Глава семнадцатая В начале больших перемен
Глава семнадцатая
В начале больших перемен
На социализм надо смотреть не как на нечто могущее быть искорененным, но как на нечто требующее введения в известные границы… Нельзя искоренить социализм, как нельзя искоренить микробов. Без желания счастья и стремления к нему застыла бы сама жизнь. Для успешной борьбы с социализмом необходимы нравы, учреждения и законы, упрочивающие нравственное и материальное благосостояние всех и каждого, как классов, владеющих недвижимым имуществом, так и рабочих.
Н. Х. Бунге
К концу XIX века материальная база финансовых учреждений губернии стала постепенно отставать от быстро возрастающих требований повседневной жизни. Здания окружных казначейств старились, приходили в упадок. Постоянно проводимые косметические ремонты лишь на короткое время останавливали эти необратимые процессы.
Наконец в июне 1903 года управляющий Казенной палатой Петр Фомич Морозович обратился с большой аналитической запиской в столицу, в которой подробно описывал, в каких трудных условиях приходится работать его подчиненным. Например, здание губернской Казенной палаты, где размещалось и казначейство, находилось в весьма неприглядном виде. Вот что по этому поводу сообщал высокопоставленный чиновник: «Печи и штукатурка на потолках сильно потрескались и в некоторых местах грозят даже падением, а крыша здания пришла в ветхость настолько, что во время дождей работать в таких помещениях просто невозможно, все документы заливаются водой» (ГАКК, ф. 595, оп. 60, д. 362, л. 2).
Сигнал наверх был услышан. Через несколько дней Морозович получил телеграмму: «По требованию Департамента Государственного казначейства Казенная палата обязана доставить сведения о размерах требующегося ремонта зданий, занимаемых ею самою и подведомственными ей казначействами. В случае надобности строительства новых зданий рассмотрим все ваши предложения по этому вопросу».
Не откладывая дело в долгий ящик, красноярские финансисты сразу же решили действовать. 16 июня 1903 года появился документ, в котором Департаменту Государственного казначейства предлагалось:
«а) выстроить здание для Енисейского казначейства;
б) выстроить также здание для Казенной палаты и Красноярского казначейства;
в) расширить посредством пристройки здания казначейств: Минусинского, Канского и Ачинского — и произвести в них ремонт.
Здание казначейства в городе Енисейске необходимо построить со следующими помещениями: 1) для бухгалтерии; 2) кассы; 3) кабинета казначея; 4) кладовой; 5) для дежурного чиновника; 6) для караульных присяжных; 7) для канцелярии и 8) для архива» (ГАКК, ф. 595, оп. 59, д. 354, л. 2).
Морозович предлагал построить также новое трехэтажное здание для губернской Казенной палаты и Красноярского казначейства. По его планам, к данным сооружениям дополнительно должны были примыкать квартиры для управляющего Казенной палатой и губернского казначея с оградою, сараями, ледниками и прочими пристройками.
Весь этот финансовый городок предполагалось охранять сторожами, для них планировалось соорудить специальное помещение.
Планировалось составить архитектурные проекты пристройки к зданиям Минусинского, Канского, Ачинского казначейств с утвержденными сметами как на сами пристройки, так равно и на ремонт.
Управляющий палатой в конце своей докладной записки подчеркивал, что главные здания «должны быть каменными с расчетом кубического содержания для Енисейского казначейства на 16 человек, Енисейской губернии Казенной палаты — на 61 человека и Красноярского казначейства — на 20 человек» (ГАКК, ф. 595, оп. 59, д. 354, л. 2).
Далее Морозович подробно описывал, в каких стесненных условиях трудятся финансисты окружных казначейств губернии. «Например, помещение Ачинского казначейства по своим размерам, — писал он, — недостаточно для наличного состава всех его служащих. В особенности тесно там бывает при усиленном наплыве публики с ноября по апрель включительно по случаю продажи разного рода промысловых документов, поступления окладных и других сборов. Чтобы достичь удобств в размещении кассы, бухгалтерии, мест продажи присяжными гербовых знаков и вообще всего помещения, Морозович предлагал расширить здание Ачинского казначейства, для чего возвести к нему особую пристройку с восточной стороны на 4 аршина, с южной — на 5 саженей. Посредством такого увеличения Ачинское казначейство получит две дополнительные комнаты внизу и вверху, на втором этаже. Кроме того, есть настоятельная надобность построить еще в Ачинске новый отдельный каменный архив по соседству с кухней, в длину 3 сажени, в ширину 4 сажени».
