Гомосексуализм в 19м веке

Гомосексуализм в 19м веке

Для начала, проведем опрос.

– - Есть ли среди ваших родственников интриганы, лжецы, клептоманы или эксцентричные личности?

– - Во время ли у вас прорезались зубы?

– - Отличались ли вы физической красотой в детстве?

– - Ваши пальцы тонкие или толстые?

– - Ваш почерк крупный или мелкий?

– - Чувствительны ли вы к боли? Быстро ли затягиваются ваши раны?

– - Трудно ли вам плевать или глотать?

– - Умеете ли вы свистеть?

– - Любите ли вы носить одежду противоположного пола? Если да, то она вам идет? (этот вопрос – мой личный фаворит).

– - Сексуальная привлекательность для вас зависит от интеллектуальных или только от физических качеств?

– - Занимались ли вы следующими видами сексуальных сношений – coitus inter femora, coitus ani, amplexus sine coitu, onanismus mutuus, onanismus buccalis, etc. ?

– - Вы разговорчивы?

– - На картинах вам больше нравятся ландшафты или фигуры людей? Если последнее, то мужчины или женщины, одетые или нагие?

– - У вас есть актерский талант?

– - Вы любите корриду, собачьи бои и футбольные матчи?

– - Любят ли вас животные?

На первый взгляд кажется, что у этих вопросов отсутствует логическая связь. Тем не менее, в 19м веке подобные опросники ставили целью выяснить, имеет ли человек склонность к гомосексуализму. Заполненный опросник нужно было отнести к психиатру, чтобы он проанализировал ответы и сообщил пациенту, насколько тот порочен. Впрочем, прежде чем обсуждать с врачом свои гомосексуальные наклонности, нужно было как следует подумать…

Тему гомосексуальности викторианцы предпочитали не затрагивать, считая ее бесконечно грязной. Когда врачам или журналистам все же приходилось ее касаться, они не скупились на эпитеты и сообщали, как неприятно им марать свое перо об этакую гадость, и как они мечтают никогда о подобном не упоминать. Тем не менее, гомосексуализм в 19м веке существовал, и отношение к нему изменялось от эпохи к эпохе, от страны к стране, от индивида к индивиду. Об этом свидетельствуют как различные медицинские трактаты, так и судебные процессы. О гомосексуализме в медицинском и юридическом контексте мы поговорим чуть позже, а для начала давайте определимся с терминологией.

Слово "гомосексуализм" появилось скорее всего в 1868 году, но вошло в активное употребление только в начале 20го века. В викторианской Англии гомосексуальные отношения часто называли abomination (мерзость) или shame (стыд – см. стихотворение Альфреда Дугласа). Гомосексуалистов именовали sodomites, inverts или Uranians. Последним термином мы обязаны Карлу Ульрихсу, защитнику прав гомосексуалистов 19го века. Слово "Uranian" берет начало из "Пира" Платона, где говорится о двух типах любви, произошедших от двух разных рассказах о рождении Афродиты. Ульрихс решил не чесать всех гомосексуалистов под одну гребенку и выделил различные типа гомосексуальности:

Urningin – "мужчина в женском теле". Влечение к другим женщинам.

Urning – "женщина в мужском теле". Влечение к другим мужчинам.

Uranodioningin: – бисексуалка

Uranodioning: – бисексуал

Zwitter: – гермафродит

Термины такие, что язык свернешь, ну да ладно. Лесбиянок же зачастую называли tribades, anandrines или же "сапфистками", по имени поэтессы Сафо (Сапфо), проживавшей в 600 з годах до н.э. на славном островке Лесбос.

Отношение к гомосексуалистам и лесбиянкам отличалось довольно значительно. К гомосексуалистам относились с неприязнью – от шушуканья за спиной до открытой агрессии. Взять к примеру случай маркиза де Кюстина, оставившего весьма нелицеприятные записки о России после своего путешествия в 1839 году. Астольф де Кюстин родился в 1790м году в семье французских аристократов. Его отец были гилльотинирован во время Революции, мать едва сумела избежать этой участи. Впоследствии она стала любовницей Шатобриана, а самого де Кюстина в шутку называли мадемуазель де Шатобриан. Мать пыталась подыскать невесту молодому маркизу, но он отказывался обзаводиться наследником – в свете стали поговаривать о его импотенции. Но в 1823 году он взялся за ум и женился. Его жена скончалась в том же 1823 году, а его сын – несколькими годами позже. Затем произошло событие, которое полностью изменило жизнь Астольфа де Кюстин – в ноябре 1824 года газеты написали, что некий маркиз де К. был жестоко избит солдатами на дороге к Сен-Дени. Он вступил в связь с одним из солдат, товарищи которого захотели "проучить" наглеца. Они обрили маркизу голову, порвали одежду и вываляли в грязи. Друзья де Кюстина пришли в ужас, но не от жестокого нападения, а от того, что их приятель оказался педерастом. Особенно их удручало то, что каждая мать хотела Астольфа в зятья. Тем не менее, для самого Кюстина этот случай стал своеобразным освобождением. Ему уже не нужно было скрывать свой секрет, и теперь он мог общаться с теми, кто разделял его интересы.

