Глава первая. Мечтатель из Нового Орлеана

Глава первая.

Мечтатель из Нового Орлеана

Ли Харви Освальд родился в одном из самых неамериканских городов Америки Новом Орлеане 18 октября 1939 года.

Город был основан французами в 1718 году и назван в честь герцога Орлеанского, мечтавшего, но так никогда и не ставшего королем Франции. На первый взгляд французы не ошиблись с выбором стратегического положения города. Он контролировал дельту крупнейшей реки Северной Америки — Миссисипи и клином врезался между испанскими владениями и английскими колониями. Однако город окружали малярийные болота, кишевшие аллигаторами, и вплоть до конца XIX века от болезней ежегодно умирали тысячи горожан. Новому Орлеану, который расположен ниже уровня моря, постоянно угрожали и угрожают наводнения.

Французам было трудно удержать новое владение и уже в 1763 году оно перешло к испанцам. Правда, в 1800 году Наполеон вновь вернул Новый Орлеан под власть Парижа, но почти сразу же продал город с огромной территорией в несколько миллионов квадратных километров молодым Соединенным Штатам Америки. Покупка Луизианы стала первым экспансионистским шагом Вашингтона.

В 1814 году англичане попытались захватить город с моря, но были разбиты молодым энергичным генералом Эндрю Джексоном. Эта эффектная победа впоследствии сделала генерала президентом — одним из самых великих в истории США.

Когда в 1861 году началась гражданская война между Севером и Югом, Новый Орлеан был крупнейшим горо дом рабовладельческой Конфедерации. На этот раз его все же захватили, и довольно быстро — флот северян под командованием знаменитого адмирала Фаррагута принял капитуляцию гарнизона 25 апреля 1862 года. Несмотря на победу Севера в войне, Новый Орлеан, как и весь Юг США, вплоть до середины XX века подчеркивал свою самобытность. Активно действовал ку-клукс-клан и другие тайные общества бывших рабовладельцев. В ресторанах и барах гордо развевались флаги «унесенной ветром» Конфедерации. Детей называли в честь генералов армии южан. Республиканская партия Линкольна вплоть до эпохи Джона Кеннеди не имела в южных штатах никаких шансов на выборах. Доминировали демократы — идейные наследники рабовладельческого Юга.

Однако французское наследие наложило на Новый Орлеан свой неповторимый отпечаток. Город называли «великой легкостью бытия». Новый Орлеан стал родиной джаза и неповторимой креольской кухни. На консервативном Юге США он выделялся относительным либерализмом, к чему располагала невообразимая этническая и религиозная пестрота. Даже внешне город походил на какой-нибудь небольшой французский средиземноморский курорт с кафе-шантанами, стрип-барами и уличными музыкантами.

Среди 300 тысяч новых орлеанцев в конце XIX века ничем не выделялся кондуктор трамвая Джон Клавери, недавно переучившийся с кучера конки. Предки его были французского происхождения, и Джон говорил по- французски. 8 июля 1897 кондуктор-католик сочетался законным браком с протестанткой немецкого происхождения Дорой Штюке, которая настояла на том, чтобы все их дети стали лютеранами.

Так и произошло. Однако бог не был особенно благосклонным к сыновьям Чарльзу и Джону. Оба понюхали пороху во время Первой мировой войны и с разрывом в пять месяцев умерли от туберкулеза — типичной болезни бедных, плохо питающихся людей. В семье родились еще четыре сестры — Лилиан (1900), Пирл, Маргарита (1907) и Аминта.

Семья Джона Клавери жила бедно, но дружно. Работал один отец и его скромного жалованья едва хватало на еду и оплату жилья. В 1911 году в возрасте 33 лет скончалась Дора — обычная судьба бедной многодетной женщины того времени. Джон, горячо любивший свою супругу, так никогда больше и не женился. Присматривать за детьми ему помогали сердобольные родственники и соседки. Отец не пил и всю зарплату тратил на семью. Его дочери вспоминали потом то непростое время с ностальгией.

Маргарита росла веселой, «заводной» девочкой. Она обладала неплохим голосом и любила петь. Выкроив 5 долларов, отец купил ей пианино. В то же время Маргарита любила поспорить и сердилась, если кто-то не принимал ее точку зрения. В ее характере прослеживалась такая черта, как злопамятность. Она прощала неохотно и долго дулась на настоящих и мнимых обидчиков. Еще одна черта характера разделяла Маргариту и ее сестру Лилиан (до своего замужества Маргарита жила вместе с отцом, сестрой и ее мужем). Будущая мать героя этой книги быстро, импульсивно принимала самые далеко идущие решения в своей жизни, не задумываясь об их последствиях. Лилиан, напротив, была рассудительной и предпочитала поговорку «утро вечера мудренее».

Симпатичная Маргарита пользовалась популярностью среди поклонников в школе. Однако закончить образование ей было не суждено (хотя она ходила в школу дольше, чем ее братья и сестры). Нужны были деньги и, не дождавшись своего 17-летия, Маргарита уходит «в люди». Девушка устраивается секретаршей в довольно престижную юридическую фирму «Дефур, Розен, Вольф энд Каммер». Работа Маргарите нравилась, каждый день она видела много новых людей и даже была шапочно знакома с мэром Нового Орлеана, который шутя называл юную секретаршу «боссом».

Как-то в офис зашел молодой клерк одной из портовых компаний Эдвард Джон Пик, ровесник Маргариты. Парень ничем не выделялся среди своих сверстников. Как и все американцы, он занимался спортом, но повредил баскетбольным мячом глаз и охладел ко всем играм.

Пика вспоминают как спокойного, неразговорчивого и расчетливого молодого человека. Видимо, сначала его темперамент дополнял веселый нрав Маргариты. Они стали встречаться и поженились 8 августа 1929 года в городе Галфпорт, штат Миссисипи.

