в СЭВ. В его основе была плановая экономика при доминировании СССР, ставшего в реальности донором для своих сателлитов. Но это объединение тоталитарных режимов и экономик оказалось нежизнеспособным. Другой тип – европейская интеграция, воплощенная в идее объединенной Европы. Рыночная экономика и демократия вполне смогли решать возникающие проблемы, и процесс осуществлялся даже на микроуровне при содействии государств.

В Центральной Азии, СНГ в целом до настоящего времени сильно вмешательство государства в экономику, произвол властей, незащищенность собственности и труда. Объективно правящие режимы не могут интегрироваться, поскольку это означает передачу полномочий другому центру власти. А это противоречит самой природе авторитарного государства. Поэтому здесь возможен только силовой вариант объединения – захват, война, подавление. Но этот путь весьма опасен. В перспективе он приведет к широкомасштабному конфликту и смене элит. Интеграция европейского типа здесь также невозможна. Критерии для вступления в ЕС, принятые в 1993 году в Копенгагене, в своей основе противоположны политике Центральной Азии. Европейская интеграция основана на ряде ключевых основ: государство должно соблюдать демократические принципы, принципы свободы и уважения прав человека, а также принцип правового государства, в стране должна присутствовать рыночная экономика. К настоящему времени страной с рыночной экономикой в регионе признан только Казахстан, и то это весьма большой аванс.

Очень важным является верховенство закона. В частности, Эван Фуйгенбаум, заместитель помощника Государственного секретаря США по делам Южной и Центральной Азии, говорил, что власть закона «является одним из фундаментальных элементов более привлекательного экономического и инвестиционного климата… Сколько компаний захотят инвестировать деньги там, где неясно, обеспечивается или нет власть закона, где договоры могут быть нарушены по чьей-то прихоти и где у компаний нет четких и определенных средств правовой защиты в случае возникновения спора по договору?».[156]

Таким образом, реальная интеграция требует значительных, фундаментальных изменений в природе государств Центральной Азии. Поэтому сегодня возможна лишь реализация отдельных проектов, которые не подрывают основ существующих режимов.

При сохранении ситуации, которая противоречит объективным процессам мирового развития – глобализации, интеграции, открытости и демократичности, – в регионе неизбежно будет нарастать процесс стагнации. Основа экономики самых успешных стран Центральной Азии – торговля ресурсами и сырьем, а это не интеграция и тем более не развитие.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.