Церковные дела

Церковные дела

В княжение Василия Ивановича споры о монастырских вотчинах и казни еретиков продолжались. Иосифляне (сторонники Иосифа Волоцкого) стояли за мнения своего наставника, а противники их – белозерские старцы, последователи Нила Сорского, в своих сочинениях сильно нападали на Иосифа и его сторонников. Спорили горячо – дело доходило даже до колкостей. Суровый Иосиф, требуя беспощадной казни еретиков, ссылается, например, на апостола, по молитве которого Симона-волхва постигла смерть. Белозерские старцы в своем послании в ответ Иосифу насмешливо напоминают о разнице между ним и апостолами, которые не требовали, чтобы люди казнили еретиков, а молитвою поражали их, и прибавляют: «и ты, господине Иосифе, сотвори молитву, чтобы земля пожрала еретиков». Думают, что это послание написано учеником Нила, Вассианом Косым (бывший боярин, князь Патрикеев). Он был самым сильным противником Иосифа и написал несколько посланий, где резко изобразил все язвы и пороки в монашестве, происходившие потому, что монастыри были богаты, владели поместьями. Он сильно нападает на роскошь в монастырях, угодничество сильным и богатым, на корыстолюбие монахов, на тяжбы их, попрошайство, обременение своих крестьян тяжелыми оброками, лихоимство и прочее.

Максим Грек. Икона. Конец XIX – начало XX в.

Борьба иосифлян и белозерских старцев была во всем разгаре, когда является новый сильный борец против иосифлян – Максим Грек. Это был афонский монах, весьма образованный, начитанный и умный человек. Он побывал и в Париже, и во Флоренции, слушал знаменитых ученых богословов. Особенно сильно подействовал на него Иероним Савонарола, который в то время увлекал народ во Флоренции своим пламенным красноречием и беспощадно громил в смелых проповедях роскошь и безнравственность, царившие тогда в Италии. Максим Грек приехал в Москву в 1518 г. У великого князя было огромное собрание разных греческих рукописей; надо было разобрать их, привести в порядок, а на Руси тогда нельзя было найти человека, который смог бы это сделать, – вот зачем понадобился ученый грек великому князю. Кроме того, надо было перевести некоторые сочинения на русский язык (Толковую Псалтырь, Толкования деяний апостольских, Беседы Златоуста и другие). Дел было очень много. Максим сначала и занялся тем, для чего его призвали, но мало-помалу невольно втянулся в церковные дела и споры, которые тогда волновали всех мыслящих русских людей. К нему, как к ученому, обращались часто за разрешением различных вопросов и споров, да и сам он был не такой человек, чтобы сторониться от жизни. Приглядевшись к русской жизни да освоившись с русским языком, немедля принял он участие в разных церковных вопросах.

Написал Максим Грек очень много сочинений: писал против магометан (от частых сношений с татарами могли заходить к русским некоторые особенности магометанства), против латинян, потому что в это время папа снова пытался склонить русских к церковной унии. Сильно обличает он различные суеверия, которые в то время господствовали на Руси (гадание по звездам, верования в различные приметы, волшебство и т. д.). Как верное средство освободиться от грубых суеверий, затемняющих ум человеческий, мешающих разумной жизни, он указывает на просвещение, на сближение с западными образованными народами.

Максиму, как человеку умному и притом свежему, еще не успевшему сжиться с русскими порядками, должно было, конечно, броситься в глаза, что набожные русские люди, строго исполняя все обряды, соблюдая все посты, в то же время жили совсем не по-христиански, творили спокойно всякие неправды и тяжкие грехи. Плохая нравственность, прикрытая внешнею набожностью, возмущала Максима. В своих посланиях он обличает тех, которые не ели мяса по понедельникам, но готовы были целый день пить вино, соблюдали все посты, а терзали бедных подручников. В одном сочинении Максима Господь говорит людям, что они только гневят Его, предлагая Ему доброгласное пение, звон колоколов, драгоценные украшения икон, а не милуя нищих и сирот, не отставая от неправды, лихвы и прочее. «Вы книгу Моих словес (Евангелие) и внутри, и извне обильно украшаете серебром и златом, силу же писанных в ней Моих велений не приемлете и не исполняете».

С самого же начала своей деятельности Максим стал на сторону белозерских старцев и Вассиана и постоянно, подобно им, утверждал, что инок должен быть «странен, незнаем, бездомен и безымянен». В нескольких сочинениях сильно корит он монастыри за то, что они владеют поместьями, а в одном из своих трудов – «Повести страшной о совершенном иноческом жительстве» доходит даже до проклятий монахам-вотчинникам.

Эти резкие обличения и смелые нападки, конечно, не прошли Максиму даром: у него явилось множество врагов, и притом врагов сильных. Большая часть высших духовных лиц были иосифляне. Сам митрополит был последователем Иосифа. Не только в среде духовенства, но и между сильными мирянами нашлось немало недругов смелому обличителю. Он в своих сочинениях между прочим беспощадно обличал и мирские власти, говорил, что такого неправосудия, как у православных-русских, нет даже у латинян-ляхов. Эти резкие выходки оскорбляли не только отдельных лиц, но и вообще русское чувство.

Невзлюбил Максима и сам великий князь. Василий Иванович не имел детей, приходилось ему признать наследником брата своего Юрия Ивановича; но великий князь недружно жил с ним, считал его и следующего брата Андрея неспособными управлять государством и очень хотел иметь сына-наследника; задумал даже развестись с бездетной своей супругой и жениться на другой. Митрополит дал церковное разрешение на развод; но Вассиан Косой и Максим Грек сильно осуждали намерение государя. Он, конечно, не посмотрел на них – женился на Елене Глинской; но в сердце его закралось недоброе чувство к противникам его воли.

После этого враги Максима стали действовать смелее: его несколько раз привлекали к следственным делам за сношения с крамольными боярами, за речи, оскорбительные для великого князя, и т. д. Наконец велено было духовному собору судить Максима. Его обвиняли в порче книг. При переводе их было сделано несколько ошибок: не владея сначала ни славянским, ни русским языком, Максим переводил книги на латинский язык, а с латинского уже переводил русский переводчик; при этом, понятно, могли вкрасться ошибки, которых Максим исправить не мог. Хотя он не признал себя виновным, но его все-таки сослали в Волоколамскую обитель; однако он не унялся, продолжал писать обличительные сочинения и послания; тогда раздраженные враги его в 1531 г. назначили новый соборный суд, чтобы наказать неукротимого обличителя.

Тут было пущено в дело все, чтобы погубить Максима. В чем только не винили его! Между прочим обвиняли в волшебстве, доносили, будто он хвалился, что все знает и что грехов на нем ни единого нет; доносили, что он писал что-то на своих ладонях водкою и, протягивая руки, волхвовал против великого князя и других лиц. Всевозможные придирки были пущены в ход: бывший у Максима писец доносил, что тот приказывал ему вычеркивать некоторые строки в священных книгах, которые он переписывал, и что при этом «на него дрожь великая нападала».

Несмотря на то что Максим сознавал свою правоту, на этот раз он упал духом, унижался, умолял своих судей о пощаде, падал пред ними три раза на колени. Унижение не помогло: его в оковах отправили в заточение, в тверской Отрочь-монастырь. Несмотря на то что Максим не раз еще умолял, чтобы его отпустили на родину, все было напрасно – он умер, не увидав ее более.