Смена курса: внешняя политика

Смена курса: внешняя политика

Ответы на поставленные выше вопросы, а вместе с тем объяснение загадки убийства Кирова и последовавших за ним репрессий кроются, несомненно, в проходившей именно тогда коренной смене курсов: и внешне- и внутриполитического. В рождении того, что и следует, наверное, понимать под «сталинизмом», но без какой-либо предвзятой личностной, заведомо негативной оценки. Что означало отказ Сталина от ориентации на мировую революцию, провозглашение приоритетной защиту национальных интересов СССР.

Разумеется, такой поворот в политике ВКП(б) не мог не вызвать если не открытое сопротивление, то, по меньшей мере, латентное недовольство активной части партии. Той ее ортодоксальной части, которая постоянно оказывалась то на стороне Ленина, то — Троцкого, Зиновьева или Бухарина. Но всякий раз таким решением выражала лишь продуманный выбор тактики при неизменности стратегии. Продолжала считать целью, смыслом жизни большевиков только мировую революцию, борьбу за ее победу во всемирном масштабе.

Начало противостояния Сталина с ортодоксальной частью партии можно отнести к февралю 1934 г. Тогда, на XVII съезде ВПК(б), он и провозгласил суть нового курса: «Мы ориентировались в прошлом и ориентируемся в настоящем на СССР и только на СССР». Такое заявление уже было подкреплено важным, но остававшимся до поры до времени секретным решением Политбюро, принятым 19 декабря 1933 г.: «1. СССР согласен на известных условиях вступить в Лигу Наций. 2. СССР не возражает против того, чтобы в рамках Лиги Наций заключить региональное соглашение о взаимной защите от агрессии со стороны Германии… 4. Переговоры об уточнении обязательств будущей конвенции о взаимной защите могут начаться по представлении Францией, являющейся инициатором всего дела, проекта соглашения».[22]

Данная инициатива Франции, крайне обеспокоенной, как и Советский Союз, положением, возникшим в результате прихода в Германии к власти нацистов, обсуждалась в Париже ещё в июле 1933 г. во время визита М. М. Литвинова, в ноябре — министром иностранных дел Жозефом Поль-Бонкуром и советским полпредом B.C. Довгалевским. Однако естественное стремление двух стран обезопасить себя от агрессии Германии, реконструировать прежнюю систему соглашений в Восточной Европе, сделав ее действенной, могло при желании быть истолковано как воссоздание Антанты. Но пока велись строго конфиденциальные переговоры, Сталин мог быть спокоен, не опасаясь возможных обвинений в свой адрес. Лишь после 28 сентября 1934 г., когда СССР официально вступил в Лигу Наций — организацию, с момента создания рассматривавшуюся лидерами большевиков как враждебную, империалистическую — положение принципиально изменилось. Свидетельством тому являлся открыто высказанный незадолго перед тем прогноз Зиновьева о дальнейшем развитии ситуации в Европе. В номере от 31 июля 1934 г. в журнале «Большевик», членом редколлегии которого являлся Зиновьев, появилась его статья «Большевизм и война», приуроченная к 20-летию начала Первой мировой войны. В ней бывший глава исполкома Коминтерна, постоянно ссылаясь на работы Ленина, провозгласил как незыблемые следующие положения: «большевизм — это международное революционное движение», «предотвратить новую войну… может только победа пролетарской революции в решающих странах», предрек очень скорую революцию во Франции, которая сразу же «покажет дорогу рабочим Англии, Германии, Австрии и ряда других стран». В том, что все произойдет именно так, был твердо уверен. Настолько, что фактически призывал отказаться от подготовки отпора агрессору, занимаясь лишь одним — усилением работы национальных секций Коминтерна, приближая тем самым и ликвидацию угрозы войны, и уже близкую победу пролетариата в Европе. Заодно многозначительно повторил свою старую оценку социал-демократии. Она, мол, «очень ценна для буржуазии, не менее ценна, чем фашизм».[23]

Между тем, в те самые дни между Барту и Литвиновым шли до предела напряженные переговоры о создании Восточного пакта. Одновременно, дабы обеспечить юридическую возможность его заключения, 9 июня были установлены дипломатические отношения Румынии и Чехословакии с СССР. 27 июля, претворяя новый курс Москвы в жизнь, компартия Франции подписала с соцпартией пакт о совместных действиях, развитый и конкретизированный в выступлении М. Тореза 24 октября в Нанте с призывом незамедлительно создать народный фронт. Не ограничиваясь этим, на протяжении всего 1934 г. как Советский Союз, так и Коминтерн демонстративно отстранялись от всех революционных выступлений, происходивших в мире. И в феврале во время восстания в Вене вооруженных отрядов австрийской социал-демократической партии — шуцбунда. И в октябре, когда началось восстание в Астурии, подготовленное испанскими коммунистами при активном участии социалистов и анархистов. И в том же октябре при ликвидации компартией Китая так называемой Китайской советской республики. Всякий раз Москва подчеркнуто выражала невмешательство, незаинтересованность в исходе всех этих событий, что было оценено как капитулянтская позиция сталинского Политбюро бывшими участниками зиновьевской оппозиции в декабре 1934 г., во время их допросов по делу об убийстве Кирова.

Далеко не случайно, что в ходе следствия по делу Николаева политическая версия возникла, утвердилась, стала основной с 4 декабря. Ведь именно в этот день в Женеве министр иностранных дел Франции Пьер Лаваль и Литвинов подписали протокол о создании антигерманского оборонительного Восточного пакта, к которому уже 7 декабря присоединилась Чехословакия.

Не является случайным и совпадение между еще двумя важными, даже решающими событиями. Между решением, объявленным 16 января 1935 г. о предании суду Зиновьева, Каменева и подготовкой выступления Молотова с важными внешнеполитическими инициативами. 8 января по решению Политбюро Молотов (а также Орджоникидзе) получил кратковременный отпуск для подготовки выступления на VII съезде Советов СССР, открытие которого было назначено на 25 января. В нём Молотов как председатель СНК СССР должен был обосновать, добившись одобрения делегатов, и вступление Советского Союза в Лигу Наций, и подготовку создания Восточного пакта.