Многие гомосексуалисты относились к общественному мнению весьма равнодушно и продолжали следовать своему образу жизни, игнорируя ехидные нападки окружающих. Таково было поведение Оскара Уайльда. Тем не менее, большинству приходилось скрывать свои привычки, из-за боязни общественного осуждения или из-за того, что они стыдились своего "инакомыслия." Например, известный американский поэт Уолт Уитман скорее всего был гомосексуалистом, но отрицал этот факт, иногда довольно бурно. Он так же утверждал, что имел любовницу-негритянку в Новом Орлеане и был отцом 6ти незаконнорожденных детей. За такое никому бы не пришло в голову его осудить. Пойти в бордель было плевым делом, пойти в гомосексуальный бордель – ужасной мерзостью. Между тем никто никогда не видел ни любовницу Уитмана, ни его детей. Зато его стихи наполнены аллюзиями к мужской любви, и даже женщины, упомянутые в "Листьях Травы", скорее напоминают древнегреческих атлетов чем американских домохозяек. Уитман считал, что любовь между мужчинами может породить качественно новую демократию, которая станет противовесом материализму.

Жизнь многих гомосексуалистов заканчивалась трагически – пулей в лоб или же психиатрической лечебницей. Тем не менее, большинство викторианцев могли если не принимать гомосексуалистов, то хотя бы не осуждать их, если те не устраивали гей парады в Парламенте не афишировали свою сексуальную ориентацию. Отношение к лесбиянкам было несколько иным. Как и "содомиты", "сапфистки" были отклонением от нормы, но отклонением не всегда отрицательным. В этом случае показательна история дам из Llangollen. В 1778 году две ирландские девицы, представительницы благородного сословия, сбежали из дома, переодевшись в мужское платье. Одна из них, леди Элеанор Батлер, неоднократно получала предложения руки и сердца, но тем не менее предпочла разделить судьбу с подругой Сарой Посонби. Беглянок нашли и вернули в отчий дом, но несколько месяцев спустя они снова сбежали и на этот раз добрались до Уэльса. Родители, поняв что дочерей уже не отговоришь, смирились с их решением и назначили им пособие. До конца своих дней женщины прожили в доме недалеко от Llangollen, заботясь о хозяйстве и о маленькой собачке по имени Сафо. Обе подруги носили длинные юбки, мужские сюртуки и мужские же шляпы.

Дом леди Батлер и Сары Посонби стал местом своеобразного паломничества – его в свое время посетили герцог Веллингтон, леди Каролина Лэмб и Уордсворт. Союз этих женщин для многих стал воплощением романтической дружбы, "браком" исполненным целомудрия. Чистота их союза подчеркивалась неоднократно. Тем не менее, находились и критики, называвшие двух подруг "проклятыми сапфистками" и утверждавшие, что ни одна женщина не осмелится провести ночь в их доме без сопровождения мужчины. Леди Батлер и Сара Посонби предпочитали, чтобы к их союз считали романтической дружбой и злились, когда к нему относились иначе. Так в 1790м году General Evening Post опубликовал статью, в которой восхвалялись их "элегантность, чистота и утонченный вкус." Тем не менее, журналист утверждал, что леди Батлер в этой семье играла роль мужчины, а мисс Посонби – женщины. Элеанор и Сара взвились до небес и хотели было засудить газету за оскорбление. Ведь если бы из прозвали обычными сапфистками, отношения к ним было бы менее благоприятным.

Второй образ лесбиянки, зачастую, имел мало общего с реальностью и существовал в основном в мужских фантазиях. Это был поэтичный образ женщины, которая хотя и является лесбиянкой, но так и ждет что в ее жизни появится мужчина. Иными словами, побалуется и перестанет. Прямо как Сафо, которая прыгает со скалы из-за любви к красавцу Фаону. Так же было распространено мнение, что сапфистки ненасытны в любви, и в своей ненасытности сметают все барьеры (этакий электровеник в панталонах). Но их жажда никогда не будет утолена без мужчины – именно он должен пожать плоды их страсти, ибо женщина женщину полностью удовлетворить не может.

