Войны со Швецией и Ливонией
Войны со Швецией и Ливонией
Близкие к царю люди по взятии Казани советовали ему совсем покончить и с Крымом, завоевать его казалось делом нетрудным; но царь не послушался этого совета: между Крымом и московскими владениями были огромные незаселенные степи, где кочевали разбойничьи татарские шайки; много военных сил надо было, чтобы удержать Крым в руках; притом пришлось бы вести войну и с турками, так как крымский хан был подручником султана.
Другие думы в ту пору занимали царя. Сильно уже сказывалась надобность сблизиться с Западом. После взятия Новгорода и Пскова торговля с иноземцами здесь сильно упала, а между тем на Руси промышленность, особенно обрабатывающая, была очень слаба; многие иноземные товары нужны были в Москве; нужны были и знающие иностранцы, «хитрые мастера», которые умели хорошие пушки и пищали лить и хитрые дела с порохом делать. Кто знает, сколько бы русской крови напрасно пролилось под Казанью, если бы не было у царя иноземных розмыслов?
Начинали понимать лучшие люди в Москве настоящую цену знания и мастерства. За ними-то и тянулись к Западу.
Еще в 1547 г. поручено было от имени царя немцу Шлитте навербовать за границей в русскую службу «хитрых мастеров». Он порядил 123 человека, знающих разные искусства и ремесла. Они уже готовились из Любека отправиться морем в Московию, но об этом проведали ливонцы и стали всячески хлопотать у городского начальства Любека, чтоб этих мастеров не пускали в Московию. По проискам ливонцев Шлитте был посажен в тюрьму, и все дело расстроилось.
Страшна становилась Московия своим западным соседям, и сильно опасались они, чтобы европейские знания и искусства, особенно же военное, не усилили ее еще более, – вот почему ливонцы всеми мерами старались помешать русским сблизиться с Западной Европой.
Но все-таки, несмотря на все помехи и происки соседей-врагов, у русских мало-помалу завязывались сношения с Западом; нуждались русские в европейских товарах, но нуждались и западноевропейские промышленники и торговцы в новых рынках для сбыта своих произведений, в новых путях для торговли. В Англии в это время составилась компания (общество), с тем чтобы изыскать более удобные и короткие пути в богатую Индию и Китай через северные страны Европы. Общество снарядило три корабля с целью попытаться по Северному океану проплыть в Тихий океан. Два корабля были затерты льдами у Мурманского берега; все люди, в том числе и начальник предприятия Вилогби, замерзли; но третий корабль зашел в Белое море, пристал 24 августа 1553 г. при устье Северной Двины, близ Холмогор. Капитан корабля Ченслер завел сношения с холмогорским начальством, затем отправился в Москву, где царь принял его весьма милостиво, обласкал и дал ему дружелюбную грамоту к английскому королю с приглашением начать переговоры о торговле. В 1555 г. Ченслер вторично приехал в Москву, уже как королевский посол, и выхлопотал льготную грамоту: англичанам дано было в торговле важное преимущество (привилегия) – они получили право торговать безданно, беспошлинно и в Москве, и в других русских городах. С этого времени начались с Англией дружеские сношения, а немного времени спустя и с голландцами.
Но сношения с Европой через Белое море были неудобны: большую часть года оно для торговли было закрыто льдами Северного океана, да и путь от Белого моря до Москвы по северному малонаселенному краю был и длинен, и труден. Берега Балтийского мора для сношений с Западом были гораздо удобнее; здесь-то и задумал царь утвердиться. Но два врага зорко стерегли от русских эти заветные берега: то были шведы и ливонцы.
Со шведами не раз уже возникали пограничные ссоры. В 1554 г. они привели к войне. Она шла без особенного успеха для той и другой стороны: напрасно шведы пытались взять русскую крепость Орешек, не могли и русские осилить Выборга, но зато окрестные места около него страшно опустошали. Наконец шведский король запросил мира.
Королевская грамота начиналась очень смиренно:
«Мы, Густав, Божией милостию Свейский, Готский и Вендский король, челом бью государю Ивану Васильевичу о твоей милости».
Напротив того, из ответной грамоты московского царя видно, что он свысока смотрит на шведского короля:
«Мы для королевского челобитья, – говорилось в ней, – разлитие крови христианской велим унять. Если король свои гордостные мысли оставит и за свое клятвопреступление и за все свои неправды станет бить челом покорно, то челобитье его примем».
Мир со шведами был заключен. Шведским купцам дано было право ездить через русские земли в Индию и Китай, зато русские могли через Швецию ездить в западные европейские города.
Порешил Иван Васильевич свести счеты и с Ливонией. Не забыл он ливонских происков по делу Шлитте, но был и другой предлог к войне. Лет пятьдесят уже прошло с тех пор, как Ливония не платила Москве установленной раньше дани. Московские государи, занятые другими, более важными делами, оставляли Ливонию в покое, не выправляли этой дани. В 1554 г. Иван Васильевич потребовал уплаты ее за все пятьдесят лет.
Московские бояре говорили ливонским послам:
– Ливонская земля – извечная отчина великих князей, и ливонцы должны платить дань.
