Глава двадцать шестая

Глава двадцать шестая

Время играет против нас.

Джордж Шульц

В начале не было полностью ясно, как далеко зашел бы Обама на ядерном фронте. Сэм Нанн волновался, что не имеющий опыта новый президент может оказаться сбитым с толку наплывом массы других дел. «Люди не всегда понимают, что надо делать выбор и что должны быть приоритеты, – сказал он через несколько дней после выборов. – Поэтому он должен будет поставить этот вопрос на первое место, и этот вопрос должен стать более важным по сравнению с другими».[613]

Четверка слегка подтолкнула Обаму 22 января 2009 года, на следующий день после приведения его к присяге в качестве президента. Толчок был сделан в форме краткого письма.

«Как вам известно, мы работали вместе над тем, чтобы помочь создать консенсус для отказа от зависимости от ядерного оружия в мировом масштабе в качестве меры по предупреждению его распространения и попадания в потенциально опасные руки и в конечном счете по его уничтожению как угрозы миру, – писали они. – Мы гордимся тем, что вы смело взяли на себя руководство в этом вопросе во время президентской кампании. Мы присоединяемся к вам в нашей вере в то, что есть такая возможность работать в сотрудничестве с другими странами с целью уменьшения риска, усиления прозрачности и создания мер доверия – необходимых шагов для продвижения от видения перспективы безъядерного мира к его реальному воплощению.

Мы готовы помогать вам и вашей администрации в этом начинании любым возможным способом, и для нас будет честью встретиться с вами и членами вашей команды по национальной безопасности для обсуждения стратегии достижения нашего видения и шагов к нему. Мы с нетерпением предвкушаем ваше руководство и с радостью готовы работать с вами над этими важными вопросами».[614]

Хиллари Клинтон, новый государственный секретарь, пригласила Джорджа Шульца на встречу с ней в Вашингтоне. Через несколько дней после прихода к власти команды Обамы Шульц сказал: «Мы сейчас в программе ожидания, в ожидании того, что будет делать эта администрация. Есть позитивные сигналы, электронная страница Белого дома одобрила многие из наших целей, в некоторых случаях почти слово в слово. Я сказал Хиллари, что вы не можете медлить с этим целый год, иначе время будет упущено. Вам уже сейчас следует предпринять большое усилие. Посмотрим, что произойдет».[615]

Обама их не разочаровал. Он решил сделать вопрос о ядерном разоружении центральным во время своих первых поездок за границу в качестве президента. Пока Белый дом готовился к европейской поездке, Обама сказал своим помощникам: «Давайте возьмем этот вопрос, на который обычно обращают мало внимания, и возведем для него по возможности самую большую платформу».[616]

Они выбрали Прагу в качестве старта. Указанная платформа стала бы первой внешнеполитической речью Обамы в качестве президента. Гэри Сэймор, специалист по ядерному оружию, приглашенный Обамой для решения вопроса об оружии массового поражения в Белый дом, помог разработать проект выступления вместе с Беном Родесом. «Самое главное в связи с этой речью состоит в том, что она пришлась на самое начало этой администрации, – вспоминал Сэймор, – когда другие министерства и ведомства еще не были полностью укомплектованы. А аппарат был пока послушным и потому, что на первых порах в администрации все были пока довольно послушными, и вы могли проводить работу довольно быстро, одним росчерком пера, в отличие от того времени, когда все устаканивается; тогда уже требуется много межведомственных встреч для достижения согласования. …Мы отправили речь соответствующим ответственным лицам, небольшому числу тех, кто уже приступил к работе, и получили очень быстро все необходимые согласования».

Приятным весенним утром 6 апреля 2009 года Обама увидел море людей, собравшихся на мощенной булыжником Градчанской площади Праги. Там он фактически провозгласил инициативу Шульца и его коллег официальной политикой правительства Соединенных Штатов.

«Итак, сегодня, – объявил он, – я заявляю со всей ясностью и убежденностью об обязательстве Америки добиваться мира и безопасности в мире без ядерного оружия. Я не наивен. Цель нельзя будет достичь очень быстро – вероятно, не при моей жизни. Потребуются терпение и настойчивость. Но сейчас мы также должны проигнорировать голоса тех, кто говорит нам, что мир не может измениться. Мы должны настаивать: да, мы можем его изменить.

