Февраль: пятнадцать суток непрерывных боев

Февраль: пятнадцать суток непрерывных боев

1 февраля началось тщательно подготовленное наступление 2-го батальона 355-го стрелкового полка на ДОТ № 2 «Тертту». Эта операция была подробно, но не совсем достоверно описана командиром 2-го стрелкового батальона, Героем Советского Союза капитаном Сиповичем в книге «Бои в Финляндии». В январе 1940 года 2-й батальон 355-го полка серией последовательных атак вытеснил финнов из рощиц южнее ДОТ и оборудовал исходное положение для наступления в 400 метрах южнее ДОТ. Утром 1 февраля после артиллерийской подготовки на ДОТ пошла в наступление штурмовая группа в составе 4-й стрелковой роты 355-го полка (командир — младший лейтенант Гришин, комиссар — политрук Фомичев), 1-й саперный взвод (командир — лейтенант Кучеров), взвод танков Т-28 95-го танкового батальона (командир взвода — старший лейтенант К. А. Егоров). Полковая батарея поддерживала штурмовую группу огнем прямой наводкой.

В 12.15 штаб финского 3-го батальона получил донесение из ДОТ № 2 о том, что ДОТ уже два часа находится под сильным обстрелом и получил тяжелые повреждения. Очевидно, попадание тяжелого снаряда в крышу старой части ДОТ вызвало обрушение, заживо похоронив лейтенанта Хинттала, командира взвода и лейтенанта Маннерхови, артиллерийского разведчика. 235

Гибель сразу двух офицеров была серьезным ударом по обороне финнов. Фенрик резерва Куутти принял на себя командование взводом, снял пулеметы с лафетов в ДОТ, установил их на открытые огневые позиции и отправил запрос о помощи. Командир батальона немедленно передал это донесение дальше в полк, однако сам активных действий для ликвидации кризиса не предпринял. Сержант-артиллерист Кенття из группы артиллерийских разведчиков в ДОТ радировал на батарею: «Маннер готов, я еще жив». В 13.00 с передовой финскому комбату пришло донесение о том, что три советских танка прошли противотанковые надолбы и направляются к ДОТ № 2.

В 13.30 советская артиллерия опять открыла огонь по позициям 7-й роты и ДОТ № 2, прикрывая огневым валом советских стрелков, продвигающихся к ДОТ. 4-я рота 355-го стрелкового полка медленно приближалась к ДОТ с юга, находясь в мертвом секторе пулеметов ДОТ. ДОТ № 3, который теоретически должен был прикрывать «Тертту» от подобных атак, был уже настолько сильно поврежден, что остается неясным, велся ли из него огонь вообще. В советских источниках указывается, что ДОТ № 3 огонь вел и из-за этого не было возможности заложить взрывчатку на крышу ДОТ № 2.

Финны заметили саперов с зарядами в составе советской штурмовой группы и сосредоточили на них огонь стрелкового оружия. В результате саперы лейтенанта Кучерова не смогли даже сделать проходы для танков в надолбах, понесли тяжелые потери и откатились. Танкисты были вынуждены сами пробить проходы огнем своих орудий.

Так как противотанковых пушек в том районе у финнов больше не было, танки беспрепятственно разрушили надолбы и направились к ДОТ, потеряв на минном поле один танк. На мине подорвался танк командира взвода старшего лейтенанта Егорова. Егоров вышел из танка и побежал к ДОТ, чтобы руководить действиями оставшихся двух машин. В бою за ДОТ он был убит. Уже в 14.40 два танка стояли на крыше «Тертту». В 15.10 гарнизон ДОТ запросил по рации заградительный огонь по участку южнее ДОТ, но все усилия оказались тщетными. В 15.55 на КП 3-го батальона пришло донесение о падении ДОТ.

По донесениям отступившей 7-й роты, в районе ДОТ находилось до двух стрелковых рот красноармейцев. На самом деле на крыше ДОТ держалась сильно поредевшая 4-я рота. Политрук Фомичев докладывал комбату-2 Сиповичу: «В роте осталось 28 человек. Если подкреплений не будет, то выполним задачу, оставшиеся бойцы дерутся, как целая рота».

