Глава 6. ТИЛЬЗИТ И ПОСЛЕДСТВИЯ: НОВЫЙ ВИТОК РЕФОРМАТОРСТВА

Глава 6.

ТИЛЬЗИТ И ПОСЛЕДСТВИЯ: НОВЫЙ ВИТОК РЕФОРМАТОРСТВА

Это ж прямо зуд реформаторский...

Г. Теплов (про Петра III)

Новый виток реформаторства

Не успели засохнуть чернила под Тильзитским до­говором, как Александр вернулся к своей программе ре­форм. Но исполнители и советники — уже другие. Потому что в конце 1807 года созрел очередной заговор. Денеж­ки — британские, вестимо. Исполнители: «молодые дру­зья» императора почти в полном составе. Чарторыйский как будто не участвовал, остальные все здесь! Импера­тор раскрыл заговор, разогнал «негласный комитет» уже окончательно, а к себе приблизил Аракчеева. 14 декабря (поистине мистическая дата!) 1807 года издается Указ слушаться повелений Аракчеева, как повелений самого императора.

И до этих невеселых событий локомотивом реформист­ских идей был, кроме «молодых друзей», простонародный Михаил Михайлович Сперанский (1772-1839). Уроженец села Черкутино во Владимирской губернии, любимых мест современного (ну, почти современного) писателя Влади­мира Солоухина[109]. Сына бедного приходского священника учил читать слепой дед Василий.

Фамилию парень получил во Владимирской семинарии, где из-за его редких способностей был записан под фами­лией Сперанский (от латинского глагола spero, sperare — уповать, надеяться).

Он сделал фантастическую карьеру; через три месяца после своего вступления в гражданскую службу получил чин коллежского асессора, еще через девять месяцев — 1 января 1798 года — был назначен надворным советни­ком. Спустя двадцать с половиной месяцев в сентябре 1799 года — коллежским советником. Не прошло и трех месяцев, как он сделался статским советником. А уже 9 июля 1801 года Сперанский стал действительным статским со­ветником. Всего за четыре с половиной года мы видим, как из домашнего секретаря знатного вельможи он превратил­ся в видного сановника Российской империи.

В том же 1801 году Сперанский знакомится с наслед­ником престола, с Александром Павловичем.

Какое впечатление Сперанский производил на людей, показывает хотя бы его встреча с Наполеоном в Эрфурте. Участники русской делегации с завистью отмечали, что французский император оказал большое внимание Сперанскому и даже в шутку спросил у Александра: «Не угодно ли Вам, государь, поменять мне этого человека на какое-нибудь королевство?». Сперанский получил в на­граду от Наполеона за участие в сложных переговорах золотую табакерку (со своим портретом), усыпанную бриллиантами. Новому владельцу политических дивиден­дов табакерка не прибавила. Над ним сгущались тучи. В Эрфурте Александр позже обратился к Сперанскому с вопросом, как ему нравится за границею. Сперанский от­вечал: у нас люди лучше, а здесь лучше установления.

Впрочем, до 1806 года Сперанский бы вне большой политики. Он готовил документы для «молодых друзей», но сам оставался в тени. Постепенно царь избавлялся от слишком докучливых и требовательных «друзей молодо­сти», а вот исполнительный, во всем зависящий от началь­ства чиновник выходил на первый план.

В конце 1808 г. Александр I поручил Сперанскому раз­работку плана государственного преобразования России. В октябре 1809 г. проект под названием «Введение к уложению государственных законов» был представлен царю.

Задача плана была модернизировать и европеизиро­вать государственное управление путем введения «буржу­азных» норм и форм, причем не в целях революционных, скорее контрреволюционных: «В целях укрепления само­державия и сохранения сословного строя».

Идея состояла в том, чтобы постепенно ввести в Рос­сии конституционный строй благодаря «благодетельному вдохновению верховной власти».