Брак не задался с самого начала. Выяснилось, что в супруге Маргариту интересовали главным образом деньги. Конечно, это можно понять: после бедной, если не сказать нищей, юности девушке хотелось хотя бы какого-нибудь, пусть и скромного, достатака. Однако молодая жена узнала, что муж зарабатывает не так много, как он говорил до замужества. Когда молодожены сняли небольшой дом, Маргарите вновь пришлось устраиваться на работу: денег не хватало, чтобы вести жизнь домохозяйки.

Когда жена сообщила мужу, что беременна, тот заявил, что денег на ребенка у него нет. Начались ссоры и скандалы. Впоследствии Пик говорил, что брак фактически развалился еще до беременности, так как «мы просто не могли ужиться друг с другом». Сын, названный Маргаритой в честь отца Джоном Эдвардом Пиком, родился в 1931 году уже после того, как супруги расстались. Мать запрещала отцу видеться с ребенком. Только однажды, когда мальчик заболел, она позвонила бывшему мужу и попросила его посидеть с плачущим Джоном ночью, так как она наконец-то хочет поспать.

Вплоть до 1950 года Эдвард Пик посылал бывшей жене алименты. По его данным, 40 долларов в месяц (довольно большая по тем временам сумма). Правда, Маргарита утверждала, что денег было в два раза меньше. В 1950 году налоговая служба сообщила работавшему все в той же компании Эдварду, что его сын служит в береговой охране США и содержит на иждивении мать. После этого Эдвард, женившийся в 1939 году на вдове и имевший в новом браке дочь, прекратил посылать алименты.

Маргарита недолго переживала расставание с Эдвардом и уже в июле 1933 года вновь вышла замуж. На этот раз ее выбор пал на страхового агента Роберта Эдварда Ли Освальда. Имя Ли, которое вспоследствии смущало многих в СССР как «китайское», на самом деле является фамилией самого известного и успешного из генералов армии южан Роберта Ли. На Юге давать такие имена тогда было модно.

Роберт очень любил Маргариту и ее сына, которого он даже хотел усыновить. Однако расчетливая Маргарита рассудила, что тогда она потеряет право на алименты, и уговорила супруга оставить все как есть.

Позднее Маргарита вспоминала свою жизнь с Робертом как единственный счастливый период в своей жизни. В 1934 году она родила сына, названного в честь отца Робертом. В 1938 году семья наконец-то купила свой собственный дом в одном из хороших районов Нового Орлеана. Казалось, «американская мечта» Маргариты Освальд сбылась.

В начале 1939 года счастливая домохозяйка Маргарита сообщила своему мужу, что он скоро опять станет отцом. И тут ее настиг удар судьбы, коренным образом изменивший не только ее собственную жизнь, но и жизнь ее еще не родившегося ребенка. 19 мая 1939 года у Роберта был свободный день и он решил скосить траву перед домом. Неожиданно он почувствовал сильную боль в левой руке. Маргарита дала ему аспирин и посоветовала отложить дела в сторону и отдохнуть. Она срочно вызвала врача, но тот опоздал. Роберт Освальд умер от сердечного приступа, оставив жене только небольшую сумму в виде страхового полиса. Новоприобретенное счастье окончилось, и впереди опять отчетливо маячила безрадостная нищета.

Характерно, что в день смерти мужа Маргарита напрочь рассорилась с его родителями. Она хотела без особых церемоний похоронить его в тот же день, что вызвало понятное возмущение родственников покойного. Те говорили, что еще никогда не сталкивались с такой душевной черствостью. Позднее Маргарита утверждала, что руководствовалась интересами своего не родившегося ребенка.

Через два месяца после кончины мужа Маргарита Освальд родила сына, зарегистрированного как Ли Харви Освальд. Имя Ли Харви мальчик получил от отца и своей бабушки по отцовской линии.

Молодая женщина осталась одна с тремя детьми на руках. Никакой системы социальной поддержки многодетных матерей, как и детских садов, в Америке не существовало, какого-либо «хлебного» специального образования у Маргариты Освальд не было. Впрочем, в США того времени женщины профессиональное образование получали редко. Их участью было сидеть дома и воспитывать детей. Но для этого были нужны деньги. А их-то как раз у Маргариты практически не было.

Пришлось продать дом и переехать снова в бедный район. Потом в еще более бедный. Но кого интересовала судьба одинокой вдовы? Тем более что на планете все ярче разгорался пожар мировой войны.

Сначала Маргарита Освальд пыталась сдавать дом, чтобы оставаться с детьми. Затем двух старших мальчиков пришлось сдать в школу-пансионат иезуитов. Но это решение не устраивало ни детей, ни мать, и менее чем через год они вернулись в обычную школу. Маргарита к тому времени купила небольшой дом за 1300 долларов, и семья даже завела собаку. Вдова Освальд решила попробовать себя в бизнесе и открыла в том же доме, где жила, небольшой магазин по продаже мелкой галантереи и продуктов. Однако счастье явно не желало возвращаться к ней: магазин практически не давал никакой прибыли.

Перед Маргаритой опять встал нелегкий выбор: чтобы кормить детей, надо было выходить на работу, а для этого надо было куда-то пристроить сыновей. Соседи того времени вспоминали Маргариту Освальд как человека несколько нелюдимого, однако хорошую мать, заботившуюся о своем потомстве.