Некоторые заявляют, что распространение этих вооружений не может быть остановлено, не может быть проконтролировано – что нам суждено жить в мире, в котором все больше стран и все больше людей обладают абсолютным оружием поражения. Такой фатализм страшный советчик, поскольку, если мы считаем, что распространение ядерного оружия неизбежно, тогда так или иначе мы признаемся и в том, что применение ядерного оружия тоже неизбежно. …Будучи ядерной державой, единственной ядерной державой, применившей ядерное оружие, Соединенные Штаты берут на себя моральную ответственность и начинают действовать. Мы не сможем добиться успеха в этом деле в одиночку, но мы можем возглавить эту работу и можем приступить к ней».[617]

Обама продолжил. Обрисовав ряд практических шагов по уменьшению ядерных угроз в краткосрочном и среднесрочном планах по мере продвижения мира к уничтожению ядерного оружия, он обещал провести переговоры с Россией о новом договоре по сокращению вооружений и количества боеголовок двух стран. Он сказал, что будет добиваться ратификации сенатом Договора о всеобщем и полном запрещении ядерных испытаний, который Сенат отверг в 1999 году. Он призвал к новому всеобщему договору, который покончил бы с производством расщепляющихся материалов, используемых для изготовления боеголовок. «Если мы серьезно относимся к вопросу о прекращении распространения этих вооружений, – сказал он, – то нам следует положить конец специализированному производству высокообогащенных материалов, необходимых для их создания. Это первый шаг».

Шульц был впечатлен. «Очень мощная речь, – сказал он через несколько месяцев. – Требуется многое сделать, чтобы наполнить ее практическим содержанием и конкретными действиями, однако слова были убедительными и точными и касались ключевых вопросов. То была исключительно хорошая речь, и я написал ему записку, сказав об этом».[618]

Если большая часть речи звучала знакомо для Шульца, Киссинджера, Нанна и Перри, это не было совпадением. «Большая часть из того, что мы взяли в пражскую речь, была из их редакционной обзорной статьи, – вспоминал Сэймор. – Разумеется, это то, что витает в воздухе уже много времени. Повестка дня – контроль над вооружениями – уже прочно установилась».

Когда его попросили охарактеризовать роль, которую сыграли эти люди в разработке администрацией Обамы ядерной политики, Сэймор сказал: «Самая важная вещь состоит в соединении между перспективным видением и практическими шагами, потому что, если просто объявить видение уничтожения ядерного оружия, то это можно оценить как наивное восприятие, и даже опасное. …Самая важная вещь, совершенная четверкой рыцарей, заключалась в закладывании основы стратегии, которая объединяла бы видение долгосрочной перспективы с достижимыми краткосрочными практическими шагами».[619]

Через неделю после пражской речи Шульц, Перри и Нанн подхватили эту тему в Риме на конференции по ядерной угрозе, которую организовали совместно Шульц, Михаил Горбачев и итальянский министр иностранных дел. Встреча стала естественным развитием запланированных мероприятий, которые последовали после публикации первой редакционной обзорной статьи в «Уолл-стрит джорнэл». Италия вскоре принимала ежегодную встречу «восьмерки», и Шульц со своей группой рассчитывали, что итальянское правительство использует свою роль хозяев саммита, чтобы включить вопрос о ядерном оружии в первые пункты повестки дня, когда мировые лидеры соберутся в июле в Л’Аквиле.

Темой римской встречи, состоявшейся в большом конференц-зале министерства иностранных дел, стал вопрос: «Преодоление ядерных опасностей». Выглядело все как на встрече времен холодной войны. Пока участники собирались в первое утро, Шульц, Горбачев и бывший советский министр иностранных дел Александр Бессмертных беседовали в кафе у стойки с кофеваркой, недалеко от Ганса-Дитриха Геншера, бывшего западногерманского министра иностранных дел. Нанн и Перри, бродили по кафетерию, пробуя выпечку.