Несмотря на потерю ДОТ, финнам удалось пресечь попытки саперного взвода 90-го саперного батальона подобраться к ДОТ с большим количеством взрывчатки — они были остановлены финским огнем еще на подходе к надолбам. Саперы понесли тяжелые потери и откатились, не доставив взрывчатки на ДОТ. От саперного взвода осталось в строю семь человек. Из- за этого у 4-й роты, блокировавшей ДОТ, оказалось с собой лишь 100 килограмм взрывчатки, чего было явно недостаточно для уничтожения укрепления с двумя казематами и подземной галереей на глубине 4 метров. Подрыв пятидесятикилограммового заряда на крыше ДОТ никакого эффекта не дал.

Далее описание событий у ДОТ в советских и финских архивных документах расходится. Расхождение составляет всего несколько часов, но нуждается в упоминании. По советским данным, блокировочная группа была отведена на исходное положение, так как стало ясно, что подрыв ДОТ потребует времени.

По финским данным, вечером финны провели контратаку силами 9-й роты и роты легкого отряда. Атака была начата в 20.20, и к 21.50 ДОТ снова был в их руках. Красноармейцы не успели подорвать заложенную в амбразуру ДОТ взрывчатку, и она досталась финнам в качестве трофея. Финские саперы из 28-й отдельной саперной роты сразу же приступили к ремонту избитого снарядами бункера: для укрепления крыши и стен за ночь с 1 на 2 февраля они успели подвезти на крышу ДОТ 9 саней, груженных булыжником. Ремонт укрепления был запланирован на следующую ночь, но ему не было суждено осуществиться.

По советским данным, в 21.00 1 февраля, после неудачи первой попытки подорвать ДОТ, командир 90-го отдельного саперного батальона капитан Коровин получил приказ комдива лично возглавить блокировочную группу и уничтожить ДОТ № 2. Коровин взял с собой взвод саперов, остатки взвода Кучерова, остатки 4-й роты, нагрузил на бойцов около 600 килограмм взрывчатки и отправился к ДОТ № 45. Поздно вечером его группа оседлала ДОТ и началась доставка дополнительных объемов взрывчатки. Ящики со взрывчаткой пришлось подносить ползком из-за сильного финского огня от ДОТ № 1 и ДОТ № 3. Взрывчатку таскали наравне и командиры и бойцы, особо отличились при этом начальник штаба 90-го отдельного саперного батальона лейтенант Лапшин, лейтенант Иванченко, младший политрук Кирпатый, младший командир Смирнов, красноармейцы Анисимов и Колосков, командир 4-й стрелковой роты младший лейтенант Гришин и комвзвода Грошев. К 4.15 все было готово к подрыву — взрывчатка была заложена у восточной стены ДОТ. В 6.20 был произведен подрыв, уничтоживший стену восточного каземата ДОТ. После этого 4-я рота снова оседлала ДОТ.

По финским данным, ранним утром 2 февраля финны все еще удерживали ДОТ. О подрыве ДОТ в 6.20 утра ничего не упоминается. Упоминается атака 4-я роты 355-го стрелкового полка на ДОТ утром 2 февраля. В 07.30 утра гарнизон ДОТ сигнальными ракетами запросил заградительный артиллерийский огонь. Несмотря на это, в 07.45 советские бойцы при поддержке огня станковых пулеметов сумели подобраться к «Тертту» на 50- 100 метров. В 08.20 9-я рота оставила ДОТ, доложив комбату, что ДОТ разбит и его невозможно удержать. Днем финны не предпринимали контратак, в ночь с 2 на 3 фер враля в 00.20 прибыла рота 3-го отдельного пехотного батальона, которой была поставлена задача: захватить ДОТ и удерживать его столь долго, сколько представится возможным.

В 06.20 утра 3 февраля финны провели артподготовку и бросились в контратаку. К 07.40 они достигли развалин укрепления, но сумели удержать руины всего лишь полчаса: ураганный огонь советской пехоты и танков вновь заставил их отступить. Перед тем как окончательно покинуть ДОТ, финны сожгли казематы и подземную казарму бутылками с зажигательной смесью.

По советским данным, в ночь с 2 на 3 февраля 1940 года был блокирован и уничтожен ДОТ № 1, мешавший окончательному разрушению ДОТ № 2 «Тертту». Блокировочная группа в составе двух танков Т-26, 5-й роты 355-го стрелкового полка и двух отделений саперов пробилась по траншеям к ДОТ № 1, заложила 1200 килограмм взрывчатки на крышу ДОТ и в 4.20 3 февраля подорвала его.

