«А то и сам на старости лет попал бы в убийцы…»

«А то и сам на старости лет попал бы в убийцы…»

При рассмотрении вопроса об осведомленности великих князей о готовившемся убийстве необходимо прежде всего выяснить причастность великих князей к подготовке заговора против Г.Е. Распутина.

Имеется множество косвенных доказательств причастности Николая Михайловича. Главным из них является его ссылка в собственное имение Грушевку в начале 1917 г. по приказанию Николая II. Таким образом, сам император подозревал великого князя. Так ли это? Проверить это можно, проследив контакты Николая Михайловича с заговорщиками.

С князем Ф.Ф. Юсуповым, во дворце которого произошло убийство, великий князь Николай Михайлович был давно и близко знаком, поскольку тот был женат на его родной племяннице Ирине Александровне. Известно, что в начале ноября 1916 г., вскоре после возвращения Николая Михайловича из Могилева, Ф.Ф. Юсупов завтракал у великого князя[479]. В воспоминаниях князь Ф.Ф. Юсупов описывает свои поиски тех, кто мог бы помочь ему в убийстве Г.Е. Распутина. Он писал, что «встречал и таких, которые разделяли мои опасения, но эти люди были бессильны мне помочь. Один уже пожилой человек, занимавший тогда ответственный пост, сказал мне:

– Милый мой, что вы можете поделать, когда все правительство и лица, близко окружающие государя, сплошь состоят из ставленников Г.Е. Распутина? Единственное спасение – убить этого мерзавца, но, к сожалению, на Руси не находится такого человека… Если бы я не был стар, то сам бы это сделал»[480]. Нет никаких прямых указаний на то, что этот пожилой и считавший себя старым человек, занимавший высокое придворное положение генерал-адъютанта, был великий князь Николай Михайлович, однако В.М. Пуришкевич, знавший о данной встрече великого князя и Ф.Ф. Юсупова и, несомненно, обменивавшийся с последним мыслями по этому поводу, называл Николая Михайловича «дряхлеющим львом в генерал-адъютантских погонах»[481], а сам великий князь писал в своем дневнике: «А то и сам на старости лет попал бы в убийцы…»[482]. Таким образом, все три источника говорят о возрасте (хотя Николаю Михайловичу было лишь 58 лет), а В.М. Пуришкевич и князь Ф.Ф. Юсупов упоминают и высокое придворное звание, которое имел «пожилой человек». Поэтому, несмотря на отсутствие прямых доказательств, мы считаем возможным говорить о том, что в данном случае князь Ф.Ф. Юсупов имел в виду великого князя Николая Михайловича.

Необычным является не сам факт визита князя Ф.Ф. Юсупова, а то, что Николай Михайлович в тот же самый день познакомился с другим участником убийства – В.М. Пуришкевичем. В.М. Пуришкевич считал эту встречу значимой для него, так как вспоминал о визите к великому князю в ночь после совершения убийства, когда труп Г.Е. Распутина везли в автомобиле к месту затопления. Возможно, сам момент, когда В.М. Пуришкевич упоминает о встрече с Николаем Михайловичем, говорит о том, что их разговор мог стать отправной точкой в подготовке убийства Г.Е. Распутина. В то же утро у великого князя обедал не кто иной, как будущий главный антираспутинский заговорщик князь Ф.Ф. Юсупов.

К началу ноября 1916 г. В.М. Пуришкевич и князь Ф.Ф. Юсупов еще не были знакомы, однако впервые их пути прошли так близко друг от друга. Причем оба они говорили о влиянии Г.Е. Распутина и императрицы, а лицом, объединившим их в беседе на эту тему, стал великий князь Николай Михайлович.

К сожалению, у нас нет сведений о контактах великого князя Николая Михайловича с будущими заговорщиками в следующие две недели. Однако нельзя исключать и того, что Николай Михайлович, вернувшись в Петроград, из Ставки продолжал поиск единомышленников – антираспутинцев.

С другой стороны, такие же поиски в этот период вел князь Ф.Ф. Юсупов, который, согласно его собственным воспоминаниям, переговорил с кадетом В.А. Маклаковым, великим князем Дмитрием Павловичем и поручиком А.С. Сухотиным, с которым он встречался почти ежедневно. Все описываемые события происходили до 19 ноября 1916 г.

19 ноября 1916 г. ознаменовало начало следующего этапа в подготовке заговора против Г.Е. Распутина. Им стала разоблачительная антираспутинская речь В.М. Пуришкевича в Думе. На данном заседании присутствовал великий князь Николай Михайлович, который аплодировал речи и даже упомянул о ней в письме к Ф. Массону в следующих словах: «Господин Пуришкевич, который с начала военных действий сражается в наших первых рядах, с открытым забралом атаковал всю оккультистскую банду с Григорием во главе»[483]. Восторг великого князя по поводу данной речи можно понять: он воспринимал ее как продолжение собственного выступления перед Николаем II 1 ноября. Антираспутинский лейтмотив обеих речей объединил их, однако, выступление В.М. Пуришкевича было не частной беседой, а выступлением с трибуны Государственной думы, которое стало известно всей стране, поэтому Николай Михайлович оценивал ее как достойное завершение собственных начинаний: «Я сыграл некоторую роль в падении господина Штюрмера, и это меня обнадеживает. Этот побежден, но остается банда злоумышленников, которая за ним следовала и им руководила. Вчера она была публично раздавлена…»[484]. Великий князь сильно надеялся на результат публичного антираспутинского выступления В.М. Пуришкевича, тем не менее понимал, что этим исчерпываются все возможности легального давления на императора. В его письме Ф. Массону, написанном на следующий день после речи, звучит туманная угроза: «Если… не изменится не только образ действий, но система, – готовьтесь к худшему. Россия сумеет выпутаться, и если мягкость больше не действует, придется перейти к насилию, чтобы избавиться от элементов, которые продолжают волновать национальную жизнь во время этой единственной в анналах истории войны»[485]. Такие угрозы сильно напоминают замысел убийства Г.Е. Распутина.

Но 20 ноября вечером великий князь отбыл в Баку на охоту, где пробыл до середины декабря. При этом он чуть не погиб в железнодорожной катастрофе при обратном возвращении. Однако именно 20 ноября Ф.Ф. Юсупов позвонил В.М. Пуришкевичу и предложил встретиться. Встреча произошла 21 ноября в 9 часов утра. Таким образом, во время непосредственной подготовки заговора Николай Михайлович в Петрограде отсутствовал. Не имеется никаких свидетельств о том, что в этот период он каким-либо образом общался с заговорщиками. Однако несомненно и то, что великий князь говорил о возможном устранении Г.Е. Распутина как минимум с одним из будущих убийц, а с другим встречался и, по косвенным данным, беседовал о том же. Подозрения Николая II, что Николай Михайлович был осведомлен о покушении, оказываются небеспочвенными.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.