Другой идеей было совершенствование гражданского управления — так сказать, «чиновничьей армии». 3 апре­ля 1809 г. был издан указ о придворных званиях. Теперь нельзя было перейти в гражданскую или военную службу, в тот же класс Табели о рангах. Множество сановных без­дельников лишались «карьеры».

6 августа 1809 г. следовал указ о прямой связи по­лучения чина с образовательным цензом и об экзаменах на чин. Данная программа предусматривала проверку знаний русского языка, одного из иностранных языков, естественного, римского, государственного и уголовно­го права, всеобщей и русской истории, государственной экономики, физики, географии и статистики России.

Высшая аристократия хочет занимать высокие чины? Пускай учится! В 1810 году по плану Сперанского был учрежден Царскосельский лицей.

Страшно и представить, сколько недоброжелателей и врагов появилось у Михаила Михайловича благодаря одному этому указу. Появились обиженные, росла нена­висть к реформатору.

Летом 1810 г. по инициативе Сперанского началась ре­организация министерств, завершившаяся к июню 1811 г.

Число министров достигло двенадцати. Сперанский определил состав полномочий каждого, установил точные разграничения их функций, единые принципы их орга­низации, ответственности, пределы власти и отношения министров к другим органам высшего государственного управления.

К началу 1811 г. подготавливается проект преобразо­вания Сената, а в июне вносится на рассмотрение в Госу­дарственный совет. Было предложено преобразовать Се­нат в два учреждения, причем одни сенаторы назначались от короны, другие выбирались дворянством.

Сперанский непосредственно не готовил отмены кре­постного права и вообще крестьянской реформы. Но он го­товил для нее почву. «Отношения, в которые поставлены оба эти класса (крестьяне и помещики), окончательно уничтожа­ют всякую энергию в русском народе. Интерес дворянства требует, чтобы крестьяне были ему полностью подчинены; интерес крестьянства состоит в том, чтобы дворяне были также подчинены короне. Престол всегда является крепост­ным, как единственный противовес имуществу их господ».

«Таким образом, Россия, разделенная на различные классы, истощает свои силы в борьбе, которую эти классы ведут между собой, и оставляет правительству весь объем безграничной власти. Государство, устроенное таким об­разом — то есть на разделении враждебных классов — если оно и будет иметь то или другое внешнее устройство, — те и другие грамоты дворянству, грамоты городам, два се­ната и столько же парламентов, — есть государство деспо­тическое, и пока оно будет состоять из тех же элементов (враждующих сословий), ему невозможно будет быть го­сударством монархическим».

Логично. Если Российская империя намерена суще­ствовать как монархическое государство, она должна упразднить крепостное право и сделать политически рав­ными все сословия.

Впрочем, Сперанский уже и сразу кое-что сделал: Ука­зом 10 марта 1809 г. отменялось право помещиков ссылать своих крестьян в Сибирь за маловажные проступки. Под­тверждалось правило: если крестьянин единожды получил свободу, то он не мог быть вновь укреплен за помещиком. Получали свободу выходец из плена или из-за границы, а также взятый по рекрутскому набору. Помещику пред­писывалось кормить крестьян в голодные годы. С дозволе­ния помещика крестьяне могли торговать, брать векселя, заниматься подрядами.

Проект встретил упорное противодействие сенаторов, министров и других высших сановников, и Александр I испытывал на себе и сильнейшее давление придворного окружения, включая членов его семьи, стремившихся не допустить радикальных преобразований в России.

Царь не решился полностью реализовать проект.

Из всех идей Сперанского реализовалось только соз­дание Государственного совета 1 января 1810 г. Государ­ственный совет состоял из Общего собрания и четырех департаментов — законов, военного, гражданских и духов­ных дел, государственной экономии (позже временно су­ществовал и 5-й — по делам царства Польского).

Для организации деятельности Государственного совета создавалась Государственная канцелярия, и ее госу­дарственным секретарем назначен Сперанский. При Государственном совете учреждались Комиссия составления законов и Комиссия прошений.

