Казахстан. Молодежь выходит на площадь
Казахстан. Молодежь выходит на площадь
Перестройка бы не состоялась, если бы у Горбачева не нашлись единомышленники, как правило — молодые республиканские руководители, жаждавшие перемен и в жизни общества, и в собственной судьбе.
Пока существовал Советский Союз, в ведении республиканского правительства оставалось немногое — легкая, пищевая и местная промышленность. И на каждом шагу полагалось спрашивать разрешения у союзных министров. Главе республиканского правительства шел из Москвы поток указаний, директив и требований союзных ведомств… Скажем, девяносто пять процентов предприятий на территории Казахстана управлялись напрямую из центра.
Молодого председателя Совета министров Казахстана Нурсултана Абишевича Назарбаева возмутило, что при утверждении республиканского бюджета в Москве приходилось угощать и одаривать руководителей союзного Госплана и министерства финансов:
«В здании Госплана СССР на проспекте Карла Маркса проводились дни национальных кухонь: кавказской, среднеазиатской… В зависимости от того, какие республики защищались. Обильные угощения сопровождались национальными танцами и плясками, организуемыми на первом госплановском этаже. Так сказать, не просто пьянка…
Подношения и угощения оставляли в ячейках при входе, а тому, кому это предназначалось, звонили по телефону. Мои умудренные опытом предшественники информировали меня, какой союзный министр любит молочных поросят, какой — свежие помидоры…»
А иначе можно было и республику обездолить. Дружишь с министерством финансов — получишь миллионы на строительство, дружишь с руководством Госплана — будет цемент, металл, лес.
Многие казахи были недовольны тем, что Москва рассматривает Казахстан как гигантскую кладовую полезных ископаемых и черпает из нее, мало заботясь о социальном развитии республики. Казахстан давал треть всей добываемой в Советском Союзе меди, семьдесят процентов цинка, шестьдесят процентов свинца, девяносто процентов титана, магния и желтого фосфора, почти весь хром. Почему за бесценное сырье республике платят копейки, возмущался Назарбаев, почему не разрешают развивать собственную промышленность?
В феврале 1986 года, на XVI съезде компартии республики в Алма-Ате, Назарбаев неожиданно подверг жесткой критике то, что происходит в республике, — от приписок и невыполнения пятилетки до несправедливости при раздаче квартир. Он пошел ва-банк. Рассказал о растратах и хищениях в сельском хозяйстве, о том, что большие начальники за казенный счет строят себе особняки.
Чтобы ему не помешали произнести эту речь, Назарбаев в секретариат съезда передал копию прилизанного выступления с панегириками в адрес высшего руководства, а ночью написал другой текст.
Партийной машиной республики управлял член политбюро и первый секретарь ЦК Динмухамед Ахмедович Кунаев. Отправляясь в Москву на XXVII съезд КПСС, Кунаев полагал, что это его последний съезд. Но Горбачев, к удивлению многих, не расстался на съезде с Кунаевым, а вновь включил его в политбюро. Только в ноябре 1986 года Михаил Сергеевич решился отправить Кунаева на пенсию.
— У меня была группа ваших секретарей ЦК, — говорил ему Горбачев. — Они считают, что вы допускаете серьезные просчеты в кадровой политике, поощряете земляческие, родственные связи, покрываете людей, которые должны нести ответственность за злоупотребления, встали на путь гонения неугодных. Считаю, что наш разговор надо продолжить на заседании политбюро с приглашением всех членов бюро ЦК компартии Казахстана.
— Нет, не надо, — сказал Кунаев. — Буду уходить.
Возник вопрос о возможном преемнике. Кунаев сказал:
— Михаил Сергеевич, сейчас некого ставить, тем более из местных казахов. В этой сложной ситуации на посту первого секретаря должен быть русский.
