«Решил я писанием известить тебя…»

«Решил я писанием известить тебя…»

Представим себе такую картину.

Киев. Келья одного из монастырей. За столом, заваленном листами пергамента, сидит монах. Осторожно, еле касаясь кисточкой листа, он выводит киноварью: «В лето 6393…»[3]. Затем летописец сменил кисть на перо и начал очередное сказание: «Послал Олег к радимичам, спрашивая: («Кому даете дань?» Они же отвечали: «Хоэарам». И сказал Олег: «He давайте хозарам, но платите мне» [4].

Это — первое летописное упоминание о посылке вестника. Первое слово о зарождении русской почты.

Кого же послал князь к радимичам? Первое, что приходит на ум, — были отправлены послы. Но о посольствах летописец обычно рассказывал иначе. Например, в 907 г. пошел Олег войной на греков и осадил Царьград. Его воины поставили свои корабли на колеса и с попутным ветром поехали на город. Видя это, греки испугались и «сказали через послов Олегу: «Не губи город, дадим тебе дани, какой захочешь» [5]. Еще через пять лет «послал Олег мужей своих заключить мир и установить договор между греками и русскими» [6]. Подобными словами пользовались летописцы, рассказывая об отправлении послов.

Но, возможно, Олег обошелся без посредников? Сам пришел с дружиной во владения радимичей? И в этом случае летописец выразился бы иначе.

Шелестят ветхие листы летописей, и под годом 964-м аналогичное сообщение: «И пошел (Святослав) на Оку реку и на Волгу, и встретил вятичей, и сказал им: «Кому дань даете?» Они же ответили: «Хозарам по щелягу с сохи даем» [7]. Характер вопроса и ответа здесь тот же, что и в случае с радимичами. Но второе сообщение свидетельствует, что Святослав сам разговаривал с вятичами, тогда как Олег пользовался каким-то посыльным.

Всего через полвека система пересылки вестей стала настолько развитой и обширной, что великие князья киевские, пользуясь ею, могли быстро собирать воевод и старейшин своих многочисленных городов не только на войну, но и на торжественные пиры.

В 996 г. пришли печенеги к Васильеву[4]. Киевский князь Владимир Святославович, выступивший с небольшой дружиной, не смог устоять против них. Дружина бежала, а сам он едва успел спрятаться от врагов под мостом. Тогда Владимир в страхе дал обещание построить в Васильеве церковь во имя Преображения, так как битва произошла в день этого православного праздника (6 августа). «Избегнув опасности, Владимир, точно, построил церковь и устроил великое празднование, наварив меду триста мер. И созвал бояр своих, посадников и старейшин из всех городов и всяких людей много… И праздновал князь восемь дней, и возвратился в Киев в день Успенья» (15 августа) [8].

По летописи, разослали гонцов и собрали гостей за одни сутки. Но это мало вероятно. У Владимира было множество городов не только вокруг Киева, но и в более отдаленных местах. По-видимому, гости приезжали в течение всего праздника. Многие из приглашенных должны были проскакать на лошадях или проплыть на лодках сотни километров, прежде чем попасть на пир. И все же, несмотря на преувеличение летописца, сам факт посылки большого числа вестников на значительные расстояния — примечательный штрих в обмене сообщениями на Руси.

А вот пример переписки между членами великокняжеской семьи в начале XI в.

В 1015 г. умер великий князь киевский Владимир Святославович. На княжеский стол сел его сын Святополк — «окаянный», как называл его летописец. Опасаясь соперничества, он замышляет убить своих братьев Бориса и Глеба. И помчались гонцы во все стороны Русского государства. Началась активная пересылка грамотами между детьми покойного князя. Святополк шлёт в Муром письмо к Глебу с ложным сообщением о болезни отца. Княжна Предслава пишет своему брату Ярославу в Великий Новгород о смерти Владимира и убийстве Бориса. Тот, в свою очередь, сообщает об этом Глебу. Все вести дошли до получателей [9].

В XII в. укрепляется связь между отдельными городами и удельными княжествами. «Владимирский летописец» под годом 1185 сообщает об обмене грамотами между владимирским великим князем Всеволодом Большое Гнездо и киевским митрополитом

Печать тмутараканского посадника Ратибора (оборотная сторона)

Никифором. Поводом для переписки послужил отказ Никифора поставить игумена Луку на епископство во Владимире. После третьего послания Всеволода митрополит сдался [10].