Ричард Ченслер. Гравюра Р. Купера с картины Г. Гольбейна
Ливония в это время находилась в жалком состоянии. Цветущая пора Ордена меченосцев миновала. Рыцари уже не были прежними грозными бойцами: они обратились в богатых помещиков, баронов, живших в свое удовольствие, в неге и в роскоши на счет порабощенного народа. Простой народ – латыши и финны – ненавидел своих владык-немцев. Бароны враждовали с духовенством, не ладили и между собой. Торговые города стремились к полной независимости. Все шло врозь в Ливонии, и потому она была легкой добычей.
В Москве хорошо это понимали: царь решил добывать Ливонию. Не осмелились ливонцы отказаться от уплаты дани; епископ дерптский обязался в три года уплатить ее, но исполнить обязательства не смог. Уже при заключении этого договора на сейме русский посол грозил:
– Не будете платить дани государю моему – сам соберет!
Срочные три года прошли, а дань не была выплачена.
В 1557 г. явились в Москву ливонские послы без денег с просьбой, чтобы дань была с них сложена.
От имени царя было им объявлено, что договор ими нарушен и если дань не уплачивается, то государь будет ее, «положа упование на Бога, сам искать на магистре и на всей Ливонской земле». Послов он не пустил к себе и на глаза.
Испуганные ливонцы снарядили новое посольство к царю просить хоть об уменьшении дани. Переговоры опять не привели ни к чему: послы приехали с пустыми руками. Один из немецких летописцев рассказывает, что будто послов пред их отъездом в насмешку пригласили к царскому столу и подали им пустые блюда.
Большое войско, состоящее более чем наполовину из татар, по приказу царя вторглось в начале 1558 г. в Ливонию. Началось страшное разорение на пространстве 200 верст; побивали нещадно не только вооруженные отряды, но и жителей немецкого происхождения.
После этого нашествия начальники русской рати – Шиг-Алей, бояре и воеводы – послали ливонскому магистру грамоту, в которой говорилось:
«За ваше неисправление и клятвопреступление государь послал на вас войну, кровь пролилась от вас. Если хотите исправиться и кровь унять, то присылайте к государю с челобитьем, а мы все станем за вас просить».
На Ливонском сейме решено было искать во что бы то ни стало мира с царем. Кое-как с большим трудом собрали деньги для уплаты дани. Положение Ливонии было плачевное: не было ни средств, ни войска, ни того единодушия, какое необходимо для стойкого отпора сильному врагу. Царь согласился на переговоры и приказал было прекратить войну. Но жители города Нарвы, несмотря на остановку с русской стороны военных действий, продолжали обстреливать соседнюю русскую крепость Иван-город, и потому война продолжалась.
Послам ливонским, прибывшим в Москву, бояре заявили:
– Если ваш магистр и все рыцари и бискупы (епископы) хотят отворотить гнев государя и его силу ратную от своей земли, пусть сделают так, как сделали цари казанский и астраханский, пусть сами явятся к царю и ударят челом всею ливонскою землею, а потом поступят так, как будет угодно царю.
Требовалась, значит, от ливонцев полная покорность, а они рассчитывали было, уплатив дань, остаться по-старому в независимости от Москвы. Хотя потом в переговорах были сделаны некоторые уступки в пользу Ливонии, но все же мир не мог состояться.
Некоторые города сдавались без отпора, другие взяты были осадой или с бою. Ливония гибла под ударами русских. Обороняться ей было невмочь. Напрасно лучшие из ливонцев призывали своих соотечественников к пожертвованию имуществом, говорили о необходимости единодушия, указывали на то, что на чужую помощь рассчитывать нечего, что чужой защитник Ливонии будет вместе с тем и ее поработителем. Напрасно раздавались горячие речи. Проповедовалось это «глухим», по словам современника.
Бросились ливонцы за помощью во все стороны: обратились к германскому императору, но безуспешно; им отвечали, что «ему невозможно все христианство на всех местах даже от одних турок оборонять». Дания, Швеция и Польша обещали на просьбу ливонцев помочь своим посредничеством, но это ни к чему не привело.
– Ливония – земля царская, – отвечали в Москве польскому послу, – когда тот заикнулся было о Ливонии, – царь наказывает своих строптивых подданных.
«Иван Грозный принимает Ричарда Ченслера». Фрагмент старинной гравюры
– Захочет магистр государева жалования, – отвечал царь на просьбу магистра унять войну, – то он сам бил бы челом, а по его челобитью смотря и государь его пожалует!
А уже Нарва, Нейгауз, Дерпт и другие города, всего до двадцати, были взяты русскими. Спасения ливонцам не было!..
Тогда решено было отдаться под власть польского короля: ливонское дворянство рассчитывало, что ему будет легче под зависимостью магнатской Польши, чем Москвы. Магистр Кеттлер получил в наследственное владение Курляндию – земли к западу от Двины. Остров Эзель попал под власть Дании, а Ревель – Швеции. Польский король обязался по договору 1561 г. защищать Ливонию от Москвы.
Войны с Польшей царю нельзя было миновать. В эту пору начинаются в Москве новые порядки.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.