Сразу началась доставка дополнительных объемов взрывчатки на ДОТ № 2. К концу дня 3 февраля на крыше восточного каземата ДОТ и в его западном каземате было сосредоточено около 3500 килограмм взрывчатки. В ночь с 3 на 4 февраля все было готово к взрыву, но детонирующий шнур два раза отказал. В результате подрыв был проведен при помощи зажигательных трубок. Подрыв произвел младший лейтенант Кучеров. Всего на уничтожение ДОТ № 2 было потрачено 5300 килограмм взрывчатки.

Это был первый ДОТ «миллионного» типа, захваченный советскими войсками, и командование 100-й стрелковой дивизии сосредоточило все свои усилия на развитии наметившегося успеха. После захвата и уничтожения «Тертту» 4-я рота в рукопашном бою отбила участок траншей до ДОТ № 1, а затем блокировала и подорвала и этот ДОТ.

Советские командиры осматривают уничтоженный ДОТ N7 2 «Тертту». ЦГАКФФД СПб.

Атаки советских войск на финские позиции у захваченных ДОТ продолжались несколько дней, но потеснить финнов и развить прорыв так и не удалось. Финны перебросили резервы и упорно обороняли вторую линию обороны, состоявшую из полевых укреплений. В этих ожесточенных боях в период с 1 по 4 февраля 355-й стрелковый полк потерял: комначсостава 5 человек убитыми, 23 ранеными, младшего комначсостава и рядового состава 70 человек убитыми и 527 ранеными.

5 февраля 355-й стрелковый полк организовал танковый десант в тыл к финнам с задачей «выйти в район Школа, Турта, занять траншеи противника, организовать оборону и обеспечить наступление полка». Для этой операции было выделено 5 танков Т-28 с бронесанями, 3 огнетанка, 105 человек с 4 станковыми пулеметами и 2 минометами. Возглавил десант старший лейтенант Лободин, комиссаром десанта был тов. Чаусов (звание не указано). Десант поставленной задачи не выполнил: дойдя до противотанкового рва, танки попали под сосредоточенный артиллерийско-минометный огонь финнов и начали маневрировать под огнем, наезжая на бронесани десанта. Десантники были вынуждены высадиться в противотанковый ров. В горячке боя экипаж танка № 108, потеряв ориентировку из-за маневрирования механика-водителя, открыл огонь по своей же пехоте и НП батальона, приняв его за финский ДОТ. Финны описали это наступление как: «Рюсся наступают 50–60 танками с бронесанями для десанта» и «около 300 солдат противника ведет наступление, укрываясь за бронещитками», 6 февраля «в 17.35 донесение об уничтожении 5 танков противника. Противник наступает крайне активно. 19.15. В опорном пункте «Пелтола» уничтожено три танка противника, один все еще цел».

355-й стрелковый полк в тот же день доложил о потере 8 танков Т-28 и отметил эффективность действия огнеметных танков. Стрелки батальонов, вышедших на соединение с десантом, залегли под интенсивным пулеметным и минометным огнем финнов и не смогли продвинуться вперед. В 20.00 третий и первый батальоны полка были отведены на исходные позиции. Попытки штурмовать оборону финнов между захваченным ДОТ № 2 и шоссе в период с 6 по 15 февраля также не увенчались успехом. В 04.00 7 февраля утра полк попытался выслать к ДОТ № 35 (скорее всего так обозначалось одно из долговременных убежищ у шоссе) блокировочную группу без танков, но та наскочила на минное поле и вернулась обратно. В тот же день прямым попаданием в бронекупол «Пелтола» был убит наблюдатель сержант Руохомаа. Финские минометчики били по наступающим цепям красноармейцев весь день.

8 февраля 355-й полк должен был получить для блокировки ДОТ химические танки и спецтанки (очевидно, речь идет о радиоуправляемых танках), но в последний момент приказ об их применении был отменен штабом 100-й стрелковой дивизии. В тот день танки и пехота 355-го стрелкового полка действовали слаженно: «Танки проходят пехоту. Бойцы указывают танкам цели». 9 и 10 февраля полк вновь безуспешно атаковал финские позиции.

11 февраля советская артиллерия обрушила на финскую оборону шквал огня: «В этот день огонь нашей артиллерии был особо сокрушительным и точным». 34-й артиллерийский полк 100-й дивизии выпустил по финской обороне 6030 снарядов, 21-й корпусной тяжелый артиллерийский полк — около 1000 снарядов.