Государственный совет не издавал законы, а служил совещательным органом при разработке законов. Его за­дача — централизовать законодательное дело, обеспечить единообразие юридических норм, не допускать противо­речий в законах.

С учреждением Государственного совета Сперанский стал государственным секретарем, и тем самым — влия­тельнейшим сановником России, фактически вторым по­сле императора лицом в государстве.

Над головой реформатора начинают сгущаться тучи. Сперанский вопреки инстинкту самосохранения продол­жает планировать реформы. В отчете, представленном императору 11 февраля 1811 г., Сперанский докладывает: «Никогда, может быть, в России в течение одного года не было сделано столько общих государственных постанов­лений, как в минувшем. /.../ Из сего следует, что для успеш­ного довершения того плана, который Ваше Величество предначертать себе изволит, необходимо усилить спосо­бы его исполнения. /.../ следующие предметы в плане сем представляются совершенно необходимыми: I. Окончить уложение гражданское. II. Составить два уложения весьма нужные: 1) судебное, 2) уголовное. III. Окончить устройство сената судебного. IV. Составить устройство сената правительствующего. V. Управление губерний в порядке судном и исполнительном. VI. Рассмотреть и усилить спо­собы к погашению долгов. VII. Основать государственные ежегодные доходы: 1) Введением новой переписи людей. 2) Образованием поземельного сбора. 3) Новым устрой­ством винного дохода. 4) Лучшим устройством дохода с казенных имуществ. /. Можно с достоверностью утверж­дать, что /.../ совершением их /.../ империя поставлена будет в положение столь твердое и надежное, что век Ва­шего Величества всегда будет именоваться веком благо­словенным».

Вроде бы не революция? Всего-то улучшение системы управления государством, без посягательства на основы. И продолжение тоже не угрожает переворотами и ката­строфами.

Но раздражал сам факт изменений. И с чьей инициати­вы?! Какого-то безродного «поповича».

Недовольных, которым после реформ Сперанского приходилось шевелиться или которые что-то потеряли, набиралось немало. А ведь кто они? Дворяне или чинов­ники. Люди, близкие к власти, заметные и важные. Стано­вой хребет государства, опора режима.

Реформы Сперанского откровенно были направлены на подготовку Конституции системы выборной власти. А этого почти все дворяне боялись, как бесы, по слухам, запаха ладана.

Были и идейные враги, в том числе сестра царя, Еле­на Павловна, и члены ее домашнего кружка, в том числе Н.М. Карамзин. Россия должна оставаться неограничен­ной монархией! Нечего смотреть на всякую там Евро­пу! Никаких перемен! «будут ли земледельцы счастливы, освобожденные от власти господской, но преданные в жертву их собственным порокам? Нет сомнения, что... крестьяне счастливее... имея бдительного попечителя и сторонника»[110]. Аргумент совершенно классический: накануне почти всякой аграрной реформы помещики уверяют, что без них крестьяне сопьются, «потеряют духовность» и вообще перестанут работать.

Капля камень точит. Александру постоянно доносили, что Сперанский позволяет себе о нем «непозволительные суждения». Все его дерзкие высказывания мгновенно пе­редавались императору. Самым болезненным для самолю­бия Александра были известия, что Сперанский смеется над ним. Что в действительности говорил Михаил Михай­лович, а что нет — трудно установить. Вот что рассказыва­ли — известно. Неосторожные упреки Сперанского в адрес Александра I за непоследовательность в государственных делах (или слухи о них) в конечном счете сделали отношение императора более сухим и сдержанным.

В канун же войны с Францией Сперанский был обвинен в шпионаже. Дело в том, что свою переписку с французскими юристами он и накануне войны не прекратил. Императору представили подборку писем Сперанского, в которых он критически отзывался о законах Российской империи и об императоре лично. Припомнили Эрфурт и встречи с Наполеоном. И обвинили в передаче французам «важных секретов».

