ГЛАВА 4. ОККУПАНТЫ

ГЛАВА 4.

ОККУПАНТЫ

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ

На другой день мы встали поздно. Была непривычная тишина: не летали самолеты, не слышно было разрывов бомби грохота пушек. От этого было еще тревожнее, как будто что-то должно случиться.

И действительно, в середине дня прибежала к нам тетя Нюра:

– Настя! Настя! – закричала она. – В Сиверской немцы!

Мама побледнела, тихо сказала:

– Не кричи так. Расскажи спокойно. Где ты их видела?

– Я в поселке у подруги была. Понаехали немцы на мотоциклах, а я скорей сюда. Тебе сказать да Колю забрать. Домой нам надо. Без присмотра дом-то. Вот поселятся немцы в нем – что тогда? – сказала тетя Нюра и побежала к своему флигелю за вещами и Колькой.

Мы тоже стали собираться домой. Опять заплечные мешки для мамы и для меня, разные сумки в руках. В последний раз взглянули на веранду, приютившую нас, и тронулись в обратный путь. У домика перед спуском к мосту через реку мы увидели мотоцикл с коляской и трех немцев в серо-зеленой форме. Два солдата ловили курицу, а третий, офицер в сапогах и фуражке, наблюдал за ними. «Так вот они какие, немцы-то, – подумал я. – И вправду похожи на обыкновенных людей».

Курица никак не давалась солдатам. Всякий раз выпархивала из-под рук, сердито кудахтала и бежала к забору. Но перелететь забор не могла, и солдаты снова окружали ее. Они кричали, смеялись, как будто играли. «Вот дураки, – немного осмелев, подумал я. – Надо насыпать крупы, тогда курица сама прибежит».

Мы только-только прошли этот дом, как раздался оглушительный выстрел. Тоня заревела со страху. Мама бросила сумки на землю, прижала ее к себе. «Свят, свят, свят!» – крестилась бабушка. Мне показалось, что я оглох – зажал уши ладошками. Но я все-таки видел, как офицер прятал пистолет в кобуру, а один из солдат поднял убитую курицу за горло. По ее вытянутым лапам стекала кровь. «Вот тебе и обычные люди. Ведь они могут любого убить так же, как эту курицу», – подумал я. К сердцу подступил холодок.

Понемногу мы успокоились, стали спускаться к реке.

***

Улицы были пустынные – люди попрятались в домах. По дороге мимо нашего дома сновали туда и обратно немецкие мотоциклы и легковушки. К счастью, замки на дверях были целы и в доме все осталось на месте. Мама разожгла примус, накормила нас. Вскоре пришли тетя Нюра и Колька.

Я стал рассказывать Кольке, как немцы ловили курицу и расстреляли ее. Но Кольке было неинтересно. Он хвастался красивой немецкой коробкой из-под сигарет с блестящей (серебряной, как мы считали тогда) оберткой. Если отрезать от нее полоски, согнуть их вдоль и наложить на зубы, то получались серебряные челюсти. А это был шик.

Гулять нас мамы не выпускали. Мы с Колькой вышли на крыльцо. Преодолевая страх, смотрели на машины и мотоциклы. Пеших солдат и конников не было видно. И вдруг шагов за сто от нас мы увидели двух нарядно одетых молоденьких девушек. Они стояли на обочине и бросали немцам букетики цветов. Немцы восторженно кричали, махали руками, посылали воздушные поцелуи. Машина с открытым верхом остановилась около них, о чем-то поговорили. Девушки сами забрались в машину и уехали с немцами.

– Вот заразы! – зло сказал Колька. – А еще пионерки, наверно!

Сам-то он не был еще пионером, но, конечно, хотел им быть. А то, что девушки могли быть и комсомолками, – такого предательства он и в мыслях не допускал. Мы не знали, откуда и кто были эти девушки. Рассказали мамам своим, но и они не знали. А нам запретили даже на крыльцо выходить.

Спать мы отправились рано, еще в сумерках. Керосиновую лампу не зажигали (электричества у нас никогда не было). Несколько стекол в окне было выбито. Через эти дыры отчетливо слышались гудки и тарахтение машин на дороге. Это мешало сразу заснуть. Потом услышали пьяный хор из двух голосов:

Шумел камыш, деревья гнулись,

А ночка темная была…

– Вот нехристи! Прости их, Господи, – ворчала бабушка.

– Это газировщица Софья Рыжая с Прокопкой своим горланит, – заметила мама. – То раздерутся между собой, то вместе напьются и куражатся. Вот и сейчас, похоже, наклюкались.

Так прошел наш первый день под немцами.