Однако наступление 355-го стрелкового полка, начавшееся после артподготовки, было вновь с большим трудом отбито финнами. Стрелковые цепи дошли до колючей проволоки, где были остановлены интенсивным пулеметным, минометным и артиллерийским огнем. Пехота опять оказалась отсечена от танков. Шесть танков Т-28 весь день маневрировали перед финскими траншеями, ведя огонь по финским траншеям, два из них на свой страх и риск направились в глубь финской обороны. Фенрик Лехмускоски попытался подбить их противотанковыми гранатами, но это ему не удалось.

14 февраля полк снова выслал блокировочную группу, которая попала под сильный пулеметный огонь финнов и была вынуждена вернуться. В период с 11 по 15 февраля 355-й стрелковый полк потерял командного состава 2 человек убитыми и 6 ранеными, младшего и рядового состава 25 убитыми и 180 ранеными. Всего за финскую кампанию полк понес, по данным ППМ, следующие потери:

У шоссе и восточнее все попытки 331-го стрелкового полка прорвать оборону финнов также не увенчались успехом. 1 февраля полк вел разведку боем силами двух рот восточнее шоссе на ДОТ № 36 (ДОТ № б в финской системе обозначений), но роты были почти сразу же остановлены организованным пулеметным, минометным и артиллерийским огнем финнов. ДОТ № 6 продолжал действовать, несмотря на обстрел прямой наводкой из орудий и танков Т-28.

В период с 2 по 8 февраля 1940 года 331-й полк пытался наступать силами до двух-трех рот, однако успеха не добился. 6 февраля для поддержки пехоты были применены танки Т-26 и огнеметные танки, из которых финские противотанкисты вывели из строя четыре: два сгорело, два вернулось с поля боя с повреждениями.

Наступлению полка препятствовал и фланкирующий огонь из ДОТ № 10 «Червонец», который только в этот день открыл огонь и был сразу же обнаружен советскими артиллеристами. 6 февраля комполка майор Буслаев приказал блокировать и уничтожить ДОТ силами третьей роты. Финны заставили роту залечь уже в районе надолбов, и блокировочная группа, понеся потери, отступила.

В ночь с 7 на 8 февраля три танка Т-28 с блокировочной группой направились к ДОТ № 6, однако один танк попал в воронку, второй сел на камень, а третий танк при выдвижении оборвал санки со взрывчаткой. Не имея других средств для подвоза взрывчатки к ДОТ, блокировочные группы пехоты вернулись на исходные позиции. Танки были эвакуированы с поля боя, но блокировка и подрыв ДОТ были сорваны.

8 февраля советское командование, очевидно, решило испытать прочность финской обороны восточнее — советская пехота начала наступление на опорный пункт Руохонен (расположенный в районе ДОТ № 17), но все атаки были отбиты. После этого советская пехота и танки вновь нанесли удар по опорным пунктам, расположенным в районе шоссе. Для поддержки наступления на прямую наводку было поставлено как минимум три орудия калибром 76-122 мм.

9 февраля командир 331-го стрелкового полка майор Буслаев приказал уничтожить злосчастный ДОТ № 6 блокировочной группе саперов и стрелков без танков. Попав под сильный пулеметный огонь, группа была вынуждена вернуться обратно.

10 февраля советские орудия, установленные для стрельбы прямой наводкой, окончательно добили ДОТ № 5 у шоссе — в 13.10 фенрик Салонен доложил о том, что крыша ДОТ обрушилась, похоронив пулемет, однако расчет успел выскочить. В этом же докладе Салонен упомянул о том, что советские снайперы обстреливают амбразуры ДОТ № 6 бронебойными пулями, однако повреждений нет. Всю первую половину дня над финскими позициями кружили три советских истребителя, затрудняя передвижение пехоты.

11 февраля началось генеральное советское наступление на Карельском перешейке. После проведения митингов в подразделениях полка советская артиллерия начала мощную артподготовку. В 09.15 утра 331-й стрелковый полк при поддержке танков начал наступление на опорный пункт Инкиля восточнее шоссе. Атака и на этот раз была отбита. Советские танки напоролись на противотанковое орудие фенрика Хямяляйнена, замаскированное у руин ДОТ № 7, и потеряли 7 машин. К концу дня фенрик Инкиля доложил об уничтожении 9 советских танков. Финский артиллерийский разведчик, находившийся в передовых окопах, оценил потери советской пехоты за день примерно в 150 человек убитыми. Потери финской стороны (только отмеченные в журнале боевых действий) тоже были значительными — 15 убитых, 16 раненых.