Шульц приветствовал 70 или около того участников предостережением: «Время играет против нас».[620] Он говорил о необходимости принятия мер, которые «вытащили бы нас из ядерной пропасти», и сказал, что «повестка дня вполне хорошо знакома, и она очень пугает».

Горбачев сетовал на очень медленно идущие перемены в области ядерного оружия. Он сказал присутствующим: «Мы должны признать, что за последние 15 лет ничего фундаментально нового не было достигнуто. Ход сокращения ядерных вооружений замедлился. Механизмы контроля над вооружениями и проверки ослабли. Договор о всеобщем и полном запрете на ядерные испытания не вступил в силу. Количественные показатели ядерного оружия в руках России и Соединенных Штатов по-прежнему далеко превосходят арсеналы других ядерных держав, вместе взятые, что затрудняет их подключение к процессу ядерного разоружения. Режим ядерного нераспространения находится под угрозой».[621]

Несмотря на большую 9-часовую разницу во времени с Калифорнией, Шульц сидел с прямой спиной в кресле на протяжении нескольких часов дискуссии, ни разу не клюнув носом или даже не опустив голову. Нанн умудрился не спать, набравшись сил после занятий в спортзале гостиницы рано утром, где он появился около 6 утра в спортивных шортах и в голубой рубашке к костюму, в котором он был накануне вечером.

После многих часов рассудительных дискуссий в конференц-зале наступил эмоциональный пик конференции, который пришелся на выступление Билла Перри перед присутствующими после обеда, состоявшегося в первый день. Мероприятие проходило в палаццо XVI века «Вилле Мадама», стоящем на склонах горы Монте-Марио великолепном особняке, оформленном Рафаэлем для кардинала Джулиано де Медичи, ставшего позже Папой Климентом VII. Художественным центром виллы является салон, огромный зал со сводчатым потолком, украшенным фресками Джулио Романо, ученика Рафаэля.

Когда обед приближался к завершению и бокалы были вновь наполнены, Перри встал перед простым микрофоном на металлической стойке. Горбачев и Шульц сидели за большим прямоугольным столом напротив него. «Многие из моих коллег спрашивали меня, почему такой старый вояка, как я, вдруг стал заниматься разоружением», – сказал Перри, посмотрев на несколько страниц заметок.[622] Его голос был едва слышен, когда он описывал свою роль специалиста по анализу разведывательных данных во время кубинского ракетного кризиса.

Вспомнив несколько других инцидентов времен холодной войны и свои усилия в области демонтажа ядерных арсеналов в Украине и других бывших советских республиках, он сказал, что понемногу ядерные угрозы уменьшаются. «В то время я считал, что мы значительно продвинулись, имея дело с наследием холодной войны. Но с тех пор усилия в этом направлении приостановились и даже пошли вспять. …Кажется, будто нас несет к небывалой ядерной катастрофе. И я стал считать, что единственным способом, которым мы должны справиться с этой катастрофой, является работа над тем, чтобы покончить с ядерным оружием. Это и есть мой ответ тем, кто интересуется, почему я продолжаю работать в этой области и сегодня.

Никто не должен думать, что это будет легко. Существуют мощные препоны, …как в России, так и в Соединенных Штатах. В довершение ко всему большинство других стран мира пережидают. Некоторые из-за понятного скептицизма по поводу возможного исхода всего этого дела. Посему предстоит большая и трудная работа. …Я верю в то, что эта цель очень важна, поэтому я посвящаю остаток моей жизни ее достижению. Я делаю это в надежде, что будет создан более безопасный мир для моих детей и внуков».

Через месяц Обама ясно продемонстрировал свое восхищение этими людьми, пригласив их в Овальный кабинет. Посовещавшись в вашингтонском кабинете Нанна по поводу того, кто должен говорить от их четверки, Шульц взял дело на себя. «Они все сказали, что я должен говорить от имени группы», – сказал Шульц.[623] Он сидел рядом с Обамой в полосатом кресле рядом с камином – место, зарезервированное в Овальном кабинете для почетного гостя. Киссинджер, Перри и Нанн сидели на двух диванчиках, стоящих друг против друга, вместе с тогдашним руководителем аппарата Белого дома Рамом Эмануэлем, Джеймсом Джонсом, советником по национальной безопасности в то время, и двумя помощниками Джонса – Сэймором и Майклом Макфолом.

