«КТО ЗДЕСЬ РУССКИЕ? К СТЕНКЕ!»

«КТО ЗДЕСЬ РУССКИЕ? К СТЕНКЕ!»

К середине февраля 1944 года обстрел города усилился. За водой на реку стало еще труднее ходить. Но мы в душер адовались и надеялись, что к 23 февраля – Дню Красной армии – наши возьмут Нарву.

В подвале пошли разговоры, что немцы стали взрывать высокие здания. Якобы потому, что с высоты сигналили на тот берег русские лазутчики. Наш пятиэтажный дом тоже считался высоким, и его могли взорвать. Поэтому мама и крестный решили самое необходимое сложить в заплечные мешки и спустить в подвал. Я упросил забрать и бочонок с остатками потрохов: не пропадать же такой вкуснятине!

Но никто из нас не подумал, что если дом взорвут, то подвал наш завалит обломками и мы окажемся заживо погребенными. А немцы, оказывается, подумали, стали очищать подвалы.

Утром 20 февраля, еще затемно, в подвал ворвались два немецких автоматчика и офицер. Он осветил мощным фонариком заспанные лица.

– Кто здесь русские? К стенке! – гаркнул он.

Наступила гробовая тишина. Кроме нас в подвале еще было три семьи русских, не считая русских эстонцев. Все боялись шелохнуться. Солдаты сняли с шеи автоматы, приготовились стрелять. Вдруг поднялся со скамьи старый бородатый эстонец и заявил твердым голосом:

– Я староста подвала и заявляю, что здесь нет русских. Одни эстонцы, знающие русский язык.

Тогда офицер распахнул дверь в подвал и приказал:

– Всем-всем-всем грузиться в машины. Брать с собой только то, что здесь, при вас. В квартиры не заходить – будет расстрел.

У подвала уже стояли две открытые бортовые машины и четыре автоматчика. Начали выносить свои вещи и кидать в кузова. Садились сами, стараясь устроиться поудобнее. Наша семья разместилась на своих вещах поближе к кабине. Я вдруг заметил, что в углу между кузовом и кабиной прилепилась круглая печка. Что же, теперь немецкие грузовики на дровах ездят?! Бензину мало? Хотел спросить крестного, но не успел. Немцы притащили два огромнейших полотнища брезента и накрыли ими людей в машинах, как мешки с картошкой.