«Кремлёвский заговор»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

«Кремлёвский заговор»

— Допускаю, что в 1935 г. уставным путем Сталина убрать было уже невозможно. Но все же удивительно, что люди, у которых за спиной тюрьмы, подполье, Гражданская война, шли на заклание, как бараны, и никто из них даже не попытался организовать против тирана заговор или покушение.

— Я могу утверждать, что один заговор определённо был. Относительно иных такой уверенности у меня нет. Во главе заговора стояли упомянутый уже Авель Ену-кидзе и Рудольф Петерсон — участник Гражданской войны, принимал участие в карательных операциях против восставших в 1918 г. в Тамбовском и Козловском уездах, командовал бронепоездом Троцкого, с 1920 г. — комендант Московского Кремля. Они хотели арестовать сразу всю пятерку — Сталина, Молотова, Кагановича, Орджоникидзе, Ворошилова.

Сталину о заговоре стало известно на рубеже 1934–1935 гг. из доноса родственника его жены А. Сванидзе. Надо полагать, этот заговор был напрямую связан с «новым курсом». У нас все время говорят о военном заговоре. В зависимости от политической окраски, одни утверждают, что он был, другие — что ничего подобного. А меня потрясает, что никто не хочет прочитать выступление Сталина в мае 1937 г. на расширенном Военном совете, где он говорит об арестованных военачальниках. В том своем выступлении фамилию А. Енукидзе он вспоминает столько же раз, сколько и Тухачевского. Гражданских обвиняемых у него столько же, сколько военных. При этом если военных он обвиняет в какой-то мелочовке, то гражданских — в намерении арестовать руководителей страны.

— То есть вы настаиваете, что был заговор гражданских с привлечением военных?

— Да. Но, зная о заговоре, Сталин не торопился с арестами. Больше года он перемещал всех предполагаемых участников с места на место подальше друг от друга. Петерсона и Енукидзе арестовали — одного 27 апреля в Харькове, другого в Киеве двумя месяцами позже. И буквально в первые моменты ареста, когда их еще не успевали ни избить, ни заморить голодом, они написали то, что у юристов называется «признательными показаниями». Так, Петерсон признал свое участие в «кремлевском заговоре», а заодно назвал и соучастников: Енукидзе, Корка, Медведева, Фельдмана. То же самое сообщил и Енукидзе. По их словам, опираясь на войска Московского военного округа (командующий Корк, заместитель Фельдман), они должны были совершить государственный переворот путем «нейтрализации» Сталина и его ближайших сторонников. Согласно показаниям Петерсона, для «нейтрализации» ему требовалось не более 10–15 человек. Затем предполагалось созвать Пленум ЦК и предложить на нем известному военачальнику, герою Гражданской войны стать «временным диктатором». И Петерсон, и Енукидзе в качестве кандидатов в диктаторы назвали М. Тухачевского и В. Путну (последняя должность — военный атташе в Англии).

Амбициозный, считавший себя недооцененным, Тухачевский гипотетически мог согласиться на участие в антисталинской акции, рассчитывая затем избавиться от «говорунов». Но знал ли он наверняка об этом заговоре? До тех пор, пока не будут открыты архивы, уверенно сказать об этом невозможно. В литературе встречается письмо от 26 мая 1937 г., в котором Тухачевский писал наркому внутренних дел Ежову: «Будучи арестован 22 мая, прибыв в Москву 24-го, впервые был допрошен 25-го и сегодня, 26 мая, заявляю, что признаю наличие антисоветского военно-троцкистского заговора и что я был во главе его. Обязуюсь самостоятельно изложить следствию все, касающееся заговора, не утаивая никого из его участников, ни одного факта и документа. Основание заговора относится к 1932 г. Участие в нем принимали Фельдман, Алафузо, Примаков, Путна и др., о чем я подробно покажу дополнительно».

Петерсону, который отвечал за охрану высших лиц государства, Кремль был, что дом родной. В показаниях его и Енукидзе содержались такие подробности о помещениях, где обычно встречалась руководящая «пятерка» и где можно было с наименьшим риском ее арестовать, знать о которых следователи с периферии, конечно, не могли. Это заставляет думать, что показания написаны собственноручно, а не под диктовку.

Троцкий так отозвался на дошедшее до него известие о казни Енукидзе: «Ежов без труда подвёл под «маузер» всех, на кого пальцем указал Сталин. Енукидзе оказался одним из последних. В его лице старое поколение большевиков сошло со сцены, по крайней мере, без самоунижения».

Нет никаких сомнений в том, что «кремлевский заговор», открывшийся в самый канун июньского Пленума, благословившего «тройки», был для Сталина сильнейшим ударом. Он понял, что лишился опоры в армии и теперь в борьбе с партократами мог рассчитывать только на НКВД. Возможно, этот заговор сыграл решающую роль в начале широких репрессий.