Глава 4 Вотчина Эфраима Склянского в конце 1918 — начале 1921 года
Глава 4
Вотчина Эфраима Склянского в конце 1918 — начале 1921 года
Лев Троцкий в 1918 году мог сказать: «Армия — это Я». И был бы прав. Но вот нюанс — армия ничего не могла сделать без своего центрального аппарата. А центральный военный аппарат — это был Эфраим Склянский. Что же представляла собой его вотчина после серии реорганизации?
К ноябрю — декабрю 1918 года советский центральный военный аппарат в принципе был способен решать стоявшие перед ним задачи, но ряд его звеньев по-прежнему работал недостаточно эффективно. В частности, были выявлены (главным образом, Высшей военной инспекцией) недостатки сложившейся после создания Реввоенсовета Республики системы высших и центральных органов военного управления.
Переформирование Штаба Высшего военного совета и Оперода Наркомвоена к 10 ноября 1918 года в Полевой штаб РВСР легло на плечи военных специалистов Оперода Наркомвоена, и (главным образом) его начальника штаба — генштабиста Г.И. Теодори. К 26 октября 1918 года бывшие сотрудники Оперода Наркомвоена под руководством Г.И. Теодори закончили формирование Курсов разведки и военного контроля (в основу преподавания и практических работ был положен опыт Первой мировой и Гражданской войн). Положения, штаты и инструкции курсов одобрил и утвердил Л.Д. Троцкий[878].
Созданный в мае 1918 года Всероссийский главный штаб работал до крайности неэффективно: механически объединённые Главный штаб и ГУ ГШ продолжали полуавтономное существование в составе ВГШ. Военспецы, среди них — руководящие сотрудники военного ведомства (генерал-лейтенант В.Ф. Новицкий и генштабист капитан В.И. Самуйлов), признавались: в управлениях по организации, оперативном, военных сообщений и топографическом «выражена» деятельность прежнего ГУ ГШ, а в Управлении по командному составу — прежнего Главного штаба. В декабре 1918 года «вся искусственность» проведённого в мае 1918 года слияния Главного штаба и ГУ ГШ прослеживалась ещё очень чётко[879].
Инспекционная комиссия ВВИ по обследованию ВГШ пришла в декабре к выводу, что разнообразие и разнородность управлений штаба делают его начальника ««механическим» управляющим, а не «начальником», объединяющим порученное ему дело по идее». В составе Оперативного управления работали независимо друг от друга два структурных подразделения (военно-исторический подотдел в составе военно-статистического отдела и военно-историческая часть оперативного отдела) с одинаковыми функциями. Восемь отчётов управлений свидетельствовали, что «каждый начальник управления работает как бы сам по себе, но и не обладает самостоятельностью, его требования другими не исполняются, ибо это есть ему только нужные требования». Окружные военные комиссариаты, подчинённые Всероглавштабу, были не в состоянии исполнить массу требований многочисленных подотделов разных управлений ВГШ.
Председатель Инспекционной комиссии В. Борисов сделал вывод, что организация Всероглавштаба «совершенно» не отвечает огромным задачам, стоявшим перед штабом. Громоздкость структуры и перегруженность функциями ВГШ, естественно, привели к бюрократизации: переписка велась «не ради дела, а ради исполнения номеров и аккуратного пребывания в канцелярии». Всероглавштаб, в частности, был не в состоянии полностью выполнять запросы Полевого штаба в пополнениях личного состава частей.
Высшая военная инспекция, перечисляя недостатки организации и деятельности Всероглавштаба, предлагала вместо разукрупнения ВГШ — выделить из бывшего аппарата Главного штаба «начальника генерального штаба с известным числом обер-квартирмейстеров»[880]. Это, несомненно, было связано со стремлением военспецов возродить аппарат Генштаба.
Главное управление всеобщего военного обучения во главе с бывшим членом коллегии Наркомвоена И.Л. Дзевялтовским подчинялось не начальнику Всероглавштаба, а напрямую руководству военного ведомства[881].
Управления военного ведомства далеко не всегда действовали согласованно. Реввоенсовет Республики 26 декабря 1918 года констатировал недостаточную оперативность Всероссийского главного штаба «в лице некоторых его управлений и отделов» в исполнении «военных потребностей», предъявляемых Полевым штабом РВСР. Для ликвидации трений начальнику Полевого штаба Ф.В. Костяеву поручалось совместно с начальником ВГШ Н.И. Раттэлем разработать план рационализации деятельности ВГШ.