Штаб 331-го стрелкового полка к концу дня мог лишь констатировать: «Наступление было остановлено огневым сопротивлением противника, в особенности из районов высоты Камень, Язык, Яйцо, а также ДС № 36 (ДОТ № 6) и траншей, что проделаны непосредственно у ДС. В особенности противник не давал возможности продвижения танкам, выведя из строя 10 штук. Также два самолета «Фоккер» пытались расстрелять нашу пехоту на переднем крае». Противотанковую пушку фенрика Хямяляйнена советские командиры приняли за мощный артиллерийский ДОТ.

За период с 1 по 12 февраля, по неполным данным, 331-й стрелковый полк потерял убитыми среднего комначсостава 6 человек, младшего 14 и рядового 128 человек. Ранеными полк потерял, опять же по неполным данным, среднего комначсостава 7 человек, младшего 8 и рядового 294 человек.

Финская оборона была значительно ослаблена ежедневными артобстрелами и непрекращающимися атаками полков 100-й дивизии: «Ходов сообщения нет вообще. Окопы и ДОТ частично обрушены». Финские офицеры отметили, что ведение оборонительного боя против частей Красной Армии, наладившей взаимодействие между пехотой, танками и артиллерией, стало гораздо сложнее: «Особо ведение боя затрудняют орудия противника, ведущие огонь прямой наводкой, и пулеметы».

Фенрик Хямяляйнен, командир взвода противотанковых орудий, так описал февральские бои в деревне Сумма:

«…Перед рассветом начался сильный артобстрел. Снаряды ложились сначала слева от нас, затем огонь перенесли вправо, и наконец, примерно в 10 утра огонь обрушился на наш участок.

Мы все были в блиндаже. Я привел из тыла нескольких ездовых, чтобы они привыкли к фронтовой обстановке. Один из них теперь был наблюдателем в траншее. Я ему приказал сразу поднять нас по тревоге, как только появятся танки противника. Так вот сидели мы и ждали того, что должно было случиться в этот день. Мы — в блиндаже, а наблюдатель — на улице, в траншее.

Вскоре после десяти в блиндаж влетел наблюдатель с большими глазами и волосами дыбом.

— Они скоро будут на крыше блиндажа!

— Кто «они»?

— Танки.

— К орудию!

Наблюдатель не сильно преувеличивал. Мы увидели мощное железное чудовище, которое, лязгая гусеницами, шло к нашему орудию. Казалось, что его орудие направлено прямо на открытую дверь нашего блиндажа. До танка было всего несколько десятков метров. За первым танком шли танки размером поменьше, «детеныши». Все они шли на приличной скорости. Первый танк вел огонь из пулеметов, но поскольку его трясло на ухабах, мы не придали особого вниманию пулеметному огню. Больше нас беспокоила короткая пушка танка, которая медленно поворачивалась в нашем направлении.

«Уже близко! Раздавит», — успел подумать я.

Васама прыгнул на место наводчика и открыл затвор, Мур-тоярви послал снаряд в ствол, я же набрался духу и встал на свое привычное место для управления огнем. Выстрел. Он прозвучал в то же самое мгновение, когда закрылся затвор. Мимо!

— Прошел левее, правее бери! — заорал я.

До громады танка осталось пара десятков метров. Если вторым снарядом не подобьем его, то нам будет совсем плохо.

— Огонь! — крикнул я.

Первый танк, самый большой, уже навел на нас свою пушку. Еще немного, и на нас обрушится огонь и сталь. У нас был только один шанс. Прозвучал выстрел. Это был наш выстрел.

— Попали! Попали в башню!

Хорошая у нас была пушка Бофорс. Броня не выдержала. Вечером, когда все стихло, мы сходили к танку и удостоверились, что снаряд пробил броню, прошил тело стоявшего рядом с орудием танкиста и так его швырнул в промежуток между стеной башни и сиденьем, что мы не смогли вытащить его тело из башни.

Три маленьких танка, что шли за первым, тоже остановились. Из-за неправильно выбранной позиции они не могли нас обстреливать. Первый танк загораживал нас от них. Один из танков, идущих сзади, сразу начал разворачиваться, подставив нам бок. Мы мигом воспользовались этим и выстрелили по нему. Страшный скрежет. Мы перебили ему гусеницу. Она слетела с катков вперед, собравшись в красивую аккуратную стопку. Несмотря на это, танк продолжал кружиться на одной гусенице. Теперь он полз с большим трудом.

Больше у нас не было времени уделять внимание этому танку. Он заполз в большую воронку и застрял там. Противник после этого весь день вел заградительный огонь по местности вокруг этого танка, отгоняя непрошенных гостей.

