Что такое „чуть“

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Что такое „чуть“

13 очередном походе мы потопили транс-порт и в хорошем настроении возвращались на базу. На горизонте виднелась голубоватая полоска нашего берега. Издали казалось, что он повис в воздухе над ровной линией горизонта. Как всегда в такое время, все с большим нетерпением ожидали свидания с Родиной. Все, что нужно было сделать для прихода на базу, уже было сделано. Корабельные отсеки блестели, как на смотре. Но каждый чем-нибудь еще занимался, чтобы скоротать время.

Мичман Иванов подошел к стоящему на верхней вахте лейтенанту Усенко.

— Товарищ лейтенант, разрешите выйти наверх, к орудию.

Палубу непрерывно окатывает волной. Выйти туда — значит, вымокнуть до нитки и быть в таком состоянии до самого прихода на базу. Но мичмана это, видимо, не смущает.

— Зачем? — спрашивает Усенко.

— Готовить его к салютному выстрелу!

Но лейтенант удерживает его.

— Подождите немного. Вымокнете, а до Кольского залива еще далеко.

Иванов нехотя отходит. Мотористы, свободные от вахты, забрались в машинное отделение и старательно трут ветошью механизмы. На некоторое время проблема избытка рабочей силы решена…

Подошло время обеда. Все уже сидели за столами, когда во второй отсек зашел Смычков.

— Внимание! — с порога объявил он. — Сейчас я буду читать свою поэму.

Мы знали, что Смычков уже давно увлекается стихами. Стихи у него под Маяковского. Маяковский у него образец, и не только как поэт, но и как человек.

— Итак, слушайте! — приняв соответствующую позу, говорит Смычков, но в этот момент по кораблю разносится сигнал срочного погружения. Отсек вмиг пустеет.

Нырнув в переборочный люк, я устремился в центральный пост, теряясь в догадках. Что бы это могло быть? У самого дома. Лодка? Самолет? Захлопали кингстоны и клапаны вентиляции. Когда я вбежал в центральный пост, лодка уже уходила под воду. Вахтенный офицер, задраив люк, спускался из рубки.

— Погружаться на глубину 25 метров! — прозвучала его команда. Увидев меня, он доложил:

— Товарищ командир! Слева самолет…

Где-то рядом грохнул взрыв. Пронесло… Я дал Усенко знак, чтобы он не продолжал дальше… Лодка, погружаясь, одновременно ложилась на заданный мною курс. Самое главное было уже сделано вахтенным офицером. Он вовремя обнаружил опасность, и мы успели от нее уйти.

— Самолет один? — спросил я у Усенко, который старался освободиться от намокшего полушубка.

— Один.

Я посмотрел на карту. Мы находились в 15 милях от берега. Очевидно, это был охотник за нашими подводными лодками. Патрулируя вдоль берега, он наткнулся на нас. И худо пришлось бы нам, если бы мы заметили его позже.

— Кто первый увидел самолет? — обратился я к Усенко.

— Железный. — Офицер показал на стоящего неподалеку молодого матроса.

Железный пришел к нам на лодку совсем недавно.

— Молодец, Железный! — подошел я к нему. Потом повернулся к Федосову, который стоял на вертикальном руле. — Вот вам и смена достойная выросла, Федосов.

Румяное лицо Железного покраснело еще больше.

— Чуть не клюнул нас у самого дома! — сказал Щекин, отвернувшись от штурманского стола и обращаясь к Смычкову. — Представляю, в какой позе подобрали бы тебя с твоим Маяковским, если бы ты вообще всплыл.

— «Чуть» — это не то слово. Чуть и случайность это не одно и то же, — сказал я.

— Почему? — спросил Щекин.

— А разве вот сейчас нам случайность помогла? Все зависело от того, кто первым заметил противника: мы самолет или он нас. Заметили мы — это раз, а во-вторых, наш Усенко очень быстро и умело распорядился. Это не случайность, а мастерство и знание дела.

— Между прочим, и пятая часть неплохо сработала, — вмешался Смычков, не допуская, чтобы не отметили его подчиненных.

— Да, вы абсолютно правы, — успокоил я его. — И в этом тоже нет никакой случайности.

Постепенно все на корабле пришло в обычное состояние. Продолжая идти на базу некоторое время под водой, пока самолет противника не отвяжется от нас, мы вернулись к прерванному обеду.

Через полчаса лодка всплыла. Воспользовавшись этим, я решил побриться. Сидя с бритвой в руках перед зеркалом во втором отсеке, услышал, как за переборкой лейтенант Усенко говорил:

— А если бы, Иванов, я вас сегодня пустил к орудию, это было бы все, крышка.

— Да, — отозвался мичман. — Я и сам об этом подумал. Спасла случайность.

«Опять случайность? — Подумал я. — Да вовсе не случайность. Просто Усенко выполнил то, что от него требовалось по корабельному Уставу, а там есть такой пункт: ни одного лишнего человека на палубе. Случай с Ивановым лишний раз подтвердил, что уставные законы не зря придуманы и их надо выполнять. Устав — это продукт жизненного опыта».

— Знаете что, товарищ Усенко? — громко сказал я. Офицер появился у переборочной двери. — В молодости, когда мы зубрили Устав, то не понимали, зачем делаем это. А вот сегодня вы сами убедились, насколько важно знать истины, им предписанные. И впредь уважайте Устав. Он вам поможет, он спасет вас от многих бед.