В какой степени верил этому Александр? Трудно ска­зать. В 8 часов вечера 17 марта 1812 года в Зимнем дворце состоялась роковая беседа между императором и госу­дарственным секретарем. О подробностях беседы можно строить любые догадки, но известно, что Сперанский вы­шел из кабинета императора почти в беспамятстве и вместо бумаг стал укладывать в портфель свою шляпу. Император вышел из кабинета с очень расстроенным видом, произ­нес: «Еще раз прощайте, Михаил Михайлович».

В тот же день началась ссылка Сперанского, которая продолжалась до 1821 года.

Называлось это тогда «падением Сперанского». В дей­ствительности «упал» не только важный чиновник — подво­дился итог целому витку несостоявшихся реформ. Повто­рялось «дней Александровых прекрасное начало».

Интересно, что в народе мало верили в «измену» Спе­ранского. Скорее видели в нем заступника, погубленного дворянами, «...местами ходил, довольно громкий говор, что государев любимец был оклеветан, и многие помещичьи крестьяне даже отправляли за него заздравные молебны и ставили свечи. Дослужась, — говорили они, — из грязи до больших чинов и должностей и быв умом выше всех между советниками царскими, он стал за крепостных... возмутив против себя всех господ, которые за это, а не за преда­тельство какое-нибудь, решились его погубить»[111].

После войн 1812-1815 гг. реформы продолжаются

Что характерно, после окончательной победы над Наполеоном Александр снова возвращается к идее ре­форм. В ноябре 1815 г. он даровал конституцию царству Польскому. В 1816-1819 гг. завершается крестьянская реформа в Прибалтике.

В 1818 г. Александр I поручил адмиралу Мордвинову, графу Аракчееву и Канкрину разработать проекты отме­ны крепостного права.

Проект Мордвинова предполагал, что крестьяне получа­ют личную свободу, но без земли, которая вся полностью остается за помещиками. Размер же выкупа своей личнос­ти зависит от возраста крестьянина: 9-10 лет — 100 рублей, а если 30-40 лет — уже 2 тысячи.

Проект Аракчеева состоял в том, чтобы освобождение крестьян провести под руководством правительства, при­чем выкупать постепенно крестьян с землей из расчета две десятины на душу по соглашению с помещиками по ценам данной местности.

Проект Канкрина предполагал медленный, до 1880 года, за 60 лет, выкуп крестьянской земли у помещиков.

Ни один из этих проектов не был реализован, но что важ­но — меняя исполнителей и разработчиков, Александр I до конца своего царствования хотел освобождения крестьян­ства. В том числе и между 1807 и 1812 гг. Но эти годы — вре­мя почти беспрерывных войн. Если бы реформы не затра­гивали интересов военного сословия, кто знает, как могло все повернуться? Но по словам попечителя Петербургско­го учебного округа Д.П. Рунича, дворяне «теряли голову только при мысли, что конституция уничтожит крепостное право и что дворянство должно будет уступить шаг вперёд плебеям».

Войны, остановившие реформаторство

Русско-персидская война 1804-1813 гг. Это была третья из четырех войн между Российской империей и Персией в XVIII и XIX вв. (Первая — 1722-1723; вторая —1796; четвертая — 1826-1828). Все они закончились для России победой.

Причиной именно этой войны послужило присоеди­нение Восточной Грузии к России, принятое еще Павлом I 18 января 1801 г. 12 сентября 1801 Александр I подписал «Манифест об учреждении нового правления в Грузии», Картли-Кахетинское царство входило в состав России и становилось Грузинской губернией империи. Далее до­бровольно присоединились Бакинское, Кубинское, Даге­станское царства. В 1803 г. присоединилась Мингрелия и Имеретинское царство. В ноябре 1803 г. — январе 1804 г. штурмом взята Гянджа и присоединено к России Гянджинское ханство.

Для христиан Закавказья это было спасением от гено­цида. Для мусульман — наступлением власти неверных. 10 июня 1804 г. персидский шах Фетх-Али (Баба-хан) (1797-1834), вступивший в союз с Британией, объявил войну России.