Наконец, существовало и третье мнение – неприязнь и недоверие, смешанное с долей страха. Пройдя через закрытые школы для мальчиков, викторианские мужчины наверняка узнавали о гомосексуальности – ну хоть краем уха слышали – а вот мир лесбиянок оставался для них закрытым. Мало ли чем они там занимаются? Может замышляют чего. В этом отношении показательна новелла ЛеФаню "Кармилла." В ней автор повествует о графине Миркалле (Кармилле, Милларке) Карнштайн, которой на момент действия перевалило за добрую сотню лет. Но старушка еще не утратила пыл юности, тем более что минувшие года на ней никак не отразились. Больше всего на свете Кармилла любит кровь (noblesse oblige), юных барышень (седина в бороду) и анаграммы (а чем еще ей в гробу заниматься? Носки вязать, анаграммы составлять…). Любимое развлечение – напроситься в гости к какой-нибудь милой девушке, потом неспешно выпить ее кровь, посещая спальню юницы по ночам. Но кровь – это еще не все, что нужно вампирессе. Например, вот так главная героиня новеллы описывает свою первую встречу с графиней Карнштайн

"Тут я, к своему удивлению, заметила, что у кровати стоит молодая леди, очень привлекательная, и смотрит на меня без улыбки, но не сердито. Она стояла на коленях, руки ее были прикрыты одеялом. Она мне понравилась, и я перестала хныкать. Руки ее ласкали меня; она легла на кровать, улыбнулась и обняла меня. Мне стало очень хорошо, я успокоилась и тотчас заснула. Проснулась я, от резкой боли: мне почудилось, что в грудь вонзились две острые иголки. Я громко вскрикнула. Незнакомая леди отскочила, не сводя с меня глаз, и соскользнула на пол. Мне показалось, что она спряталась под кроватью."

Героиня, очевидно, думает что странная леди сбежала, на прощание вильнув хвостом. Но как бы не так. Лет этак через десять Кармилла возвращается и с помощью хитрой уловки становится компаньонкой Лауры. Вампиресса проявляет к своей новой подруге самый недвусмысленный интерес.

"Она часто обвивала мне шею своими изящными руками, прижималась щекой к щеке и шептала, щекоча мне ухо губами:

"Дорогая, у тебя в сердечке рана; не подумай, что я жестока, ибо и в силе, и в слабости я подчиняюсь неодолимому закону моей души. Твое милое сердечко ранено, и мое кровоточит вместе с твоим. В экстазе глубочайшего унижения я живу у тебя в крови, и ты умрешь – да, дорогая, умрешь самой сладкой смертью, умрешь ради меня. Я ничего не могу поделать; чем ближе я к тебе, тем дальше ты от меня уходишь; вот ты и познала этот жестокий восторг, именуемый любовью. Поэтому до поры до времени не пытайся ничего узнать, просто верь мне, верь всем своим любящим сердечком".

После таких страстных излияний она, трепеща, обнимала меня еще крепче и покрывала мои щеки горячими нежными поцелуями. (…)

Бывало, моя загадочная подруга целый час сидела неподвижно, затем брала меня за руку и страстно сжимала, томно вглядываясь мне в лицо. Щеки ее пылали, глаза вспыхивали темным огнем, грудь возбужденно вздымалась. Она становилась похожа на снедаемого страстью влюбленного. Я приходила в смятение, ненавидела ее и все же не могла сопротивляться. Взгляд ее гипнотических глаз завораживал меня, на щеках горели жаркие поцелуи. Едва не плача, она шептала: "Ты моя, будешь моей, мы едины навеки". Затем откидывалась в кресле и прикрывала глаза руками, а я едва не падала в обморок, трепеща от ужаса."

Вскоре отношения между подругами переходят на качественно новый этап. Теперь каждую ночь Кармилла заявляется в спальню к Лауре и пьет ее кровь, в подтверждение чего на шее бедняжки находят следу укусов. Но в конце концов гетеросексуальная справедливость торжествует, склеп графини Карнштайн находят и со злодейкой поступают в соответствии с традициями (кстати, именно в этой книге упоминается воровство белья у вампира и то отчаяние, в которое кровосос приходит, когда, вернувшись "с дела", не обнаруживает искомой вещи)

В конце новеллы Лаура описывает вампиров, напрямую соединяя сексуальное влечение – в случае Кармиллы, гомосексуальное – с влечением упыря к жертве.