Печальная судьба первых двух танков привела экипажи двух оставшихся в такое замешательство, что они остановились. Вот этого им не следовало делать. Теперь у нас было достаточно времени, чтобы вести прицельный огонь. После двух выстрелов еще один танк загорелся. Очевидно, танкисты противника были из отборной и храброй танковой части. Из подбитых танков никто не вышел с поднятыми руками. Надо отдать должное смелости и стойкости противника.

Два других танка повернули направо от нас. Очевидно, они хотели обойти нашу позицию и раздавить нас с тыла. Громадные воронки, усеявшие местность, затрудняли их передвижение. Танки направились обратно, как раз мимо нашей пушки. Да что с ними такое случилось? Они как будто смерти искали, подставив нам борта.

Мы открыли по ним огонь. Оба танка загорелись и остановились прямо перед нами.

Противник продолжил бесполезный обстрел наших позиций. По нас били фугасными шестидюймовыми, били снарядами поменьше, шрапнелью, били прямой наводкой и настильным огнем. Земля дрожала, и грохот стоял страшный.

Нам нужно было менять позиции и вести огонь среди всего этого. Мне кажется, не было разницы, прятались бы мы в блиндаже или залегли снаружи — столь сильный был огонь. Отдельных разрывов было не различить и не сосчитать. Если попадут, то все, если нет — останемся в живых.

Я не мог слышать собственного голоса. Приходилось кричать ребятам в уши или показывать все знаками.

Малокалиберная пушка вела по нас огонь очередями. Я чувствовал, что снаряды пролетают слишком близко. Один снаряд пролетел совсем близко от меня, я почувствовал горячее давление воздуха, и разорвался сзади меня. Мы решили даже не менять позиции, потому что везде было одно и то же. Если били не слишком сильно по нашему участку, то били по соседям. Все на передовой были в одинаковой ситуации. Просто чудо, что никого из нас не ранило в этот день.

В какой-то момент мы оттащили пушку в лес, который был в ста метрах позади нашего блиндажа. Стволы деревьев падали от попаданий снарядов. Нужно было смотреть, чтобы дерево не упало на нас.

Рты и ноздри разъедала пыль и газы от разрывов. Пыль также сильно ограничивала возможность вести наблюдение. Из-за этой пылевой завесы выскочил один большой танк, стреляя на ходу из пулеметов, было видно, что он хочет нас раздавить. Я видел, что несколько парней из расчета были близки к панике. Мы зарядили пушку и выстрелили по этому чудовищу. В борту танка появилась дыра. Еще несколько выстрелов, еще несколько пробоин. Атакующий танк, получив эти повреждения, повернул назад. Второй танк появился из дыма разрывов, и повторилась та же история. Мы заставили и этот танк отступить…

… Подбитый танк, у которого мы утром сбили гусеницу, застрял в глубокой воронке справа от нас. Вечером, когда стемнело, я отправил разведгруппу посмотреть, что с этим танком. Однако группа была встречена сильным пулеметным огнем из танка. Наша группа, вооруженная только автоматами, не могла ничего поделать с противником, засевшим в танке. Сам танк был в такой глубокой воронке, что нам пришлось бы подтащить пушку к краю воронки, чтобы в него попасть. Бутылок с зажигательной смесью и противотанковых гранат — весело, правда? — нам не выдали.

Я попросил батальон прислать нам бутылок и противотанковых гранат, и оттуда пришла небольшая группа истребителей танков. Они с нами поделились этим противотанковым оружием ближнего боя, но для них самих было делом чести уничтожить это чудище. Они поползли к танку, ожидая каждую секунду получить пулеметную очередь. Но было тихо. Как выяснилось, экипаж танка, воспользовавшись темнотой, открыл башенный люк и покинул танк.

Дозор, оставленный нами на месте, ничего не заметил, хотя ему было приказано следить за люками танка».