Это было важное символическое проявление взаимной поддержки дерзновенного ядерного плана президента. Квартету была нужна президентская поддержка для того, чтобы продвигаться к поставленной ими цели; Обаме же была нужна поддержка четверки для того, чтобы ядерные вопросы не стали жертвой бюрократизма вашингтонской политики.

«Беседу начал он, – сказал Шульц, – а мы вступали в разговор по очереди. А потом пошел активный обмен информацией. Я назвал бы его настоящей беседой, в отличие от ситуаций, когда кто-то делает заявления; когда вы что-то говорите, он слушает, он реагирует на это и т. д. И было вполне понятно, что он в теме. Он обдумывал вопрос и был в курсе всех деталей и хитросплетений, иначе он не смог бы провести такую не совсем легкую беседу».

Когда журналистов впустили в Овальный кабинет в конце встречи, Обама сказал: «Я только что провел чудесную беседу с нашими четырьмя самыми выдающимися мыслителями по проблемам национальной безопасности – двухпартийной группой в составе Джорджа Шульца, Генри Киссинджера, Билла Перри и Сэма Нанна – теми, кто собрался вместе и помог вдохновить мою администрацию на разработку политического курса в речи, которую я произнес в Праге и в которой было представлено долгосрочное видение мира без ядерного оружия.

Мы собираемся продвигать это дело как один из наших самых больших приоритетов, предпринимать конкретные шаги, соразмерные, контролируемые шаги для того, чтобы продвинуться в разрешении этого вопроса, имея перед собой долгосрочную перспективу и долгосрочное видение того, что может быть достигнуто. И мы даже думать не можем о каких-то лучших советчиках, советниках и партнерах в этом продвижении к цели, чем эти четверо джентльменов, которые сегодня у нас в гостях.

Мы также считаем, что это напоминание о давней традиции двухпартийной внешней политики, являвшейся отличительным знаком Америки в моменты величайшей необходимости, и такого духа, который, как мы надеемся, станет характерным для нашей администрации».

От имени четверых гостей говорил Шульц. «Мы все четверо с энтузиазмом поддерживаем то, что делает президент, как это красноречиво изложено в его речи в Праге.[624] Прежде всего мы все заметили на веб-странице Белого дома, что первое предложение начиналось так: «Мы будем работать над тем, чтобы мир стал свободным от ядерного оружия. Это наша цель».

Второе предложение таково: «До тех пор пока существует ядерное оружие, мы будем уверены в том, что у нас будут свои мощные силы сдерживания». Поэтому мы поддерживаем это положение о том, что мы должны думать и помнить о нашей национальной безопасности на всем протяжении пути к «нулю».

После встречи квартет накоротке встретился с журналистами за воротами у входа с Северной лужайки в Западное крыло, обычное место сбора для импровизированной пресс-конференции знаменитостей, посещающих Белый дом. И вновь за группу говорил Шульц. По указанию Киссинджера, вопреки собственным инстинктам, Шульц отказался отвечать на какие-либо вопросы.

«Генри очень твердо настаивал на этом, – докладывал Шульц. – Он сказал, никаких вопросов. И мы даже вроде бы немного поспорили по этому поводу, но он сказал: никаких вопросов. Если у вас есть вопросы, то ими будет использована какая-нибудь версия, построенная на противоречиях. Это то, что обычно пресса старается делать. Поэтому ты делаешь свои заявления и уходишь. Никаких вопросов. Так мы и поступили. Меня самого это немного удивило, потому что я никогда так не поступал. Но тем не менее Генри очень настаивал на том, объясняя, что, если так не сделать, то получишь неприятную историю, построенную на одних намеках о возникновении разногласий с президентом».[625]