"Вампиры испытывают к своим жертвам горячую привязанность, напоминающую любовную страсть. Преследуя объект своего вожделения, вампиры проявляют неистощимое терпение и идут на разнообразнейшие уловки. Вампир никогда не отступит, не утолив своей страсти, и вместе с кровью высасывает из жертвы саму жизнь. Иногда вампир с утонченностью эпикурейца холит и бережет предмет своего обожания и достигает цели после долгих нежных ухаживаний. В этих случаях он, похоже, питает к жертве что-то вроде симпатии или сердечной привязанности. Чаще всего же он идет к своей цели напрямик, применяет силу и высасывает из жертвы всю кровь в один присест, устраивая себе чудовищный пир."

В этом описании соединяются несколько стереотипов о лесбиянках – о их ненасытности и в то же время об изысканности.

Викторианская медицина была к содомитам неласкова. Восприятие гомосексуализма было ярко окрашено суевериями – так даже в конце 19го века в медицине использовались термины "инкуб" и "суккуб" для обозначения гомосексуальных партнеров. В то время как большинство эскулапов сходились во мнении, что гомосексуализм это болезнь, существовали разногласия в том, как же ее расценивать – как болезнь тела или болезнь ума, врожденную или приобретенную, излечимую или нет. Некоторые врачи просто регистрировали "физические аномалии", вызванные гомосексуальными актами, другие же утверждали, что именно аномалии половых органов являются причиной гомосексуализма.

Считалось что мужчина, испытывающий страсть к другому мужчине, должен быть более женственным. В качестве характеристик содомита некоторые авторы называли высокий голос, слаборазвитые мускулы, мягкую кожу, развитый таз, делающий фигуру похожей на женскую. Так же считалось, что з-за специфического строения скелета их походка напоминает походку женщины. Особенно врачей интриговало строение половых органов – у активных гомосексуалистов половой член был якобы деформирован и напоминал штопор, в результате чего они не могли мочиться по прямой линии. В то же время считалось что анальное отверстие у пассивных гомосексуалистов напоминало воронку – это мнение доминировало в судебной медицине, при обследованиях подозреваемых в гомосексуализме. Обследование проходило так: индивид нужно поместить в хорошо освещенную комнату, затем он должен нагнуться так, чтобы его голова почти касалась пола (прямо таки урок физкультуры). Врач должен был раздвинуть ему ягодицы, как следует рассмотреть анальное отверстие, затем ввести туда палец, чтобы проверить, не расслаблен ли сфинктер. На медицинской конференции в Берлине в 1890м году был описан случай, когда одного мужчины таким образом осмотрели 8 врачей подряд, которые впоследствии составили 8 совершенно разных отчетов. Как написал один врач в 1880м году, классический признак гомосексуалиста – воронкообразный анус – можно получить и у гетеросексуала, особенно если доктор будет очень энергичным, а его руки – очень холодными.

Домыслы порою доходили до смешного – бытовало мнение, что гомосексуалисты не умеют свистеть и плеваться, потому что это чисто мужское поведение, которое просто не может быть присущим третьему полу.

То же самое мнение распространялось и на лесбиянок – считалось, что у них неестественно удлиненные клиторы, которые они используют в качестве половых членов. Считалось так же что у них должны быть развитые мускулы, грубые голоса, что они непременно должны курит,? заниматься спортом, плеваться, свистеть и ругаться. Кроме того, одним из признаков гомосексуализма являлось желание ломать и крушить. Образцовая лесбиянка просто не могла пройти мимо, скажем, прекрасной розы, чтобы не растоптать ее в труху.

Согласно общепринятому мнению, что гомосексуалиста или лесбиянку можно было распознать с первого взгляда. Так же считалось, что онанизмом можно было довести себя до смены ориентации (и это в придачу к волосатым ладоням!) Все эти предубеждения осложняли жизнь не только гомосексуалистам, но и тем, кто придерживался доброй старой гетеросексуальной ориентации. Мужчина, которого природа наградила небольшими руками и ногами, а так же мелким почерком в придачу, могу серьезно задуматься "Уж не мужеложец ли я?" и посмотреть на своего садовника новыми глазами (скорее всего, преисполненными ужаса). Гомосексуалисты же быстро взялись за ум и начали курить как паровоз, обильно плеваться и жать руки так, что кости хрустели. Но их трюки были разгаданы, и крепкое рукопожатие вскоре стало ассоциироваться с немецкими геями. Теперь мужчины жали руки осторожно, даже нежно.