Можно долго описывать перепетии войны. Самым глав­ным, на мой взгляд, были две вещи:

1. Русская армия была в несколько раз малочисленнее персидской. Боевые действия велись в незнакомой мест­ности с незнакомым и чересчур жарким для европейца климатом, а главное — с противником, даже не слыхавшем о том, что война должна вестись хоть по каким-то правилам.

8 февраля 1806 г. главнокомандующий Цицианов был убит во время переговоров с бакинским ханом. Все же в войнах в Европе было как-то «скучнее» — хоть какие-то правила соблюдались.

Персидская армия вела себя так, что даже местные му­сульмане стали приходить к выводу, что под Россией им будет лучше, чем под Персией. В 1805 г. к России присое­динились Карабахское, Шекинское, Ширванское ханства, а также Шурагельский султанат.

2. Война с персами была частью войн с европейскими державами.

Персидский шах Фетх-Али то был в союзе с Британией, то в мае 1807 года вступил в антирусский союз с наполео­новской Францией... Потом он еще много раз будет метаться между Францией и Британией — лишь бы больше давали.

Вспыхнувшая в ноябре 1806 г. русско-турецкая вой­на заставила русское командование заключить зимой 1806/07 г. Узун-Килисское перемирие с персами.

Условия перемирия для России не выгодны, а шах по­лучает очередные дары, на этот раз от французов.

После очередного разгрома иранский главнокомандую­щий, наместник Ирана в Азербайджане Аббас-Мирза уже готов подписать мирный договор... Но тут в Тегеран прихо­дит известие, что французы заняли Москву! Переговоры тут же прерываются, а Аббас-Мирза захватывает Ленкорань.

И тогда безвестный, намертво забытый полковник П.С. Котляревский перешел реку Аракс. 19-20 октября 1812 года его 1,5-тысячный корпус громит целую персид­скую армию — 30 тысяч человек. 1 января 1813 года он штурмом берет Ленкорань, выбивая из нее иранский гар­низон — порядка 7 тысяч солдат.

После этого поражения 24 октября 1813 Персия подпи­сывает Гюлистанский мирный договор, по которому призна­ет присоединение к Российской империи Восточной Грузии, Дагестана, Северного Азербайджана, Имеретии, Гурии, Менгрелии и Абхазии; Россия получила исключительное право держать военный флот на Каспийском море.

Напомню: «битва народов» у Лейпцига произошла 16-18 октября 1813г. Одновременно с подписанием мира.

Русско-турецкая война 1806-1813 гг. Русско-турец­кая война 1806-1812 гг. была одним из звеньев в серии войн между Российской и Османской империями.

Поводом именно к этой войне послужили отставки в августе 1806 г. правителя Молдавии Александра Музури (1802-1806) и Валахии Константина Ипсиланти (1802-1806). По русско-турецким договорам назначение и сме­щение правителей Молдавии и Валахии должны проис­ходить с согласия России.

Огромную роль в провоцировании войны сыграл фран­цузский дипломат генерал О. Себастьяни. Несмотря на протесты английского посла, боровшегося в Константино­поле с французским влиянием, ему не удалось помешать разрыву с Россией. Порта заключила союз с Францией, Британии же объявила войну.

Российская империя воевала, введя громадные контин­генты солдат, ополченцев и союзников — до 1200 тысяч. Из них было убито 28 тысяч и 72 тысячи умерли от непривыч ного климата и болезней. Турецкие контингенты войск до 400 тысяч человек потеряли 35 тысяч убитыми и 90 тысяч умершими.

При этом война в Пруссии 1806-1807 года не позволя­ла вести наступление: не было войск. Активные военные действия на Дунае и на Кавказе начались с весны 1807 г.

Можно долго рассказывать о ходе военных действий, которые то почти прекращались, то начинались вновь, как интриговали Британия и Франция при дворе султанов, как восставали подвластные Стамбулу христианские народы. Сербия восстала во главе с Карагеоргиевым, сербов под­держал русский отряд Исаева, и 10 июля 1807 г. Сербия перешла под протекторат России.