22 декабря Всероглавштаб докладывал о препятствиях к проведению в жизнь плана ВГШ. Эти препятствия заключались: 1) главным образом — в снабжении и вооружении формируемых частей и пополнений; 2) в помещениях; 3) в ненадёжности местных военных органов, против чего ВГШ принимал «все меры»; 4) отсутствии чёткой системы органов военного управления[882], в частности, сильно тормозили работу самочинные действия со стороны командования армиями, проявляющиеся в отношении местных военных органов (мобилизация, повинность и др.); 5) постоянный уход служащих местных военкоматов «в органы Полевого управления» в связи с «крайней материальной необеспеченностью»[883].
7 ноября Совет ВГШ направил в округа предписание, в котором требовал: строгого подчинения окружных военкоматов Совету ВГШ и стоящих над ВГШ учреждений (РВСР, СНК, ВЦИК); чёткого доклада от округов ВГШ о получении указаний последнего; обращение особого внимания на работу штабов округов. Военным комиссарам окружных военкоматов предписывалось немедленно распределить работу в своих комиссариатах так, чтобы одна и та же работа не велась одновременно в штабе округа и в управлении делами, что особенно часто встречалось в военкомате МВО. Вследствие частого неисполнения должностных предписаний губернскими, уездными и областными военкоматами военкомокрам предписывалось немедленно наладить в них работу для быстрого и чёткого выполнения распоряжений; проявлять больше инициативы и энергии, так как работы в большинстве военных комиссариатов Совет Всероглавштаба, по его признанию, «не видел». Особое внимание военкомокры должны были обратить, во-первых, на работы по формированию, обучению и организации призываемых; во-вторых, на внутреннюю связь между управлением делами, окружным штабом окружными управлениями[884].
С 7 ноября Н.И. Раттэлем были последовательно вызваны в ВГШ все окружные военные комиссары с военными руководителями, а 20 декабря было созвано общее совещание из всех военкомокров и военруков. 22 декабря начальник ВГШ докладывал председателю комиссии по инспектированию Всероглавштаба, что между ВГШ и округами «подготовлена самая тесная связь».
Организация Военно-законодательного совета также оказалась далёкой от совершенства: ЗФУ работало параллельно с Управлением делами, причём последнее было, по выражению ВВИ, «страшно» перегружено работой, выходившей из компетенции ВЗС (например, ВЗС занимался срочной разработкой вопроса о красноармейском пайке, хотя этот вопрос находился в компетенции ГВХУ[885]. Неудивительно, что деятельность ВЗС также подвергалась осенью 1918 года резкой критике[886].
4 сентября 1918 года ВЗС, выслушав предложение зав. отделом военного имущества Н.П. Неймана, постановил избрать из числа присутствующих на заседании комиссию в количестве трёх человек (членов ВЗС) для детального обследования причин, тормозящих прохождение дел в Военно-законодательном совете и выработки мер к их устранению. В комиссию вошли: Ю.В. Городецкий (от Наркомфина), М.В. Лезгинцев (от финансового отдела Наркомвоена) и Н.Н. Соколов (глава Военно-хозяйственного надзора при ВЗС)[887]. По итогам работы комиссии 10 октября было составлено «Суждение комиссии под председательством М.В. Лезгинцева для выяснения причин медлительности прохождения дел в Военно-законодательном совете»[888]. ВЗС выполнял свои функции со значительными организационными и материальными издержками: комиссия ВВИ, по итогам инспектирования ВЗС (декабрь 1918 г.), назвала в качестве основной причины — отсутствие утверждённых положений для руководства деятельностью совета. Кроме того, причины медленного прохождения дел крылись в порядке ведения делопроизводства в ВЗО и в обслуживающих его учреждениях[889]. Докладчиками как в междуведомственном совещании, так и в ВЗС были делопроизводители, а не начальники отделов, а потому ответственность начальников отделов была опосредованной, а скорость продвижения дел зависела от работоспособности и добросовестности делопроизводителей. Служащие были не всегда квалифицированными, отделы ЗФУ работали обособленно друг от друга, справки выдавались медленно, делопроизводители постоянно отвлекались от исполнения своих прямых обязанностей из-за участия в различных комиссиях. Начальник ЗФУ тоже не был юридически заинтересован в докладах, так как всеми делами занимался Управляющий делами ВЗС. Кроме того, дела и постановления ВЗС проходили через руки Управляющего делами, начальника ЗФУ и председателя ВЗС, а докладчиком на утверждении постановлений был заведующий секретариатом — четвёртое лицо[890].