Впрочем, существовал и еще более оригинальный способ определить свою сексуальную ориентацию, способ, который сделал бы честь любой новогодней вечеринке. Он очень прост – вам потребуется золотое обручальное кольцо и серебряная ложка. Привяжите кольцо на нитке к указательному пальцу и подвесьте его над ложкой. Если кольцо будет вращаться по прямой – вы гетеросексуальны, если под косыми углами и вообще хаотично – начинайте рыдать и клясть день своего рождения.

Тем не менее, к концу 19го века в медицинских кругах начало превалировать мнение, что гомосексуализм – это не заболевание тела, а врожденное психическое заболевание, поэтому обращать внимание следует не на возможные физические проявления, а на состояние ума. Казалось бы, час от часу не легче – теперь вместо криминальной медицины гомосексуалистами займется психиатрия. Но на самом деле такая точка зрения принесла гомосексуалистам и некоторую пользу. Поскольку врачи считали, что это заболевание врожденное, а вовсе не приобретенное из-за неправильного образа жизни, то пациента следует выслушать и попытаться ему помочь, а не называть его извращенцам и не читать ему проповеди. До 1880х годов, доктора видели гомосексуалистов в основном в тюрьмах. Но теперь же "содомиты" могли обратиться к врачу за помощью и рассчитывать на некоторое понимание. Под влиянием этой точки зрения отчасти изменилось и общественное мнение – например, известен случай когда отец, подозревавший сына в гомосексуализме, прочитав что это врожденное состояние, смягчился и благословил своего сына и его партнера.

Интересно так же, что до 1880х годов попытки излечить гомосексуализм применялись довольно редко. В основном они сводились или к религиозному покаянию, или к заключению, или к смертной казни. Тем не менее, врачи пытались излечить своих пациентов от мастурбации, которую зачастую считали причиной гомосексуализма. Любимым лечением был холодный душ, который иногда комбинировали со спортом и… математикой! Последняя мера особенно логична, потому что прорешав несколько страниц задачек не хочется уже ничего.

Тем не менее, врачи все же пытались излечить гомосексуализм, надеясь построить мост между "ненормальностью" и "нормой". Например, если мужчину тянуло к юношам, ему советовали познакомиться с девушкой, похожей на мальчика. Последующая семейная жизнь обязательно излечит его от недуга. Некоторые доктора надеялись убить двух зайцев и советовали гомосексуалистам жениться на лесбиянках , ведь лесбиянке непременно понравится женственный мужчина, а ему – мужеподобная женщина. Блестящая логика, что тут скажешь. К сожалению, эти светила науки не думали о том, как же будет чувствовать себя женщина, на которой женятся в качестве терапии.

Так же медицина пыталась воззвать к "естественным инстинктам." Альберт Молл, доктор сыгравший огромную роль в изучении гомосексуализма в 19м веке, давал своим пациентам читать описания гаремов и показывал им картинки полуобнаженных дам. Другие врачи предписывали частые походы в бордель, с предварительным употреблением большого количества алкоголя (наверняка у этих докторов не было отбоя и от гетеросексуальных пациентов – сказка ведь, а не лечение!) Таким образом они надеялись, что гомосексуалист ступит на праведную стезю и впоследствии женится (а счастливая жена приобретет не только мужа-гомосексуалиста, но еще и алкоголика и, возможно, сифилитика). Практика эта работала далеко не для всех пациентов – некоторые просто убегали из публичного дома, вопя "Да не могу я, не могу!" Примечателен случай с Оскаром Уайльдом – после освобождения из тюрьмы, его убедили посетить бордель в Дьеппе. Выйдя из сего заведения, он сказал Эрнсту Доусону, английскому поэту посоветовавшему эту меру – "В первый раз за эти 10 лет и в последний! Все равно что жевать холодную баранину. Но расскажи об этом случае в Англии, это восстановит мою репутацию." (К сожалению, мне не известно, произошел ли этот случай на самом деле, или же он из разряда анекдотов. Если кто-нибудь уточнит, я буду только рада.)

Еще один вид терапии включал в себя гипноз. Во время гипноза врач повторял, например, следующие фразы:

– - Я ненавижу онанизм, потому что от него мне становится плохо.

– - Меня больше не влечет к мужчинам, потому что любить мужчин – против веры, природы и закона.

– - Меня влечет к женщинам, потому что они прекрасны и желанны и созданы для мужчин.

Иногда сессии гипноза длились годами, а пациенты довольно часто имитировали полное излечение, в основном из-за того что эта терапия была длительной и дорогой.

Среди методов лечения были так же кастрация и электрический ток – к счастью, они применялись очень редко.

Источник информации – Graham Robb, Strangers: Homosexual Love in the Nineteenth Century