Первым секретарем Москва назначила Геннадия Васильевича Колбина. Он работал первым секретарем Ульяновского обкома партии, имел опыт работы в Грузии. Геннадий Васильевич возглавил одну из крупнейших республик — для него это было большое повышение, его ждало место в политбюро.
Но назначение варяга вместо коренного жителя, русского вместо казаха спровоцировало волнения в Алма-Ате. Пожалуй, это был первый серьезный конфликт времен перестройки. То, что было возможно прежде — прислать в Казахстан человека со стороны, не спрашивая мнения жителей республики, оказалось неисполнимым при Горбачеве. Вырвалось долго копившееся в республике раздражение, рождавшееся очевидным пренебрежением со стороны центральной власти.
16 декабря 1986 года созвали пленум ЦК компартии Казахстана. Он продолжался всего восемнадцать минут. Никто из членов ЦК ничего не спросил, не удивился. Никому из чиновников и в голову не пришло предложить иную кандидатуру. Горбачев провозгласил политику перестройки, но решения политбюро в партийном аппарате пока еще не подвергались сомнению.
А вот в стране уже уловили, что атмосфера меняется. Сколько раз в Казахстане, ни с кем не посоветовавшись, меняли руководителей! Сколько раз люди узнавали о появлении нового хозяина республики из утренних газет! Но в прежние времена те, кому это не нравилось, помалкивали, делились своим недовольством в узком кругу. Возмущаться публично было страшно. С приходом Горбачева страх исчез.
В декабре 1986 года все пошло не так, как раньше. Назначением никому не известного в республике человека возмутились столичные студенты. На следующий день после пленума ЦК, 17 декабря, тысячи людей вышли на улицы Алма-Аты, требуя поставить во главе Казахстана политика-казаха. Они шли по улицам с лозунгами: «Каждому народу — своего руководителя!», «Хватит диктовать!», «Нам нужен руководитель-казах!». Молодежь несла и такие транспаранты: «Дайте русского из Казахстана», «Перестройка есть, демократии нет», «Да здравствует ленинская национальная политика!».
Геннадий Колбин еще принимал поздравления и осваивался в новом кабинете, когда выяснилось, что в городе происходит нечто невиданное. Кунаеву, теперь уже пенсионеру, домой позвонил растерянный второй секретарь ЦК Казахстана Олег Семенович Мирошихин (он всю жизнь проработал в республике):
— На площади собралась группа молодежи. Она требует разъяснить решения пленума ЦК. Было бы хорошо вам выступить перед собравшимися и объяснить суть дела.
Кунаев около одиннадцати приехал в ЦК. Но к людям не вышел. Уверял позднее, что его не пустили на площадь, два часа он напрасно прождал в приемной первого секретаря, а около часу ему сказали:
— Вы свободны, отдыхайте, мы сами примем меры и наведем порядок.
Члены бюро ЦК говорили, что бывший руководитель республики сам не захотел выйти к людям, хотя его появление могло бы изменить настроения собравшихся. Геннадий Васильевич, охваченный гневом, обвинял местных руководителей: вы эту кашу заварили, вы ее и расхлебывайте.
С Кунаевым по телефону беседовал и пораженный массовыми демонстрациями Горбачев. Михаил Сергеевич выяснял, что случилось в республике. Такого еще никогда не происходило: советский народ вышел из подчинения. И что делать в этой ситуации? Мятеж вспыхнул не в маленьком городке, где все можно уладить, а в столице союзной республики, где всё на виду.
Горбачев прислал в Алма-Ату большую группу высокопоставленных чиновников, чекистов и милиционеров во главе с членом политбюро Михаилом Сергеевичем Соломенцевым, который в свое время работал в республике и покинул Казахстан со скандалом. Эту историю многие помнили, и его появление только усугубило и без того накаленную ситуацию.
Среднеазиатским военным округом командовал генерал Владимир Николаевич Лобов. Он отказался привлекать войска к разгону казахской молодежи, ведь пролитая кровь могла оставить шрам на отношениях между нашими народами. В августе 1991 года, после путча, именно Назарбаев, помня декабрьские события в Алма-Ате, предложил генерала Лобова на пост начальника генерального штаба Вооруженных сил СССР.