Впрочем, и имеретинский царь Соломон II восстал про­тив России, подстрекаемый персидскими и турецкими агентами.

Неудачные сражения и потеря надежды на помощь Наполеона после мира в Тильзите вынудили Порту при­нять предложение о перемирии, сделанное генералом-фельдмаршалом князем Михельсоном. Перемирие сроком по 3 марта 1809 предполагало, что русские войска должны были оставить христианские княжества. Турки же обяза­лись тоже не вступать в княжества и прекратить военные действия в Сербии.

Возобновление войны в 1809 году. Император Алек­сандр I остался крайне недоволен такими условиями переми­рия. Заключение мира с Наполеоном дало возможность уве­личить численность Дунайской армии до 80 000 человек.

После новой встречи Александра I и Наполеона в Эрфурте начались новые переговоры, но ненадолго: Турция пошла на новое сближение с Британией и Австрией. Бла­годаря субсидиям Британии турецкая армия была значи­тельно усилена, 12 марта 1809 г. в Петербург явился сул­танский фирман с объявлением войны.

Наступление турок, помимо всего прочего, сопровожда­лось страшным разгромом Сербии, массовым истребле­нием христиан, и сербы толпами спасались в австрийские пределы.

Русская армия теснила турок, но все время опасалась совместных англо-турецких действий.

На Кавказе русские овладели крепостями Поти и Сухум-кале, захватили в плен царя Имеретии Соломона II, и имере­тинцы присягнули на верность России. К Анапе, укрепле­ния которой были возобновлены турками, послана была из Севастополя эскадра с десантными войсками. Крепость эта была взята 15 июля и занята русским гарнизоном.

Пока действовал Тильзит, хоть на кого-то можно было опираться. К началу 1811 г. отношения России к Франции настолько обострились, что предвещали близкую войну. Не стало союзнического лобби при султанском дворе, а для усиления западной границы Российской империи им­ператор велел генералу Каменскому отделить от его армии 5 дивизий, отправить их за Днестр, а с остальными войска­ми ограничиться обороной занятых крепостей.

Тем временем Наполеон употреблял все усилия, чтобы воспрепятствовать заключению Турцией мира; об этом старалась тоже и Австрия.

Подчиняясь их влиянию, Порта напряженно собирала силы для нанесения русским чувствительного удара.

В условиях надвигавшейся войны с Наполеоном и необ­ходимости завершить затянувшуюся войну (1806-1812) с Турцией Александр I был вынужден 7 марта 1811 назна­чить Кутузова главнокомандующим Молдавской армией.

Ввиду этого посланный главнокомандующим Кутузов вынужден был действовать с особенной осторожностью и, как он выразился, «держаться скромного поведения». Впрочем, его «скромное поведение» состояло в отказе от прежней системы ведения войны: то есть от захвата и удержания крепостей и территорий. Он создал подвижные корпуса и начал весеннюю кампанию 1811 года активными действиями.

Трудно сказать, сколько продолжались бы еще воен­ные действия, если бы не гений Кутузова, который сумел заманить в ловушку, окружить и взять в плен под Слободзеей всю турецкую армию[112]. За эту победу получил титул графа (29 октября 1811 г.).

Будучи опытным дипломатом, Кутузов добился подпи­сания выгодного для России Бухарестского мирного дого­вора 16 мая 1812 года, за что получил титул светлейшего князя (29 июля 1812 г.).

По Бухарестскому мирному договору к России перехо­дила Молдавия-Бессарабия. Граница в Европе переносилась с реки Днестр на реку Прут до его впадения в Дунай.

Когда в 1824 г. здесь путешествовал Пушкин, эти обла­сти были еще совсем недавно присоединены к России.

Дунайские княжества возвращались Турции, но под­тверждалась их автономия, дарованная на основе Кючук-Кайнарджийского (1774) и Ясского (1791) мирных дого­воров.