Чиновника беспокоило и состояние здания Канского казначейства. «Вся площадь его, — отмечал Морозович, — равна 27,8 кв. сажени, из коих кладовая занимает 3,12 кв. сажени, караульная для присяжных — 6,48 кв. сажени, прихожая — 2,32 кв. сажени. Всего же под вышеперечисленными комнатами, не находящимися в пользовании состава служащих казначейства и публики, — 11,92 кв. сажени. В распоряжении кассы, бухгалтерии, канцелярии, составляющих штат 13 человек, и публики остается площадь в 15,88 кв. сажени.
Таким образом, здание Канского казначейства, отстроенное в начале 1880-х годов по соображениям размеров операций того времени, когда они ограничивались в течение дня десятками приходных и расходных статей исключительно казенных сумм (первая сберегательная касса в Канске появилась в 1885 году) и банковских операций, соответствовало своему назначению. В настоящее же время по своим размерам площадь этого помещения нельзя признать удовлетворительной (только по сберегательной кассе в 1902 году в Канске проведено 4650 операций)» (ГАКК, ф. 595, оп. 59, д. 359, л. 8).
В среднем в каждый присутственный день канские финансисты проводили 75 операций. (Только вкладчиков сберегательной кассы в Канске в 1902 году было 2300 из 7526 человек всего населения города. Практически каждый второй взрослый житель пользовался ее услугами. — Л. Б.)
Но так как казначейство производило много других операций, неподдающихся учету, например размен денег, оплату купонов, покупку гербовой бумаги, то вопрос о расширении площадей Канского казначейства беспокоил Казенную палату уже в течение десяти последних лет.
В этой же записке давалась оценка материальной базы и Минусинского казначейства. В частности, в ней говорилось: «Помещение казначейства в городе Минусинске в настоящее время чрезвычайно неудовлетворительно, главным образом, по тесноте, которая становится особенно ощутительной в зимние месяцы. В это время в комнатах, занимаемых бухгалтерией, приемной и канцелярией, приспособленных по своему объему для помещения 15 человек, набивается (кроме 10 человек служащих) еще человек 30–40 посетителей. Вследствие чего во всем помещении казначейства воздух делается настолько спертым, что часть посетителей вынуждены бывают сидеть на лестнице крыльца. А его служащие в эти дни страдают головными болями и другими болезнями.
Ныне существующее размещение кассы, бухгалтерии и места для посетителей крайне неудобно по следующим причинам: во-первых, бухгалтера не отделены никаким барьером от клиентов, благодаря такому тесному соседству публики с бухгалтерией, нельзя поручиться за тайну шифров по банковским операциям и лицевых счетов как по сберегательной кассе, так и по другим текущим счетам; во-вторых, старший бухгалтер, отделенный от кассы решетчатой перегородкой, не имеет возможности контролировать и наблюдать за всеми денежными операциями.
Нельзя не заметить, что банковские операции в Минусинском казначействе стремительно увеличиваются из года в год, поэтому расширение площадей Минусинского казначейства необходимо», — подчеркивал Морозович. Однако конкретных предложений по его расширению Петр Фомич в этом документе не предлагал.
После отправки в Петербург этого судьбоносного документа жизнь Казенной палаты наполнилась обещающими ожиданиями.
1905 год, начавшийся с расстрела рабочих у Зимнего дворца в Петербурге 9 января, ничего хорошего не предвещал. Тревожные ожидания с каждым днем сбывались. В июне 1905 года они коснулись и красноярских финансистов. Министерство внутренних дел помещение губернской Казенной палаты решило отдать под военный госпиталь, а заключенный договор аренды на это помещение приостановить. Поскольку хозяином этого красивейшего в Красноярске дома, расположенного на перекрестке улицы Воскресенской и Степановского переулка, являлось Министерство внутренних дел, то всем стало ясно: переезда избежать невозможно. И хотя занимаемое двухэтажное здание Казенной палаты было небольшим (всего 144 кв. сажени), найти ему замену в Красноярске оказалось делом архисложным. С 8 августа 1905 года Казенная палата по этому адресу уже не принимала посетителей, она переехала в дом Семенова-Романова, расположенный на Воскресенской улице, в самом центре города (ГАКК, ф. 595, оп. 59, д. 439, л. 11).