12 февраля советское наступление продолжились. В 12.30 положение финских частей в УР Суммакюля серьезно ухудшилось: 8-й пехотный полк, удерживающий позиции на правом фланге укрепрайона на линии Суоканта — высота Марьяпеллон-мяки — Кархула, не смог сдержать советского наступления и в 12.00 начал отход на вторую оборонительную линию. На левом фланге все тоже обстояло не лучшим образом: 123-я советская дивизия прорвала оборону 9-го пехотного полка еще 11 февраля и продолжила наступление на север, встречая ожесточенное сопротивление и контратаки финнов. Если бы финское командование не предприняло энергичных мер и не провело бы серию контратак, введя в бой резервы, батальонам, оборонявшим УР Суммакюля, грозило бы окружение. В 16.55 командир 2-го батальона передал следующий приказ в опорный пункт Инкиля: «Подкреплений не будет. Позиции держать до последнего. Обратите особое внимание на стык с опорным пунктом Туомола. В ночное время вперед высылайте охранение, чтобы предупредить внезапные ночные атаки противника. Давайте солдатам как можно больше времени для отдыха, но не в ущерб безопасности». Последняя фраза приказа как нельзя хорошо описывает физическое и моральное состояние финнов, уже 12 дней подряд ведущей почти непрерывные бои. В эти же февральские дни командир 7-го пехотного полка послал донесение в дивизию, где красноречиво писал: «даже если окопы будут утюжить советские танки, мои солдаты в окопах не проснутся».

В 17.00 началась атака советских частей на опорный пункт Лемпи на стыке с 8-м пехотным полком. Туда командир батальона отправил приказ того же содержания: «Позиции удерживать всеми средствами»

13 февраля наступление советских войск в районе деревни Сумма не было продолжено. Только советские артиллеристы продолжили рутинный артобстрел укрепрайона, начатый еще в декабре 1939 года. Очевидно, пассивность эта обусловлена успехом восточнее, на участке обороны 2-го батальона 9-го пехотного полка, где наступала 123-я стрелковая дивизия полковника Алябушева. В тот же день 1-й батальон 7-го пехотного полка был сменен 3-м батальоном 15-го пехотного полка. Батальон сумел продержаться на позициях два дня, до 15 февраля 1940 года, когда финская Ставка отдала приказ оставить Линию Ман-нергейма и отойти на промежуточную оборонительную линию. Двухмесячная эпопея боев, артобстрелов, потерь и лишений для финской и Красной Армии завершилась.

Как видно из описания боевых действий, отличительной чертой боевых действий в этом укрепрайоне было постоянное артиллерийское воздействие на финскую оборону — советская артиллерия била по финской обороне каждый день с конца декабря по середину февраля, вела беспокоящий огонь по ночам и активно использовала огонь прямой наводкой. Несмотря на материальное и численное превосходство, финские части в этом укрепрайоне сумели отбить все наступления РККА. Даже потеря ключевого ДОТ № 2 не обескуражила финнов, и отступление из деревни Сумма они начали только по приказу 15 февраля 1940 года. Попытки блокировать и уничтожить финские долговременные сооружения в феврале 1940 года не удались, по тем или иным причинам — за исключением крупного успеха капитана Сиповича с захватом ДОТ № 2 и № 1. Однако развить этот успех 355-му стрелковому полку не удалось.

Деревня Сумма была полностью уничтожена в ходе боевых действий. Жители деревни получили разрешение вернуться на родные пепелища только в 1942 году. Зимовали всей деревней в предоставленном армией картонном бараке и в советских ДЗОТах постройки 1941 года. Летом 1944 года большинство жителей планировало заново отстроить свои дома, и зимой 1943/44 года заготовили строевой лес. Однако из-за начавшегося наступления советских войск их планам не суждено было осуществиться. После войны деревня не была отстроена, лишь в 1990-е годы на месте бывшей деревни появилось небольшое садоводство «Звездочка».

О том, что осталось от деревни Сумма в 1990-е годы, вспоминает Ауне Инкинен (в замужестве Итяля):

«…Летом в 1990-е годы мы съездили в Сумму с сыном и дочерью. Как ни странно, эта поездка успокоила мое сердце. Поля и сады деревни заросли лесом. Воронок от бомб и снарядов больше не было видно. В лесу больше не было изуродованных снарядами деревьев. От нашего дома осталась только замшелое бетонное крыльцо».

Комбриг Ермаков, командующий 100-й стрелковой дивизией, продолжил службу в РККА, прошел через Великую Отечественную войну и после войны служил на должности военного советника СССР в Китае.

Капитан Сипович, кадровый командир Красной Армии (медаль Золотая Звезда № 414), чей батальон взял штурмом ДОТ № 2 и № 1, прошел всю Великую Отечественную войну, командовал полком. Весной 1942 года он сумел вывести свой полк из Харьковского котла. Сражался на Курской дуге в должности заместителя командира дивизии, форсировал Днепр и закончил войну генерал-майором в Польше. Ушел в отставку в 1968 году. Скончался в Москве 4 января 1984 года и похоронен на Головинском кладбище.