Для выяснения среднего времени прохождения дел в ВЗС комиссией ВВИ[891] ещё в сентябре — октябре 1918 года было взято 229 дел из законодательного и 197 дел из хозяйственного отделов ЗФУ. При их анализе комиссия выяснила следующее: 1) на передачу дела, поступившего в журнальную часть секретариата в ЗФУ, тратилось в среднем от 1 до 5 дней; отдельные дела задерживались на сроки до 2 недель; 2) с момента поступления дел в ЗФУ до их рассмотрения Междуведомственным совещанием проходило 1–3 месяца; 3) с момента поступления дел в ЗФУ до времени внесения их в ВЗС проходило в большинстве 1–3 месяца; имелись дела, задержанные в отделах на 3–6 месяцев; 4) с момента рассмотрения дел Военно-законодательным советом до их передачи в Управление делами ВЗС для доклада на утверждение проходило 1–33 дня; 5) с момента утверждения до возвращения в ЗФУ проходило 1–9 дней; 6) с момента возвращения в ЗФУ утверждённых дел до извещения о состоявшемся решении проходило 1–20 дней.
Таким образом, на прохождение дел по журнальным частям учреждений требовалось от 4 до 67 дней (в среднем, не менее 17). Кроме того, дела примерно на месяц задерживались ЦУС. Из рассмотренных в ВЗС 240 дел 38 (15,8%) получили окончательное решение в срок, превышавший месяц, 98 дел (40,8%) — от 1 до 2 месяцев, 56 дел (23,3%) — от 2 до 3 месяцев, 39 дел (16,25%) — от 3 до 4 месяцев[892].
Параллелизм между обслуживающими ВЗС учреждениями также проявлялся в том, что из 240 дел 32 (13,3%) представили на утверждение в обход Управления делами, а 30 (12,5%) направили к исполнению помимо ЗФУ. Кроме того, не только в отделах, но почти во всех делопроизводствах велись свои входящие и исходящие журналы, а регистрация дел в делопроизводствах не велась, поэтому не все делопроизводители точно знали, какое количество дел прошло через их руки[893].
Центральный аппарат снабжения (ЦУС и главные довольствующие управления) подвергался постоянной критике: он по определению не мог обеспечить армию.
В декабре 1918 года председатель ВВИ Н.И. Подвойский, основываясь на итогах инспектирования Центрального управления снабжений, констатировал — «от ЦУС никогда справки не получишь» и даже на заседаниях РВСР представители ЦУС «пребывают в полном неведении». Более того, Чрезкомснаб и ЦУС нередко мешали друг другу. Несомненно, Чрезкомснаб обладал большими возможностями, поскольку был наделён чрезвычайными полномочиями и имел в своём составе представителей не только военного ведомства, но — главное — Наркомпрода и ВСНХ. Отдел военного имущества ЦУС во втором полугодии 1918 года даже не вёл должного учёта имущества, хотя и был ответственен за техническое обеспечение. Технический комитет больше обсуждал проблемы, чем их решал[894].
Работе Главного артиллерийского управления дал 23 ноября 1918 года убийственную характеристику Л.Д. Троцкий, заключивший, что ГАУ способно «давать только фальшивые справки» и на быстрое приведение в порядок его «вряд ли можно всерьёз рассчитывать»[895].
Высшая военная инспекция вскрыла ряд недостатков в организации и деятельности Главного военно-хозяйственного управления.
Она нашла нерациональной принятую систему довольствия войск: нарушался принцип заготовки продуктов питания Наркомпродом и создавалась конкуренция между Наркомпродом и войсковыми заготовителями. При этом сведения о фактическом выполнении нарядов ГВХУ сообщались начальникам военно-окружных управлений и снабжений фронтов губпродкомами. ВВИ предлагала разрешить заготовки войсковыми комиссиями в размере полумесячной потребности магазинов не только армиям, но и округам[896].