В декабре 1941 года, когда США вступили во Вторую мировую войну, Маргарита Освальд отдала своих старших сыновей в детский дом, содержавшийся евангелической церковью. Вспоследствие многие исследователи трактовали этот шаг как отсутствие у матери будущего убийцы президента какой-либо любви к своим детям. Детский дом описывался чуть ли не как сиротский приют. На самом деле Маргарита обязалась ежемесячно переводить на содержание обоих сыновей 20 долларов и предоставлять им одежду и обувь. Условия содержания были хорошие (сами сыновья потом говорили, что им нравилось в доме), а мать навещала их каждый выходной. В целом можно сказать, что дом представлял собой нечто вроде советского детского сада продленного дня. Младшего сына Ли в дом не взяли, так как в январе 1942 года ему еще не было положенных трех лет.

Маргарита немедленно вышла на работу в качестве телефонистки. Ли она отдала на попечение своей сестры Лилиан, у которой было пятеро собственных детей. Лилиан описывала Ли как добродушного спокойного мальчика, однако она не могла уделять ему много внимания: было достаточно собственных забот. Поражало Лилиан и то, что маленький Ли мог ночью незаметно выскользнуть из дома и его находили на кухне у соседей. В общем, она не испытывала особого восторга от племянника и постоянно говорила Маргарите, чтобы она забрала его.

Маргарите пришлось временно оставлять сына под присмотром соседей, причем она оплачивала их услуги. Те потом говорили, что Ли был капризным, чуть ли не злобным ребенком. Однако Маргарита утверждала, что супруги Роуч били мальчика, и, заметив следы такого «воспитания», она немедленно забрала его от них. Пришлось вновь сменить квартиру, переехав поближе к Лилиан, которая снова стала присматривать за маленьким Ли. Однако сестра опять постоянно просила Маргариту забрать ребенка, и в декабре 1942 года Ли Харви Освальда приняли в тот же детский дом, где жили его братья. Мать обязалась вносить за него 10 долларов ежемесячно. Как только у Маргариты появлялось свободное время, она на несколько дней забирала детей к себе.

Летом 1943 года жизнь Маргариты Освальд стала налаживаться. Она поступила на работу в магазин менеджером, и хозяин поначалу был очень доволен новой сотрудницей. Она была опрятной, привлекательной и умела убедить покупателя приобрести товар. Однако у Маргариты были нелады с математикой, и карьеры не получилось. Правда, просвет появился на личном фронте. Маргарита стала встречаться с инженером Эдвином Экдалом, который был старше ее и представлялся солидной партией. Экдал познакомился с детьми, и, похоже, они понравились друг другу.

В январе 1944 года Маргарита и Эдвин решили пожениться. Маргарита сразу забрала детей из детского дома и переехала с ними в техасский город Даллас, куда вскоре должны были перевести по работе ее будущего мужа. Характерно, что «плохая мать», как характеризовали Маргариту многие исследователи, настояла на отсрочке бракосочетания, чтобы дать ребятам возможность окончить школьный год в детском доме. Но и в это время ей хватало забот. У Экдала, по роковому совпадению, тоже обнаружились проблемы с сердцем. Маргарита стала всерьез сомневаться, стоит ли ей рисковать, вступая в новый брак. На оставшиеся от продажи своего первого дома деньги она купила в Далласе дом, часть которого сдавала.

Сыновья вернулись летом из Нового Орлеана и в сентябре пошли в нормальную далласскую школу. Экдал навещал семью по выходным, продолжая лелеять надежду на брак. Наконец, в 1945 году Маргарита преодолела свои сомнения и вышла замуж в третий и последний раз. Похоже, что большой любви на этот раз не было. Маргариту скорее прельщал доход будущего супруга. В феврале 1945 года она безуспешно попыталась вернуть детей в детский дом, мотивируя свою просьбу тем, что ей придется много путешествовать с мужем. В мае 1945 года Маргарита Освальд стала Маргаритой Экдал. Как выяснилось, ненадолго.

Экдал ладил с детьми, и маленький Ли признавал в нем отца. Однако инженеру действительно пришлось много ездить в командировки, и старших сыновей отдали в военную школу (отдаленно напоминавшую советское суворовское училище). Причем Маргарита внесла сумму за их обучение из своих собственных сбережений. Она же настояла, чтобы Ли остался в семье. Возможно, по этой причине и начал разваливаться ее последний брак. Экдал чувствовал, что младшего сына его жена любит гораздо больше мужа. Маргарита всячески баловала ребенка. Однако это вряд ли может вызвать удивление, если учесть, что Ли никогда не видел отца, а мать долгое время не могла уделить сыну достаточно внимания.

Осенью 1945 года Ли пошел в школу (в Америке учебу начинают с 6 лет), причем мать дала ложные сведения о его дате рождения (9 июля 1939), чтобы удовлетворить формальным критериям. Заметим, что потом Ли Харви Освальд не раз будет вольно обращаться с фактами своей биографии, видимо, навсегда запомнив материнский урок.

А Маргарита, не прожив с новым мужем и года, уже снова оказалась на грани развода. Памятуя свою нелегкую жизнь, она требовала у мужа, чтобы они распоряжались деньгами совместно. Тот отказывался. Ли тяжело переживал ссоры родитилей и очень радовался, когда они мирились. Но Маргарита стала подозревать мужа еще и в неверности, а этого она, считавшая себя умной и эффектной женщиной, не простила бы никому.

Летом 1946 года, забрав старших сыновей из военной школы, Маргарита переехала в город Ковингтон, штат Луизиана. На соседей неполная семья производила впечатление счастливой. Ли не любил играть со сверстниками и предпочитал одиночество. Собственно, до этого при частых переездах у него никогда и не было времени научиться дружить. В то же время своих братьев он очень любил, стремился им во всем подражать и старался проводить с ними как можно больше времени. Однако те были гораздо старше и у них были свои, еще непонятные маленькому Ли интересы. К тому же старших сыновей Маргарита опять отдала в школу-интернат. А вот Ли учился в обычной школе и успевал хорошо: у него были одни «пятерки» и «четверки». Однако первый класс он закончить не успел, так как в январе 1947 года его родители помирились и опять переехали в Техас, в город Форт-Уорт, неподалеку от Далласа (сейчас эти два города фактически слились в единый мегаполис).