Но все испытания на этом не закончились. В декабре 1905 года в Красноярске власть захватили солдаты и рабочие. Многие из чиновников Казенной палаты задавали вопрос: что будет с отделением Государственного банка? Но восставшие поднять руку на народное достояние государства не решились, хотя все возможности для опустошения его подвалов у революционеров были. Почему они не решились на этот поступок? На этот вопрос мы четкого аргументированного ответа пока не знаем.
Но жизнь шла вперед. Начались бесконечные дискуссии о введении земства в Сибири. О том, как жить дальше. В одной из таких статей неизвестный автор писал:
«Земство должно ведать всеми местными делами, всеми местными нуждами населения и блюсти его интересы одинаково для всех, для богатого и бедного, знатного и простого человека. Никто не может лучше знать, что нужно для счастья какого-нибудь Иванова или Петрова, как только сам Иванов, сам Петров. Никто не имеет права распорядиться его заработанными деньгами, как только сам Иванов, сам Петров. Никто не может лучше знать, что нужно крестьянскому миру, как только сам мир. Никто не должен распоряжаться его деньгами, как только он сам. Это же должно оставаться правилом и для всей волости, уезда, губернии — наконец, всего государства, только сам народ, само общество может знать, что ему нужно, и делать это.
У нас во всем — как раз наоборот: за всех и все решают и делают чиновники. Народ платит деньги, но распоряжаться ими он не может. Хозяйством народным заведуют чиновники, школы, больницы, дороги, продовольствие, полиция, подати и проч. и проч. — все в их руках. Наконец признано, что такой порядок не годится. Нужно предоставить земским и городским учреждениям возможно широкое участие в заведовании различными сторонами местного благоустройства, даровать им для сего необходимую в законных пределах самодеятельность и призвать к деятельности в этих учреждениях на однородных основаниях представителей всех частей заинтересованного в местных делах населения.
Но широкое участие населения в делах управления возможно только тогда, когда в земстве будут заседать не назначенные или одобренные правительством лица, не чиновники, а свои лучшие люди, собранные свободно и на равных правах всем населением, богатым и бедным, крестьянином и рабочим, знатным и простым; и это участие не будет призрачным только тогда, когда земство будет ведать решительно всеми нуждами деревни (волости — волостное земство), или уезда (уездное земство), или губернии (губернское земство), или, быть может, всей Сибири — областное Сибирское земство, Сибирская дума. При этом земство должно быть независимым и самостоятельно распоряжаться всеми своими делами и своими денежными средствами, которые население собирает само у себя в той сумме, какую признает нужной, и тем способом обложения, какой найдет наиболее справедливым. За свои неправильные действия земство должно быть ответственно только суду. Только суд, и притом вполне независимый от администрации, может решать, правильно или неправильно поступает земство.
Итак, земство — не чиновники, а лучшие люди населения, избранные им самим и призванные заботиться о всех нуждах и потребностях своей родной волости, или уезда, или губернии. В их руках будут и счастье, и довольство, здоровье и порядок — вся жизнь как небольшого села, так и миллионной столицы. Заботься о себе сам, распоряжайся своими деньгами, как тебе кажется лучшим и на что тебе нужно, — вот что должно означать для населения введение земства.
Нужно ли говорить, настоящее, истинное земство — а такого еще нет и в России — может быть введено только тогда, когда его будут вводить и устраивать не чиновники, а само общество, сам народ, рабочий и крестьянский люд. А для этого необходимо, чтобы само общество поняло, в чем сила земства, признало всю его важность для себя и немедленно же принялось за работу и устройство его, не дожидаясь, когда ему понесут готовое… те же чиновники» (Енисейский городской архив, ф. 6, д. 119, л. 6).