Но Колбин убедил министра обороны отправить на помощь республиканскому ЦК курсантов военного училища. Они вместе с милицией оцепили здание.
«Едва вошли в здание ЦК партии, — вспоминал прилетевший тогда в Алма-Ату заместитель председателя КГБ СССР генерал Филипп Денисович Бобков, — почувствовали, как напряжена обстановка здесь. По отдельным замечаниям Колбина стало ясно, что основную вину за все, что произошло, они возлагают на председателя КГБ Мирошника, не обратившего должного внимания на козни кунаевских ставленников, якобы организовавших эти провокационные выступления. Возникло даже подозрение, будто бы Мирошник сознательно утаил от Кунаева информацию о готовящихся выступлениях студентов».
Председателем КГБ Казахстана был сравнительно новый в республике человек. Виктора Михайловича Мирошника прислали в Алма-Ату в том же 1986 году. Полковник Мирошник служил старшим инспектором в инспекторском управлении КГБ СССР. Выбрали его для командировки в Казахстан, надо полагать, учитывая прежний опыт работы в Туркменистане.
Улицы казахской столицы заполнили около пятнадцати тысяч митингующих. Вспыхнули настоящие уличные схватки, студенты забрасывали солдат камнями, переворачивали и поджигали автомобили. Пожарные машины водометами разгоняли толпу. Колбин предложил поручить наведение порядка «рабочему классу» столицы. Промышленные предприятия получили указание сформировать «рабочие дружины». Казахи в них не пошли, только русские. Таким образом, против казахской молодежи на улицы вывели русских рабочих — порядка десяти тысяч человек. Это только усилило межнациональную напряженность.
Министр внутренних дел СССР Александр Владимирович Власов, который всю жизнь провел на партийно-комсомольской работе, самолетами перебросил в Алма-Ату несколько тысяч солдат из внутренних войск. Они поздно вечером 17 декабря атаковали митингующих и, проведя спецоперацию, очистили город. Использовались саперные лопатки и дубинки. Митингующих избивали, иногда очень жестоко.
По первым официальным данным, погибли два человека, двести были ранены. Впрочем, в официальные цифры никто не поверил, считали, что погибло значительно больше людей, но власти скрыли количество трупов и убитых хоронили тайно. Министр внутренних дел республики получил боевой орден Красной Звезды, его подчиненных тоже не оставили без наград.
В ночь на 18 декабря провели совещание партийно-хозяйственного актива.
— Подстрекательским элементам, — говорил секретарь ЦК компартии Казахстана по пропаганде Закаш Камалиденов, — удалось увлечь молодежь. Она представляла собой махрово-националистическую, обезумевшую от принятия наркотиков и алкоголя массу.
В республике не простили Камалиденову такого выступления.
Геннадий Колбин шифротелеграммой в ЦК КПСС доложил, что митингующие «избивали прохожих некоренной национальности, допускали враждебные выкрики в адрес руководства ЦК КПСС и компартии Казахстана».
Сотрудники КГБ снимали участников декабрьских событий. По этим снимкам искали активистов и вдохновителей протестов. Арестовали несколько тысяч человек, на скамью подсудимых посадили сто. Несколько сотен студентов исключили из комсомола и выгнали из учебных заведений. По приказу из Москвы провели расследование, жестко высказались относительно «казахского национализма».
