Тильзит
Тильзит
I
В ходе кампании 1805 года Наполеон дважды посылал к Александру Первому своего верного Савари с предложением о встрече, и оба раза ему в этом было отказано. Чуть ли не сразу после Аустерлица он попробовал еще раз – с письмом к Александру был послан князь Репнин, командир его конвоя, попавший к французам в плен. Написано письмо было в самых любезных выражениях, и в нем была выражена просьба прислать в Вену, в ставку Наполеона, доверенное лицо, с которым можно было бы говорить откровенно. Единственное, о чем Наполеон просил российского императора, – не посылать к нему кого-нибудь из придворных, участвовавших в планировании военной кампании. «Правда скрыта от государей», – писал Наполеон. И добавил довольно удивительную фразу:
«Вы рождены на троне, я достиг его сам – и теперь мои бывшие боевые товарищи, мои теперешние командиры, не смеют больше говорить мне ее [правду]» [1].
Ответа на свое письмо Наполеон не получил – к тому времени, когда Репнин приехал в Ольмюц, в бывшую русско-австрийскую ставку, Александра там уже не было – он выехал в Петербург. Утверждают, что князь Адам Чарторыйский царю письма не передал [2], но, честно говоря, верится в это с трудом.
Сейчас, зимой 1806/07 года, французские войска стояли в сердце польских владений Пруссии, их встречали ликованием, как освободителей. В Варшаву со всех сторон стремились польские вельможи с предложением услуг. Началось формирование «польской армии», под командой князя Иосифа Понятовского, племянника последнего короля независимой Польши, и уже к началу февраля 1807-го все в той же Варшаве начала функционировать польская администрация.
Нельзя сказать, что Наполеон был в таком уж восторге по этому поводу – происходящее в Варшаве неизбежно влияло на политическую ситуацию в «русской» Польше, а ему не хотелось углублять свою ссору с Александром. Примирение было бы очень желательным. Однако выбора у него не было – все в том же начале февраля 1807 года русская армия нарушила незыблемую традицию того времени – «зимой не воюют» – и под командой Беннигсена двинулась вперед. Позже Наполеон обвинял Нея в том, что это он «…разворошил осиное гнездо…», но дело тут было в том, что корпус Нея остался без фуража и без продовольствия, и маршал делал все, что только мог, чтобы добыть еду для своих солдат. Нехватка самого необходимого была общей, в полках отсутствовало до 40 процентов солдат, которые пытались раздобыть в округе что только можно. Обычно – мародерством. Так что в действиях Нея, попытавшегося поставить этот процесс на какую-то организованную основу, следовало бы усмотреть похвальную инициативу – если бы его фуражировщики не забрались в зону «зимних квартир» русской армии.
Беннигсен рассудил, что зимнее время, сильно ограничивающее действия кавалерии из-за нехватки корма для лошадей (что, собственно, и было причиной того, что зимой обычно не воевали), может оказаться полезным для русской армии, потому что ее внезапное наступление не будет своевременно обнаружено кавалерийской «завесой». Предложение обсудили на военном совете – и нашли его разумным. Русская армия выступила в зимний поход с целью разгромить ближайшие к ней «зимние квартиры» французов, и ее действительно обнаружили слишком поздно.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.