Там Ли закончил первый класс, причем оценки уже были похуже: в основном одни «четверки», только по физкультуре мальчик получил «отлично». Второй класс он толком не успел и начать, так как родители снова поссорились.

«Добрые» соседи сообщили Маргарите Экдал, что ее супруг жил с другой женщиной, пока она была в Луизиане. Подсказали и адрес. Дальше события развивались как в анекдоте. Однажды, когда муж по идее должен был находиться в командировке за пределами города, Маргарита вместе со старшим сыном Джоном и его друзьями пришла к дому своей соперницы. Один из мальчиков представился почтальоном, и им открыли дверь. Ворвавшись в дом, Маргарита обнаружила своего мужа (правда, одетого, хотя и в рубашке с закатанными рукавами) и даму в пеньюаре.

Однако, как ни странно, Маргарита продолжала жить с Экдал ом до января 1948 года, когда она наконец выставила его из дома, попросив больше не возвращаться. Экдал, похоже, и не горел желанием, так как сам подал на развод в марте того же года. Причем инженер сам пошел в наступление, обвинив Маргариту в стремлении присвоить его деньги, а также в том, что постоянные скандалы с ее стороны (в ходе которых она якобы швыряла в него разными предметами) окончательно подорвали его и без того не блестящее здоровье. Ли вызвали в качестве свидетеля в суд, но потом все же решили освободить мальчика от показаний ввиду его слишком юного возраста. В конце концов суд полностью встал на сторону истца, и Маргарите (опять принявшей фамилию Освальд) пришлось довольствоваться мировым соглашением со своим бывшим мужем. По нему она получила 1500 долларов, часть из которых ушла на уплату судебных издержек. Таким образом, в 41 год Маргарита снова оказалась в одиночестве и без всяких осязаемых перспектив в жизни. (Экдал умер вскоре после развода — остановилось больное сердце.)

Миссис Освальд пришлось снова сменить жилье и переехать в более «пролетарский» район. Правда, теперь Маргарите было легче, так как старшие сыновья продолжали учиться в военной школе. Перейдя в очередную школу, Ли наконец-то закончил второй класс. Несмотря на невыносимую атмосферу в семье, он продолжал быть «хорошистом». Учителям он запомнился спокойным ребенком, не доставлявшим им заметных проблем. Будучи физически развитым, Ли являлся лидером нескольких обычных для школы группировок. Однако он не был выскочкой и не пытался силой подчинить себе сверстников. Похоже, что уже тогда одноклассники были ему просто неинтересны и он не пытался заводить постоянных друзей. Привыкнув к одиночеству, Ли начинает много читать.

Между тем братья окончили военную школу, и семья Освальдов воссоединилась снова. Жили в довольно стесненных условиях, и Ли приходилось спать в одной кровати с матерью. Потом из этого факта настроили много замысловатых конструкций с сексуальным подтекстом. На самом деле виновата была все та же бедность. Как только один из старших братьев пошел в армию, Ли тут же занял его постель.

Маргарита постоянно работала, в основном продавцом-консультантом в различных магазинах. Дети оставались целый день одни. Ли такое положение явно нравилось, ведь он был сам себе хозяин. С тех пор у мальчика выработалось стойкое отвращение к дисциплине, стремление поступать как заблагорассудится. Один из соседей вспоминал потом, что как-то видел Ли гонявшимся с ножом за Джоном. Причем Ли якобы даже бросил нож в брата. Правда, все показания такого рода давались сразу же после покушения на Кеннеди, когда многие свидетели пытались найти в Ли Харви Освальде какую-то особую склонность к насилию с раннего детства.

Тот же сосед, который дал комиссии Уоррена упомянутые выше показания, купил у Маргариты Освальд дом. Причем якобы изрядно за него переплатив (сосед выложил 2750 долларов). Семья переехала из Далласа в Форт-Уорт, где Маргарита и 16-летний Джон стали работать в одном магазине. Джон потом говорил, что его мать придавала слишком много значения деньгам и не дала ему возможности получить нормальное образование. При этом стоит вспомнить, что и сама Маргарита, как и миллионы других столь же небогатых американцев, просто не могла позволить себе учиться: нужно было постоянно заботиться о хлебе насущном. Из своей недельной зарплаты в 25 долларов Джон отдавал матери 15. Это позволяло его младшим братьям продолжать учебу в школе.

Ли наконец-то удалось проучиться в одной и той же школе целый год. И это не замедлило сказаться на оценках. Мальчик отлично успевал по гуманитарным предметам. Некоторые исследователи полагают, что уже тогда у него проявилась болезнь, мучившая его всю жизнь. Ли якобы страдал дислексией — неспособностью правильно переводить звуковую речь в письменную. Хотя он много читал, его работы кишели чудовищными ошибками, тем более что особенностью английского языка, как известно, как раз и является почти полное несоответствие произношения и написания слов. Многие видят в этом доказательство некой психической ненормальности Освальда, проявившейся-де уже в детском возрасте.

Однако, как представляется, все было гораздо проще. Действительно, всю свою недолгую жизнь Ли Харви Освальд писал с ошибками, причем как на английском, так и на русском языках. В то же время его устная речь была правильной и богатой. Даже если предположить, что дело в неких отклонениях, то речь может идти не о дислексии, а о дисграфии. То есть, немного упрощая, это состояние, когда даже начитанный и образованный человек делает на письме ошибки. Такой человек, как правило, вовсе не является умственно отсталым. Скорее наоборот. Например, очень много ошибок делал в своих письмах Альберт Эйнштейн. А когда Ганс Христиан Андерсен приносил в издательство рукописи, в них было столько ошибок, что раздраженные издатели обвиняли его в сознательном глумлении над датским языком.