Лейтенант-сапер Коровин, получивший Золотую Звезду за подрыв ДОТ № 2 и № 1, попал в плен в 1941 году и был лишен всех правительственных наград.

Старший лейтенант Ватагин, возглавивший налет на ДОТ № 3, погиб в Чехословакии на подступах к Праге 30 апреля 1945 года, командуя стрелковым полком в звании майора. Похоронен он на советском военном кладбище в Праге.

Командир отделения Кириллов, также участвовавший в налете на ДОТ № 3, закончил в 1940 году Московское пехотное училище, а в 1942 году — ускоренный курс Академии имени Фрунзе. Участвовал в Великой Отечественной войне и боевых действиях против Японии. Вышел в отставку в звании подполковника. Скончался в Тамбове 28 сентября 1988 года и похоронен на Полынковском кладбище.

Политрук Фомичев, отличившийся при штурме ДОТ № 2 «Тертту» и награжденный за участие в советско-финской войне Золотой Звездой Героя Советского Союза (медаль № 494), погиб 12 октября 1941 года, защищая Москву, и похоронен в Подольске.

За участие в штурме ДОТ № 2 был посмертно награжден Золотой Звездой старший лейтенант Егоров, командир взвода танков Т-28.

Фенрик Пааво Миккола, комвзвода 6-й роты 15-го пехотного полка, был легко ранен 14 февраля 1940 года при обороне гиблого сектора Суо канта, между укрепрайоном Сумманкюля и высотой Марьянпеллонмяки. От госпитализации он отказался. После того как его рану перевязали в перевязочном пункте взвода, он направился обратно на передовую и был разорван прямым попаданием снаряда, не дойдя до своих позиций. Его останки и смертный медальон были найдены на поле боя в 1999 году. Он был похоронен рядом со своими боевыми товарищами в родном городе Хямеенлинна.

Мост, взорванный финнами при отступлении. Из коллекции Баира Иринчеева.

В 1942 году, когда финская армия вернула Финляндии Карельский перешеек, на полях сражений был организован поиск погибших солдат и офицеров финской армии. В том году были вскрыты обрушившиеся блиндажи и казематы ДОТ. Те погибшие, кого еще можно было опознать, были перезахоронены в родных городах и деревнях (это отличительная черта финской армии во Второй мировой войне). Погибшие, кого опознать было невозможно, были захоронены в братской могиле на восточной окраине деревни Сумма. Всего в ней было захоронено 204 неизвестных финских воина. В 1942 году на могиле был поставлен простой березовый крест, а вокруг могилы была установлена ограда из колючей проволоки.

После 1944 года, когда Карельский перешеек вновь отошел к Советскому Союзу, никакого памятного знака на финской братской могиле не было. Был ли березовый крест уничтожен советскими властями или же просто сгнил от времени — остается неясным, и спекулировать на эту тему было бы неуместно. Только после окончания советского периода в истории России, в начале 1990-х годов, правительства Российской Федерации и Республики Финляндия достигли соглашения об увековечении памяти павших. В рамках этого соглашения был установлен и памятник на братской могиле неизвестных финских солдат в деревне Сумма.

Это единственный памятник на Карельском перешейке, установленный правильством Финляндской Республики, на котором текст начертан на финском, русском и шведском языках. На других памятниках текст высечен только на финском и на русском. В деревне Сумма текст на шведском добавлен в память о швед-скоязычных солдатах армии Финляндии, погибших при прорыве Линии Маннергейма в ферале 1940 года.

При вскрытии обрушившегося каземата ДОТ № 2 «Тертту» были обнаружены останки лейтенантов Хинттала и Маннера, похороненных заживо при артобстреле 1 февраля 1940 года. По свидетельству родственников лейтенанта Хинттала, его тело очень хорошо сохранилось — в февральские морозы обрушившиеся многотонные глыбы стали своеобразным ледником, заморозившим останки обоих погибших офицеров. Лейтенант Хинт- тала похоронен на военном кладбище Хиеттаниеми в Хельсинки. Там же, согласно завещанию, покоится вместе со своими солдатами и главнокомандующий Армии Финляндии, маршал Карл Густав Маннергейм.

Младший сержант Эрнест Даниел Похъела, похороненный заживо 1 января 1940 года в уничтоженном ДОТ № 4, по-прежнему покоится в руинах ДОТ. Под крестом с его именем в его родной деревне Хаттула оставлено пустое место.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.