— Одно ясно, — говорил в Алма-Ате Михаил Соломенцев, — это не случайное явление, это не стихийное явление. Это организованное дело. Определенная группа людей будет привлечена к уголовной ответственности. Вероятно, будут судебные процессы, два-три процесса будут открытые. Народу надо все это хорошо показать… Извращения в политике, подборе студентов. Разве так надо подбирать кадры? Я знаю — тут дискуссия идет насчет открытия казахских школ, где на казахском языке шло бы обучение… Разве дошкольные учреждения создаются тоже по национальному признаку в Алма-Ате? Как, товарищи члены бюро? А что же дальше? Очень неблагополучно в интернациональном воспитании. Надо разобраться и в том, как пополняется город. Вот Алма-Ата. Когда я здесь работал, помню, тогда было казахского населения восемь процентов. Правильно я говорю? А сейчас шестнадцать процентов. В два раза увеличилось…
Слушая Соломенцева, казахская интеллигенция сделала для себя вывод: грядут тяжелые времена, начнутся репрессии, сократится число студентов — выходцев из сельской глубинки. Впрочем, многие известные писатели, деятели искусств подписали тогда заявление, в котором осуждался казахский национализм.
«25 декабря 1986 года, — вспоминает Горбачев, — политбюро приняло вполне традиционное решение, нацеленное не столько на то, чтобы разобраться в причинах происшедшего, извлечь отсюда урок для себя, сколько на то, чтобы преподнести урок Казахстану, а заодно и другим».
Геннадий Колбин старался произвести впечатление на Казахстан. Потребовал от всех, кто не владеет казахским языком, немедленно его выучить. Обещал на ближайшем пленуме ЦК сделать доклад на казахском… Его долго держали в Алма-Ате, чтобы не возникло ощущение, будто Москва капитулировала перед митингующими. В мае 1989 года Геннадию Васильевичу подыскали место — утвердили председателем союзного комитета народного контроля.
На пост первого секретаря ЦК компартии Казахстана 22 июня 1989 года назначили Назарбаева. Он выступал резко и откровенно:
— Когда мы утверждаем, что Казахстан — богатая республика, неисчерпаемы ее недра, то при этом богатстве почему-то не обращаем внимания на, не побоюсь этого слова, убогость.
Не хватало больниц и поликлиник. Все средства шли на обустройство областных и республиканских центров, об остальной республике забывали. По уровню жизни Казахстан находился на одном из последних мест в стране.
Через полгода после избрания Назарбаева, в феврале 1990-го, казахи вновь вышли на улицы. На сей раз они требовали реабилитации тех, кого, как они считали, несправедливо наказали в декабрьские дни.
Назарбаев на пленуме ЦК Казахстана сказал:
— Выход молодежи на площадь не был нацелен против других народов, населяющих Казахстан, а тем более против русского народа, с которым казахов связывает традиционная вековая дружба… Выход юношей и девушек на площадь явился демонстрацией возросшего национального самосознания, выражением недовольства и возмущения, отсутствием гласности при выборе первого руководителя республики в условиях перестройки.
Назарбаев предложил исправить ошибки, иначе говоря, отменить приговоры в отношении тех, кого осудили за участие в декабрьских событиях. Чиновники, которые санкционировали применение силы, уже покинули свои посты. Сменили председателя республиканского КГБ. Второго секретаря ЦК Олега Мирошихина отправили послом в Замбию. В аппарате его недолюбливали, и кто-то в сердцах бросил:
— Чтоб его там людоеды съели.
Комиссия Верховного Совета Казахстана полностью пересмотрела официальную оценку того, что произошло в Алма-Ате в декабре 1986 года. В заключении комиссии говорилось: «Выступление казахской молодежи не было националистическим, это было их право на свободное выражение гражданской и политической позиции». Назарбаев добился, чтобы политбюро ЦК КПСС сняло с казахского народа обвинение в национализме. Разгромное постановление ЦК «О работе Казахской республиканской партийной организации по интернациональному и патриотическому воспитанию трудящихся» было пересмотрено.
В 2006 году в Казахстане отметили 20-летие студенческого восстания. В Алма-Ате на улице, где молодежь попала под саперные лопаты и дубинки, открыли памятник. Пострадавшие участники манифестаций получили награды и квартиры.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.