Общий план работ в ГВХУ отсутствовал, сама работа нарушалась распоряжениями ЦУС. Практически отсутствовало взаимодействие ГВХУ с хозяйственными управлениями округов и начальниками снабжения фронтов, а также с Наркомпродом и ВСНХ. Для урегулирования этого вопроса пришлось образовать комитет при военном отделе Наркомпрода.
Вещевой и учётный отделы не располагали сведениями даже о том, какие их наряды, направленные во исполнение плана снабжения армии (1 млн 200 тыс. человек!), фактически не были выполнены. Для решения проблемы комиссия ВВИ предлагала: во-первых, из договора с отделом военных заготовок Центральной комиссии по ликвидации бывшего общества организации ВСНХ исключить пункт о возможности отказа последнего от каких-либо заготовок ГВХУ для военного ведомства; во-вторых, для обеспечения правильного составления плана вещевого снабжения и выполнения требуемого плана наладить возможно точный учёт вещевого имущества, находящегося в войсках на руках, так как и в цейхгаузах[897]. Несмотря на издание Реввоенсоветом Республики приказа № 220с, предусматривавшего увеличение штатов, всё более увеличивался недостаток в обозе и конском снаряжении[898].
Огромную сложность представляли взаимоотношения организаций по снабжению Красной Армии, а также ГВХУ с Наркоматом продовольствия. Наркомпрод проводил бессистемные выдачи, препятствуя нормальной организации снабжения. На то было несколько причин. Во-первых, внутренняя организация — отделы Наркомпрода работали в полной изоляции друг от друга, работа на местах не координировалась, инструкции носили случайный характер («Наркомпрод с одной стороны, организационный отдел с другой»). Второй причиной, таким образом, становилась слабость взаимодействия с местными органами. Результатом этого явились отсутствие в Наркомпроде цифрового и статистического материала или крайняя бессистемность в его регистрации. Не были разработаны планы снабжения Красной Армии: наряды в отделах развёрстывались самостоятельно и без организационной связи; соответственно, и в губерниях и уездах наблюдалось полное отсутствие системности. Результаты этого также были налицо: процент выполнения колебался между 0 и 85%[899].
Таким образом, дело снабжения армии продовольствием обстояло крайне неудовлетворительно. Причины этого комиссия ВВИ условно разделяла на внутренние и внешние.
Внутренними причинами ВВИ назвала «случайный характер» организации технического аппарата, а также подбора и расстановки кадров — как в центре, так и на местах. Внешними причинами ВВИ — частое и длительное нахождение под угрозой занятия неприятелем важнейших в смысле снабжения производящих областей республики; несвоевременная подача вагонов, отсутствие или паровозов, или топлива к ним; местничество представителей военной власти, препятствующее нормальной работе хозяйственных органов[900]. Сведения об оперативной обстановке и оперативные сводки в ГВХУ не поступали[901].
Высшая военная инспекция предлагала принять следующие меры для улучшения обеспечения Красной Армии продовольствием:
1. Точное разграничение функций Наркомпрода и других организаций, ответственных за снабжение Красной Армии.
2. Установление единой системы прохождения нарядов с момента поступления их в Наркомпрод и до передачи продуктов по назначению.
3. Возобновление и проведение с наибольшей интенсивностью деятельности Совета снабжения.
4. Установление тесной и непосредственной связи органов снабжения РККА с органами распределения.
5. Полное подчинение местных продорганов губпродкомов центру.
6. Разработка единой системы учёта и регистрации, а также общего единого взаимодополняющего и корректирующего отдельные пробелы плана снабжения Красной Армии.
7. Правильная организация подбора и расстановки кадров.
8. Использование кооперации в качестве контрагента по заготовке продовольствия не только центром, но и местными органами, для чего губкомам предлагалось издать соответствующие инструкции.
Последней мерой ВВИ предлагала по традиции (от избытка рвения) включить в рабочую комиссию своих представителей как лиц, «заинтересованных в деле снабжения Красной Армии»[902].