Обычно так пишут талантливые самоучки, которые просто презирают грамматику как ненужную, отвлекающую их от основных мыслей вещь. Именно так, как представляется, дело обстояло в случае с героем этой книги. Как показали последующие наблюдения психологов (о них речь еще впереди), Освальд презирал любую дисциплину, навязанную ему против его воли. К тому же он так и не получил законченного школьного образования. Наконец, в США пишут с ошибками миллионы людей, так как до сих пор американская система школьного образования считается одной из самых отсталых в развитых странах.

В сентябре Ли перевели в очередную школу (переезды были связаны со сменой Маргаритой своих рабочих мест), где он проучился три года. Оценки его ухудшались с каждым годом, но оставались в переделах среднего уровня. Как и матери, Освальду плохо давалась математика. Нелады с английской грамматикой приняли хронический характер. Иностранный язык (испанский) также находился у Ли далеко не в фаворитах. В то же время в ходе тестов по чтению Ли признавался в классе лучшим учеником, а по диктанту — худшим.

В школе Ли считали спокойным, замкнутым ребенком. Он не искал контакта с другими учениками и не любил играть с ними, хотя и не отказывался, если ему это предлагали. Но сам инициативы никогда не проявлял. Такое поведение от начала до конца является продуктом воспитания матери. Маргарите никто, как она считала, не помогал бороться с жизненными трудностями, и она всегда рассчитывала только на свои силы. У нее тоже никогда не было близких подруг. Зачем? Ведь в этой жизни каждый несет свой крест сам. Поэтому и сына она настраивала соответствующим образом. Любые долгосрочные и близкие отношения в конце концов создают только проблемы. Конечно, необходимо соблюдать базовые правила поведения в обществе, в котором тебе приходится существовать, но внутрь своего собственного мира пускать никого не надо.

Исходя из такой жизненной позиции, Маргарита постоянно говорила сыну, чтобы тот шел после школы домой и избегал уличных компаний. Ли слушался. Поэтому в отличие от многих сверстников не курил, не пил и не употреблял наркотики. Он не доставлял проблем никому, кроме, пожалуй, себя самого. Ведь когда он вступил в самый трудный для любого подростка переходный возраст, оказалось, что у него напрочь отсутствует желание и способность находить контакт с любыми людьми за пределами его узкого семейного круга.

Тем не менее те из учеников, кто все же находил с Ли общий язык, описывали его как доброго, застенчивого мальчика, с которым было интересно проводить время. Его учительница в четвертом классе вспоминала, что Ли подарил ей на Рождество 1949 года щенка и потом навещал ее, чтобы поинтересоваться жизнью своего бывшего подопечного.

С братьями у мальчика были хорошие отношения. Но те не брали его с собой — обычная история любой семьи, где у детей существенная разница в возрасте. Поэтому большую часть времени Ли был абсолютно один. Правда, у него была собака, коллекция марок, книги и шахматы. Мальчик любил слушать радио, позднее (когда появилось телевидение) смотреть телевизор. Он жил в своем мире, почти никак не связанном с реальным, существовавшим вокруг него. В то время соседи стали замечать, что у него вспыльчивый нрав. Похоже, он проявлялся тогда, когда кто-то пытался отвлечь его от любимых занятий, сделать его таким, как остальные ребята. В свою очередь, такие попытки вызывали в нем реакцию стойкого и упорного сопротивления. Позднее, в беседе с психологом, 13-летний Ли заметил, что любит говорить окружающим «нет».

В 1950 году старший из братьев Джон пошел в армию, точнее, в береговую охрану ВМС США. Роберту пришлось, как раньше Джону, бросить школу и идти работать, чтобы помогать содержать семью. В 1952 году настал черед самого Роберта — он завербовался в Корпус морской пехоты ВМС США. Семейный круг Ли сузился до его матери. Та как могла старалась обеспечить материальное благополучие своего сына. Ли всегда хорошо питался, и мать, несмотря на усталость после работы, часто готовила ему любимые блюда. Правда, когда на это не оставалось сил, Ли нередко вскипал, ругаясь на мать. Потом он, похоже, стал даже распускать руки. Маргарита ничего не могла и не хотела с этим поделать: она всю жизнь чувствовала свою вину перед Ли, так никогда и не имевшим настоящего любящего отца.

Несмотря на работу, Маргарита содержала дом в полном порядке. Единственное, что она не могла дать сыну, — общение. Им просто не о чем было говорить. Маргарита никогда не увлекалась книгами, ее целью в жизни было любой ценой не допустить сползания семьи в нищету. Она не могла проникнуть в мечты своего замкнутого ребенка. А тот не делал никаких попыток понять сложность положения своей матери. Ведь она сама всегда учила его полагаться только на собственные силы, не ожидая ни от кого моральной поддержки. Сама же Маргарита и стала первой жертвой своего собственного мировоззрения. Хотя надо сказать, что так же думали миллионы других американцев. Просто они были готовы приспосабливаться, ломать себя, чтобы добиться успеха в жизни. А вот ни Маргарита, ни Ли этого не хотели.