* * *
НАША СПРАВКА
В 1810 году в Красноярске имелись строения: 3 каменных церкви, деревянные присутственные места, денежная кладовая, арсенал, пороховой погреб, провиантские, соляной и винные магазины, тюремный острог. Обывательских домов: каменных — 1, деревянных — 430. Жителей: купцов — 94, мещан и цеховых — 2743, помещичьих людей — 28, разночинцев — 99. Итого — 2964 человека.
(Из книги: Статистическое обозрение Сибири. — СПб.: Тип. Шнора, 1810. — С. 289.)
В 1835 году в г. Красноярске было два сада: один публичный, другой частный. Огородов — 25, кладбищ — 2, синагога — 1. Каменных домов — 25, деревянных — 813.
В 1835 году в городе была казацкая школа, в которой два учителя обучали 40 мальчиков. При открытии губернии Красноярск имел 550 сажен в длину, теперь протяженность главной улицы составляет три версты. В городе 24 улицы и один переулок.
В 1835 году жителей в Красноярске было всего 6792 человека. 4236 мужчин и 2256 женщин (Журнал Министерства народного просвещения. — 1839. — Октябрь. — С. 115).
К 1 января 1902 года в России действовало 1469 обществ, товариществ, компаний и других предприятий, основанных на акционерных началах, в том числе 210 предприятий, учрежденных на иностранные капиталы. Первое место среди них занимали горнопромышленные предприятия, которых было к этому времени зарегистрировано 188, их совокупный капитал превышал 500 миллионов рублей (Енисейские губернские ведомости. — 1902. — № 32).
Только с начала 1860-х годов российское правительство начало заботу о сохранности леса. Он был отдан в распоряжение сельского населения, которое использовало его для своих нужд, но не на продажу.
В 1869 году был издан закон, предоставляющий анонимному товариществу неограниченную свободу в пользовании сибирским лесом для промышленных целей. Лес рубили бесплатно на постройку судов и кораблей и на вывоз леса за границу.
В 1884 году была введена наемная лесная стража в Западной Сибири. В Восточной Сибири охрана лесов началась с 1893 года, когда лес надо было охранять от строителей железной дороги (Сибирь и Великая Сибирская железная дорога. — СПб., 1893. — С. 142).
ЧИСЛЕННОСТЬ НАСЕЛЕНИЯ ЕНИСЕЙСКОЙ ГУБЕРНИИ
1823 год — 158 748 человек
1829 год — 176 413 человек (97 832 мужчины и 78 581 женщина)
1851 год — 253 627 человек
1855 год — 143 294 человека
1858 год — 303 256 человек
1859 год — 308 049 человек
1860 год — 313 290 человек
1861 год — 318 964 человека
1862 год — 324 220 человек
1863 год — 319 162 человека
1874 год — 222 013 мужчин и 179 743 женщины
1876 год — 442 996 человек
1881 год — 421 010 человек
1883 год — 439 149 человек
1884 год — 439 149 человек
1885 год — 447 076 человек
1886 год — 442 996 человек
1887 год — 445 762 человека
1888 год — 452 811 человек
1889 год — 454 758 человек
1890 год — 460 989 человек
1892 год — 478 274 человека
1902 год — 705 150 человек (371 757 мужчин и 333 393 женщины)
1903 год — 721 128 человек
1906 год — 776 746 человек
ЧИСЛЕННОСТЬ НАСЕЛЕНИЯ В 1917 ГОДУ В ГОРОДАХ ЕНИСЕЙСКОЙ ГУБЕРНИИ
Красноярск — 92 911 человек;
Канск — 15 000 человек;
Минусинск — 13 909 человек;
Ачинск — 22 835 человек;
Енисейск — 12 000 человек (Енисейский край. — 1917. — № 113. — 17 января).
ПЕРЕВОЗКА ХЛЕБА В ЗЕРНЕ ИЗ СИБИРИ выразилась в цифрах:
в 1900 году — 13 049 000 пудов;
в 1906 году — 28 719 000 пудов;
в 1907 году — 44 608 000 пудов.
Таким образом, за восемь лет вывоз хлеба из Сибири возрос с 13 миллионов пудов до 44 миллионов пудов, т. е. в три с половиной раза (Сибирская жизнь. — 1908. — № 124. — 17 июня).