По данным ВВИ, удовлетворение потребностей в муке колебалась в сентябре — ноябре 1918 года между 49 и 57%. В сентябре заготовка была обеспечена особенно плохо, в октябре возросла до 49%, а в ноябре — до 57%. Катастрофа не произошла только потому, что расчёты делались, исходя из штатного, а не наличного состава. Потребность в сапогах (исходя из количества армии в 1 млн человек) составила 40%[903].
17 декабря 1918 года РВСР констатировал «полную и явную неряшливость главных довольствующих управлений, которые не приняли необходимых мер к своевременной пошивке шинелей», даже не произведя своевременно учёт имеющегося на складах сукна. В итоге был снят начальник Главного военно-хозяйственного управления М.В. Акимов: ГВХУ, несмотря на наличие «очень значительных» (выражение РВСР) запасов шинельного сукна, оказалось абсолютно не в состоянии сшить необходимое армии количество шинелей[904].
Высшая военная инспекция находила многочисленные недостатки в деятельности центральных военных органов, но сама представляла собой громоздкий аппарат, занимавшийся, главным образом, бумаготворчеством.
10 октября 1918 года РВСР отклонил проект Н.И. Подвойского о штатах ВВИ, в котором предполагалось замещение существующих «аппаратов местного военного управления» и полевых учреждений передвижным аппаратом ВВИ[905].
29 ноября Троцкий направил в ВВИ (копии — в РВС Республики и председателю СНК В.И. Ленину) телеграмму, в которой отклонил ходатайство Подвойского об очередном увеличении числа служащих ВВИ и предложил свести к минимуму количество инструкторов. Троцкий указал Подвойскому, что задача инструкторов «состоит не в том, чтобы описывать всё совершающееся в военном ведомстве и гоняться за мелочами, а в том, чтобы [выявить] основные промахи, дефекты, преступления и наталкивать соответственные органы на необходимые изменения». Председатель РВСР назвал «совершенно невозможным» откомандирование в распоряжение ВВИ высококвалифицированных специалистов из центральных военных управлений и приказал, наоборот, извлечь наиболее активных работников ВВИ для практической деятельности»[906].
Реввоенсовет Республики, в отличие от Н.И. Подвойского, видел ВВИ как инструмент инспектирования «в подлинном смысле слова». Аппарат предполагалось максимально сократить, оставив лишь небольшое число «специалистов, безупречно знающих свои дела». В телеграмме председателю ВВИ 10 октября РВСР оговорил возможность придания ВВИ небольшого резерва специалистов и политических работников для пополнения сотрудниками полевых и местных военных органов «в интересах непрерывности и успешности работы». РВСР отложил окончательное решение вопроса до «ближайшего» заседания, на которое пригласил Н.И. Подвойского[907].
Однако ВВИ не унималась и продолжала навязывать свои распоряжения другим учреждениям военного ведомства. 19 октября 1918 года Всероглавштабу была отправлена телеграмма, в которой на том основании, что ВВИ «должна быть широко ориентирована о состоянии военных сил и средств республики», Инспекция просила… «сообщить в самом непродолжительном времени программу работ на два месяца, ближайшие поставленные себе задачи, средства их выполнения, встречающиеся затруднения при исполнении программы и намеченные мероприятия к их устранению»[908].
Пожалуй, катастрофой «мёртворождённого детища» для Н.И. Подвойского стало постоянное увеличение аппарата ВВИ, так как одной из основных задач ведомства была борьба с бумажной волокитой и бюрократией. Председатель ВВИ, кажется, был совершенно неспособен реально оценивать ситуацию. Склонность к говорильне проявлялась не только в оставленном Н.И. Подвойским богатейшем публицистическом наследии, но и постоянно проявлялась на заседаниях комиссий инспекции[909].
Центральное звено системы центральных военных органов, пройдя полосу реорганизаций, оставалось к зиме 1918/19 года далеко не совершенным, но, как показали испытания Гражданской войны, оказалось в целом готово к ним.