До сих пор жизнь Маргариты Освальд была сплошной чередой переездов. Но дома, квартиры и рабочие места все же были на Юге США в одном и том же регионе (точнее, в пределах двух штатов — Техаса и Луизианы), с одними и теми же социальными стандартами жизни. Летом 1952 года Маргарита решила поменять свою судьбу коренным образом. Ее старший сын Джон женился и получил назначение в береговую охрану в Нью-Йорке. Он пригласил мать приехать к нему (по крайней мере, именно так Маргарита впоследствии объясняла свое решение перебраться в Нью-Йорк). В августе 1952 года, захватив с собой лучшего друга Ли — телевизор, Маргарита и ее младший сын появились в квартире Джона. Последний вроде бы был рад. Он водил Ли по музеям большого города (приехать из Техаса в Нью-Йорк в то время было сравнимо с приездом, например, из Якутии в Москву), показывал достопримечательности.

Однако не заладились отношения Маргариты и 17-летней жены Джона, матери которой принадлежала пятикомнатная квартира. Сноха сразу дала понять, что техасским, родственникам надо как можно быстрее подыскать себе отдельное жилье. Ли возмущало то, что при обилии комнат ему приходилось спать в гостиной. Тем самым ему намекали на нежелательность их с матерью присутствия в квартире. Однажды Ли стал свидетелем очередной ссоры матери и снохи. Он вытащил перочинный нож (который в некоторых книгах позднее вырос до большого кухонного ножа) и стал приближаться к жене брата. Мать пыталась остановить сына. Тот повернулся и несильно, скорее демонстративно, ударил невестку ножом. Джон встал на защиту жены, и Ли с тех пор никогда не имел со старшим братом никаких отношений.

Маргарите пришлось срочно съехать и снять квартиру в полуподвальном^ помещении в довольно неблагополучном районе Нью-Йорка — Бронксе. Южанам, привыкшим к строгой расовой сегрегации (в то время в том же Техасе негры ездили в отдельных трамваях, учились в отдельных школах и ели в отдельных ресторанах), было непривычно жить и сталкиваться в общественных местах с чернокожими и пуэрториканскими соотечественниками. К тому же Ли постоянно дразнили в школе за южный акцент и джинсы (джинсы в Нью-Йорке в то время воспринимались как деревенская одежда; ходить в них в школу было примерно то же самое, что прийти в московскую школу того времени в лаптях).

Ли стал прогуливать школу. Сначала он делал вид, что ходит туда, чтобы не расстраивать мать. Уходя утром из дому, мальчик целыми днями катался в нью-йоркском сабвее, ходил в зоопарк. Маргарита работала страховым агентом и иногда брала Ли с собой. Тот сидел в машине, ожидая, пока мать закончит дела с очередным клиентом. Потом Маргарита устроилась на работу в магазин женской одежды. Сама она всегда элегантно одевалась и обладала хорошим вкусом.

У семьи Освальдов в Нью-Йорке впервые не было ни собственного дома, ни небольшого участка вокруг него. Если раньше Ли мог играть с собакой возле дома, где, по крайней мере, его знали соседи, то в большом городе он был абсолютно чужой. Маргарита поняла, что сделала ошибку, перебравшись в Нью-Йорк. Чувствуя себя виноватой перед Ли, она баловала его еще больше. Например, на Рождество 1952 года она купила ему модель органа, выложив за нее всю свою недельную зарплату. Скоро Маргарита узнала, что сын прогуливает школу. Но дальше уговоров вернуться туда дело не пошло. И тут впервые Ли столкнулся с законом, и столкновение это было далеко не из приятных.

В США вопросы образования находятся в компетенции штатов, и стандарты этого самого образования существенно разнятся. Техас, откуда приехали Маргарита и Ли, был одним из самых отсталых в социальном отношении штатов Америки. Тамошние власти считали, что получение образования является личным дело каждого. Нью-Йорк в этом смысле был более прогрессивным, «европейским» штатом. Здесь школьное образование было обязательным, и родители должны были обеспечивать посещение школы своими детьми. Систематические прогулы считались соответственно нарушением закона.

В январе 1953 года специальный сотрудник департамента образования Нью-Йорка, выявлявший на улицах города прогуливающих детей, «засек» Ли в зоопарке Бронкса. Мальчик был опрятно одет и, судя по внешнему виду, неплохо питался. Сотрудника Ли назвал «проклятым янки». После установления факта прогула завертелся бюрократический механизм дознания причин подобного поведения. К удивлению Ли и Маргариты, их стали бомбардировать повестками в специальный суд по делам несовершеннолетних. Мать и сын эти повестки игнорировали, считая, что посещение школы их личное дело.

В марте 1953 года Маргарита все же появилась в суде и обещала, что мальчик станет регулярно посещать школу. Она говорила, что Ли никак не может приспособиться к новым условиям жизни. Как, впрочем, и она сама. Все эти аргументы не возымели никакого действия. Установив, что Ли в школу так и не вернулся, 16 апреля 1953 года суд принудительно направил его в специальный «молодежный дом» (что-то вроде колонии для «трудных» подростков) с целью психологического и психиатрического освидетельствования.

Для Ли это был настоящий шок. Ведь он никогда не делал окружающим ничего плохого. И вдруг его поместили в настоящую тюрьму, где сидели дети, обвинявшиеся, например, в убийстве. У мальчика впервые в жизни не оказалось столь важного для него собственного жизненного пространства. Он жаловался, что ему приходится раздеваться перед другими детьми и принимать вместе с ними душ.

Ли умолял мать скорее забрать его домой, и Маргарита предпринимала для этого все усилия. Но все было не так просто. 1 мая 1953 года Ли освидельствовал психиатр доктор Ренатус Хартог. Он не нашел никаких психических отклонений у ребенка. Наоборот, в своем отчете доктор отметил, что Ли обладает хорошими способностями, развитым абстрактным мышлением и богатым словарным запасом. Несмотря на многомесячные прогулы, мальчик не отстал по школьным предметам. Интересно, что сам Ли оценивал свою успеваемость очень низко. Психиатр абсолютно правильно рассудил, что, не обладая способностью адаптироваться к окружающему его миру, мальчик сам убедил себя, что претендовать в жизни на что-то серьезное он не может. Хартог сделал вывод, что Ли является продуктом сломанной семьи. Его нежелание вступать в контакт с окружающими вызвано тем, что никто не интересовался его внутренним миром. А он, по оценкам доктора, был полон мечтами и фантазиями, в которых Ли вел совсем другую жизнь.

