12.6. Соответствие и «пропорция»

12.6. Соответствие и «пропорция»

Теургическая практика предстает как действие на расстоянии, которое возможно благодаря тому, что весь космос в своем основополагающем божественном единстве зиждется на неразрывной связи между существами и различными видами бытия — на всеобщей симпатии, проявляющейся через отношения подобия.

Всеобщая симпатия означает, что между макрокосмом и микрокосмом существуют гармонические связи и отношения соразмерности. Мы уже сталкивались с подобным представлением в платонизме Шартрской школы; совпадение вовсе не случайное, так как у философии этой школы и герметической традиции общий источник — «Тимей» Платона. В Средние века соотношение макро- и микрокосма целиком определялось стремлением Бога сотворить человека и мир по своему образу и подобию. В неоплатонизме Возрождения это отношение существует в силу необходимости, по тем же причинам, по которым Бог необходимым образом раскрывает себя в мире.

Поэтому хотя в учении о всеобщей симпатии мы легко обнаружить возобновление интереса к средневековому понятию всеобщего аллегоризма, управляемого и контролируемого средневековыми критериями космической соразмерности (созвучия), однако важнее заострить внимание на все более радикальных различиях между двумя культурными универсумами. Одно из таких принципиально важных различий проявляется как раз в понятии подобия (проявление закона симпатии), которое оформляется в учении о сигнатурах. В основе этого ренессансного учения лежит уверенность в том, что во всех вещах скрываются тайные силы. Средневековье вовсе не игнорировало эти силы, напротив, оно напрямую связывало их с субстанциальными формами и сущностными различиями, которые нам неведомы и которые мы можем познать только через случайные различия (см., например, трактат св. Фомы «De ente et essentia», гл. VI). Единственное, с чем св. Фома в не смог бы согласиться, так это с тезисом о том, что на упомянутые тайные свойства можно воздействовать посредством какого-либо искусства. Поскольку (как мы уже видели в связи с интерпретацией Аквинатом онтологии художественной формы) искусство изменяет только поверхностные параметры вещи и всегда воздействует лишь на материю, которую природа в неизменном виде вверяет художнику.

И напротив, мыслители Возрождения полагают, что природу можно изменить именно посредством искусства. Единственными, кто в Средние века мог бы принять (и принимал) такую гипотезу, были алхимики, но они находились на периферии средневековой культуры, держались наособицу. Совсем по-другому будет вести себя маг эпохи Ренессанса. Оккультные силы, управляя которыми можно магическим образом изменить ход природы, постигаемы потому, что отношения между ними и небесными сущностями (которые и делают их таковыми) выражены сигнатурами, или сходством между вещами и внешними особенностями звезд.

Для того чтобы соответствие между вещами стало воспринимаемым, Бог определенным образом пометил каждый предмет этого мира, как бы наложил на него печать, которая позволяет установить соответствие с чем-то другим.