Сербии предоставлялись внутренняя автономия и право сербским чиновникам собирать налоги в пользу султана.

В Закавказье Турция признала расширение русских владений, но ей возвращалась крепость Анапа[113].

Русско-шведская война 1808-1809 гг. Война со Шве­цией, последней из серии русско-шведских войн, стала прямым следствием Тильзитского мира. После него бри­танцы внезапно и без объявления войны напали на Копен­гаген и увели датский флот. Тогда Александр I потребовал содействия Швеции, чтобы, на основании договоров 1780 и 1800 гг., держать Балтийское море закрытым для флотов западных держав. Одновременно он предложил королю Густаву IV свое посредничество к примирению его с Фран­цией.

Густав IV долго тянул и обратил внимание Российского правительства: французы занимают гавани Балтийского моря. Как же можно тогда опираться на договоры 1780 и 1800-го, чтобы изгнать британцев? В это же время Гус­тав IV стал помогать Британии в ее войне с союзной фран­цузам Дании: надеялся отвоевать у Дании Норвегию[114].

Вообще-то Александр исполнял союзнический долг по отношению к Наполеону только в тех случаях, когда ему самому этого хотелось. На этот раз — хотелось, потому что появлялась возможность сделать территориальные при­обретения в Финляндии, опираясь на грозного союзника.

Не объявляя войны, 9 февраля 1808 года русские войс­ка перешли через границу. К марту - апрелю в руках рус­ских войск уже были крепости Свеаборг и Свартхольм, укрепленный мыс Гангут, остров Готланд и Аландские острова.

Узнав о переходе русских войск через границу, Густав IV приказал арестовать всех находившихся в Стокгольме членов русского посольства. Тогда 16 марта 1808 года Россия объявила войну Швеции.

Парадокс в том, что в самой Швеции никто особо не хотел воевать. А вот финны сражались в партизанских отрядах под начальством шведских офицеров и наносили русской армии массу вреда[115].

Военные действия в Финляндии велись с переменным успехом, но постепенно русская армия начала теснить противника. В марте 1809 года русская армия начала пе­реходить Ботнический залив по льду и перенесла военные действия в саму Швецию.

Тогда же в Швеции совершился государственный пере­ворот.

Король Густав IV Адольф (1778-1837) упорно отказы­вался прекратить непопулярную войну и созвать парламент-риксдаг. Он самовольно ввел непопулярный военный налог, а 120 гвардейских офицеров из знатнейших семей разжа­ловал в армейские офицеры за трусость на поле боя.

Одновременно с войной с Россией Швеция вела войну с Данией. Датскому командующему принцу Кристиану Аугустенбургскому, титул наследника шведского пре­стола, генерал Адлерспарре заключил с ним соглашение о временном прекращении огня. Он снял с фронта часть войск и двинулся с ними на Стокгольм. 13 марта 1809 года он с группой офицеров ворвался в покои короля и взял его под стражу. Желая сохранить корону за сыном, король Гу­став IV Адольф 29 марта отрекся от престола, но 10 мая риксдаг решил, что не только он, но и все его потомки ли­шаются права занимать шведский престол. Королю было полностью оставлено его собственное состояние и назна­чена пожизненная рента.

Риксдаг провозгласил королем дядю, регента престола герцога Карла Зюдерманландского (в Швеции это имя про­износили скорее как Седерманландский) (1748-1818), под именем Карла XIII. Новый король осыпал милостями генерала Адлеспарре и дал ему графский титул, а с Росси­ей предложил начать мирные переговоры.

Каждый шведский король, и Густав IV, и Карл XIII, пред­лагали России перемирие. Александр отказывался от пе­ремирий, чтобы добиться большего. Только 5 сентября 1809 г. в Фридрихсгаме был подписан мирный договор, согласно которому Швеция заключала мир с Россией и ее союзниками, принимала континентальную систему, за­крывала шведские гавани для Британии, а также уступала «в вечное владение» России всю Финляндию, Аландские острова и восточную часть Вестро-Ботнии[116].