Хартог не нашел каких-либо психических отклонений или явной склонности к насилию (хотя Ли открыто признался, что иногда бил мать, если она не готовила ему ужин). Психиатр рекомендовал выпустить Ли из «молодежного дома», продолжить за ним наблюдение и подключить к его воспитанию какую-нибудь общественную организацию.

Социальному работнику дома Эвелин Зигел удалось разговорить скрытного подростка. Причем сама Зигел в отчете отмечала, что Ли «растет», когда с ним говорят, деликатно интересуясь его проблемами. Мальчик прямо сказал, что не помнит, чтобы о нем вообще кто-нибудь заботился. С матерью ему говорить не о чем, у братьев своя взрослая жизнь. Свою будущее он представлял в армии, как его старшие братья. Зигел это показалось странным, ведь Ли терпеть не мог находиться постоянно с другими людьми. Мальчик ответил, что армия — это возможность закалить характер. На самом деле Ли просто не видел перед собой другой возможности вырваться из-под материнской опеки. Профессиональное образование, жилье и питание таким, как он, подросткам из неблагополучных семей могла тогда в США предоставить только армия. Именно поэтому туда и пошли оба его старших брата.

В беседе Ли признался в ответ на вопрос, что в своих мечтах он иногда мучает и даже убивает других людей. В общем, это было неудивительно, если учесть, что в школе над ним откровенно издевались. Причину своих прогулов Ли объяснил просто: есть дела поважнее, чем школа. Какие именно, он уточнить отказался. Тем не менее, когда ему обрисовали альтернативу «молодежный дом» или школа, он сразу же выбрал последнюю, хотя и без всякого энтузиазма.

Сотрудники дома провели беседу и с матерью, которая в целом встала на защиту своего ребенка. Она считала, что помещение ее сына фактически в тюрьму за прогул занятий явно излишняя мера. Маргариту в доме запомнили как хорошо одетую, увереннную в себе женщину, за внешней любезностью которой скрывался железный характер. Интересно, что и Ли, и Маргарита подчеркивали в беседах, что похожи друг на друга характерами. Как говорил Ли, он не любит разговаривать с другими людьми, и его мать тоже не испытывает в этом потребности.

В общем, Ли выпустили из дома «условно», но поместили под постоянное наблюдение. Интересно, что общественная организация, которой суд порекомендовал заняться воспитанием ребенка, отказалась от этого, сославшись на перегруженность своих сотрудников. Выходило, что Маргарита Освальд была права: они с Ли никому не нужны в этом мире, а все сотрудники «молодежного дома» лишь только отрабатывали свою зарплату.

И действительно, что произошло? Мальчика задержали в зоопарке. Он не ходил в школу, потому что там над ним издевались, как над чужаком и нищим. Мать работала каждый день до 8 вечера, чтобы содержать семью, и у нее физически не было времени заниматься сыном. Какую же реальную помощь предложили власти этой семье? Может быть, работу матери на неполный рабочий день? Или группу продленного дня в школе? Отнюдь. Затаскав ребенка по судам и подвергнув его тестам как подопытного кролика, семье Освальдов предложили обратиться за помощью в частную организацию, Армию спасения, которая немедленно отказалась.

Невольно напрашивается сравнение с Советским Союзом, куда Освальд попадет уже через 6 лет. Там тоже, как, впрочем, к сожалению, в любой стране мира, хватало матерей-одиночек. И там тоже боролись с прогулами школы, хотя и гораздо более гуманными методами (в суд за посещение зоопарка не вызывали). Однако в СССР работающие матери могли рассчитывать на реальное, а не показное внимание государства. К их услугам были почти бесплатные продленные группы в школах, многочисленные секции для детей. Не говоря уже о пионерских лагерях летом и различных льготах на работе. Никаких даже отдаленно подобных льгот не было в США. Зато сотрудников «молодежного дома» интересовало, почему Маргарита и ее сын регулярно не посещают церковь. Ясно, как воспринимали подобные ханжеские вопросы замученная работой продавщица и ее никому не нужный сын.

Из всей этой истории Освальд сделал для себя один вывод: надо внешне подчиняться правилам окружающей жизни, одновременно презирая и издеваясь над ними, как только представится малейшая возможность.

Но главное, чего добились сотрудники тюрьмы для малолетних, это то, что подросток заинтересовался политикой. И раньше Ли много читал и смотрел телевизор, но это были нормальные увлечения для его возраста. Его интересовали детективные и приключенческие книжки (например, про Джеймса Бонда), комиксы и шпионские сериалы. Но теперь Ли задумался над тем, что жизнь не справедлива к ним с матерью, потому что она неправильно устроена. Обладавший острым умом подросток понял, что за все его страдания и отсутствие внимания со стороны общества это общество его же и покарало.

Вырвашись из «дома», Ли прилежно ходил в школу (это был май 1953 года, и до конца учебного года оставалось всего несколько недель) и, несмотря на то, что прогулял почти весь год, закончил седьмой класс с низкими, но достаточными для перевода в восьмой класс оценками. Причем молодежная тюрьма, похоже, все же научила Ли приспосабливаться. Он начал принимать участие в общественной жизни класса, занялся авиамоделизмом и стал проявлять интерес к верховой езде. «Белый ворон» стремительно чернел.