Грамотки посылали друг другу знатные «лучшие» люди, духовенство, купцы.

Заглавием этого очерка послужила цитата из литературного памятника XIII в. «Киево-Печерского патерика». Начинается он с послания епископа Симона к Поликарпу. Перед нами письмо, относящееся к первой четверти

XIII в., насыщенное непередаваемым ароматом седой старины. Но для нас ценны не столько литературные достоинства послания, сколько неоднократные упоминания в нем о пересылке грамот. Инок Поликарп пишет из Киева во Владимир епископу Симону и тот отвечает ему. Симон, в свою очередь, интенсивно обменивается письмами с киевской великой княгиней Анастасией-Верхуславой [11].

Несколько лет назад археологические экспедиции, работавшие в Крыму, под Киевом и в Полтавской области, нашли семь свинцовых печатей. Размеры оттисков разные (22–27 мм и больше), но вид одинаковый: с одной стороны изображен Климент — папа римский (предполагают, что Климент — христианское имя владельца — Ратибора). По обеим сторонам изображения надпись «О Климент». На обороте читаем: «Отъ Ратибора».

В Начальной Летописи под 1079 г. рассказывается, что в тот год великий князь киевский Всеволод Ярославич назначил в Тмутаракань (на современном Таманском полуострове) посадника Ратибора. В дальнейшем Ратибор известен как боярин при Владимире Мономахе и тысяцкий в Киеве. В 1095 г. (по некоторым летописям в 1093 г.) на дворе боярина в Переяславле был убит половецкий хан Итларь, после чего объединенные княжеские полки разгромили половцев, попленили их скот, лошадей, верблюдов, рабов и привели в свою землю.

Исследователь печатей Ратибора В. Л. Янин обращает внимание на форму надписи на печати — «Отъ Ратибора». По его мнению, она не только определяет принадлежность печати, но и указывает обратный адрес отправителя корреспонденции [12].

Находка печатей Ратибора в Крыму и под Киевом вполне объяснима — посадник сам бывал в этих местах. Но как попали оттиски штемпеля на Полтавщину — остается загадкой. Возможно, ими были запечатаны грамоты, отправленные Ратибором по существовавшим тогда каналам связи.

Наиболее характерным примером обыденности обмена известиями между русскими людьми в глубокой древности является, пожалуй, берестяная грамотка новгородского купца Гордея. В начале XII в. этот новгородец писал своим родителям из Смоленска:

«Поклон от Гордея к отьчеви и к матери. Продавъше двор, идите же семо Смольньску ли, Кыевоу ли… Али не идете, а присъ[ли]те ми грамотичу, сторови ли есте»[5][13]. Гордей зовет родителей в Смоленск или дальше в Киев. Если же они не захотят приехать, то пускай сообщат о своем здоровье. До чего же все просто! Хотите — приезжайте, не хотите — пишите, «пришлите грамотку».

Берестяная грамота «Поклон от Гордея»

Простые «младшие» и «черные» люди в ту эпоху гораздо реже пользовались услугами вестников. Да в том не было особой необходимости. Хозяйство, родственные связи горожанина-ремесленника и крестьянина обычно замыкались в пределах их родных поселений. Правда, известна новгородская берестяная грамота с жалобой крестьян своему господину на бедность: «у кого кони есть, те плохи, а у других вовсе нет» [14]. Но этот случай характеризует скорее связи экономические, а не почтовые.

Развитая система пересылки сообщений позволяла быстро передавать вести о различных происшествиях. Как о чем-то само собой разумеющемся говорится об отправлении известий в пространной редакции свода законов 1209 г. в «Русской Правде»: «Аже кто переймет чюжь холоп и дасть весть господину его, то имати ему переем (за поимку) гривна» [15]. Не существуй почты в Киевской Руси XIII века, этот параграф никогда бы не был включен в основной закон государства. Возлагая обязанность на поймавшего чужого раба известить об этом его хозяина, составители «Русской Правды» были уверены, что посланное сообщение найдет своего получателя.