21 августа 1810 года шведы обманывают в своих ожи­даниях датского  принца  Кристиана  Аугустенбургского. Вместо него наследственным принцем Швеции, что­бы он наследовал бездетному Карлу XIII, они выбирают французского маршала Жана-Батиста-Жюля Бернадотта (1763-1844) Шведское правительство просит Наполеона «отдать» Бернадотта, и он соглашается. Он явно считает, что французский маршал на шведском троне — свой чело­век в его борьбе против Британии.

Бернадотт покорил сердца шведов в 1807-м, когда от­несся с исключительной вежливостью и уважением к пле­ненным офицерам шведского отряда. Теперь он, хорошо принятый и Карлом XIII, и парламентом, легко переходит в протестантскую веру.

В начале правления он подчиняется Наполеону и объ­являет войну Британии. Но в 1812 году Бернадотт уже подписывает союзный договор с царем Александром I. В 1813 году Швеция входит в коалицию против Франции.

«Я отнюдь не повлиял на возвышение Бернадотта в Швеции, а ведь я мог тому воспротивиться; Россия, пом­ню, поначалу весьма была недовольна, ибо воображала, что это входит в мои планы, — говорил позже Наполеон, — Бернадотт... проявил себя неблагодарным по отноше­нию к тому, кто способствовал его повышению; но я не могу сказать, чтобы он мне изменил. Он стал, так сказать, шведским; и он никогда не обещал того, что не собирался сдержать. Я могу его обвинить в неблагодарности, но не в измене».

В течение французской кампании 1814 года Бернадотт командует Северной армией. Он захватывает бывшую ро­дину, пройдя через Голландию и Бельгию. О Бернадотте даже говорят как о возможном короле Франции.

Бернадотт остается на шведском престоле. Швеция — одно из союзных государств, Дания — бывший союзник Франции. 14 января 1814 г. сбывается мечта шведского парламента: Норвегию присоединяют к Швеции!

5 февраля 1818 года умирает Карл XIII, и Бернадотт, принц Понтекорво, становится Карлом XIV Юханом, ко­ролем Швеции и Норвегии. Его потомки до сих пор сидят на престолах Швеции в Норвегии, а также в Люксембурге, Бельгии и Дании.

Остается добавить, что в 1844 году, когда тело оплаки­ваемого подданными короля Карла XIV Юхана обмывали, на его груди обнаружили наколку, сделанную в якобин­ские времена: «Смерть королям!»

Нельзя ссориться с армией!

Войны, которые мы показали сейчас, велись одно­временно. Военные и дипломатические события причудли­во влияли друг на друга, заставляли принимать во внимание события, происходящие за сотни и тысячи километров.

М.И. Кутузов приехал в действующую армию 17 авгу­ста 1812 года непосредственно с театра Русско-турецкой войны. Дунайская же армия пришла на театр войны с На­полеоном только в октябре 1812 г. и с марша была брошена в бой.

Правительство Российской империи могло вынашивать сколь угодно смелые и «прогрессивные» планы самых за мечательных реформ. Но чего правительство не могло, того не могло: ссориться с армией. Войти в конфликт с дворянством означало ослабить, а то и потерять управляе­мость войсками Российской империи, по меньшей мере не реализовать задач обороны и внешней политики.

А может быть, достукаться до переворота типа марта 1801 года.

А может быть, дождаться своего генерала Адлерспарре.

А может быть, получить гражданскую войну: локальную или полномасштабную, на всю Российскую империю.

Ссора с дворянством абсолютно непредсказуема, может быть буквально все, что угодно. И мы еще удивляемся неза­вершенности реформ, затрагивающих интересы дворян? Мы еще придумываем какие-то другие причины, вроде лу­кавства и хитрости Александра I Павловича, «неготовности» страны или сложностей с бюджетом?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.