Летом в отпуск в Нью-Йорк приехал морской пехотинец Роберт Освальд, и Ли показал ему город. Благодаря почти году свободного времени Ли прекрасно ориентировался в нью-йоркском метро. Ведь иногда раньше он проводил в нем целые дни.

Как-то раз на одной из улиц Нью-Йорка пожилая женщина протянула мальчику памфлет коммунистической партии США с протестом против жестокой казни на электрическом стуле супругов Этель и Юлиуса Розенберг, обвиненных в продаже СССР секретов атомной бомбы. Многие в США да и в мире в целом прекрасно понимали надуманность обвинений и несоразмерную жестокость наказания. По стране прокатились многочисленные демонстрации протеста, в которых участвовали не только коммунисты. Белый дом был завален петициями со всего мира с просьбой о помиловании. Ничего не помогло. 19 июня 1953 года Розенберги были казнены.

Освальд не мог не ощущать аналогии со своей пусть и не такой большой трагедией. Жестокое общество не давало ему никаких шансов на будущее и одновременно мстило тем, кто отказывался существовать по его надуманным правилам.

14 сентября 1953 года находившийся под наблюдением. Ли пошел в восьмой класс. Через десять дней он не явился в суд, который должен был решить, оставить его в покое или нет. Вместо сына пришла Маргарита, просившая больше не травмировать ребенка, который ходит в школу и нормально учится. Это было чистой правдой. Освальда даже избрали президентом его класса. Но у бюрократии свои законы. За неявку в суд Ли решили оставить под наблюдением до 29 октября. Мальчик продолжал чувствовать себя малолетним преступником, без вины виноватым. Он опять прекратил приспосабливаться, и на этот раз его протест впервые приобрел политические формы. Когда в октябре суд запросил из школы характеристику подростка, оказалось, что учителя им недовольны.

Еще бы, ведь Освальд отказывался салютовать флагу США! А это была обязательная процедура перед началом занятий. К тому же «преступник» пускал в классе бумажные самолетики. 29 октября Ли вновь не явился в суд, и наблюдение за ним продлили еще раз, до 19 ноября. Было понятно, что терпение юстиции истекает и впереди опять явственно маячит «молодежный дом».

Маргарита пришла в школу, и после ее визита поведение Ли, по отзывам учителей, существенно улучшилось. Оценки его были вполне нормальными. Правда, учителя отмечали, что Ли стал вспыльчивым и быстро терял контроль над собой. Это напоминает поведение человека, которого просто «достали» явно недружественным и пристальным вниманием к его персоне. Тем не менее 19 ноября Ли вместе с матерью все-таки появился в суде. Маргарита просила наконец-то снять с ее сына наблюдение, однако судья продлил его до 28 января 1954 года. Соответствующему сотруднику, курировавшему «дело Освальда», опять посоветовали обратиться за помощью в частную организацию под названием «Большие братья».

На этот раз сотрудник «братьев» посетил семью Освальд. Его вежливо приняли, но твердо сказали, что в советах не нуждаются. Мать убеждала, что сын теперь участвует в общественной жизни школы и надо просто оставить его в покое. Но, похоже, и она, и сын отчаялись и уже не надеялись выпасть из поля зрения судебной системы Нью-Йорка. Маргарита заявила, что намерена вернуться в Новый Орлеан, но выяснилось, что и этого нельзя сделать без санкции суда. Всерьез опасаясь повторного ареста Ли, мать и сын уже через несколько дней вернулись в свой родной город. Судья, похоже, обрадовавшись, что одним трудным подростком в его округе стало меньше, закрыл «дело» в марте того же 1954 года.

В Новом Орлеане «преступник» быстро пришел в себя. Маргарита писала Джону, что «Ли снова стал самим собой после мучений в Нью-Йорке. Это почти обернулось трагедией, но немного любви и терпения сотворили чудо». Следует признать, что Маргарита Освальд гораздо больше разбиралась в воспитании, чем нью-йоркская юстиция со своими «Большими братьями». Просто удивительно, что в миллионном городе с громадной малолетней уличной преступностью различные государственные органы с упорством, достойным лучшего применения, преследовали подростка, все свое свободное время проводившего за чтением.

Сначала Маргарита остановилась у сестры Лилиан, и Ли поступил в хорошую школу, где, оказавшись снова в знакомой среде, начал вести довольно активную общественную жизнь. Причем, попав в новый класс в середине учебного года, Ли окончил его без видимых усилий. Тесты опять показали отличные успехи в чтении и богатый словарный запас. По-прежнему плохо обстояло дело с математикой. В одном из вопросников, которыми постоянно потчуют учеников американские школы, Ли отметил, что увлекается футболом (американским, естественно), любит биологию и черчение.

Однако новичку вновь пришлось несладко. На этот раз Ли дразнили за приобретенный в Нью-Йорке северный акцент. К тому же Ли держался обособленно, и его решили проучить. Во время одного из футбольных матчей его нарочно сильно ударили в голову и выбили зуб. Потом подстерегли в туалете и попытались избить. Ли сам драк никогда не начинал, но от вызова не уходил и тем запомнился некоторым его одноклассникам.

Правда, один из одноклассников Эдвард Вебель, который помог Ли после драки обработать раны, выяснил, что дружить с новичком вполне можно. Надо лишь только с уважением относиться к его взглядам. А они у него, похоже, уже сформировались. Уже тогда Ли стал называть себя марксистом и брать в городской библиотеке книги соответствующего содержания. В частности, он прочел «Манифест Коммунистической партии» Карла Маркса. Впоследствии он вспоминал, что читал и «Капитал». Но это утверждение сомнительно. Для американского школьника, пусть и начитанного, это была все же неподъемная книга. Гораздо позднее, в Минске, Освальд говорил, что стал изучать «Капитал», только приехав в СССР.