Для Парацельса обозначенное (signatum) представляет собой органическую жизнедеятельность, наделяющую любой предмет природы (в отличие от предметов искусственных) частичным подобием некоторому состоянию, порождаемому болезнью, — через эту жизнедеятельность можно восстановить здоровье в случае каких-либо конкретных заболеваний и исцелить заболевший орган. Кроме того, ars signata (искусство обозначения) учит, каким образом надлежит давать истинные и естественные имена всему тому, что Адам, Первозданный, познавал во всей полноте и совершенстве, причем почти всегда эти имена уже выражают подобие, устанавливающее отношение соответствия между различными видами сущего. Так, например, очанка (herba ocularis, глазная трава) названа так потому, что она, помимо прочего, полезна для больных и поврежденных глаз. Кровавый корень имеет такое название по той причине, что больше всяких прочих корней способствует замедлению кровотечения. Сатирий, или орхис названы так потому, что имеют форму тестикул и вселяют силу в эту часть человеческого тела («De natura rerum», 1, 10). Наверное, больше всего о сигнатурах (которые он называет signacula) писал Агриппа Неттесгеймский. Например, он называет солярными (солнечными) огонь и пламя, кровь и витальный дух, сильные, резкие, пряные вкусовые ощущения, «сильно смешанные со сладостью»; золото за его цвет и блеск, а среди камней — те, которые подобно солнцу лучатся, искрятся и мерцают золотом, как, например, орлиный камень, который избавляет от эпилепсии и спасает от яда; сюда же он относит и «камень, называемый Глаз солнца», похожий на сияющий зрачок и укрепляющий мозг и зрение. Кроме того, бриллиант, сверкающий в темноте, предохраняет от различных заражений и вредоносных испарений. Среди растений к солярным относятся те, которые обращены к солнцу, как, например, подсолнечник; и те, что складывают или закрывают листья при его заходе и раскрывают при восходе, как, например, лотос, пион, чистотел, лимон, можжевельник, горечавка, ясенец; вербена, пробуждающая пророческий дар и изгоняющая бесов; лавр, кедр, пальма, ясень, плющ, виноградная лоза и растения, предохраняющие от удара молнии и не страшащиеся зимних холодов. Солярными являются многие пряности; мята, лаванда, камедь, шафран, бальзам, амбра, мускус, медуница, столетник, гвоздика, корица, аир, перец, ладан, майоран и розмарин. Среди животных к солярным относятся все храбрые и любящие славу: лев, крокодил, рысь, баран, коза, бык («De occultaphilosophia» I, 23) (см. рус. пер.: Генрик Корнелий Агриппа. Оккультная философия. М.: Золотой век, 1993. С. 38–39).

Для того чтобы постичь силу или особенности какой-либо звезды, необходимо обратиться ко всем тем вещам, которые с нею связаны и на которые она оказывает свое воздействие. Подобно тому как дерево для костра натирают смесью из смолы, серы и масла, так и благодаря использованию отвечающих как природе звезды, так и данной конкретной операции вещей, можно добиться особо благотворного воздействия этой звезды на материю, если через посредство мировой души последняя упорядочена должным образом. Египтяне называли природу «волшебницей», потому что она способна притягивать подобное подобным (ibid., I, 37), а Гермес Трисмегист пишет о том, что какое-либо изображение или удачным образом изваянную статую может вмиг оживить соответствующий демон.

Однако герметические представления о соответствии обозначающего (signans) обозначенному (signatum) уже не тождественны средневековым. В Средние века это соответствие мыслилось как чистая аналогия, как знак, желанный Богом ради того, чтобы благодаря природе мы могли постичь божественные тайны. Если, например, для Псевдо-Алана Лилльского роза является знаком человеческой жизни, нашего земного удела, то это вовсе не значит, что роза в его представлении каким-то действенным образом связана с фактами нашего рождения или смерти. Никто в Средние века (за исключением разве что тайком практикующих магов) не думал, что, воздействуя на розу, можно добиться воздействия и на наше тело (разве что в смысле средневековых алхимиков наподобие Арнольда из Виллановы, который считал, что из некоторых трав путем перегонки можно извлечь эликсир, полезный для здоровья).

В новом же герметическом универсуме симпатия, напротив, является подлинной связью — в том смысле, что если две вещи похожи друг на друга, то, воздействуя на одну из них, можно добиться воздействия и на другую; так что вплоть до XVII в. знаменитые медики, завороженные возможностью воздействия на расстоянии (примером которого считали притяжение магнита), будут спорить об оружейной мази (unguentum armarium), то есть о веществе, которое (если им намазать оружие, нанесшее рану) станет способствовать ее заживлению. На основе принципа симпатии разворачивается хитроумная (и считавшаяся действенной) теория метаморфоз и трансмутаций (алхимия), а также воздействия на расстоянии на небесные силы (астральная магия).