В тот вечер Киссинджер показался в программе телеканала «Фокс ньюс», отвечая на вопросы о встрече, которые задавала Грета ван Састерен, телеведущая программы «Для протокола». Подтвердив свою поддержку уничтожению ядерного оружия, он, казалось, не был уверен в том, что этой цели можно достичь. «Мы написали две статьи на тему о том, как можно уменьшить опасность ядерного распространения и работать в конечном счете над приближением мира, в котором, вероятно, не будет ядерного оружия, – сказал он ван Састерен. – Мы поддерживаем базисную посылку этой цели, но мы также всеми силами поддерживаем идею о том, что до достижения этой цели мы должны сохранять достаточные силы для сдерживания. Поэтому следует изучать самостоятельные шаги, которые можно было бы предпринять. Нам необходимо нечто типа идейной концепции и пошаговая программа для того, чтобы, по возможности, дойти до цели. Возможно ли это? На сегодня никто не может описать, каким будет тот мир».[626]

В феврале 2010 года Шульц вылетел в Париж, чтобы выступить на конференции, созванной «Глобальным нулем». Его появление стало признаком небольшого потепления в отношениях между Шульцем и его партнерами и «Глобальным нулем». Его с почетом приняли на большом сборище в элегантно обставленном Оперном салоне отеля «Гранд Интерконтиненталь», в нескольких шагах от Парижской оперы. Некоторые из вопросов, заданных с места после его обращения, были не очень дружелюбными, но, так или иначе, эта встреча давала возможность двум группам найти пути сотрудничества в предстоящие месяцы. И действительно, в феврале 2011 года Брюс Блэр, один из основателей «Глобального нуля», присутствовал на научной конференции в Стэнфорде по техническим вопросам разоружения, проведенной Шульцем и Дреллом.

Из Парижа Шульц отправился в Берлин, где присоединился к Киссинджеру, Перри и Нанну для серии встреч с немецкими официальными лицами в продолжение «Диалогов государственных деятелей», которые они начали двумя годами ранее в Лондоне. Они провели встречу с канцлером Ангелой Меркель и консультации с тройкой стареющих, но все еще острых умом «рыцарей холодной войны» – бывшим канцлером Гельмутом Шмидтом, бывшим министром иностранных дел Гансом-Дитрихом Геншером и Рихардом фон Вайцзеккером, который занимал пост президента Германии. Глядя на то, как их возили в колонне черных «Мерседесов» по заснеженной немецкой столице на визиты к высокопоставленным правительственным бонзам, можно было представить, что они все еще представляют властные структуры из Вашингтона. Пресс-конференция с участием четырех американцев и трех немцев привлекла множество журналистов и операторских групп. Наши герои также обедали с немецкими знаменитостями в Американской академии в Берлине. Гости в отеле «Адлон», где четверка проживала, останавливались, чтобы поглазеть на четырех американцев, которые, должно быть, представлялись как призраки времен Берлинской стены, когда они вышли на Парижскую площадь, обрамленную с одной стороны Бранденбургскими воротами. Шульц, Киссинджер и Нанн выглядели вполне комфортно при свете софитов, а Перри не совсем.

Даже невооруженным взглядом трудно было не заметить преклонный возраст американцев и их немецких партнеров. «Почему вы не привлечете каких-нибудь более молодых в свою группу?» – сухо спросила своего мужа Шарлотта Шульц, когда они направлялись в аэропорт после пресс-конференции с 91-летним Шмидтом, 83-летним Геншером и 90-летним фон Вайцзеккером.[627] Когда он напомнил ей, что Колин Пауэлл и Мадлен Олбрайт одобрили их инициативу, Шарлотта сказала: «Я имела в виду действительно молодых». Шульц искренне рассмеялся. Потом он признал, что она права. Поиск молодого поколения знаменитых и опытных политиков, чтобы они продолжили их усилия, – это серьезная проблема, которую Шульц, Киссинджер, Перри, Нанн и Дрелл еще не начинали решать.

Проблема наглядно проявилась в Мюнхене, следующей остановке в их турне по Германии.[628] Там наши эксперты организовали встречу с бывшими правительственными руководителями со всего мира. Собрание выглядело как сбор стариков, на котором в большинстве своем седые люди, многие опиравшиеся на трости, обменивались мнениями по поводу своих усилий, направленных на сокращение ядерных арсеналов, и определяли курс на их уничтожение.

