Юлия Сафронова. «ВЧЕРА УБИТ НА УЛИЦЕ ГОСУДАРЬ АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ» (восприятие монарха как «мишени» для террористов)
Юлия Сафронова.
«ВЧЕРА УБИТ НА УЛИЦЕ ГОСУДАРЬ АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ»
(восприятие монарха как «мишени» для террористов)
С тех пор как короли-чудотворцы перестали исцелять больных золотухой наложением рук, исследователи монархии и монархизма оказались в трудном положении. Не доверяя официальным заявлениям и коленопреклоненным молитвам подданных «рационального» XIX и тем более XX в., не имея возможности однозначно утверждать, что именно думали зрители о разыгрываемых перед ними «сценариях власти», они пытаются «поймать» человека на его низменных инстинктах. Подлинность «верноподданнических чувств» проверяется невоздержанностью, гневом и жадностью, когда священная особа оскорбляется подданным, пребывающим в «нетрезвом виде», или превращается в товарный знак, придающий дополнительную стоимость любому продукту{477}. Не отвергая ни один из предложенных путей, я хотела бы подвергнуть эти чувства испытанию па прочность иначе. В статье речь пойдет не о какой-то ситуации в жизни человека, когда он волей-неволей демонстрирует свое отношение к монарху, но о чрезвычайных обстоятельствах в жизни самодержца. Моя цель — понять, как мог верноподданный помыслить об императоре всероссийском в ситуации немыслимой, новой, не имеющей готовых моделей понимания, когда он превратился в «мишень» для террористов.
Российские самодержцы не раз становились жертвами убийц. Между убийством Александра II и его деда Павла I, чья насильственная смерть в 1801 г. еще не вошла в гимназические учебники истории, но уже была общеизвестным фактом, прошло всего 80 лет. Отличие покушений на Александра II от имевшегося исторического опыта было точно схвачено в одной фразе И.Д. Делянова, бывшего в 1881 г. директором Императорской публичной библиотеки: «Да, но это на улице», язвительно прокомментированной редактором «Нового времени» А.С. Сувориным в дневнике: «В комнатах можно душить, а на улице нельзя!»{478} Покушения на жизнь монарха, произведенные революционерами, не обладавшими «легитимностью» аристократии и военной элиты, не поддерживавшими более законного претендента на престол, были несопоставимы с событиями эпохи дворцовых переворотов. Потому последняя не могла служить ориентиром при размышлениях о возможном цареубийстве. В то же время их невозможно было в полной мере сопоставить с террористическими актами, направленными на должностных лиц. Опыт осмысления насильственной смерти шефа корпуса жандармов или харьковского прокурора не годился, когда речь шла о священной особе государя императора.
Несомненно, что на отношение представителей общества к царю оказывало влияние огромное количество самых разных обстоятельств: полученное воспитание, личные неудачи или, напротив, успехи, которые можно было связать с его царствованием, слухи о «недостойном» поведении императора и членов царской фамилии и, разумеется, отношение к внутриполитическому курсу и политические взгляды. Покушения на Александра II в полной мере проявили те основные модели восприятия императора, которые сложились задолго до событий 1866–1881 гг. Официальная пропаганда могла подправить их лишь отчасти.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.