В официальной справке Управления делами НКВМ по истории организации центрального аппарата военного управления от 28 июня 1928 года за подписью Управляющего делами В.Н. Литуновского сказано: схема организации центрального аппарата ведомства Троцкого, «принятая в 1918 г., существовала в своей основе в течение всей Гражданской войны (до 1921 г.). В течение этих лет организация, по мере практического её выяснения, уточнялась и, главным образом, дополнялась, в связи с усложнением вопросов организации РККА». В 1919 году были проведены следующие организационные мероприятия:
1. 17 апреля 1919 года объявлен приказ РВСР № 730 о создании Управления по формированию интернациональных частей Красной Армии. При этом РВСР постановил: упразднить «все органы, ведавшие формированием интернациональных войск и управлением ими, передав весь личный состав этих учреждений, имущество и дела в распоряжение Управления по формированию интернациональной Красной Армии»; воспретить формирование интернациональных частей помимо управления; укомплектовывать интернациональные части исключительно лицами, не состоявшими до июля 1914 года в российском подданстве[910]. Но на деле приказ не был проведён, и уже 30 сентября приказом РВСР № 1576/323 «все формирования интернациональных частей» возлагались на «Военную комиссию при федерации иностранной группы РКП»[911]. В поздних справках Управления делами НКВМ факт существования на бумаге управления даже не упоминался.
2. 18 апреля 1919 года Всероссийское бюро военных комиссаров переименовано в Политотдел РВСР (решение о реорганизации Всебюрвоенкома было принято VIII съездом партии большевиков) и почти сразу — 15 мая — в Политическое управление РВСР[912].
3. 3 июня 1919 года ликвидированы Морской отдел РВСР и должность управляющего техническо-хозяйственной частью морского ведомства и уполномоченного РВСР. При этом РВСР постановил: «2. Все морские и озёрные силы республики, морские крепости и Высшую военную инспекцию (Военно-морскую инспекцию. — С.В.) подчинить командующему всеми морскими вооружёнными силами республики (коморси). Коморси, подчиняясь Реввоенсовету Республики, является помощником Главкома (по морской части) по подготовке и организации морских, озёрных и речных операций по заданиям Полевого штаба Реввоенсовета Республики. При коморси состоит штаб командующего всеми морскими вооружёнными силами республики, во главе которого стоит начальник штаба. 3. Все учреждения, заведения и части Наркомата по морским делам, не входящие в состав действующей армии, подчинить управляющему делами Наркомата по морским делам (Упморкому). Упморком подчиняется РВС Республики, будучи ответственным руководителем по вопросам деятельности Морского Генштаба, а также по вопросам техническим и хозяйственным, руководствуясь при этом полученными от коморси требованиями, соображениями и расчётами о развитии морских вооружённых сил республики».
Управление делами Морского отдела переименовано в Канцелярию Народного комиссариата по морским делам (канмор). Коморси и Упморком наделены при этом всеми правами, которыми пользовался до реорганизации Морской отдел РВСР[913]. 7 октября 1920 года упразднены «штаты Управдела, Коморси и общераспорядительного отдела Штамора, утверждённые 3 июля (так в тексте, правильно — 3 июня. — С.В.) 1919 г.»[914]. 29 ноября 1920 года объявлено новое «Положение о командовании всеми морскими силами и его штаба». Отныне в оперативном отношении коморси подчинялся Главкому, и только в «прочих отношениях» — РВСР[915].
4. 19 июня 1919 года Регистрационное управление, отвечавшие за военную и военно-морскую разведку и военную цензуру, выведено из состава Полевого штаба и непосредственно подчинено Реввоенсовету Республики (постановление РВСР от 19 июля объявили приказом № 1081/186 от 21 июля). В основе реорганизации лежал доклад Троцкому заместителя начальника Регистрационного управления Полевого штаба РВС Республики В.П. Павулана от 31 мая 1919 года: «Причины, побуждающие реорганизовать Регистрационное управление…: 1) серьёзность положения на фронтах; 2) необходимость привлечения к агентурной разведке партийных работников: а) недоверие к специалистам со стороны партийных организаций, исключая лиц близко соприкасающихся; б) необходимость вербовки агентов исключительно из коммунистов, часто отказывающихся принять предложение работать только в виду того, что во главе стоят непартийные (боязнь провала, в особенности в прифронтовой полосе и местности, занятой противной стороной); с) недоверие к ответственности беспартийным работникам по разведке со стороны Особого отдела [ВЧК] (военной контрразведки. — С.В.), не позволяющее дать полный размах в работе»[916].