Нанн открыл встречу, попросив всех говорить громче, потому что у некоторых присутствовавших были проблемы со слухом. Потом он пересказал грузинскую легенду о запойном пьянице, которому сказали, что он оглохнет, если не перестанет пить. Мужик не пил месяц, а потом снова стал пить. Когда его жена спросила, почему он это делает, шутливо продолжал свой рассказ Нанн, муж ответил: «Ну, мне нравится больше то, что я пью, чем то, что я слышу».

Состав участников впечатлял: здесь были бывшие итальянские, французские, английские и немецкие руководители, а готовность покончить с ядерным оружием была, по всей очевидности, искренней. Указывая на Нанна, Киссинджера, Перри и Шульца, фон Вайцзеккер сказал: «Эти люди оказали громаднейшее влияние на наше мышление в Европе».

Четверка вновь попала в Белый дом в апреле 2010 года в качестве почетных гостей во время просмотра документального фильма об их деятельности «Ядерное оружие: переломный момент».[629] Шарлотта Шульц, как всегда неутомимая, проделала этот путь, несмотря на операцию на бедре. Она появилась с «ходунками», оформленными как вагончик сан-францисской подвесной дороги. Когда она вошла в Белый дом, зазвонил маленький колокольчик, прикрепленный к «ходункам», подражая характерному звуку вагончика фуникулера. Агенты секретной службы в штатском, казалось, не знали, что делать с этой штуковиной, но в итоге пропустили ее.

До того как начался просмотр фильма, несколько десятков официальных лиц из сферы национальной безопасности собрались в вестибюле на первом этаже, выходящем в Розовый сад. Все выглядело как прежде для Шульца, Киссинджера, Перри и Нанна, проведших бессчетное количество часов в Белом доме, когда они были на своих постах. Некоторые из более молодых сотрудников аппарата Белого дома были рады оказаться вместе с такими гигантами времен холодной войны, которых они изучали в колледжах и институтах. Один из 20 с лишним официантов, предлагавших напитки и канапе, повернулся к гостю после того, как Киссинджер взял какой-то напиток. «Это часть истории», – сказал он.

После того как они около 30 минут пили коктейли, четверку провели в Овальный кабинет на краткую встречу с Обамой. Когда группа вернулась вместе с президентом, помощники открыли двери в кинозал, вмещающий примерно 60 человек. Цветовая гамма зала была черно-красной. Маленькие пакеты с воздушной кукурузой ждали гостей на креслах с откидной крышкой. Госсекретарь Хиллари Клинтон и Роберт Гейтс, бывший тогда министром обороны, на короткое время присоединились к гостям, но сказали, что вынуждены бежать в связи с другими делами. Обама приветствовал присутствующих и, показав на четверку, сидящую в первом ряду, поблагодарил за их ядерную инициативу. «Вы видите, что я воспринимаю вас со всей серьезностью», – сказал он. Потом он дал сигнал в аппаратную киномеханика начать фильм.

Было интересно видеть многих штатских и военных официальных представителей, осуществляющих контроль над ядерным оружием страны, сидящих молча целый час, пока шел фильм. Хотя присутствующим была хорошо знакома эта тематика, торжественный комментарий Шульца, Киссинджера, Перри и Нанна производил будоражащее впечатление. (Адмирал Майк Маллен, председатель Объединенного комитета начальников штабов, подчистую съел всю свою воздушную кукурузу во время сеанса.) Когда фильм кончился, Обама вновь поблагодарил четверку за их усилия и терпеливо ждал у двери, чтобы попрощаться со всеми на выходе.

В тот вечер Шульц и его партнеры с супругами ужинали с некоторыми высокопоставленными официальными лицами в отдельном кабинете ресторана отеля «Хей-Адамс». Это не был официальный обед победителей, но там присутствовало несомненное чувство удовлетворенности и гордости за то, что они проделали всего за несколько лет.

Чувство выполненного долга дополнялось осознанием того, что впереди предстоит еще очень и очень большая работа. Осуществление поставленных целей только началось.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.