5. 21 июля 1919 года Главное броневое управление сокращено и реорганизовано в отдел Главного военно-инженерного управления. Реорганизацию провели после обсуждения на заседании РВСР доклада Главного начальника снабжений И.И. Межлаука от 15 июля, в котором указывалось: «Броневое дело базируется главным образом на использовании автомобильного имущества, а потому деятельность управления смыкается с работой соответствующих органов ГВИУ». Реорганизация была закончена к 20 августа.
6. 30 июля 1919 года подтверждено двойное подчинение Главного военно-санитарного управления и санитарной части флота: оставаясь в ведении Наркомата здравоохранения, они подчинялись в оперативном отношении Реввоенсовету Республики. РВСР уточнил: «2. Начглавсанупр, начсанфронта, начсанарм систематически осведомляют соответствующие военные учреждения (РВСР, Реввоенсовет фронта, Реввоенсовет армии), что выполняют все их задания оперативного характера и руководствуются указаниями их в административно-хозяйственных отношениях. 3. Приказы по санитарной части фронту и армиям подписываются соответственно Реввоенсоветами фронтов и армий»[917].
7. 31 июля 1919 года Центральное управление военных сообщений при Полевом штабе реорганизовано в Центральное управление военных сообщений при РВСР[918]. 31 октября ЦУПВОСО и подведомственным ему управлениям, а также НКПС объявлена в специальном приказе благодарность Реввоенсовета Республики за работу по «выполнению предъявленных РВСР экстренных перебросок войск на подкрепление защитников Петрограда»[919].
8. 3 августа 1919 года[920] при Всероглавштабе образовано Главное управление всеобщего военного обучения.
9. 31 августа 1919 года при Полевом штабе РВСР образована Инспекция кавалерии[921].
10. 6 августа 1919 года Высшая военная инспекция сокращена и объединена с Военно-морской инспекцией в единую Военную и морскую инспекцию при РВСР. Ещё 13 июля РВСР поручил И.Т. Смилге «в кратчайший срок представить проект сокращения Высшей военной инспекции и об извлечении оттуда военных специалистов для отправки их на фронт». 26 июля РВСР, заслушав доклад Смилги «о переформировании Высшей военной инспекции», постановил: «1. Высшую военную инспекцию переименовать в Военную инспекцию при РВСР. 2. П.П. Лебедеву, Н.И. Раттэлю и Р.П. Катаняну составить положение и штаты Военной инспекции в соответствии с указаниями, данными РВСР». 8 августа Совет обороны заслушал предложение С.С. Данилова о приостановке расформирования Высшей военной инспекции, но счёл нужным утвердить решение РВСР и постановил создать комиссию по реорганизации инспекции и передаче ряда её функций в военный отдел Наркомата государственного контроля.
11. 13 октября 1919 года в составе Полевого штаба сформирован Секретариат РВСР[922].
12. 20 октября 1919 года при Полевом штабе образовано Управление связи Красной Армии (УСКА). Во главе его ставился начальник связи Красной Армии, подчинённый начальнику ПШ. Основой для развёртывания УСКА и управления связи фронтов и армий стали «соответствующие почтово-телеграфные отделы и части ЦУПВОСО и Упвосо фронтов и армий с добавлением техорганов», которые входили в управления связи для решения новых задач, стоявших перед управлениями. В техническо-эксплуатационном отношении УСКА обязывалось руководствоваться директивами Верхкомтеля[923]. Штат и Положение об УСКА объявлены 12 ноября приказом РВСР № 1885/396. В Положении, в частности, уточнялось: в ведение управления и подведомственных органов «переходят оседлые почтово-телеграфные учреждения с момента невозможности правильного функционирования как таковых, а именно: прекращения функционирования обменивающих почтовых вагонов, неимения свободных подводов для гражданской связи, ухода или закрытия подкрупляющего их финансового учреждения или необходимости, по военным обстоятельствам, временного пользования того или иного оседлого учреждения как полевого, по соглашению с Наркомпочтелем, причём в случае разногласия, окончательное решение принадлежит Верхкомтелю». То же относилось и к Наркомату путей сообщения, причём момент перехода устанавливался совместно УСКА и наркоматом[924]. 24 декабря для «ускоренного практического обучения новых кадров работников войсковой связи» при УСКА сформирован «Учебно-опытный полигон связи»[925].
13. 27 ноября 1919 года Отдел военной цензуры изъят из ведения Регистрационного управления при РВСР и подчинён «как самостоятельный отдел» Реввоенсовету Республики через комиссара ПШ[926].
В официальной справке Управления делами НКВМ «особо отмечались» две реорганизации:
1) 8 июля 1919 года правительственным декретом назначен Чусоснабарм — А.И. Рыков, ему подчинён Главный начальник снабжений; «в руках Управления делами РВСР» объединены законодательное, штатно-тарифное, финансовое и общий отделы[927];
2) 3 августа 1919 года образована специальная комиссия для устранения параллелизма в работе Управления делами РВСР, Полевого штаба и Всероглавштаба: работа центрального аппарата военного управления по-прежнему «имела ряд недостатков», к числу которых относились «недостаточная увязка и параллелизм»[928]. Как видим, большинство «оргмероприятий» свелось к незначительному изменению уже существовавших к началу 1919 года подразделений центрального военного аппарата.
В 1920 году, отмечалось в официальной справке НКВМ, также проводились отдельные «оргмероприятия»:
1) 17 марта 1920 года образована Инспекция броневых частей при Полевом штабе;
2) 15 марта 1920 года Мобилизационное управление выведено из состава Всероглавштаба и передано в Полевой штаб — это решение связано с подготовкой к установлению милиционной системы;
3) 25 марта 1920 года Главное управление РКК Воздухфлота выведено из подчинения ЦУС и передано в подчинение РВСР; Полевое управление авиации и воздухоплавания переименовано в Штаб начальника воздухофлота; Главное управление воздухфлота — в Управление по снабжению Красного воздушного флота[929];
4) ряд незначительных реорганизаций имел место в структуре Полевого штаба и Всероссийского главного штаба. Среди прочих выделяется образование при Всероглавштабе 20 ноября 1920 года Управления по формированию частей красных коммунаров (Упраформ частей красных коммунаров)[930] и Восточного отдела.
Отдельно следует отметить учреждение в апреле 1920 года должности помощника Главнокомандующего всеми вооружёнными силами Республики по Сибири и состоящего при нём штаба. В соответствии с утверждённым 26 сентября положением, помощник Главкома по Сибири находился на двойном подчинении — «в отношении управления действующими войсками Главнокомандующему, а в организационных вопросах — через Всероглавштаб, помощник Главнокомандующего входил членом в Сибирский революционный комитет с правом решающего голоса». Штаб помощника Главкома становился одновременно «военным отделом Сибирского революционного комитета»[931].
В 1921 году «в связи с прекращением борьбы на внешних фронтах и переходом к мирному строительству вооружённых сил, было приступлено (так в тексте, правильно: «приступили». — С.В.) к реорганизации центрального аппарата» управления РККА; «основным мероприятием, проведённым в 1921 году, было образование единого Штаба РККА путём слияния Полевого штаба и Всероглавштаба (14.11.1921 г. пр. № 336/41). По этой организации начальник Штаба РККА имел в своём подчинении трёх помощников, начальника ВОСО, начальника связи РККА и начальника бронесил.
Первому помощнику были подчинены: 1) Оперативное управление; 2) Управление по обучению и подготовке войск; 3) Управление по внутренней службе; 4) Отдел связи штаба. Второму помощнику подчинялись: Организационное и Мобилизационное управления. Третьему помощнику подчинялись: 1) Управление корпуса военных топографов; 2) Управление по комсоставу; 3) Склад учебных пособий; 4) Отдел по потерям; 5) Административно-хозяйственное управление.
Таким образом, в составе Штаба оказалось 15 отдельных управлений, не считая управлений трёх помощников. Одновременно со слиянием, Управление по Всеобучу было выделено в самостоятельное управление с подчинением РВСР. Инспекции подчинены непосредственно Главкому. В дальнейшем февральская организация уточнялась»[932]. Уже назревала реформа Красной Армии.
Во время войны реформа аппарата военного управления — непозволительная роскошь. Несмотря на неэффективность работы ряда подразделений Наркомвоена, в 1919–1920 годах проводились лишь незначительные их реорганизации. Масштабная реорганизация 1921 года была следствием сокращения армии. Она открыла новую страницу истории Красной Армии и её центрального аппарата управления — перехода к миру.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.